ExLibris VV
Пушкин А.С.

Собрание сочинений

Том 9. Письма 1815-1830

Содержание



ПИСЬМА 1815-1830

1815

1. И. И. МАРТЫНОВУ

28 ноября 1815 г. Из Царского Села в Петербург

Милостивый государь,

Иван Иванович!

Вашему превосходительству угодно было, чтобы я написал пиесу на приезд государя императора; исполняю ваше повеленье. - Ежели чувства любви и благодарности к великому монарху нашему, начертанные мною, будут не совсем недостойны высокого предмета моего, сколь счастлив буду я, ежели его сиятельство граф Алексей Кириллович благоволит поднести государю императору слабое произведенье неопытного стихотворца!

Надеясь на крайнее Ваше снисхожденье, честь имею пребыть, милостивый государь,

Вашего превосходительства всепокорнейший

слуга Александр Пушкин

Царское Село.

1816

2. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

27 марта 1816 г. Из Царского Села в Москву

27 марта 1816.

Князь Петр Андреевич,

Признаюсь, что одна только надежда получить из Москвы русские стихи Шапеля и Буало могла победить благословенную мою леность. Так и быть; уж не пеняйте, если письмо мое заставит зевать ваше пиитическое сиятельство; сами виноваты; зачем дразнить было несчастного царскосельского пустынника, которого уж и без того дергает бешеный демон бумагомарания. С моей стороны, прямо объявляю вам, что я не намерен оставить вас в покое, покамест хромой софийский почтальон не принесет мне вашей прозы и стихов. Подумайте хорошенько об этом, делайте, что вам угодно - но я уже решился и поставлю на своем.

Что сказать вам о нашем уединении? Никогда лицей (или ликей, только, ради бога, не лицея) не казался мне так несносным, как в нынешнее время. Уверяю вас, что уединенье в самом деле вещь очень глупая, назло всем философам и поэтам, которые притворяются, будто бы живали в деревнях и влюблены в безмолвие и тишину:

Блажен, кто в шуме городском
Мечтает об уединенье,
Кто видит только в отдаленье
Пустыню, садик, сельский дом,
Холмы с безмолвными лесами,
Долину с резвым ручейком

И даже... стадо с пастухом!
Блажен, кто с добрыми друзьями
Сидит до ночи за столом
И над славенскими глупцами
Смеется русскими стихами;
Блажен, кто шумную Москву
Для хижинки не покидает...
И не во сне, а наяву
Свою любовницу ласкает!..

Правда, время нашего выпуска приближается; остался год еще. Но целый год еще плюсов, минусов, прав, налогов, высокого, прекрасного!.. целый год еще дремать перед кафедрой... это ужасно. Право, с радостью согласился бы я двенадцать раз перечитать все 12 песен пресловутой «Россиады», даже с присовокупленьем к тому и премудрой критики Мерзлякова, с тем только, чтобы граф Разумовский сократил время моего заточенья. Безбожно молодого человека держать взаперти и не позволять ему участвовать даже и в невинном удовольствии погребать покойную Академию и Беседу губителей российского слова. Но делать нечего,

Не всем быть можно в ровной доле,
И жребий с жребием не схож.

От скуки часто пишу я стихи довольно скучные (а иногда и очень скучные), часто читаю стихотворения, которые их не лучше, недавно говел и исповедовался - все это вовсе не забавно. Любезный арзамасец! утешьте нас своими посланиями - и обещаю вам, если не вечное блаженство, то по крайней мере искреннюю благодарность всего лицея.

Простите, князь - гроза всех князей-стихотворцев на Ш. - Обнимите Батюшкова за того больного, у которого, год тому назад, завоевал он Бову Королевича. Не знаю, успею ли написать Василью Львовичу. На всякий случай обнимите и его за ветреного племянника. Valeas1.

Александр Пушкин.

Ломоносов вам кланяется.



1 Прощай (лат.)

3. В. Л. ПУШКИНУ

28 (?) декабря 1816 г. Из Царского Села в Москву

Тебе, о Нестор Арзамаса,
В боях воспитанный поэт, -
Опасный для певцов сосед
На страшной высоте Парнаса,
Защитник вкуса, грозный Вот!
Тебе, мой дядя, в новый год
Веселья прежнего желанье
И слабый сердца перевод -
В стихах и прозою посланье.

В письме Вашем Вы называли меня братом; но я не осмелился назвать Вас этим именем, слишком для меня лестным.

Я не совсем еще рассудок потерял
От рифм бахических, шатаясь на Пегасе.
Я не забыл себя, хоть рад, хотя не рад,
Нет, нет - вы мне совсем не брат,
Вы дядя мой и на Парнасе.

Итак, любезнейший из всех дядей-поэтов здешнего мира, можно ли мне надеяться, что Вы простите девятимесячную беременность пера ленивейшего из поэтов-племянников?

Да, каюсь я, конечно, перед вами
Совсем не прав пустынник-рифмоплет;
Он в лености сравнится лишь с богами,
Он виноват и прозой и стихами,
Но старое забудьте в новый год.

Кажется, что судьбою определены мне только два рода писем - обещательные и извинительные; первые в начале годовой переписки, а последние при последнем ее издыхании. К тому же приметил я, что и вся она состоит из двух посланий, - это мне кажется непростительным.

Но вы, которые умели
Простыми песнями свирели
Красавиц наших воспевать,

И с гневной музой Ювенала
Глухого варварства начала
Сатирой грозной осмеять,
И мучить бледного Шишкова
Священным Феба языком,
И лоб угрюмый Шаховского
Клеймить единственным стихом!
О вы! которые умели
Любить, обедать и писать,
Скажите искренно, ужели
Вы не умеете прощать!

28 декабря 1816 года.

Р.S. Напоминаю себя моим незабвенным. Не имею более времени писать; но - надобно ли еще обещать? Простите, вы все, которых любит мое сердце и которые любите еще меня.

Шапель Андреевич конечно
Меня забыл давным-давно,
Но я люблю его сердечно
За то, что любит он беспечно
И петь и пить свое вино,
И над всемирными глупцами
Своими резвыми стихами
Смеяться - право, пресмешно.

4. В. А. ЖУКОВСКОМУ

25-30 декабря 1816 г. (?) В Петербурге

Monsieur!

Nous vous renvoyons Voltaire, M-lle d’Orléans, Mon père et ma mère. etc., le tout


4
3
total 7

Et par-dessus le marché M-r de Küchelbecker vous envoye 4 vol. d’Amphion. Bien des remerciements pour ma part. Mon cher M. Jouckofsky, j’espère que demain j’aurai le plaisir de vous voir; Zadig, Tristam etc. sont priés bien humblement de dîner chez nous aujourd’hui, s’il est possible.

Retournez le feuillet.

Pouchkine.

{Перевод:

Милостивый государь!

Мы возвращаем вам Вольтера, девицу Орлеанскую, моего отца и мою мать, и т. д. - всего


4
3
Итого: 7

И, сверх того, г-н Кюхельбекер посылает вам 4 тома «Амфиона». - Очень благодарен от себя. Мой милый господин Жуковский, надеюсь, что завтра я буду иметь удовольствие видеться с вами; покорнейше просим Задига, Тристрама и др. отобедать у нас сегодня, если возможно.

Переверните листок.

Пушкин.}

1817

5. С. С. ФРОЛОВУ

4 апреля 1817 г. Из Царского Села в Петербург

4 апреля 1817 года.

Почтеннейший Степан Степанович,

Извините, ежели старинный приятель пишет вам только две строчки с половиной - в будущую почту напишет он две страницы 1/2.

Егоза Пушкин.

6. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ и В. Л. ПУШКИНУ

1 сентября 1817 г. Из Петербурга в Москву

Любезный князь,

Если увидите вы Ломоносова, то напомните ему письмо, которое должен был он мне вручить и которое потерял он у Луи, между тем как я скучал в псковском моем уединенье. Я очень недавно приехал в Петербург и желал бы как можно скорее его оставить для Москвы, то есть для Вяземского; не знаю, сбудется ли мое желание; покамест с нетерпением ожидаю твоих новых стихов и прошу у тебя твоего благословения.

Пушкин.

Адрес: Их высокопреосвященствам

Василью Львовичу Вот

и Петру Андреевичу Асмодею.

В Москве

1819

7. А. И. ТУРГЕНЕВУ

9 июля 1819 г. В Петербурге

Очень мне жаль, что я не простился ни с вами, ни с обоими Мирабо. Вот вам на память послание Орлову; примите его в ваш отеческий карман, напечатайте в собственной типографии и подарите один экземпляр пламенному питомцу Беллоны, у трона верному гражданину. Кстати о Беллоне: когда вы увидите белоглазого Кавелина, поговорите ему, хоть ради вашего Христа, за Соболевского, воспитанника Университетского пансиона. Кавелин притесняет его за какие-то теологические мнения и достойного во всех отношениях молодого человека вытесняет из пансиона, оставляя его в нижних классах, несмотря на успехи и великие способности. Вы были покровителем Соболевского, вспомните об нем и - как кардинал-племянник - зажмите рот доктору теологии Кавелину, который добивается в инквизиторы. - Препоручаю себя вашим молитвам и прошу камергера Don Basile забыть меня по крайней мере на три месяца.

Пушкин.

1819, 9 июля.

8. Н. И. КРИВЦОВУ

Вторая половина июля - начало августа 1819 г. Из Михайловского в Лондон

Помнишь ли ты, житель свободной Англии, что есть на свете Псковская губерния, твой ленивец, которого ты, верно, помнишь, который о тебе каждый день грустит, на которого сердишься и... Я не люблю писать писем. Язык и голос едва ли достаточны для наших мыслей - а перо так глупо, так медленно - письмо не может заменить разговора. Как бы то ни было, я виноват, знавши, что мое письмо может на минуту напомнить тебе об нашей России, о вечерах у Тургеневых и Карамзиных.

9. П. Б. МАНСУРОВУ

27 октября 1819 г. Из Петербурга в Новгород

Насилу упросил я Всеволожского, чтоб он позволил мне написать тебе несколько строк, любезный Мансуров, чудо-черкес! Здоров ли ты, моя радость; весел ли ты, моя прелесть - помнишь ли нас, друзей твоих (мужеского полу)... Мы не забыли тебя и в 7 часов с 1/2 каждый день поминаем в театре рукоплесканьями, вздохами - и говорим: свет-то наш Павел! что-то делает он теперь в великом Новгороде? завидует нам - и плачет о Кр...... {(разумеется нижним проходом)}. Каждое утро крылатая дева летит на репетицию мимо окон нашего Никиты, по-прежнему подымаются на нее телескопы {и хуи}, - но увы... ты не видишь ее, она не видит тебя. Оставим элегию, мой друг. Исторически буду говорить тебе о наших. Всё идет по-прежнему; шампанское, слава богу, здорово - актрисы также - то пьется, а те {ебутся} - аминь, аминь. Так и должно. У Юрьева {хуерик}, слава богу, здоров - у меня открывается маленький; и то хорошо. Всеволожский Н. играет; мел столбом! деньги сыплются! Сосницкая и кн. Шаховской толстеют и глупеют - а я в них не влюблен - однако ж его вызывал за его дурную комедию, а ее за посредственную игру. Tolstoy болен - не скажу чем - у меня и так уже много {хуериков} в моем письме. Зеленая Лампа нагорела - кажется, гаснет - а жаль - масло есть (то есть шампанское нашего друга). Пишешь ли ты, мой собрат - напишешь ли мне, мой холосенький. Поговори мне о себе - о военных поселеньях. Это все мне нужно - потому, что я люблю тебя - и ненавижу деспотизм. Прощай, лапочка.

А. Пушкин.

27 oct. 1819.

1820

10. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

28 марта 1820 г. Из Петербурга в Варшаву

Deux grands auteurs, les héros du Parnasse
Sont par le monde et choyés et chéris.
En vain leur Muse et détonne et grimace,
Des Visigoths ils sont les favoris.
Certain Quidam distinguant leurs écrits
De ces Messieurs nous désigne la place.
L’un est, dit-il, le chantre du Midi,
L’autre du Nord. Touchez là. C’est bien dit
Tant l’un est sec! et tant 1’autre est de glace!1

Поэма моя на исходе - думаю кончить последнюю песнь на этих днях. Она мне надоела - потому и не присылаю тебе отрывков.

Пушкин.

1820

28 март.



1
Два великих сочинителя, герои Парнаса,
Любимы и лелеемы светом.
Тщетно муза их фальшивит и гримасничает, -
Они остаются любимцами визиготов.
Некто, разбирая их писания,
Определяет нам место этих господ.
«Один, - говорит он, - певец Юга,
Другой - Севера». И впрямь это дельно сказано, -
До такой степени один сух, а другой холоден! (франц.)

11. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

Около (не позднее) 21 апреля 1820 г. Из Петербурга в Варшаву

Я читал моему преображенскому приятелю - несколько строк, тобою мне написанных в письме к Тургеневу, и поздравил его с счастливым испражнением пиров Гомеровых. Он отвечал, что {говно} твое, а не его. Желательно, чтоб дело на этом остановилось - он, кажется, боится твоей сатирической палицы, твои первые четыре стиха насчет его в послании к Дмитриеву - прекрасны; остальные, нужные для пояснения личности, слабы и холодны, и - дружба в сторону, Катенин стоит чего-нибудь получше и позлее. Он опоздал родиться - и своим характером и образом мыслей весь принадлежит 18 столетию. В нем та же авторская спесь, те же литературные сплетни и интриги, как и в прославленном веке философии. Тогда ссора Фрерона и Вольтера занимала Европу, но теперь этим не удивишь; что ни говори, век наш не век поэтов - жалеть, кажется, нечего - а все-таки жаль. Круг поэтов делается час от часу теснее - скоро мы будем принуждены, по недостатку слушателей, читать свои стихи друг другу на ухо. - И то хорошо. Покамест присылай нам своих стихов; они пленительны и оживительны - «Первый снег» прелесть; «Уныние» - прелестнее. Читал ли ты последние произведения Жуковского, в бозе почивающего? слышал ты его «Голос с того света» - н что ты об нем думаешь? Петербург душен для поэта. Я жажду краев чужих; авось полуденный воздух оживит мою душу. Поэму свою я кончил. И только последний, то есть окончательный, стих ее принес мне истинное удовольствие. Ты прочтешь отрывки в журналах, а получишь ее уже напечатанную - она так мне надоела, что не могу решиться переписывать ее клочками для тебя. - Письмо мое скучно, потому что с тех пор, как я сделался историческим лицом для сплетниц Санкт-Петербурга, я глупею и старею не неделями, а часами. Прости. Отвечай мне - пожалуйста - я очень рад, что придрался к переписке.

Пушкин.

12. И. И. ГНЕДИЧУ

17-19 апреля или 29 апреля - 4 мая 1820 г. В Петербурге

Чаадаев хотел меня видеть непременно - и просил отца прислать меня к нему как можно скорее... по счастию - тут и всё. Дело шло о новых слухах, которые нужно предупредить. Благодарю за участие и беспокойство.

Пушкин.

13. Л. С. ПУШКИНУ

24 сентября 1820 г. Из Кишинева в Петербург

Кишинев. 24 сент. 1820.

Милый брат, я виноват перед твоею дружбою, постараюсь загладить вину мою длинным письмом и подробными рассказами. Начинаю с яиц Леды. Приехав в Екатеринославль, я соскучился, поехал кататься по Днепру, выкупался и схватил горячку, по моему обыкновенью. Генерал Раевский, который ехал на Кавказ с сыном и двумя дочерьми, нашел меня в жидовской хате, в бреду, без лекаря, за кружкою оледенелого лимонада. Сын его (ты знаешь нашу тесную связь и важные услуги, для меня вечно незабвенные), сын его предложил мне путешествие к Кавказским водам, лекарь, который с ним ехал, обещал меня в дороге не уморить, Инзов благословил меня на счастливый путь - я лег в коляску больной; через неделю вылечился. Два месяца жил я на Кавказе; воды мне были очень нужны и черезвычайно помогли, особенно серные горячие. Впрочем, купался в теплых кисло-серных, в железных и в кислых холодных. Все эти целебные ключи находятся не в дальном расстоянье друг от друга, в последних отраслях Кавказских гор. Жалею, мой друг, что ты со мною вместе не видел великолепную цепь этих гор; ледяные их вершины, которые издали, на ясной заре, кажутся странными облаками, разноцветными и недвижными; жалею, что не всходил со мною на острый верх пятихолмного Бешту, Машука, Железной горы, Каменной и Змеиной. Кавказский край, знойная граница Азии, любопытен во всех отношениях. Ермолов наполнил его своим именем и благотворным гением. Дикие черкесы напуганы; древняя дерзость их исчезает. Дороги становятся час от часу безопаснее, многочисленные конвои - излишними. Должно надеяться, что эта завоеванная сторона, до сих пор не приносившая никакой существенной пользы России, скоро сблизит нас с персиянами безопасною торговлею, не будет нам преградою в будущих войнах - и, может быть, сбудется для нас химерический план Наполеона в рассуждении завоевания Индии. Видел я берега Кубани и сторожевые станицы - любовался нашими казаками. Вечно верхом; вечно готовы драться; в вечной предосторожности! Ехал в виду неприязненных полей свободных, горских народов. Вокруг нас ехали 60 казаков, за нами тащилась заряженная пушка, с зажженным фитилем. Хотя черкесы нынче довольно смирны, но нельзя на них положиться; в надежде большого выкупа - они готовы напасть на известного русского генерала. И там, где бедный офицер безопасно скачет на перекладных, там высокопревосходительный легко может попасться на аркан какого-нибудь чеченца. Ты понимаешь, как эта тень опасности нравится мечтательному воображению. Когда-нибудь прочту тебе мои замечания на черноморских и донских казаков - теперь тебе не скажу об них ни слова. С полуострова Таманя, древнего Тмутараканского княжества, открылись мне берега Крыма. Морем приехали мы в Керчь. Здесь увижу я развалины Митридатова гроба, здесь увижу я следы Пантикапеи, думал я - на ближней горе посереди кладбища увидел я груду камней, утесов, грубо высеченных - заметил несколько ступеней, дело рук человеческих. Гроб ли это, древнее ли основание башни - не знаю. За несколько верст остановились мы на Золотом холме. Ряды камней, ров, почти сравнившийся с землею - вот все, что осталось от города Пантикапеи. Нет сомнения, что много драгоценного скрывается под землею, насыпанной веками; какой-то француз прислан из Петербурга для разысканий - но ему недостает ни денег, ни сведений, как у нас обыкновенно водится. Из Керча приехали мы в Кефу, остановились у Броневского, человека почтенного по непорочной службе и по бедности. Теперь он под судом - и, подобно Старику Виргилия, разводит сад на берегу моря, недалеко от города. Виноград и миндаль составляют его доход. Он не умный человек, но имеет большие сведения об Крыме, стороне важной и запущенной. Отсюда морем отправились мы мимо полуденных берегов Тавриды, в Юрзуф, где находилось семейство Раевского. Ночью на корабле написал я Элегию, которую тебе присылаю; отошли ее Гречу без подписи. Корабль плыл перед горами, покрытыми тополами, виноградом, лаврами и кипарисами; везде мелькали татарские селения; он остановился в виду Юрзуфа. Там прожил я три недели. Мой друг, счастливейшие минуты жизни моей провел я посереди семейства почтенного Раевского. Я не видел в нем героя, славу русского войска, я в нем любил человека с ясным умом, с простой, прекрасной душою; снисходительного, попечительного друга, всегда милого, ласкового хозяина. Свидетель Екатерининского века, памятник 12 года; человек без предрассудков, с сильным характером и чувствительный, он невольно привяжет к себе всякого, кто только достоин понимать и ценить его высокие качества. Старший сын его будет более нежели известен. Все его дочери - прелесть, старшая - женщина необыкновенная. Суди, был ли я счастлив: свободная, беспечная жизнь в кругу милого семейства; жизнь, которую я так люблю и которой никогда не наслаждался, - счастливое, полуденное небо; прелестный край; природа, удовлетворяющая воображение, - горы, сады, море; друг мой, любимая моя надежда - увидеть опять полуденный берег и семейство Раевского. Будешь ли ты со мной? скоро ли соединимся? Теперь я один в пустынной для меня Молдавии. По крайней мере пиши ко мне - благодарю тебя за стихи; более благодарил бы тебя за прозу. Ради бога, почитай поэзию - доброй, умной старушкою, к которой можно иногда зайти, чтоб забыть на минуту сплетни, газеты и хлопоты жизни, повеселиться ее милым болтанием и сказками; но влюбиться в нее - безрассудно. Михайло Орлов с восторгом повторяет ........ русским безвестную!.. я также. Прости, мой друг! обнимаю тебя. Уведомь меня об наших. Всё ли еще они в деревне. Мне деньги нужны, нужны! Прости. Обними же за меня Кюхельбекера и Дельвига. Видишь ли ты иногда молодого Молчанова? Пиши мне обо всей братье.

Пушки

14. АРЗАМАСЦАМ

20-е числа сентября 1820 г. (?) Из Кишинева в Петербург

В лето 5 от Липецкого потопа - мы, превосходительный Рейн и жалобный сверчок, на лужице города Кишинева, именуемой быком, сидели и плакали, воспоминая тебя, Арзамас, ибо благородные гуси величественно барахтались пред нашими глазами в мутных водах упомянутой речки. Живо представились им ваши отсутствующие превосходительства, и в полноте сердца своего положили они уведомить о себе членов православного братства, украшающих берега Мойки и Фонтанки -

15. Н. И. ГНЕДИЧУ

4 декабря 1820 г. Из Каменки в Петербург

Вот уже восемь месяцев, как я веду странническую жизнь, почтенный Николай Иванович. Был я на Кавказе, в Крыму, в Молдавии и теперь нахожусь в Киевской губернии, в деревне Давыдовых, милых и умных отшельников, братьев генерала Раевского. Время мое протекает между аристократическими обедами и демагогическими спорами. Общество наше, теперь рассеянное, было недавно разнообразная и веселая смесь умов оригинальных, людей известных в нашей России, любопытных для незнакомого наблюдателя. - Женщин мало, много шампанского, много острых слов, много книг, немного стихов. Вы поверите легко, что, преданный мгновенью, мало заботился я о толках петербургских. Поэму мою, напечатанную под вашим отеческим надзором и поэтическим покровительством, я не получил, - но сердечно благодарю вас за милое ваше попечение. Некоторые №-ра «Сына» доходили до меня. Видел я прекрасный перевод «Андромахи», которого читали вы мне в вашем эпикурейском кабинете, и вдохновенные строфы:

Уже в последний раз приветствовать я мнил
и проч.

Они оживили во мне воспоминанья об вас и чувство прекрасного, всегда драгоценное для моего сердца, но не примирили меня с критиками, которые нашел я в том же «Сыне отечества». Кто такой этот В., который хвалит мое целомудрие, укоряет меня в бесстыдстве, говорит мне: красней, несчастный? (что, между прочим, очень неучтиво), говорит, что характеры моей поэмы писаны мрачными красками этого нежного, чувствительного Корреджио и смелою кистию Орловского, который кисти в руки не берет и рисует только почтовые тройки да киргизских лошадей? Согласен со мнением неизвестного эпиграммиста - критика его для меня ужасно как тяжка. Допросчик умнее, а тот, кто взял на себя труд отвечать ему (благодарность и самолюбие в сторону), умнее всех их. В газетах читал я, что «Руслан», напечатанный для приятного препровожденья скучного времени, продается с превосходною картинкою - кого мне за нее благодарить? Друзья мои! надеюсь увидеть вас перед своей смертию. Покамест у меня еще поэма готова или почти готова. Прощайте - нюхайте гишпанского табаку и чихайте громче, еще громче.

Пушкин.

Каменка, 4 декабря 1820.

Где Жуковский, уехал ли он с ее высочеством? Обнимаю с братским лобзанием Дельвига и Кюхельбекера. Об них нет ни слуха ни духа - журнала его не видал; писем также.

Мой адрес: В Кишинев - Его превосходительству Ивану Никитичу Инзову.

1821

16. В. Л. ДАВЫДОВУ (?)

Первая половина марта 1821 г. Кишинев (?)

Уведомляю тебя о происшествиях, которые будут иметь следствия, важные не только для нашего края, но и для всей Европы.

Греция восстала и провозгласила свою свободу. Теодор Владимиреско, служивший некогда в войске покойного князя Ипсиланти, в начале февраля нынешнего года вышел из Бухареста с малым числом вооруженных арнаутов и объявил, что греки не в силах более выносить притеснений и грабительств турецких начальников, что они решились освободить себя от ига незаконного, что намерены платить только подати, наложенные правительством. Сия прокламация встревожила всю Молдавию. Князь Суццо и русский консул напрасно хотели удержать распространение бунта - пандуры и арнауты отовсюду бежали к смелому Владимиреско, - и в несколько дней он уже начальствовал 7000 войска.

21 февраля генерал князь Александр Ипсиланти с двумя из своих братьев и с князем Георгием Кантакузеном - прибыл в Яссы из Кишинева, где оставил он мать, сестер и двух братий. Он был встречен тремястами арнаутов, князем Суццо и русским консулом и тотчас принял начальство города. Там издал он прокламации, которые быстро разлилися повсюду, - в них сказано, что Феникс Греции воскреснет из своего пепла, что час гибели для Турции настал и проч., и что Великая держава одобряет подвиг великодушный! Греки стали стекаться толпами под его трое знамен, из которых одно трехцветно, на другом развевается крест, обвитый лаврами, с текстом сим знаменем победиши, на третьем изображен возрождающийся Феникс. - Я видел письмо одного инсургента: с жаром описывает он обряд освящения знамен и меча князя Ипсиланти, восторг духовенства и народа и прекрасные минуты Надежды и Свободы...

В Яссах все спокойно. Семеро турков были приведены к Ипсиланти и тотчас казнены - странная новость со стороны европейского генерала. В Галацах турки в числе 100 человек были перерезаны; двенадцать греков также убиты.

Известие о возмущении поразило Константинополь. Ожидают ужасов, но еще их нет. Трое бежавших греков находятся со вчерашнего дня в здешнем карантине. Они уничтожили многие ложные слухи. Старец Али принял христианскую веру и окрещен именем Константина; двухтысячный отряд его, который шел на соединение с сулиотами, уничтожен турецким войском.

Восторг умов дошел до высочайшей степени, все мысли устремлены к одному предмету - к независимости древнего отечества. В Одессах я уже не застал любопытного зрелища: в лавках, на улицах, в трактирах - везде собирались толпы греков, все продавали за ничто свое имущество, покупали сабли, ружья, пистолеты, все говорили об Леониде, об Фемистокле, все шли в войско счастливца Ипсиланти. Жизнь, имения греков в его распоряжении. Сначала имел он два миллиона. Один Паули дал 600 тысяч пиастров с чем, чтоб ему их возвратить по восстановлении Греции. 10 000 греков записались в войско.

Ипсиланти идет на соединение с Владимиреско. Он называется Главнокомандующим северных греческих войск и уполномоченным Тайного Правительства. Должно знать, что уже тридцать лет составилось и распространилось тайное общество, коего целию было освобождение Греции. Члены общества разделены на три степени... Низшую степень составляла военная сила, вторую - граждане, члены сей степени имели право каждый приписать себе товарищей, - но не воинов, которых избирала только третья, высшая степень. Ты видишь простой ход и главную мысль сего общества, которого основатели еще неизвестны... Отдельная вера, отдельный язык, независимость книгопечатания, с одной стороны просвещение, с другой - глубокое невежество, - все покровительствовало вольнолюбивым патриотам - все купцы, все духовенство до последнего монаха считалось в обществе, которое ныне торжествует.

Вот тебе подробный отчет последних происшествий нашего края.

Странная картина! Два великих народа, давно падших в презрительное ничтожество, в одно время восстают из праха - и, возобновленные, являются на политическом поприще мира. Первый шаг Александра Ипсиланти прекрасен и блистателен. Он счастливо начал - и, мертвый или победитель, отныне он принадлежит истории - 28 лет, оторванная рука, цель великодушная! - завидная участь. Кинжал изменника опаснее для него сабли турков; Константин-паша после освобождения не совестней будет Клодовика или Владимира, ибо влияние молодого мстителя Греции должно его встревожить. Признаюсь, я бы советовал князю Ипсиланти предупредить престарелого злодея: нравы той страны, где он теперь действует, оправдают политическое убийство.

Важный вопрос: что станет делать Россия; займем ли мы Молдавию и Валахию под видом миролюбивых посредников; перейдем ли мы за Дунай союзниками греков и врагами их врагов? Во всяком случае, буду уведомлять -

17. А. А. ДЕЛЬВИГУ

23 марта 1821 г. Из Кишинева в Петербург

Друг Дельвиг, мой парнасский брат,
Твоей я прозой был утешен,
Но признаюсь, барон, я грешен:
Стихам я больше был бы рад.

Ты знаешь сам: в минувши годы
Я на брегу парнасских вод
Любил марать поэмы, оды,
И даже зрел меня народ
На кукольном театре моды.
Бывало, что ни напишу,
Все для иных не Русью пахнет;
Об чем цензуру ни прошу,
Ото всего Тимковский ахнет.
Теперь едва, едва дышу!
От воздержанья муза чахнет,
И редко, редко с ней грешу.
К неверной славе я хладею;
И по привычке лишь одной
Лениво волочусь за нею,
Как муж за гордою женой.
Я позабыл ее обеты,
Одна свобода мой кумир,
Но всё люблю, мои поэты,
Счастливый голос ваших лир.
Так точно, позабыв сегодня
Проказы младости своей,
Глядит с улыбкой ваша сводня
На шашни молодых {блядей}.

Жалею, Дельвиг, что до меня дошло только одно из твоих писем, именно то, которое мне доставлено любезным Гнедичем, вместе с девственной «Людмилою». - Ты не довольно говоришь о себе и об друзьях наших - о путешествиях Кюхельбекера слышал я уж в Киеве. Желаю ему в Париже дух целомудрия, в канцелярии Нарышкина дух смиренномудрия и терпения, об Духе любви я не беспокоюсь, в этом нуждаться не будет, о празднословии молчу - дальний друг не может быть излишне болтлив. В твоем отсутствии сердце напоминало о тебе, об твоей музе - журналы. Ты все тот же - талант прекрасный и ленивый. Долго ли тебе шалить, долго ли тебе разменивать свой гений на серебряные четвертаки. Напиши поэму славную, только не четыре части дня и не четыре времени, напиши своего «Монаха». Поэзия мрачная, богатырская, сильная, байроническая - твой истинный удел - умертви в себе ветхого человека - не убивай вдохновенного поэта. Что до меня, моя радость, скажу тебе, что кончил я новую поэму - «Кавказский пленник», которую надеюсь скоро вам прислать. Ты ею не совсем будешь доволен и будешь прав; еще скажу тебе, что у меня в голове бродят еще поэмы, но что теперь ничего не пишу. Я перевариваю воспоминания и надеюсь набрать вскоре новые; чем нам и жить, душа моя, под старость нашей молодости, как не воспоминаниями? -

Недавно приехал в Кишинев и скоро оставляю благословенную Бессарабию - есть страны благословеннее. Праздный мир не самое лучшее состояние жизни. Даже и Скарментадо, кажется, не прав - самого лучшего состояния нет на свете, но разнообразие спасительно для души. -

Друг мой, есть у меня до тебя просьба - узнай, напиши мне, что делается с братом - ты его любишь, потому что меня любишь, он человек умный во всем смысле слова - и в нем прекрасная душа. Боюсь за его молодость, боюсь воспитания, которое дано будет ему обстоятельствами его жизни и им самим - другого воспитания нет для существа, одаренного душою. Люби его, я знаю, что будут стараться изгладить меня из его сердца, - в этом найдут выгоду. - Но я чувствую, что мы будем друзьями и братьями не только по африканской нашей крови.

Прощай.

А. Пушкин.

Кишинев.

18. Н. И. ГНЕДИЧУ

24 марта 1821 г. Из Кишинева в Петербург

В стране, где Юлией венчанный
И хитрым Августом изгнанный
Овидий мрачны дни влачил,
Где элегическую лиру
Глухому своему кумиру
Он малодушно посвятил,

Далече северной столицы
Забыл я вечный ваш туман,
И вольный глас моей цевницы
Тревожит сонных молдаван.
Все тот же я - как был и прежде;
С поклоном не хожу к невежде,
С Орловым спорю, мало пью,
Октавию - в слепой надежде -
Молебнов лести не пою.
И дружбе легкие посланья
Пишу без строгого старанья.
Ты, коему судьба дала
И смелый ум и дух высокой,
И важным песням обрекла,
Отраде жизни одинокой;
О ты, который воскресил
Ахилла призрак величавый,
Гомера музу нам явил
И смелую певицу славы
От звонких уз освободил, -
Твой глас достиг уединенья,
Где я сокрылся от гоненья
Ханжи и гордого глупца,
И вновь он оживил певца,
Как сладкий голос вдохновенья.
Избранник Феба! твой привет,
Твои хвалы мне драгоценны;
Для муз и дружбы жив поэт.
Его враги ему презренны -
Он музу битвой площадной
Не унижает пред народом;
И поучительной лозой
Зоила хлещет - мимоходом.

Вдохновительное письмо ваше, почтенный Николай Иванович, нашло меня в пустынях Молдавии: оно обрадовало и тронуло меня до глубины сердца. Благодарю за воспоминание, за дружбы, за хвалу, за упреки, за формат этого письма - все показывает участие, которое принимает живая душа ваша во всем, что касается до меня. Платье, сшитое, по заказу вашему, на «Руслана и Людмилу», прекрасно; и вот уже четыре дни как печатные стихи, виньета и переплет детски утешают меня. Чувствительно благодарю почтенного АО; эти черты сладкое для меня доказательство его любезной благосклонности. - Не скоро увижу я вас; здешние обстоятельства пахнут долгой, долгою разлукой! молю Феба и казанскую богоматерь, чтоб возвратился я к вам с молодостью, воспоминаньями и еще новой поэмой: - та, которую недавно кончил, окрещена «Кавказским пленником». Вы ожидали многого, как видно из письма вашего, - найдете малое, очень малое. С вершин заоблачных бесснежного Бешту видел я только в отдаленье ледяные главы Казбека и Эльбруса. Сцена моей поэмы должна бы находиться на берегах шумного Терека, на границах Грузии, в глухих ущелиях Кавказа - я поставил моего героя в однообразных равнинах, где сам прожил два месяца - где возвышаются в дальном расстоянии друг от друга четыре горы, отрасль последняя Кавказа; во всей поэме не более 700 стихов - в скором времени пришлю вам ее - дабы сотворили вы с нею, что только будет угодно.

Кланяюсь всем знакомым, которые еще меня не забыли - обнимаю друзей. С нетерпеньем ожидаю девятого тома «Русской истории». Что делает Николай Михайлович? здоровы ли он, жена и дети? Это почтенное семейство ужасно недостает моему сердцу. - Дельвигу пишу в вашем письме. Vale1.

Пушкин.

1821 марта 24.

Кишинев.



1 Прощайте (лат.)

19. А. И. ТУРГЕНЕВУ

7 мая 1821 г. Из Кишинева в Петербург

Не правда ли, что вы меня не забыли, хотя я ничего не писал и давно не получал об вас никакого известия? Мочи нет, почтенный Александр Иванович, как мне хочется недели две побывать в этом пакостном Петербурге: без Карамзиных, без вас двух да еще без некоторых избранных, соскучишься и не в Кишиневе, а вдали камина княгини Голицыной замерзнешь и под небом Италии. В руце твои предаюся, отче! Вы, который сближены с жителями Каменного острова, не можете ли вы меня вытребовать на несколько дней (однако ж не более) с моего острова Пафмоса? Я привезу вам за то сочинение во вкусе Апокалипсиса и посвящу вам, христолюбивому пастырю поэтического нашего стада; но сперва дайте знать минутным друзьям моей минутной младости, чтоб они прислали мне денег, чем они чрезвычайно обяжут искателя новых впечатлений. В нашей Бессарабии в впечатлениях недостатку нет. Здесь такая каша, что хуже овсяного киселя. Орлов женился; вы спросите, каким образом? Не понимаю. Разве он ошибся плешью и {проломал жену} головою. Голова его тверда; душа прекрасная; но черт ли в них? Он женился; наденет халат и скажет:

Beatus qui procul...1

Верьте, что, где б я ни был, душа моя, какова ни есть, принадлежит вам и тем, которых умел я любить.

Пушкин.

Кишинев.

7 мая 1821.

Если получу я позволение возвратиться, то не говорите ничего никому, и я упаду, как снег на голову.



1 Блажен тот, кто вдали... (лат.)

20. ДЕГИЛЬИ

6 июня 1821 г. В Кишиневе.

Avis à M-r Deguilly, ex-officier français.

Il ne suffit pas d’être un J. F.; il faut encore l’être franchement.

A la veille d’un foutu duel au sabre, on n’écrit pas sous les yeux de sa femme des jérémiades et son testament. On ne fabrique pas des contes à dormir debout avec les autorités de la ville, afin d’empêcher une égratignure. On ne compromet pas deux fois son second.1

Tout ce qui est arrivé, je l’ai prévu, je suis fâché de n’avoir pas parié.

Maintenant tout est fini, mais prenez garde à vous.

Agréez l’assurance des sentiments que vous méritez.

6 juin 1821.

Pouchkine.

Notez encore que maintenant en cas de besoin je saurai faire agir mes droits de gentilhomme russe, puisque vous n’entendez rien au droit des armes.

{Перевод:

К сведению г-на Дегильи, бывшего французского офицера.

Накануне паршивой дуэли на саблях не пишут на глазах у жены слезных посланий и завещания; не сочиняют нелепейших сказок для городских властей, чтобы избежать царапины; не компрометируют дважды своего секунданта2.

Теперь все кончено, но берегитесь.

Примите уверение в чувствах, какие вы заслуживаете.

6 июня 1821.

Заметьте еще, что впредь, в случае надобности, я сумею осуществить свои права русского дворянина, раз вы ничего не смыслите в правах дуэли.}



1 Ni un général qui daigne recevoir un pied-plat dans sa maison. (Прим. Пушкина.)
2 Ни генерала, который удостаивает принимать негодяя у себя в доме.

21. Л. С. ПУШКИНУ и О. С. ПУШКИНОЙ

27 июля 1821 г. Из Кишинева в Петербург

Брату.

Здравствуй, Лев, не благодарю тебя за письмо твое, потому что ты мне дельного ничего не говоришь - я называю дельным все, что касается до тебя. Пиши ко мне, покамест я еще в Кишиневе. Я тебе буду отвечать со всевозможной болтливостью, и пиши мне по-русски, потому что, слава богу, с моими конституционными друзьями я скоро позабуду русскую азбуку. Если ты в родню, так ты литератор (сделай милость, не поэт): пиши же мне об новостях нашей словесности; что такое «Сотворение мира» Милонова? что делает Катенин? Он ли задавал вопросы Воейкову в «Сыне отечества» прошлого года? Кто на ны? «Черная шаль» тебе нравится - ты прав, но ее черт знает как напечатали. Кто ее так напечатал? пахнет Глинкой. Если ты его увидишь, обними его братски, скажи ему, что он славная душа - и что я люблю его, как должно. Вот еще важнее: постарайся свидеться с Всеволожским - и возьми у него на мой счет число экземпляров моих сочинений (буде они напечатаны), розданное моими друзьями - экземпляров 30. Скажи ему, что я люблю его, что он забыл меня, что я помню вечера его, любезность его, V. С. Р. его, L. D. его, Овошникову его, Лампу его - и все елико друга моего. Поцелуй, если увидишь, Юрьева и Мансурова - пожелай здравия калмыку - и напиши мне обо всем.

Пришли мне «Тавриду» - Боброва. Vale.

Твой брат А.

27 июля.

Сестре.

Etes-vous de retour de votre voyage? avez-vous visité de nouveau les souterrains, les châteaux, les cascades de Narva? cela vous a-t-il amusé? aimez-vous toujours vos promenades solitaires? quels sont vos chiens favoris? avez-vous oublié la mort tragique d’Omphale et de Bizarre? qu’est-ce qui vous amuse? que lisez-vous? avez-vous revu la voisine Annette Voulf? montez-vous à cheval? quand revenez-vous à Pétersbourg? que font les Korfs? êtes-vous mariée, êtes-vous prête à l’être? doutez-vous de mon amitié? bonjour, ma bonne amie

{Перевод:

Вернулась ли ты из своего путешествия? Посетила ли снова подземелья, замки, Нарвские водопады? Развлекло ли это тебя? Любишь ли ты по-прежнему одинокие прогулки? Какие собаки твои любимицы? Забыла ли ты трагическую смерть Омфалы и Бизарра? Чем ты развлекаешься? Что читаешь? Виделась ли ты снова с соседкой, Анетой Вульф? Ездишь ли верхом? Когда возвращаешься в Петербург? Что поделывают Корфы? Не вышла ли ты замуж? Не собираешься ли выйти? Сомневаешься ли в моей дружбе? Прощай, мой добрый друг.}

22. С. И. ТУРГЕНЕВУ

21 августа 1821 г. Из Кишинева в Одессу

Поздравляю вас, почтенный Сергей Иванович, с благополучным прибытием из Турции чуждой в Турцию родную. С радостию приехал бы я в Одессу побеседовать с вами и подышать чистым европейским воздухом, но я сам в карантине, и смотритель Инзов не выпускает меня, как зараженного какою-то либеральною чумою. Скоро ли увидите вы северный Стамбул? обнимите там за меня милого нашего муфти Александра Ивановича и мятежного драгомана брата его; его преосвященству писал я письмо, на которое ответа еще не имею. Дело шло об моем изгнании - но если есть надежда на войну, ради Христа, оставьте меня в Бессарабии. Пред вами я виноват; полученное от вас письмо я через два дни перечитываю - но до сих пор не отвечал - надеюсь на великодушное прощение и на скорое свидание.

Кланяюсь Чу, если Чу меня помнит - а Долгорукий меня забыл.

Пушкин.

21 авг.

23. Н. И. ГРЕЧУ

21 сентября 1821 г. Из Кишинева в Петербург

Извините, любезный наш Аристарх, если опять беспокою вас письмами и просьбами; сделайте одолжение - доставьте письмо, здесь прилагаемое, брату моему; молодой человек меня забыл и не прислал мне даже своего адреса.

Вчера видел я в «Сыне отечества» мое послание к Ч - у; уж эта мне цензура! Жаль мне, что слово вольнолюбивый ей не нравится: оно так хорошо выражает нынешнее libéral1, оно прямо русское, и, верно, почтенный А. С. Шишков даст ему право гражданства в своем словаре, вместе с шаротыком и с топталищем. Там напечатано глупца философа; зачем глупца? стихи относятся к Американцу Толстому, который вовсе не глупец; но лишняя брань не беда. А скромное письмо мое насчет моего же письма - видно, не лезет сквозь цензуру? Плохо.

Дельвигу и Гнедичу пробовал я было писать - да они и в ус не дуют. Что б это значило: если просто забвение, то я им не пеняю: забвенье - естественный удел всякого отсутствующего; я бы и сам их забыл, если бы жил с эпикурейцами, в эпикурейском кабинете, и умел читать Гомера; но если они на меня сердятся или разочли, что письма их мне не нужны, - так плохо.

Хотел было я прислать вам отрывок из моего «Кавказского пленника», да лень переписывать; хотите ли вы у меня купить весь кусок поэмы? длиною в 800 стихов: стих шириною - 4 стопы; разрезано на 2 песни. Дешево отдам, чтоб товар не залежался. Vale.

Пушкин.

21 сентября 1821. Кишинев.



1 либеральный (франц.).

1822

24. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

2 января 1822 г. Из Кишинева в Москву

Попандопуло привезет тебе мои стихи. Липранди берется доставить тебе мою прозу - ты, думаю, видел его в Варшаве. Он мне добрый приятель и (верная порука за честь и ум) не любим нашим правительством и, в свою очередь, не любит его. В долгой разлуке нашей одни дурацкие журналы изредка сближали нас друг с другом. Благодарю тебя за все твои сатирические, пророческие и вдохновенные творенья, они прелестны - благодарю за все вообще - бранюсь с тобою за одно послание к Каченовскому; как мог ты сойти в арену вместе с этим хилым кулачным бойцом - ты сбил его с ног, но он облил бесславный твой венок кровью, желчью и сивухой... Как с ним связываться - довольно было с него легкого хлыста, а не сатирической твоей палицы. Ежели я его задел в послании к Ч. -, то это не из ненависти к нему, но чтобы поставить с ним на одном ряду Американца Толстого, которого презирать мудренее. Жуковский меня бесит - что ему понравилось в этом Муре? чопорном подражателе безобразному восточному воображению? Вся «Лалла-рук» не стоит десяти строчек «Тристрама Шанди»; пора ему иметь собственное воображенье и крепостные вымыслы. Но каков Баратынский? Признайся, что он превзойдет и Парни и Батюшкова - если впредь зашагает, как шагал до сих пор, - ведь 23 года счастливцу!

Оставим все ему эротическое поприще и кинемся каждый в свою сторону, а то спасенья нет. Кавказский мой пленник кончен - хочу напечатать, да лени много, а денег мало - и меркантильный успех моей прелестницы Людмилы отбивает у меня охоту к изданиям - желаю счастия дяде - я не пишу к нему; потому что опасаюсь журнальных почестей - скоро ли выйдут его творенья? все они вместе не стоят Буянова; а что-то с ним будет в потомстве? Крайне опасаюсь, чтобы двоюродный брат мой не почелся моим сыном - а долго ли до греха. Пиши мне, с кем ты хочешь и как хочешь - стихами или прозой - ей-богу буду отвечать.

Пушкин.

2 январь 1822.

Пишу тебе у Рейна - все тот же он, не изменился, хоть и женился. Начал он тебе было диктовать письмо в своем роде - но заблагорассудил изорвать его. Он тебе кланяется и занят ужасно сургучом.

Прибавление

Орлов велел тебе сказать, что он делает палки сургучные, а палки в дивизии своей уничтожил.

25. Л. С. ПУШКИНУ

24 января 1822 г. Из Кишинева в Петербург

Сперва хочу с тобою побраниться; как тебе не стыдно, мой милый, писать полурусское, полуфранцузское письмо, ты не московская кузина - во-вторых, письма твои слишком коротки - ты или не хочешь или не можешь мне говорить открыто обо всем - жалею; болтливость братской дружбы была бы мне большим утешением. Представь себе, что до моей пустыни не доходит ни один дружний голос - что друзья мои как нарочно решились оправдать элегическую мою мизантропию - и это состояние несносно. Письмо, где говорил я тебе о Тавриде, не дошло до тебя - это меня бесит - я давал тебе несколько препоручений самых важных в отношении ко мне - черт с ними; постараюсь сам быть у вас на несколько дней - тогда дела пойдут иначе. Ты говоришь, что Гнедич на меня сердит, он прав - я бы должен был к нему прибегнуть с моей новой поэмой - но у меня шла голова кругом - от него не получал я давно никакого известия; Гречу должно было писать - и при сей верной оказии предложил я ему «Пленника». К тому же ни Гнедич со мной, ни я с Гнедичем не будем торговаться и слишком наблюдать каждый свою выгоду, а с Гречем я стал бы бессовестно торговаться, как со всяким брадатым ценителем книжного ума. Спроси у Дельвига, здоров ли он, все ли, слава богу, пьет и кушает - каково нашел мои стихи к нему и пр. О прочих дошли до меня темные известия. Посылаю тебе мои стихи, напечатай их в «Сыне» (без подписи и без ошибок). Если хочешь, вот тебе еще эпиграмма, которую ради Христа не распускай, в ней каждый стих - правда.

Иной имел мою Аглаю...1

Хочешь еще? на Каченовского -

Клеветник без дарованья...2

Покушай, пожалуйста. Прощай, Фока, обнимаю тебя,

твой друг Демьян.

24 генв. 1822.



1 см. т. I, стр. 207.
2 см. т. I, стр. 181.

26. В. Ф. РАЕВСКОМУ

1821 г. - начало февраля 1822 г. В Кишиневе

Пришли мне, Раевский, «Histoire de Crimée»1, книга не моя, и у меня ее требуют. Vale et mihi faveas2.

Пушкин.



1 «Историю Крыма» (франц.).
2 Прощай и люби меня (лат.).

27. Н. И. ГНЕДИЧУ

29 апреля 1822 г. Из Кишинева в Петербург

29 апреля 1822. Кишинев.

Parve (nec invideo) sine me, liber, ibis in urbem,

Heu mihi! quo domino non licet ire tuo1.

Не из притворной скромности прибавлю: Vade, sed incultus, qualem decet exulis esse!2 Недостатки этой повести, поэмы или чего вам угодно так явны, что я долго не мог решиться ее напечатать. Поэту возвышенному, просвещенному ценителю поэтов, вам предаю моего «Кавказского пленника»; в награду за присылку прелестной вашей идиллии (о которой мы поговорим на досуге) завещаю вам скучные заботы издания; но дружба ваша меня избаловала. Назовите это стихотворение сказкой, повестию, поэмой или вовсе никак не называйте, издайте его в двух песнях или только в одной, с предисловием или без; отдаю вам его в полное распоряжение. Vale.

Пушкин.



1 Малая книжка моя, без меня (и не завидую) ты отправишься в столицу, куда - увы! - твоему господину закрыта дорога (лат.).
2 Иди, хоть и неказистая с виду, как то подобает изгнанникам (лат.).

28. П. А. КАТЕНИНУ

20-е числа апреля - май 1822 г.

Из Кишинева в Петербург

... Я не ... чести быть поэтом, но эта похвала показалась бы мне не очень лестною.

Я прочел намедни твое письмо к Гречу с большим удовольствием, и во-первых, потому что ты даешь мне знать о себе только через журналы....

29. А. А. БЕСТУЖЕВУ

21 июня 1822 г. Из Кишинева в Петербург

Милостивый государь

Александр Александрович,

Давно собирался я напомнить вам о своем существовании. Почитая прелестные ваши дарования и, признаюсь, невольно любя едкость вашей остроты, хотел я связаться с вами на письме, не из одного самолюбия, но также из любви к истине. Вы предупредили меня. Письмо ваше так мило, что невозможно с вами скромничать. Знаю, что ему не совсем бы должно верить, но верю поневоле и благодарю вас, как представителя вкуса и верного стража и покровителя нашей словесности.

Посылаю вам мои бессарабские бредни и желаю, чтоб они вам пригодились. Кланяйтесь от меня цензуре, старинной моей приятельнице; кажется, голубушка еще поумнела. Не понимаю, что могло встревожить ее целомудренность в моих элегических отрывках - однако должно нам настоять из одного честолюбия - отдаю их в полное ваше распоряжение. Предвижу препятствия в напечатании стихов к Овидию, но старушку можно и должно обмануть, ибо она очень глупа - по-видимому, ее настращали моим именем; не называйте меня, а поднесите ей мои стихи под именем кого вам угодно (например, услужливого Плетнева или какого-нибудь нежного путешественника, скитающегося по Тавриде), повторяю вам, она ужасно бестолкова, но, впрочем, довольно сговорчива. Главное дело в том, чтоб имя мое до нее не дошло, и все будет слажено.

С живейшим удовольствием увидел я в письме вашем несколько строк К. Ф. Рылеева, они порука мне в его дружестве и воспоминании. Обнимите его за меня, любезный Александр Александрович, как я вас обниму при нашем свидании.

Пушкин.

21 июня 1822.

Кишинев.

30. Н. И. ГНЕДИЧУ

27 июня 1822 г. Из Кишинева в Петербург

Письмо ваше такое существительное, которому не нужно было прилагательного, чтоб меня искренно обрадовать. От сердца благодарю вас за ваше дружеское попечение. Вы избавили меня от больших хлопот, совершенно обеспечив судьбу «Кавказского пленника». Ваши замечания насчет его недостатков совершенно справедливы и слишком снисходительны; но дело сделано. Пожалейте обо мне: живу меж гетов и сарматов; никто не понимает меня. Со мною нет просвещенного Аристарха, пишу как-нибудь, не слыша ни оживительных советов, ни похвал, ни порицаний. Но какова наша цензура? признаюсь, никак не ожидал от нее таких больших успехов в эстетике. Ее критика приносит честь ее вкусу. Принужден с нею согласиться во всем: Небесный пламень слишком обыкновенно; долгий поцелуй поставлено слишком на выдержку (trop hasardé)1. Его томительную негу вкусила тут она вполне, - дурно, очень дурно - и потому осмеливаюсь заменить этот киргиз-кайсацкий стишок следующими: какой угодно поцелуй разлуки

Союз любви запечатлел.
Рука с рукой, унынья полны,
Сошли ко брегу в тишине -
И русский в шумной глубине
Уже плывет и пенит волны,
Уже противных скал достиг,
Уже хватается за них.
Вдруг и проч. -

С подобострастием предлагаю эти стихи на рассмотрение цензуры - между тем поздравьте ее от моего имени. Конечно, иные скажут, что эстетика не ее дело; что она должна воздавать Кесареве Кесарю, а Гнедичеве Гнедичу, но мало ли что говорят.

Я отвечал Бестужеву и послал ему кое-что. Нельзя ли опять стравить его с Катениным? любопытно бы. Греч рассмешил меня до слез своею сравнительною скромностию. Жуковскому я также писал, а он и в ус не дует. Нельзя ли его расшевелить? Нельзя ли потревожить и Слёнина, если он купил остальные экземпляры «Руслана»? С нетерпением ожидаю «Шильонского узника»; это не чета «Пери» и достойно такого переводчика, каков певец Громобоя и Старушки. Впрочем, мне досадно, что он переводит, и переводит отрывками - иное дело Тасс, Ариост и Гомер, иное дело песни Маттисона и уродливые повести Мура. Когда-то говорил он мне о поэме «Родрик» Саувея; попросите его от меня, чтоб он оставил его в покое, несмотря на просьбу одной прелестной дамы. Английская словесность начинает иметь влияние на русскую. Думаю, что оно будет полезнее влияния французской поэзии, робкой и жеманной. Тогда некоторые люди упадут, и посмотрим, где очутится Ив. Ив. Дмитриев с своими чувствами и мыслями, взятыми из Флориана и Легуве. Так-то пророчу я не в своей земле - а между тем не предвижу конца нашей разлуки. Здесь у нас молдованно и тошно; ах, боже мой, что-то с ним делается - судьба его меня беспокоит до крайности - напишите мне об нем, если будете отвечать.

27 июня.

А. Пушкин.



1слишком смело (франц.).

31. П. А. КАТЕНИНУ

19 июля 1822 г. Из Кишинева в Петербург

Ты упрекаешь меня в забывчивости, мой милый: воля твоя! Для малого числа избранных желаю еще увидеть Петербург. Ты, конечно, в этом числе, но дружба не итальянский глагол piombare, ты ее так же хорошо не понимаешь. Ума не приложу, как ты мог взять на свой счет стих:

И сплетней разбирать игривую затею.

Это простительно всякому другому, а не тебе. Разве ты не знаешь несчастных сплетней, коих я был жертвою, и не твоей ли дружбе (по крайней мере так понимал я тебя) обязан я первым известием об них? Я не читал твоей комедии, никто об ней мне не писал; не знаю, задел ли меня Зельский. Может быть, да, вероятнее - нет. Во всяком случае, не могу сердиться. Если б я имел что-нибудь на сердце, стал ли бы я говорить о тебе наряду с теми, о которых упоминаю? Лица и отношения слишком различны. Если б уж на то решился, написал ли стих столь слабый и неясный, выбрал ли предметом эпиграммы прекрасный перевод комедии, которую почитал я непереводимою? Как дело ни верти, ты все меня обижаешь. Надеюсь, моя радость, что это все минутная туча и что ты любишь меня. Итак, оставим сплетни и поговорим об другом. Ты перевел «Сида»; поздравляю тебя и старого моего Корнеля, «Сид» кажется мне лучшею его трагедиею. Скажи: имел ли ты похвальную смелость оставить пощечину рыцарских веков на жеманной сцене 19-го столетия? Я слыхал, что она неприлична, смешна, ridicule. Ridicule!1 Пощечина, данная рукою гишпанского рыцаря воину, поседевшему под шлемом! ridicule! Боже мой, она должна произвести более ужаса, чем чаша Атреева. Как бы то ни было, надеюсь увидеть эту трагедию зимой, по крайней мере постараюсь. Радуюсь, предвидя, что пощечина должна отяготеть на ланите Толченова или Брянского. Благодарю за подробное донесение, знаю, что долг платежом красен, но non erat hic locus...2 Прощай, Эсхил, обнимаю тебя, как поэта и друга...

19 июля.



1 смешна. Смешна! (франц.)
2 здесь не место для этого (лат.).

32. Л. С. ПУШКИНУ и О. С. ПУШКИНОЙ

21 июля 1822 г. Из Кишинева в Петербург

Ты на меня дуешься, милый; нехорошо. Пиши мне, пожалуйста, и как тебе угодно; хоть на шести языках; ни слова тебе не скажу - мне без тебя скучно - что ты делаешь? в службе ли ты? пора, ей-богу пора. Ты меня в пример не бери - если упустишь время, после будешь тужить - в русской службе должно непременно быть 26 лет полковником, если хочешь быть чем-нибудь, когда-нибудь; следственно, разочти; тебе скажут: учись, служба не пропадет. А я тебе говорю: служи - учение не пропадет. Конечно, я не хочу, чтоб ты был такой же невежда, как В. И. Козлов, да ты и сам не захочешь. Чтение - вот лучшее учение - знаю, что теперь не то у тебя на уме, но все к лучшему.

Скажи мне - вырос ли ты? Я оставил тебя ребенком, найду молодым человеком; скажи, с кем из моих приятелей ты знаком более? что ты делаешь, что ты пишешь? Если увидишь Катенина, уверь его ради Христа, что в послании моем к Чаадаеву нет ни одного слова об нем; вообрази, что он принял на себя стих И сплетней разбирать игривую затею; я получил от него полукислое письмо, он жалуется, что писем от меня не получил, не моя вина. Пиши мне новости литературные; что мой «Руслан»? не продается? не запретила ли его цензура? дай знать... Если же Слёнин купил его, то где же деньги? а мне в них нужда. Каково идет издание Бестужева? читал ли ты мои стихи, ему посланные? что «Пленник»? Радость моя, хочется мне с вами увидеться: мне в Петербурге дела есть. Не знаю, буду ли к вам, а постараюсь. Мне писали, что Батюшков помешался: быть нельзя; уничтожь это вранье. Что Жуковский, и зачем он ко мне не пишет? Бываешь ли ты у Карамзина? Отвечай мне на все вопросы, если можешь, - и поскорее. Пригласи также Дельвига и Баратынского. Что Вильгельм? есть ли об нем известия?

Прощай.

Отцу пишу в деревню.

21 июля.

Ma bonne et chère amie, je n’ai pas besoin de vos lettres pour me rassurer sur votre amitié, mais elles me sont uniquement nécessaires comme quelque chose qui vient de vous - je vous embrasse et je vous aime - amusez-vous et mariez-vous1.



1 Добрый и милый мой друг, мне не нужно твоих писем, чтобы быть уверенным в твоей дружбе, - они необходимы мне единственно как нечто, от тебя исходящее. Обнимаю тебя и люблю - веселись и выходи замуж (франц.).

33. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

1 сентября 1822 г. Из Кишинева в Москву

1 сентября.

Посуди сам, сколько обрадовали меня знакомые каракулки твоего пера. Почти три года имею про тебя только неверные известия стороною - а здесь не слышу живого слова европейского. Извини меня, если буду говорить с тобою про Толстого, мнение твое мне драгоценно. Ты говоришь, что стихи мои никуда не годятся. Знаю, но мое намерение было не заводить остроумную литературную войну, но резкой обидой отплатить за тайные обиды человека, с которым расстался я приятелем и которого с жаром защищал всякий раз, как представлялся тому случай. Ему показалось забавно сделать из меня неприятеля и смешить на мой счет письмами чердак князя Шаховского, я узнал обо всем, будучи уже сослан, и, почитая мщение одной из первых христианских добродетелей - в бессилии своего бешенства закидал издали Толстого журнальной грязью. Уголовное обвинение, по твоим словам, выходит из пределов поэзии; я не согласен. Куда не досягает меч законов, туда достает бич сатиры. Горацианская сатира, тонкая, легкая и веселая, не устоит против угрюмой злости тяжелого пасквиля. Сам Вольтер это чувствовал. Ты упрекаешь меня в том, что из Кишинева, под эгидою ссылки, печатаю ругательства на человека, живущего в Москве. Но тогда я не сомневался в своем возвращении. Намерение мое было ехать в Москву, где только и могу совершенно очиститься. Столь явное нападение на графа Толстого не есть малодушие. Сказывают, что он написал на меня что-то ужасное. Журналисты должны были принять отзыв человека, обруганного в их журнале. Можно подумать, что я с ними заодно, и это меня бесит. Впрочем, я свое дело сделал и с Толстым на бумаге более связываться не хочу. Я бы мог оправдаться перед тобой сильнее и яснее, но уважаю твои связи с человеком, который так мало на тебя походит.

Каченовский представитель какого-то мнения! voilà des mots qui hurlent de se trouver ensemble1. Мне жаль, что ты не вполне ценишь прелестный талант Баратынского. Он более чем подражатель подражателей, он полон истинной элегической поэзии. «Шильонского узника» еще не читал. То, что видел в «Сыне отечества», прелестно...

Он на столбе, как вешний цвет,
Висел с опущенной главой.

Ты меня слишком огорчил - предположением, что твоя живая поэзия приказала долго жить. Если правда - жила довольно для славы, мало для отчизны. К счастию, не совсем тебе верю, но понимаю тебя. Лета клонят к прозе, и если ты к ней привяжешься не на шутку, то нельзя не поздравить Европейскую Россию. Впрочем, чего тебе дожидаться? неужели тебя пленяет ежемесячная слава Прадтов? Предприми постоянный труд, пиши в тишине самовластия, образуй наш метафизический язык, зарожденный в твоих письмах - а там что бог даст. Люди, которые умеют читать и писать, скоро будут нужны в России, тогда надеюсь с тобою более сблизиться; покамест обнимаю тебя от души.

П.

Посылаю тебе поэму в мистическом роде - я стал придворным.



1 Вот слова, которые вопиют, поставленные рядом (франц.).

34. Л. С. ПУШКИНУ

4 сентября 1822 г. Из Кишинева в Петербург

4 сентября.

На прошедшей почте (виноват: с Долгоруким) я писал к отцу, а к тебе не успел, а нужно с тобою потолковать кой о чем. Во-первых, о службе. Если б ты пошел в военную - вот мой план, который предлагаю тебе на рассмотрение. В гвардию тебе незачем; служить 4 года юнкером вовсе не забавно. К тому же тебе нужно, чтоб о тебе немножко позабыли. Ты бы определился в какой-нибудь полк корпуса Раевского - скоро был бы ты офицером, а потом тебя перевели бы в гвардию - Раевский или Киселев - оба не откажут. Подумай об этом, да, пожалуйста, не слегка: дело идет о жизни. - Теперь, моя радость, поговорю о себе. Явись от меня к Никите Всеволожскому - и скажи ему, чтоб он ради Христа погодил продавать мои стихотворенья до будущего года - если же они проданы, явись с той же просьбой к покупщику. Ветреность моя и ветреность моих товарищей наделала мне беды. Около 40 билетов розданы - само по себе разумеется, что за них я буду должен заплатить. В послании к Овидию перемени таким образом:

Ты сам - дивись, Назон, дивись судьбе превратной,
Ты, с юных дней презрев волненья жизни ратной,
Привыкнув и проч.

Кстати об стихах: то, что я читал из «Шильонского узника», прелесть. С нетерпением ожидаю успеха «Орлеанской {Целки}». Но актеры, актеры! - 5-стопные стихи без рифм требуют совершенно новой декламации. Слышу отсюда драммоторжественный рев Глухо-рева. Трагедия будет сыграна тоном «Смерти Роллы». Что сделает великолепная Семенова, окруженная так, как она окружена? Господь защити и помилуй - но боюсь. Не забудь уведомить меня об этом и возьми от Жуковского билет для 1-го представления на мое имя. Читал стихи и прозу Кюхельбекера - что за чудак! Только в его голову могла войти жидовская мысль воспевать Грецию, великолепную, классическую, поэтическую Грецию, Грецию, где все дышит мифологией и героизмом, - славяно-русскими стихами, целиком взятыми из Иеремия. Что бы сказал Гомер и Пиндар? - но что говорят Дельвиг и Баратынский? «Ода к Ермолову» лучше, но стих: «Так пел в Суворова влюблен Державин...» слишком уже греческий - стихи к Грибоедову достойны поэта, некогда написавшего: «Страх при звоне меди заставляет народ устрашенный толпами стремиться в храм священный. Зри, боже! число, великий, унылых, тебя просящих, сохранить им - цел труд, многим людям принадлежащий» и проч. Справься об этих стихах у барона Дельвига.

Батюшков прав, что сердится на Плетнева; на его месте я бы с ума сошел со злости - «Б. из Рима» не имеет человеческого смысла, даром что «Новость на Олимпе» очень мила. Вообще мнение мое, что Плетневу приличнее проза, нежели стихи, - он не имеет никакого чувства, никакой живости - слог его бледен, как мертвец. Кланяйся ему от меня (то есть Плетневу - а не его слогу) и уверь его, что он наш Гете.

А. П.

Mon père a eu une idée lumineuse - c’est celle de m’envoyer des habits - rappelez-là lui de ma part. -1

Еще слово - скажи Слёнину, чтоб он мне присылал Сукина Сына Отечества 2-ю половину года. Может вычесть, что стоит, из своего долга.

Милый мой, у вас пишут, что луч денницы проникал в полдень в темницу Хмельницкого. Это не Хвостов написал - вот что меня огорчило - что делает Дельвиг? чего он смотрит!



1 Отцу пришла в голову блестящая мысль - прислать мне одежды, напомни ему от меня об этом (франц.).

35. Я. Н. ТОЛСТОМУ

26 сентября 1822 г. Из Кишинева в Петербург

Милый Яков Николаевич, приступаю тотчас к делу. Предложение князя Лобанова льстит моему самолюбию, но требует с моей стороны некоторых изъяснений. Я хотел сперва печатать мелкие свои сочинения по подписке, и было роздано уже около 30 билетов - обстоятельства принудили меня продать свою рукопись Никите Всеволожскому, а самому отступиться от издания - разумеется, что за розданные билеты должен я заплатить, и это первое условие. Во-вторых, признаюсь тебе, что в числе моих стихотворений иные должны быть выключены, многие переправлены, для всех должен быть сделан новый порядок, и потому мне необходимо нужно пересмотреть свою рукопись; третье: в последние три года я написал много нового; благодарность требует, чтоб я все переслал князю Александру, но цензура, цензура!.. Итак, милый друг, подождем еще два, три месяца - как знать, - может быть, к новому году мы свидимся, и тогда дело пойдет на лад. Покамест прими мои сердечные благодаренья; ты один изо всех моих товарищей, минутных друзей минутной младости, вспомнил обо мне кстати или некстати. Два года и шесть месяцев не имею от них никакого известия, никто ни строчки, ни слова.....

Горишь ли ты, лампада наша,
Подруга бдений и пиров?
Кипишь ли ты, златая чаша,
В руках веселых остряков?
Все те же ль вы, друзья веселья,
Друзья Киприды и стихов?
Часы любви, часы похмелья
По-прежнему ль летят на зов
Свободы, лени и безделья?
В изгнанье скучном, каждый час
Горя завистливым желаньем,
Я к вам лечу воспоминаньем,
Воображаю, вижу вас:
Вот он, приют гостеприимный,
Приют любви и вольных муз,
Где с ними клятвою взаимной
Скрепили вечный мы союз,
Где дружбы знали мы блаженство,
Где в колпаке за круглый стол
Садилось милое равенство,
Где своенравный произвол
Менял бутылки, разговоры,
Рассказы, песни шалуна;
И разгорались наши споры
От искр, и шуток, и вина.

Вновь слышу, верные поэты,
Ваш очарованный язык...
Налейте мне вина кометы,
Желай мне здравия, калмык!

Ты пишешь мне о своих стихотвореньях, а я в бессарабской глуши, не получая ни журналов, ни новых книг, не знал об издании книги, которая утешила бы меня в моем уединении. Прости, милый, до свидания - и до послания. Обними наших. Что Всеволожские? что Мансуров? что Барков? что Сосницкие? что Хмельницкий? что Катенин? что Шаховской? что Ежова? что граф Пушкин? что Семеновы? что Завадовский? что весь Театр?

А. Пушкин.

26 сентября 1822 г.

Кишинев.

Письмо твое, писанное в июле, я получил только вчера.

36. Н. И. ГНЕДИЧУ

27 сентября 1822 г. Из Кишинева в Петербург

Приехали «Пленники» - и сердечно вас благодарю, милый Николай Иванович. Перемены, требуемые цензурою, послужили в пользу моего; признаюсь, что я думал увидеть знаки роковых ее когтей в других местах и беспокоился - например, если б она переменила стих простите, вольные станицы, то мне было бы жаль. Но слава богу! горький поцелуй прелесть. Ей дней ей-ей не благозвучнее ночей; уповательных мечтаний; упоительных. На домы дождь и град; на долы - вот единственные ошибки, замеченные мною. Александр Пушкин мастерски литографирован, но не знаю, похож ли, примечание издателей очень лестно - не знаю, справедливо ли. Перевод Жуковского est un tour de force1. Злодей! в бореньях с трудностью силач необычайный! Должно быть Байроном, чтоб выразить с столь страшной истиной первые признаки сумасшествия, а Жуковским, чтоб это перевыразить. Мне кажется, что слог Жуковского в последнее время ужасно возмужал, хотя утратил первоначальную прелесть. Уж он не напишет ни «Светланы», ни «Людмилы», ни прелестных элегий 1-ой части «Спящих дев». Дай бог, чтоб он начал создавать.

Князь Александр Лобанов предлагает мне напечатать мои мелочи в Париже. Спасите ради Христа; удержите его по крайней мере до моего приезда - а я вынырну и явлюсь к вам. Катенин ко мне писал, не знаю, получил ли мой ответ. Как ваш Петербург поглупел! а побывать там бы нужно. Мне брюхом хочется театра и кой-чего еще. Дельвигу и Баратынскому буду писать. Обнимаю вас от души.

А. Пушкин.

27 сент. Кишинев.

Я писал к брату, чтоб он Слёнина упросил не печатать моего портрета - если на то нужно мое согласие, то я не согласен.



1 представляет собою чудо мастерства (франц.).

37. Л. С. ПУШКИНУ

Сентябрь (после 4) - октябрь (до 6) 1822 г. Из Кишинева в Петербург

Vous êtes dans l’âge où l’on doit songer à la carrière que l’on doit parcourir; je vous ai dit les raisons pourquoi l’état militaire me parait préférable à tous les autres. En tout cas votre conduite va décider pour longtemps de votre réputation et peut-être de votre bonheur.

Vous aurez affaire aux hommes que vous ne connaissez pas encore. Commencez toujours par en penser tout le mal imaginable: vous n’en rabattrez pas de beaucoup. - Ne les jugez pas par votre cœur, que je crois noble et bon et qui de plus est encore jeune; méprisez les le plus poliment qu’il vous sera possible: s’est le moyen de se tenir en garde contre les petits préjugés et les petites passions qui vont vous froisser à votre entrée dans le monde.

Soyez froid avec tout le monde: la familiarité nuit toujours; mais surtout gardez-vous de vous y abandonner avec vos supérieurs, quelles que soient leurs avances. Ceux-ci vous dépassent bien vite et sont bien aises de vous avilir au moment où l’on s’y attend le moins.

Point de petits soins, défiez vous de la bienveillance dont vous pouvez être susceptible: les hommes ne la comprennent pas et la prennent volontiers pour de la bassesse, toujours charmés de juger des autres par eux-mêmes.

N’acceptez jamais de bienfaits. Un bienfait pour la plupart du temps est une perfidie. - Point de protection, car elle asservit et dégrade.

J ’aurais voulu vous prémunir contre les séductions de l’amitié, mais je n’ai pas le courage de vous endurcir l’âme dans l’âge de ses plus douces illusions. Ce que j’ai à vous dire à l’égard des femmes serait parfaitement inutile. Je vous observerai seulement, que moins on aime une femme et plus on est sûr de l’avoir. Mais cette jouissance est digne d’un vieux sapajou du 18 siècle. A l’égard de celle que vous aimerez, je souhaite de tout mon cœur que vous l’ayez.

N’oubliez jamais l’offense volontaire; peu ou point de paroles et ne vengez jamais l’injure par l’injure.

Si l’état de votre fortune ou bien les circonstances ne vous permettent pas de briller, ne tâchez pas de pallier vos privations, affectez plutôt l’excès contraire: le cynisme dans son âpreté en impose à la frivolité de l’opinion, au lieu que les petites friponneries de la vanité nous rendent ridicules et méprisables.

N’empruntez jamais, souffrez plutôt la misère; croyez qu’elle n’est pas aussi terrible qu ’on se la peint et surtout que la certitude où l’on peut se voir d’être malhonnête ou d’être pris pour tel.

Les principes que je vous propose, je les dois à une douloureuse expérience. Puissiez-vous les adopter sans jamais y être contraint. Ils peuvent vous sauver des jours d’angoisse et de rage. Un jour vous entendrez ma confession; elle pourra coûter à ma vanité; mais ce n’est pas ce qui m’arrêterait lorsqu’il s’agit de l’intérêt de votre vie.

{Перевод:

Ты в том возрасте, когда следует подумать о выборе карьеры; я уже изложил тебе причины, по которым военная служба кажется мне предпочтительнее всякой другой. Во всяком случае, твое поведение надолго определит твою репутацию и, быть может, твое благополучие.

Будь холоден со всеми; фамильярность всегда вредит; особенно же остерегайся допускать ее в обращении с начальниками, как бы они ни были любезны с тобой. Они скоро бросают нас и рады унизить, когда мы меньше всего этого ожидаем.

Никогда не принимай одолжений. Одолжение, чаще всего - предательство. - Избегай покровительства, потому что это порабощает и унижает.

Никогда не забывай умышленной обиды, - будь немногословен или вовсе смолчи и никогда не отвечай оскорблением на оскорбление.

Никогда не делай долгов; лучше терпи нужду; поверь, она не так ужасна, как кажется, и, во всяком случае, она лучше неизбежности вдруг оказаться бесчестным или прослыть таковым.

Правила, которые я тебе предлагаю, приобретены мною ценой горького опыта. Хорошо, если бы ты мог их усвоить, не будучи к тому вынужден. Они могут избавить тебя от дней тоски и бешенства. Когда-нибудь ты услышишь мою исповедь; она дорого будет стоить моему самолюбию, но меня это не остановит, если дело идет о счастии твоей жизни.}

38. Л. С. ПУШКИНУ

Октябрь 1822 г. Из Кишинева в Петербург

Если б ты был у меня под рукой, моя прелесть, то я бы тебе уши выдрал. Зачем ты показал Плетневу письмо мое? в дружеском обращении я предаюсь резким и необдуманным суждениям; они должны оставаться между нами - вся моя ссора с Толстым происходит от нескромности князя Шаховского. Впрочем, послание Плетнева, может быть, первая его пиеса, которая вырвалась от полноты чувства. Оно блещет красотами истинными. Он умел воспользоваться своим выгодным против меня положением; тон его смел и благороден. На будущей почте отвечу ему.

Скажи мне, милый мой, шумит ли мой «Пленник»? A-t-il produit du scandale, пишет мне Orlof, voilà l’essentiell. Надеюсь, что критики не оставят в покое характера Пленника, он для них создан, душа моя; я журналов не получаю, так потрудись, напиши мне их толки - не ради исправления моего, но ради смирения кичливости моей.

Я карабкаюсь и, может быть, явлюсь у вас. Но не прежде будущего года...... Жуковскому я писал, он мне не отвечает; министру я писал - он и в ус не дует - о други, Августу мольбы мои несите! но Август смотрит сентябрем... Кстати: получено ли мое послание к Овидию? будет ли напечатано? что Бестужев? жду календаря его. Я бы тебе послал новые стихи, да лень. Прощай, милый.

А. П.

Окт. 1822. Кишинев.

Друг мой, попроси И. В. Слёнина, чтоб он, за вычетом остального долга, прислал мне два экз. «Людмилы», два экз. «Пленника», один «Шильонского узника», книгу Греча и Цертелева древние стихотворения. Поклонись ему от меня.



1 Произвел ли он скандал, пишет мне Орлов, вот что существенно (франц.).

39. В. П. ГОРЧАКОВУ

Октябрь - ноябрь 1822 г. Из Кишинева в Гура-Гальбин

Замечания твои, моя радость, очень справедливы и слишком снисходительны - зачем не утопился мой Пленник вслед за Черкешенкой? как человек - он поступил очень благоразумно, но в герое поэмы не благоразумия требуется. - Характер Пленника неудачен; доказывает это, что я не гожусь в герои романтического стихотворения. Я в нем хотел изобразить это равнодушие к жизни и к ее наслаждениям, эту преждевременную старость души, которые сделались отличительными чертами молодежи 19-го века. Конечно, поэму приличнее было бы назвать «Черкешенкой» - я об этом не подумал.

Черкесы, их обычаи и нравы занимают большую и лучшую часть моей повести; но все это ни с чем не связано и есть истинный hors d’œuvre1. Вообще я своей поэмой очень недоволен и почитаю ее гораздо ниже «Руслана» - хоть стихи в ней зрелее. Прощай, моя радость.

П.

{На отдельном листке:}

5 стр. Читайте: изгнанной лиры.

Когда я погибал безвинный, безотрадный
И шепот клеветы внимал со всех сторон,
Когда кинжал измены хладный,
Когда любви тяжелый сон
Меня терзали и мертвили,
Я близ тебя и проч.

7 стр.

Как жертву милую, как верный цвет надежд,
Я рано скорбь узнал, постигнут был гоненьем;
Я жертва клеветы и мстительных невежд;
Но, сердце укрепив свободой и терпеньем,
Я ждал и проч.



1 нечто добавочное (франц.).

40. П. А. ПЛЕТНЕВУ

Ноябрь - декабрь 1822 г. Из Кишинева в Петербург

Я долго не отвечал тебе, мой милый Плетнев; собирался отвечать стихами, достойными твоих, но отложил попечения, положение твое против меня слишком выгодно, и ты слишком хорошо, умеючи им воспользовался. Если первый стих твоего послания написан также от души, как и все прочие, то я не раскаиваюсь в минутной моей несправедливости - она доставила неожиданное украшение словесности. Если же ты на меня сердит, то стихи твои, как они ни прелестны, никогда не утешат меня. Ты, конечно б, извинил мои легкомысленные строки, если б знал, как часто бываю подвержен так называемой хандре. В эти минуты я зол на целый свет, и никакая поэзия не шевелит моего сердца. Не подумай, однако, что не умею ценить неоспоримого твоего дарования. Чувство изящного не совсем во мне притупилось - и когда я в совершенной памяти - твоя гармония, поэтическая точность, благородство выражений, стройность, чистота в отделке стихов пленяют меня, как поэзия моих любимцев.

Не вполне подтверждаю то, что писал о твоей Ироиде, но признаюсь - это стихотворение недостойно ни тебя, ни Батюшкова. Многие приняли его за сочинение последнего. Знаю, что с посредственным писателем этого не случится - но Батюшков, не будучи доволен твоей элегией, рассердился на тебя за ошибку других - а я рассердился после Батюшкова.

Извини мое чистосердечие, но оно залог моего к тебе уважения. Sine ira1, милый певец, по рукам и до свидания.

По письмам моего брата вижу, что он с тобою дружен. Завидую ему и тебе.



1 Без гнева (лат.).

1823

41. Л. С. ПУШКИНУ

1-10 января 1823 г. Из Кишинева в Петербург

Душа моя, как перевести по-русски bévues? 1 - должно бы издавать у нас журнал «Revue des Bévues»2. Мы поместили бы там выписки из критик Воейкова, полудневную денницу Рылеева, его же герб российский на вратах византийских (во время Олега герба русского не было, а двуглавый орел есть герб византийский и значит разделение Империи на Западную и Восточную - у нас же он ничего не значит). Поверишь ли, мой милый, что нельзя прочесть ни одной статьи ваших журналов, чтоб не найти с десяток этих bévues, поговори об этом с нашими да похлопочи о книгах. Ты ко мне совсем не пишешь, да и все вы что-то примолкли. Скажи ради Христа Жуковскому - чтоб он продиктовал Якову строчки три на мое имя. Батюшков в Крыму. Орлов с ним видался часто. Кажется мне, он из ума шутит. Дельвигу поклон, Баратынскому также. Этот ничего не печатает, а я читать разучусь. Видишь ли ты Тургенева и Карамзина?

Чем тебя попотчевать? вот стихи Ф. Глинке -

Когда средь оргий жизни шумной...3

Я послал было их через тебя, но ты письма моего не получил, покажи их Глинке, обними его за меня и скажи ему, что он все-таки почтеннейший человек здешнего мира.



1 оплошности, промахи (франц.).
2 «Обозрение промахов» (франц.).
3 см. т. 1, стр. 201.

42. К. В. НЕССЕЛЬРОДЕ

13 января 1823 г. Из Кишинева в Петербург

Monsieur le Comte,

Attaché par ordre de Sa Majesté auprès de Monsieur le Général-gouverneur de la Bessarabie, je ne puis sans une permission expresse venir à Pétersbourg, où m’appellent les affaires d’une famille que je n’ai pas vue depuis trois ans. Je prends la liberté de m’adresser à Votre Excellence pour La supplier de m’accorder un semestre de deux ou trois mois.

J’ai l’honneur d’être avec le respect le plus profond et la considération la plus haute,

Monsieur le Comte, de Votre Excellence

le très humble et très obéissant serviteur

Alexandre Pouchkine.

13 janvier 1823. Kichinef.

{Перевод:

Граф,

Будучи причислен по повелению его величества к его превосходительству бессарабскому генерал-губернатору, я не могу без особого разрешения приехать в Петербург, куда меня призывают дела моего семейства, с коим я не виделся уже три года. Осмеливаюсь обратиться к вашему превосходительству с ходатайством о предоставлении мне отпуска на два или три месяца.

Имею честь быть с глубочайшим почтением и величайшим уважением, граф, вашего сиятельства всенижайший и всепокорнейший слуга Александр Пушкин.

13 января 1823. Кишинев. }

43. Л. С. ПУШКИНУ

30 января 1823 г. Из Кишинева в Петербург

Благоразумный Левинька!

Благодарю за письмо - жалею, что прочие не дошли - пишу тебе, окруженный деньгами, афишками, стихами, прозой, журналами, письмами, - и все то благо, все добро. Пиши мне о Дидло, об Черкешенке Истоминой, за которой я когда-то волочился, подобно Кавказскому пленнику. Бестужев прислал мне «Звезду» - эта книга достойна всякого внимания; жалею, что Баратынский поскупился - я надеялся на него. Каковы стихи к Овидию? душа моя, и «Руслан», и «Пленник», и «Noёl», и всё дрянь в сравнении с ними. Ради бога, люби две звездочки, они обещают достойного соперника знаменитому Панаеву, знаменитому Рылееву и прочим знаменитым нашим поэтам. «Мечта воина» привела в задумчивость воина, что служит в иностранной коллегии и находится ныне в бессарабской канцелярии. Эта «Мечта» напечатана с ошибочного списка - призванье вместо взыванье, тревожных дум, слово, употребляемое знаменитым Рылеевым, но которое по-русски ничего не значит. Воспоминание и брата и друзей стих трогательный, а в «Звезде» просто плоский. Но все это не беда; были бы деньги. Я рад, что Глинке полюбились мои стихи - это была моя цель. В отношении его я не Фемистокл; мы с ним приятели и еще не ссорились за мальчика. Гнедич у меня перебивает лавочку -

Увы, напрасно ждал тебя жених печальный

и проч. - непростительно прелестно. Знал бы своего Гомера, а то и нам не будет места на Парнасе. Дельвиг, Дельвиг! пиши ко мне и прозой и стихами; благословляю и поздравляю тебя - добился ты наконец до точности языка - единственной вещи, которой у тебя недоставало. En avant! marche1.

Приехал ли царь? впрочем, это я узнаю прежде, чем ты мне ответишь. Ты собираешься в Москву - там увидишь ты моих друзей - напомни им обо мне; также и родне моей, которая, впрочем, мало заботится о судьбе племянника, находящегося в опале: может быть, они правы - да и я не виноват...

Прощай, душа моя! Если увидимся, то-то зацелую, заговорю и зачитаю. Я ведь тебе писал, что кюхельбекерно мне на чужой стороне. А где Кюхельбекер?

Ты мне пишешь об NN: en voilà assez. Assez так assez;2 а я все при своем мнении.

Ты не приказываешь жаловаться на погоду - в августе месяце - так и быть - а ведь неприятно сидеть взаперти, когда гулять хочется. Прощай еще раз.

30 янв.



1 Вперед! марш (франц.).
2 довольно о нем. Довольно так довольно (франц.).

44. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

6 февраля 1823 г. Из Кишинева в Москву

Как тебе не стыдно не прислать своего адреса; я бы давно тебе написал. Благодарю тебя, милый Вяземский! пусть утешит тебя бог за то, что ты меня утешил. Ты не можешь себе представить, как приятно читать о себе суждение умного человека. До сих пор, читая рецензии Воейкова, Каченовского и проч., мне казалось, что подслушиваю у калитки литературные толки приятельниц Варюшки и Буянова. Все, что ты говоришь о романтической поэзии, прелестно, ты хорошо сделал, что первый возвысил за нее голос - французская болезнь умертвила б нашу отроческую словесность. У нас нет театра, опыты Озерова ознаменованы поэтическим слогом - и то не точным и заржавым; впрочем, где он не следовал жеманным правилам французского театра? Знаю, за что полагаешь его поэтом романтическим: за мечтательный монолог Фингала - нет! песням никогда надгробным я не внемлю, но вся трагедия написана по всем правилам парнасского православия; а романтический трагик принимает за правило одно вдохновение - признайся: все это одно упрямство. Благодарю за щелчок цензуре, но она и не этого стоит: стыдно, что благороднейший класс народа, класс мыслящий как бы то ни было, подвержен самовольной расправе трусливого дурака. Мы смеемся, а кажется лучше бы дельно приняться за Бируковых; пора дать вес своему мнению и заставить правительство уважать нашим голосом - презрение к русским писателям нестерпимо; подумай об этом на досуге, да соединимся - дайте нам цензуру строгую, согласен, но не бессмысленную - читал ли ты мое послание Бирукову? если нет, вытребуй его от брата или от Гнедича; читал я твои стихи в «Полярной звезде»; все прелесть - да ради Христа прозу-то не забывай; ты да Карамзин одни владеют ею. Глинка владеет языком чувств... это что такое! Бестужева статья об нашей братьи ужасно молода - но у нас все, елико печатано, имеет действие на святую Русь: зато не должно бы ничем пренебрегать, и должно печатать благонамеренные замечания на всякую статью - политическую, литературную - где только есть немножко смысла. Кому, как не тебе, взять на себя скучную, но полезную должность надзирателя наших писателей. Стихи мои ищут тебя по всей России - я ждал тебя осенью в Одессу и к тебе бы приехал - да мне все идет наперекор. Не знаю, нынешний год увижусь ли с тобою. Пиши мне покамест, если по почте, так осторожнее, а по оказии что хочешь - да нельзя ли твоих стихов? мочи нет хочется; дядя прислал мне свои стихотворения - я было хотел написать об них кое-что, более для того, чтоб ущипнуть Дмитриева, нежели чтоб порадовать нашего старосту; да невозможно; он так глуп, что язык не повернется похвалить его и не сравнивая с экс-министром - Доратом. Видишь ли ты иногда Чаадаева? он вымыл мне голову за Пленника, он находит, что он недовольно blasé;1 Чаадаев, по несчастию, знаток по этой части; оживи его прекрасную душу, поэт! ты, верно, его любишь - я не могу представить себе его иным, что прежде. Еще слово об «Кавказском пленнике». Ты говоришь, душа моя, что он сукин сын за то, что не горюет о черкешенке, но что говорить ему - все понял он выражает все; мысль об ней должна была овладеть его душою и соединиться со всеми его мыслями - это разумеется - иначе быть нельзя; не надобно все высказывать - это есть тайна занимательности. Другим досадно, что пленник не кинулся в реку вытаскивать мою черкешенку - да, сунься-ка; я плавал в кавказских реках, - тут утонешь сам, а ни черта не сыщешь; мой пленник умный человек, рассудительный, он не влюблен в черкешенку - он прав, что не утопился. Прощай, моя радость.

Пушкин.

У нас послезавтра бал - приезжай потанцевать - Полторацкие зовут.

Счастие супружеское


Дома сидя я без дела,
Буду нежно говорить:
Ах, мой друг!.....
Прикажите покурить. -

вот модные стихи в Кишиневе - не мои - Полторацкого - в честь будущей моей женитьбы.



1 пресыщенный (франц.).

45. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

Март 1823 г. Из Кишинева в Москву

Благодарю тебя за письмо, а не за стихи: мне в них не было нужды - «Первый снег» я читал еще в 20 году и знаю наизусть. Не написал ли ты чего нового? пришли, ради бога, а то Плетнев и Рылеев отучат меня от поэзии. Сделай милость, напиши мне обстоятельнее о тяжбе своей с цензурою. Это касается всей православной кучки. Твое предложение собраться нам всем и жаловаться на Бируковых может иметь худые последствия. На основании военного устава, если более двух офицеров в одно время подают рапорт, таковой поступок приемлется за бунт. Не знаю, подвержены ли писатели военному суду, но общая жалоба с нашей стороны может навлечь на нас ужасные подозрения и причинить большие беспокойства... Соединиться тайно - но явно действовать в одиночку, кажется, вернее. В таком случае должно смотреть на поэзию, с позволения сказать, как на ремесло. Руссо не впервой соврал, когда утверждает que c’est le plus vil des métiers. Pas plus vil qu’un autre1. Аристократические предубеждения пристали тебе, но не мне - на конченную свою поэму я смотрю, как сапожник на пару своих сапог: продаю с барышом. Цеховой старшина находит мои ботфорты не по форме, обрезывает, портит товар; я в накладе; иду жаловаться частному приставу; все это в порядке вещей. Думаю скоро связаться с Бируковым и стану доезжать его в этом смысле - но за 2000 верст мудрено щелкать его по носу. Я барахтаюсь в грязи молдавской, черт знает когда выкарабкаюсь. Ты - барахтайся в грязи отечественной и думай:

Отечества и грязь сладка нам и приятна.

Сверчок.

Вот тебе несколько пакостей:

Христос воскрес


Христос воскрес, моя Реввека!..2

Эпиграмма


Клеветник без дарования...3

Лечись - иль быть тебе Панглосом...4

Иной имел мою Аглаю...5

Оставя честь судьбе на произвол...6

Этих двух не показывай никому - ни Денису Давыдову.



1 что это самое подлое ремесло. Не подлее других (франц.).
2 см. т. 1, стр. 177.
3 См. т. 1, стр. 181.
4 См. т. 1, стр. 179.
5 см. т. 1, стр. 207.
6 см. т. 1, стр. 509.

46. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

5 апреля 1823 г. Из Кишинева в Москву

Мои надежды не сбылись: мне нынешний год нельзя будет приехать ни в Москву, ни в Петербург. Если летом ты поедешь в Одессу, не завернешь ли по дороге в Кишинев? я познакомлю тебя с героями Скулян и Секу, сподвижниками Иордаки, и с гречанкою, которая целовалась с Байроном.

Правда ли, что говорят о Катенине? мне никто ничего не пишет - Москва, Петербург и Арзамас совершенно забыли меня.

Охотников приехал? привез ли тебе письма и прочее?

Говорят, что Чаадаев едет за границу - давно бы так; но мне его жаль из эгоизма - любимая моя надежда была с ним путешествовать - теперь бог знает когда свидимся.

Важный вопрос и, сделай милость, отвечай: где Мария Ивановна Корсакова, что живет или жила против - какого монастыря (Страстного, что ли), жива ли она, где она; если умерла, чего боже упаси, то где ее дочери, замужем ли и за кем, девствуют ли или вдовствуют и проч. - мне до них дела нет, но я обещался обо всем узнать подробно.

Кстати не знаешь ли, минуло ли 15 лет генералу Орлову? или нет еще?

А. П.

5 апреля.

Стихов, ради бога, стихов, да свеженьких.

47. Н. И. ГНЕДИЧУ

13 мая 1823 г. Из Кишинева в Петербург

Благодарю вас, любезный и почтенный, за то, что вспомнили вы бессарабского пустынника. Он молчит, боясь надоедать тем, которых любит, но очень рад случаю поговорить с вами об чем бы то ни было.

Если можно приступить ко второму изданию «Руслана» и «Пленника», то всего бы короче для меня положиться на вашу дружбу, опытность и попечение; но ваши предложения останавливают меня по многим причинам. 1) Уверены ли вы, что цензура, поневоле пропустившая в 1-й раз «Руслана», нынче не опомнится и не заградит пути второму его пришествию? Заменять же прежнее новым в ее угоду я не в силах и не намерен. 2) Согласен с вами, что предисловие есть пустословие довольно скучное, но мне никак нельзя согласиться на присовокупление новых бредней моих; они мною обещаны Якову Толстому и должны поступить в свет особливо. Правда, есть у меня готовая поэмка, да NB цензура. Tout bien vu1, не кончить ли дела предисловием? Дайте попробовать, авось не наскучу. Я что-то в милости у русской публики.

Je n’ai pas mérité
Ni cet excès d’honneur ni cette indignité2

Как бы то ни было, воспользуюсь своим случаем, говоря ей правду неучтивую, но, быть может, полезную.

Я очень знаю меру понятия, вкуса и просвещения этой публики. Есть у нас люди, которые выше ее; этих она недостойна чувствовать; другие ей по плечу; этих она любит и почитает. Помню, что Хмельницкий читал однажды мне своего «Нерешительного»; услыша стих «И должно честь отдать, что немцы аккуратны», я сказал ему: вспомните мое слово, при этом стихе все захлопает и захохочет. - А что тут острого, смешного? очень желал бы знать, сбылось ли мое предсказание.

Вы, коего гений и труды слишком высоки для этой детской публики, что вы делаете, что делает Гомер? Давно не читал я ничего прекрасного. Кюхельбекер пишет мне четырестопными стихами, что он был в Германии, в Париже, на Кавказе, и что он падал с лошади. Все это кстати о «Кавказском пленнике». От брата давно не получал известия, о Дельвиге и Баратынском также - но я люблю их и ленивых. Vale, sed delenda est censura3.

Пушкин.

13 мая. Кишинев.

Своего портрета у меня нет - да на кой черт иметь его.

Знаете ли вы трогательный обычай русского мужика в светлое воскресение выпускать на волю птичку? вот вам стихи на это -

В чужбине свято наблюдаю
Родной обычай старины;
На волю птичку выпускаю
При светлом празднике весны.

Я стал доступен утешенью;
За что на бога мне роптать,
Когда хоть одному творенью
Я мог свободу даровать!

Напечатают ли без имени в «Сыне отечества»?



1 Хорошенько все взвесив (франц.).
2 Я не заслужил
Ни этой чрезмерной чести, ни этого оскорбления (франц.).
3 Прощайте, цензуру же должно уничтожить (лат.).

48. А. А. БЕСТУЖЕВУ

13 июня 1823 г. Из Кишинева в Петербург

Милый Бестужев,

Позволь мне первому перешагнуть через приличия и сердечно поблагодарить тебя за «Полярную звезду», за твои письма, за статью о литературе, за Ольгу и особенно за «Вечер на биваке». Все это ознаменовано твоей печатью, то есть умом и чудесной живостью. О «Взгляде» можно бы нам поспорить на досуге, признаюсь, что ни с кем мне так не хочется спорить, как с тобою да с Вяземским - вы одни можете разгорячить меня. Покамест жалуюсь тебе об одном: как можно в статье о русской словесности забыть Радищева? кого же мы будем помнить? Это умолчание не простительно ни тебе, ни Гречу - а от тебя его не ожидал. Еще слово: зачем хвалить холодного однообразного Осипова, а обижать Майкова. «Елисей» истинно смешон. Ничего не знаю забавнее обращения поэта к порткам:

Я мню и о тебе, исподняя одежда,
Что и тебе спастись худа была надежда!

А любовница Елисея, которая сожигает его штаны в печи,

Когда для пирогов она у ней топилась:
И тем подобною Дидоне учинилась.

А разговор Зевеса с Меркурием, а герой, который упал в песок

И весь седалища в нем образ напечатал.
И сказывали те, что ходят в тот кабак,
Что виден и поднесь в песке сей самый знак, -

все это уморительно. Тебе, кажется, более нравится благовещение, однако же «Елисей» смешнее, следственно полезнее для здоровья.

В рассуждении 1824 года, постараюсь прислать тебе свои бессарабские бредни; но нельзя ли вновь осадить цензуру и, со второго приступа, овладеть моей Анфологией? «Разбойников» я сжег - и поделом. Один отрывок уцелел в руках Николая Раевского; если отечественные звуки: харчевня, кнут, острог - не испугают нежных ушей читательниц «Полярной звезды», то напечатай его. Впрочем, чего бояться читательниц? их нет и не будет на русской земле, да и жалеть не о чем.

Я уверен, что те, которые приписывают новую сатиру Аркадию Родзянке, ошибаются. Он человек благородных правил и не станет воскрешать времена слова и дела. Донос на человека сосланного есть последняя степень бешенства и подлости, да и стихи, сами по себе, недостойны певца сократической любви.

Дельвиг мне с год уже ничего не пишет. Попеняйте ему и обнимите его за меня; он вас, то есть тебя, обнимет за меня - прощай, до свиданья.

А. П.

13 июня.

49. НЕИЗВЕСТНОМУ

Октябрь 1820 г. - июнь 1823 г. В Кишиневе

Voilà, mon colonel, une lettre de Kroupensky que je viens de recevoir. Ayez la bonté de m’attendre.

Pouchkine.

{Перевод:

Вот, полковник, записка Крупенского, которую я только что получил. Будьте добры, подождите меня.

Пушкин.}

50. НЕИЗВЕСТНОЙ

Июнь - июль 1823 г. Кишинев - Одесса

Ce n’est pas pour vous braver que je vous écris, mais j’ai eu la faiblesse de vous avouer une passion ridicule et je veux m’en expliquer franchement. Ne feignez rien, ce serait indigne de vous - la coquetterie serait une cruauté frivole et surtout bien inutile - votre colère, je n’y croirai pas plus - en quoi puis-je vous offenser; je vous aime avec tant d’élan de tendresse, si peu de privauté - votre orgueil même ne peut en être blessé.

Si j’avais des espérances, cela ne serait pas la veille de votre départ que j’aurais attendu pour me déclarer. N’attribuez mon aveu qu’à une exaltation dont je n’étais plus le maître, qui allait jusqu’à la défaillance. Je ne demande rien, je ne sais moi-même ce que veux - cependant je vous...

{Перевод:

Будь у меня какие-либо надежды, я не стал бы ждать кануна вашего отъезда, чтобы открыть свои чувства. Припишите мое признание лишь восторженному состоянию, с которым я не мог более совладать, которое дошло до изнеможения. Я не прошу ни о чем, я сам не знаю, чего хочу, - тем не менее я вас...}

51. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

19 августа 1823 г. Из Одессы в Москву

Мне скучно, милый Асмодей, я болен, писать хочется - да сам не свой. Мне до тебя дело есть. Гнедич хочет купить у меня второе издание «Руслана» и «Кавказского пленника» - но timeo danaos1, то есть боюсь, чтоб он со мной не поступил, как прежде. Я обещал ему предисловие - но от прозы меня тошнит. Перепишись с ним - возьми на себя это второе издание и освяти его своею прозой, единственною в нашем прозаическом отечестве. Не хвали меня, но побрани Русь и русскую публику - стань за немцев и англичан - уничтожь этих маркизов классической поэзии... Еще одна просьба: если возьмешься за издание - не лукавь со мною, возьми с меня, что оно будет стоить - не дари меня - я для того только до сих пор и не хотел иметь с тобою дела, милый мой аристократ. Отвечай мне по extra-почте!

Я брату должен письмо. Что он за человек? говорят, что он славный малый и московский франт - правда ли?

Прощай, моя прелесть - вперед буду писать тебе толковее. А Орлов?

19 авг.



1 боюсь данайцев (лат.).

52. Л. С. ПУШКИНУ

25 августа 1883 г. Из Одессы в Петербург

Мне хочется, душа моя, написать тебе целый роман - три последние месяца моей жизни. Вот в чем дело: здоровье мое давно требовало морских ванн, я насилу уломал Инзова, чтоб он отпустил меня в Одессу - я оставил мою Молдавию и явился в Европу. Ресторация и итальянская опера напомнили мне старину и ей-богу обновили мне душу. Между тем приезжает Воронцов, принимает меня очень ласково, объявляют мне, что я перехожу под его начальство, что остаюсь в Одессе - кажется и хорошо - да новая печаль мне сжала грудь - мне стало жаль моих покинутых цепей. Приехал в Кишинев на несколько дней, провел их неизъяснимо элегически - и, выехав оттуда навсегда, о Кишиневе я вздохнул. Теперь я опять в Одессе и все еще не могу привыкнуть к европейскому образу жизни - впрочем, я нигде не бываю, кроме в театре. Здесь Туманский. Он добрый малый, да иногда врет - например, он пишет в Петербург письмо, где говорит, между прочим, обо мне: Пушкин открыл мне немедленно свое сердце и porte-feuille1 - любовь и пр... - фраза, достойная В. Козлова; дело в том, что я прочел ему отрывки из «Бахчисарайского фонтана» (новой моей поэмы), сказав, что я не желал бы ее напечатать, потому что многие места относятся к одной женщине, в которую я был очень долго и очень глупо влюблен, и что роль Петрарки мне не по нутру. Туманский принял это за сердечную доверенность и посвящает меня в Шаликовы - помогите! - Здесь еще Раич. Знаешь ли ты его? Будет Родзянка-предатель - жду его с нетерпением. Пиши же мне в Одессу - да поговорим о деле.

Изъясни отцу моему, что я без его денег жить не могу. Жить пером мне невозможно при нынешней цензуре; ремеслу же столярному я не обучался; в учителя не могу идти; хоть я знаю закон божий и 4 первые правила - но служу и не по своей воле - и в отставку идти невозможно. - Всё и все меня обманывают - на кого же, кажется, надеяться, если не на ближних и родных. На хлебах у Воронцова я не стану жить - не хочу и полно - крайность может довести до крайности - мне больно видеть равнодушие отца моего к моему состоянию, хоть письма его очень любезны. Это напоминает мне Петербург - когда, больной, в осеннюю грязь или в трескучие морозы я брал извозчика от Аничкова моста, он вечно бранился за 80 коп. (которых, верно б, ни ты, ни я не пожалели для слуги). Прощай, душа моя - у меня хандра - и это письмо не развеселило меня.

Одесса. 25 августа.

Так и быть, я Вяземскому пришлю «Фонтан» - выпустив любовный бред - а жаль!



1 портфель (франц.).

53. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

14 октября 1823 г. Из Одессы в Москву

По твоему совету, милый Асмодей, я дал знать Гнедичу, что поручаю тебе издание «Руслана» и «Пленника», следственно дело сделано. Не помню, просил ли я тебя о вступлении, предисловии и т. п., но сердечно благодарю тебя за обещание. Твоя проза обеспечит судьбу моих стихов. О каких переменах говорил тебе Раич? я никогда не мог поправить раз мною написанное. В «Руслане» должно только прибавить эпилог и несколько стихов к 6-ой песне, слишком поздно доставленные мною Жуковскому. «Руслан» напечатан исправно, ошибок нет, кроме свежий сон в самом конце. Не помню, как было в рукописи, но свежий сон тут смысла не имеет. «Кавказский пленник» иное дело.

Остановлял он долго взор - должно: вперял он неподвижный взор. Живи - и путник оживает - Живи - и пленник оживает. Пещеры темная прохлада - влажная. И вдруг на домы дождь и град - долы. В чужой аул ценою злата - за много злата (впрочем, как хочешь).

Не много радостных ей дней
Судьба на долю ниспослала.

Зарезала меня цензура! я не властен сказать, я не должен сказать, я не смею сказать ей дней в конце стиха. Ночей, ночей - ради Христа, ночей Судьба на долю ей послала. То ли дело. Ночей, ибо днем она с ним не видалась - смотри поэму. И чем же ночь неблагопристойнее дня? которые из 24 часов именно противны духу нашей цензуры? Бируков добрый малый, уговори его или я слягу.

На смертном поле свой бивак

У меня прежде было У стен Парижа. Не лучше ли, как думаешь? верил я надежде И уповательным мечтам. Это что? Упоительным мечтам. Твоя от твоих: помнишь свое прелестное послание Давыдову? Да вот еще два замечания, в роде антикритики. 1) Под влажной буркой. Бурка не промокает и влажна только сверху, следственно можно спать под нею, когда нечем иным накрыться - а сушить нет надобности. 2) На берегу заветных вод. Кубань - граница. На ней карантин, и строго запрещается казакам переезжать об’ он’ пол. Изъясни это потолковее забавникам «Вестника Европы». Теперь замечание типографическое: Всё понял он... несколько точек, в роде Шаликова и - à la ligne1 прощальным взором и пр. Теперь я согласен в том, что это место писано слишком в обрез, да силы нет ни поправить, ни прибавить. Sur ce2 - обнимаю тебя с надеждой и благодарностию.

Письмо твое я получил через Фурнье и отвечал по почте. Дружба твоя с Шаховским радует миролюбивую мою душу. Он, право, добрый малый, изрядный автор и отличный сводник. Вот тебе новость в том же роде. Здесь Стурдза монархический; я с ним не только приятель, но кой о чем и мыслим одинаково, не лукавя друг перед другом. Читал ли ты его последнюю brochure3 о Греции? Граф Ланжерон уверяет меня qu’il у a trop de bon Dieu4. Здесь Северин, но я с ним поссорился и не кланяюсь. Вигель здесь был и поехал в Содом-Кишинев, где, думаю, будет виц-губернатором. У нас скучно и холодно. Я мерзну под небом полуденным.

А. П.

14 окт. Одесса.

Замечания твои насчет моих «Разбойников» несправедливы; как сюжет, c’est un tour de force5, это не похвала, напротив; но, как слог, я ничего лучше не написал. «Бахчисарайский фонтан», между нами, дрянь, но эпиграф его прелесть. Кстати об эпиграфах - знаешь ли эпиграф «Кавказского пленника»?

Под бурей рока твердый камень,
В волненьях страсти - легкий лист.

Понимаешь, почему не оставил его. Но за твои четыре стиха я бы отдал три четверти своей поэмы. Addio6.



1 с красной строки (франц.).
2 За сим (франц.).
3 брошюру (франц.).
4 что в ней слишком много божественного (франц.).
5 это диковина (франц.).
6 Прощай (итал.).

54. А. Н. РАЕВСКОМУ (?)

15 - 22 октября 1823 г. Одесса

Je réponds à votre P. S. comme à ce, qui intéresse surtout votre vanité. Madame Sobansky n’est pas encore de retour à Odessa, je n’ai donc pas encore pu faire usage de votre lettre, en deuxième lieu comme ma passion a baissé de beaucoup et qu’en attendant je suis amoureux ailleurs - j’ai réfléchi. Et comme Lara Hansky assis sur mon canapé j’ai décidé de ne plus me mêler de cette affaire-là. C’est-à-dire que je ne montrerai pas votre épître à M-me Sobansky, comme j’en avais d’abord eu l’intention (en ne lui cachant que ce que jetait sur vous l’intérêt d’un caractère Melmothique) - et voici ce que je me suis proposé - votre lettre ne sera que citée avec les restrictions convenables; en revanche j’y ai préparé tout au long une belle réponse dans laquelle, je me donne sur vous tout autant d’avantages que vous en avez pris sur moi dans votre lettre, j’y commence par vous dire: je ne suis pas votre dupe, aimable Job Lovelace, je vois votre vanité et votre faible à travers l’affectation de votre cynisme etc., le reste dans le même genre. Croyez que ça fasse de l’effet - mais comme je vous estime toujours pour mon maître en fait de morale, je vous demande pour tout cela votre permission et surtout vos conseils, mais dépêchez-vous, car on arrive. J’ai eu de vos nouvelles, on m’a dit qu’Atala Hansky vous avait rendu fat et ennuyeux - votre dernière lettre n’est pas ennuyeuse. Je souhaite que la mienne puisse un moment vous distraire dans vos douleurs. M-r votre oncle que est un cochon comme vous savez a été ici, a brouillé tout le monde et s’est brouillé avec tout le monde. Je lui prépare une fameuse lettre en sous-accord N 2, mais cette fois-ci il aura du gros J.-f. afin qu’il soit du secret comme tout le monde.

{Перевод:

Отвечаю на вашу приписку, так как она более всего занимает ваше тщеславие. Г-жа Собаньская еще не вернулась в Одессу, следовательно, я еще не мог пустить в ход ваше письмо; во-вторых, так как моя страсть в значительной мере ослабела, а тем временем я успел влюбиться в другую, я раздумал. И, подобно Ларе Ганскому, сидя у себя на диване, я решил более не вмешиваться в это дело. То есть я не стану показывать вашего послания г-же Собаньской, как сначала собирался это сделать (скрыв от нее только то, что придавало вам интерес мельмотовского героя) - и вот как я намереваюсь поступить. Из вашего письма я прочту лишь выдержки с надлежащими пропусками; со своей стороны, я приготовил обстоятельный, прекрасный ответ на него, где побиваю вас в такой же мере, в какой вы побили меня в своем письме; я начинаю в нем с того, что говорю: «Вы меня не проведете, милейший Иов Ловелас; я вижу ваше тщеславие и ваше слабое место под напускным цинизмом» и т. д.; остальное - в том же роде. Не кажется ли вам, что это произведет впечатление? Но так как вы - мой неизменный учитель в делах нравственных, то я прошу у вас разрешения на все это, и в особенности - ваших советов; но торопитесь, потому что скоро приедут. Я получил известия о вас; мне передавали, что Атала Ганская сделала из вас фата и человека скучного, - ваше последнее письмо совсем не скучно. Хотел бы, чтобы мое хоть на минуту развлекло вас в ваших горестях. Ваш дядюшка, который, как вам известно, свинья, был здесь, перессорил всех и сам со всеми поссорился. Я готовлю ему замечательное письмо в под-аккорд № 2, но на этот раз он получит изрядную ругань, дабы быть, как и все, посвященным в секрет.}

55. Ф. Ф. ВИГЕЛЮ

22 октября - 4 ноября 1823 г. Из Одессы в Кишинев

Проклятый город Кишинев!
Тебя бранить язык устанет.
Когда-нибудь на грешный кров
Твоих запачканных домов
Небесный гром, конечно, грянет,
И - не найду твоих следов!
Падут, погибнут, пламенея,
И пестрый дом Варфоломея,
И лавки грязные жидов:
Так, если верить Моисею,
Погиб несчастливый Содом.
Но с этим милым городком
Я Кишинев равнять не смею,
Я слишком с библией знаком
И к лести вовсе не привычен.
Содом, ты знаешь, был отличен
Не только вежливым грехом,
Но просвещением, пирами,
Гостеприимными домами
И красотой нестрогих дев!

Как жаль, что ранними громами
Его сразил Еговы гнев!
В блистательном разврате света,
Хранимый богом человек
И член верховного совета,
Провел бы я смиренно век
В Париже ветхого завета!
Но в Кишиневе, знаешь сам,
Нельзя найти ни милых дам,
Ни сводни, ни книгопродавца. -
Жалею о твоей судьбе!
Не знаю, придут ли к тебе
Под вечер милых три красавца;
Однако ж кое-как, мой друг,
Лишь только будет мне досуг,
Явлюся я перед тобою;
Тебе служить я буду рад -
Стихами, прозой, всей душою,
Но, Вигель - пощади мой зад!

Это стихи, следственно шутка - не сердитесь и усмехнитесь, любезный Филипп Филиппович, - вы скучаете в вертепе, где скучал я три года. Желаю вас рассеять хоть на минуту - и сообщаю вам сведения, которых вы требовали от меня в письме к Шварцу; из трех знакомцев, думаю, годен на употребление в пользу собственно самый меньшой: NB он спит в одной комнате с братом Михаилом и трясутся немилосердно - из этого можете вывести важные заключения, представляю их вашей опытности и благоразумию - старший брат, как вы уже заметили, глуп, как архиерейский жезл - Ванька {блядун} - следственно черт с ними - обнимите их от меня дружески - сестру также - и скажите им, что Пушкин целует ручки Майгин и желает ей счастья на земле - умалчивая о небесах - о которых не получил еще достаточных сведений. Пульхерии Варфоломей объявите за тайну, что я влюблен в нее без памяти и буду на днях экзекутор и камер-юнкер в подражание другу Завальевскому; Полторацким поклон и старая дружба! Алексееву то же и еще что-нибудь. Где и что Липранди? Мне брюхом хочется видеть его. У нас холодно, грязно - обедаем славно - я пью, как Лот содомский, и жалею, что не имею с собой ни одной дочки. Недавно выдался нам молодой денек - я был президентом попойки - все перепились и потом поехали {по борделям}.

56. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

4 ноября 1823 г. из Одессы в Москву

4 ноября. Одесса.

Вот тебе, милый и почтенный Асмодей, последняя моя поэма. Я выбросил то, что цензура выбросила б и без меня, и то, что не хотел выставить перед публикою. Если эти бессвязные отрывки покажутся тебе достойными тиснения, то напечатай, да сделай милость, не уступай этой суке цензуре, отгрызывайся за каждый стих и загрызи ее, если возможно, в мое воспоминание. Кроме тебя, у меня там нет покровителей; еще просьба: припиши к «Бахчисараю» предисловие или послесловие, если не ради меня, то ради твоей похотливой Минервы, Софьи Киселевой; прилагаю при сем полицейское послание, яко материал; почерпни из него сведения (разумеется, умолчав об их источнике). Посмотри также в «Путешествии» Апостола-Муравьева статью «Бахчисарай», выпиши из нее что посноснее - да заворожи все это своею прозою, богатой наследницею твоей прелестной поэзии, по которой ношу траур. Полно, не воскреснет ли она, как тот, который пошутил? Что тебе пришло в голову писать оперу и подчинить поэта музыканту? Чин чина почитай. Я бы и для Россини не пошевелился. Что касается до моих занятий, я теперь пишу не роман, а роман в стихах - дьявольская разница. Вроде «Дон-Жуана» - о печати и думать нечего; пишу спустя рукава. Цензура наша так своенравна, что с нею невозможно и размерить круга своего действия - лучше об ней и не думать - а если брать, так брать, не то, что и когтей марать.

А. П.

Новое издание очень мило - с богом - милый ангел или аггел Асмодей.

Вообрази, что я еще не читал твоей статьи, победившей цензуру? вот каково жить по-азиатски, не читая журналов. Одесса город европейский - вот почему русских книг здесь и не водится.

А. П.

Василию Львовичу дяде кланяюсь и пишу на днях.

57. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

11 ноября 1823 г. Из Одессы в Москву

Вот тебе и «Разбойники». Истинное происшествие подало мне повод написать этот отрывок. В 820 году, в бытность мою в Екатеринославле, два разбойника, закованные вместе, переплыли через Днепр и спаслись. Их отдых на островке, потопление одного из стражей мною не выдуманы. Некоторые стихи напоминают перевод «Шильонского узника». Это несчастие для меня. Я с Жуковским сошелся нечаянно, отрывок мой написан в конце 821 года.

11 ноября.

58. А. А. ДЕЛЬВИГУ

16 ноября 1823 г. Из Одессы в Петербург

Мой Дельвиг, я получил все твои письма и отвечал почти на все. Вчера повеяло мне жизнию лицейскою, слава и благодарение за то тебе и моему Пущину! Вам скучно, нам скучно: сказать ли вам сказку про белого быка? Душа моя, ты слишком мало пишешь, по крайней мере слишком мало печатаешь. Впрочем, я живу по-азиатски, не читая ваших журналов. На днях попались мне твои прелестные сонеты - прочел их с жадностью, восхищением и благодарностию за вдохновенное воспоминание дружбы нашей. Разделяю твои надежды на Языкова и давнюю любовь к непорочной музе Баратынского. Жду и не дождусь появления в свет ваших стихов; только их получу, заколю агнца, восхвалю господа - и украшу цветами свой шалаш - хоть Бируков находит это слишком сладострастным. Сатира к Гнедичу мне не нравится, даром что стихи прекрасные; в них мало перца; Сомов безмундирный непростительно. Просвещенному ли человеку, русскому ли сатирику пристало смеяться над независимостию писателя? Это шутка, достойная коллежского советника Измайлова. Жду также «Полярной звезды». Жалею, что мои элегии писаны против религии и правительства: я полу-Хвостов: люблю писать стихи (но не переписывать) и не отдавать в печать (а видеть их в печати). Ты просишь «Бахчисарайского фонтана». Он на днях отослан к Вяземскому. Это бессвязные отрывки, за которые ты меня пожуришь, и все-таки похвалишь. Пишу теперь новую поэму, в которой забалтываюсь донельзя. Бируков ее не увидит за то, что он фи-дитя, блажной дитя. Бог знает когда и мы прочитаем ее вместе - скучно, моя радость! вот припев моей жизни. Если б хоть брат Лев прискакал ко мне в Одессу! где он, что он? ничего не знаю. Друзья, друзья, пора променять мне почести изгнания на радость свидания. Правда ли, что едет к вам Россини и итальянская опера? - боже мой! это представители рая небесного. Умру с тоски и зависти.

16 ноября.

Вели прислать мне немецкого «Пленника».

59. А. А. ШИШКОВУ

Август - ноябрь 1823 г. Из Одессы в Тульчин

С ума ты сошел, милый Шишков; ты мне писал несколько месяцев тому назад: Милостивый государь, лестное ваше знакомство, честь имею, покорнейший слуга... так что я и не узнал моего царскосельского товарища. Если заблагорассудишь писать ко мне, вперед прошу тебя быть со мною на старой ноге. Не то мне будет грустно. До сих пор жалею, душа моя, что мы не столкнулись с тобою на Кавказе; могли бы мы и стариной тряхнуть, и поповесничать, и в язычки постучать. Впрочем, судьба наша, кажется, одинакова, и родились мы, видно, под единым созвездием. Пишет ли к тебе общий наш приятель Кюхельбекер? Он на меня надулся, бог весть почему. Помири нас. Что стихи? куда зарыл ты свой золотой талант? под снега ли Эльбруса, под тифлисскими ли виноградниками? Если есть у тебя что-нибудь, пришли мне - право, сердцу хочется.

Обнимаю тебя - письмо мое бестолково, да некогда мне быть толковее.

А. П.

Недавно узнал я, что ты знакомец и родственник почтенному нашему Александру Ивановичу. Он доставляет мне случай снестись с тобою, а сам завален бумагами и делами - любить тебя есть ему время, а писать к тебе - навряд.

60. Н. И. КРИВЦОВУ

Октябрь - ноябрь 1823 г. (?) Из Одессы (?) в Тулу

Милый мой Кривцов,

помнишь Пушкина? Не думай, что он впервые после разлуки пишет к тебе. Но бог знает почему письма мои к тебе не доходили. О тебе доходят до меня только темные слухи. А ты ни строчкой не порадовал изгнанника. Правда ли, что ты стал аристократом? - Это дело. Но не забывай демократических друзей 1818 года. Все мы разбрелись. Все мы переменились. А дружба, дружба...

61. МАЙГИН N. и НЕИЗВЕСТНОЙ

Ноябрь (после 4) 1823 г. Из Одессы в Кишинев

Oui, sans doute je les ai devinées, les deux femmes charmantes qui ont daigné se ressouvenir de l’hermite d’Odessa, ci-devant hermite de Kichinef. J’ai baisé mille fois ces lignes qui m’ont rappelé tant de folie, de tourment, d’esprit, de grâce, de soirées, mazourka etc. Mon dieu que vous êtes cruelle, Madame, de croire que je puis m’amuser là où je ne puis ni vous rencontrer ni vous oublier. Hélas, aimable Maiguine, loin de vous tout malaise, tout maussade, mes facultés s’anéantissent, j’ai perdu jusqu’au talent des caricatures, quoique la famille du Prince Mourouzi soit si bien digne de m’en inspirer. Je n’ai qu’une idée - celle de revenir encore à vos pieds et de vous consacrer, comme le disait ce bon homme de poète, le petit bout de vie qui me reste... Vous rappelez-vous de la petite correction que vous avez faite dans le temple de l’a . . . . - mon dieu, si vous la répétiez ici! Mais est-il vrai que vous comptez venir à Odessa - venez au nom du ciel, nous aurons pour vous attirer bal, opéra italien, soirées, concerts, sigisbées, soupirants, tout ce qui vous plaira; je contreferai le singe, je médirai et je vous dessinerai M-me de . . . dans les 36 postures de l’Arétin.

A propos de l’Arétin je vous dirai que je suis devenu chaste et vertueux, c’est à dire en paroles, car ma conduite a toujours été telle. C’est un véritable plaisir de me voir et de m’entendre parler - cela vous engagera-t-il à presser votre arrivée. Encore une fois venez au nom du ciel et pardonnez moi des libertés avec lesquelles j’écris à celles qui ont trop d ’esprit pour être prudes mais que j’aime et que je respecte le plus moralement encore.

Quant à vous, charmante boudeuse, dont l’écriture m’a fait palpiter (quoique par grand hasard elle ne fût point contrefaite) ne dites pas que vous connaissez mon caractère; vous ne m’eussiez pas affligé en faisant semblant de douter de mon dévouement et de mes regrets.

Devinez qui à votre tour.

S. qui passait pour avoir des goûts anti-physiques l’a à passer un fil par le trou d ’une aiguille en en mouillant le bout - A. dit de lui qu’il excellait partout où il fallait de la patience et de la salive -

{Перевод:

Да, конечно, я угадал, кто они, эти две прелестные женщины, удостоившие вспомнить об одесском, ранее кишиневском отшельнике. Я тысячу раз облобызал эти строки, напомнившие мне столько безумств, мучений, ума, грации, вечеров, мазурок, и т. д. Боже мой, как вы жестоки, сударыня, если думаете, что я способен развлекаться там, где не могу ни встретить вас, ни вас позабыть. Увы, милая Майгин, вдали от вас, раздраженный, унылый, я теряю свои способности и утратил даже талант к карикатурам, хотя семейство кн. Музури как нельзя более способно внушить мне их. У меня лишь одно желание - снова вернуться к вашим ножкам и посвятить вам, как говаривал милейший поэт, тот кусочек жизни, который мне еще остается. - Помните ли вы о небольшой поправке, сделанной вами в «Храме А...». - Боже мой, если бы вы повторили ее здесь. Но правда ли, что вы собираетесь приехать в Одессу? Приезжайте, ради бога, у нас будут, чтобы развлечь вас, бал, итальянская опера, вечера, концерты, поклонники, вздыхатели, все, что вы пожелаете. Я буду передразнивать обезьяну, злословить и нарисую вам г-жу... в 36 позах Аретино.

Кстати, по поводу Аретино, должен вам сообщить, что я стал целомудренным и скромным, разумеется в разговоре, потому что поведение мое было всегда таковым. Истинное наслаждение - смотреть на меня и слушать, как я говорю, - не заставит ли хоть это ускорить ваш приезд. Еще раз, приезжайте, ради бога, и простите мне вольность, с какою я пишу женщинам, которые слишком умны для того, чтобы быть чопорными, и которых я за это люблю и уважаю еще более нравственно.

Угадайте, в свою очередь, кто.

С., который слыл за человека с протиестественными склонностями - просовывать нитку сквозь ушко иголки, смачивая кончик - А. говорит о нем, что он отличался всюду, где были нужны терпение и слюна. }

62. А. И. ТУРГЕНЕВУ

1 декабря 1823 г. Из Одессы в Петербург

1 декабря.

Вы помните Кипренского, который из поэтического Рима напечатал вам в «Сыне отечества» поклон и свое почтение. Я обнимаю вас из прозаической Одессы, не благодаря ни за что, но ценя в полной мере и ваше воспоминание и дружеское попечение, которому обязан я переменою своей судьбы. Надобно подобно мне провести три года в душном азиатском заточении, чтоб почувствовать цену и не вольного европейского воздуха. Теперь мне было бы совершенно хорошо, если б не отсутствие кой-кого. Когда мы свидимся, вы не узнаете меня, я стал скучен, как Грибко, и благоразумен, как Чеботарев,

исчезла прежня живость,
Простите ль иногда мою мне молчаливость,
Мое уныние?.. терпите, о друзья,
Терпите хоть за то, что к вам привязан я.

Кстати о стихах: вы желали видеть оду на смерть Наполеона. Она не хороша, вот вам самые сносные строфы:

Когда надеждой озаренный
От рабства пробудился мир,
И галл десницей разъяренной
Низвергнул ветхий свой кумир;
Когда на площади мятежной
Во прахе царский труп лежал,
И день великий, неизбежный -
Свободы яркий день вставал, -

Тогда в волненье бурь народных
Предвидя чудный свой удел,
В его надеждах благородных
Ты человечество презрел.
В свое погибельное счастье
Ты дерзкой веровал душой,
Тебя пленяло самовластье
Разочарованной красой.

И обновленного народа
Ты буйность юную смирил,
Новорожденная свобода,
Вдруг онемев, лишилась сил;
Среди рабов до упоенья
Ты жажду власти утолил,
Помчал к боям их ополченья,
Их цепи лаврами обвил.

Вот последняя:

Да будет омрачен позором
Тот малодушный, кто в сей день
Безумным возмутит укором
Его развенчанную тень!
Хвала! он русскому народу
Высокий жребий указал
И миру вечную свободу
Из мрака ссылки завещал.

Эта строфа ныне не имеет смысла, но она писана в начале 1821 года - впрочем, это мой последний либеральный бред, я закаялся и написал на днях подражание басне умеренного демократа Иисуса Христа (Изыде сеятель сеяти семена своя):

Свободы сеятель пустынный...1

Поклон братьям и братье. Благодарю вас за то, что вы успокоили меня насчет Николая Михайловича и Катерины Андреевны Карамзиных - но что делает поэтическая, незабвенная, конституциональная, антипольская, небесная княгиня Голицына? возможно ли, чтоб я еще жалел о вашем Петербурге.

Жуковскому грех; чем я хуже принцессы Шарлотты, что он мне ни строчки в три года не напишет. Правда ли, что он переводит «Гяура»? а я на досуге пишу новую поэму, «Евгений Онегин», где захлебываюсь желчью. Две песни уже готовы.



1 см. т. 2, стр. 16.

63. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

1-8 декабря 1823 г. Из Одессы в Москву

Конечно, ты прав, и вот тебе перемены -

Язвительные лобзания напоминают тебе твои {хуерики} поставь пронзительных. Это будет ново. Дело в том, что моя Грузинка кусается, и это непременно должно быть известно публике. Хладного скопца уничтожаю из уважения к давней девственности Анны Львовны.

Не зрит лица его гарем.
Там . . . . . . .
И, не утешены никем,
Стареют жены.

Меня ввел во искушение Бобров: он говорит в своей «Тавриде»: Под стражею скопцов гарема. Мне хотелось что-нибудь у него украсть, а к тому же я желал бы оставить русскому языку некоторую библейскую похабность. Я не люблю видеть в первобытном нашем языке следы европейского жеманства и французской утонченности. Грубость и простота более ему пристали. Проповедую из внутреннего убеждения, но по привычке пишу иначе.

Но верой матери моей
Была твоя - -

если найдешь удачную перемену, то подари меня ею; если ж нет, оставь так, оно довольно понятно. Нет ничего легче поставить Равна, Грузинка, красотою, но инка кр... а слово Грузинка тут необходимо - впрочем, делай, что хочешь.

Апостол написал свое путешествие по Крыму; оно печатается - впрочем, ожидать его нечего.

Что такое Грибоедов? Мне сказывали, что он написал комедию на Чаадаева; в теперешних обстоятельствах это чрезвычайно благородно с его стороны.

Посылаю «Разбойников».

Как бишь у меня? Вперял он неподвижный взор? Поставь любопытный, а стих все-таки калмыцкий.

64. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

20 декабря 1823 г. Из Одессы в Москву

Какая б ни была вина

так и у меня начерно.

Символ, конечно, дерзновенный,
Незнанья жалкая вина.

Вина, culpa, faute. Symbole téméraire, faute déplorable de l’ignorance1. У нас слово вина имеет два значенья: одно из них здесь не имело бы смысла. Оставь эти стихи, пускай они

Aux Saumaises futurs preparent des tortures2.

Я бы хотел знать, нельзя ли в переписке нашей избегнуть как-нибудь почты - я бы тебе переслал кой-что слишком для нее тяжелое. Сходнее нам в Азии писать по оказии. Что Кривцов? Его превосходительство мог бы мне аукнуть. Я жду «Полярной звезды» в надежде видеть тебя распечатного. Что журнал Анахарсиса Клоца-Кюхельбекера? Рисунок с фонтана оставим до другого издания. Печатай скорее; не ради славы прошу, а ради Мамона.

20 декабря.

Поздравляю тебя с рождеством спасителя нашего господа Иисуса Христа.

Ты, кажется, сбираешься сделать заочное описание Бахчисарая? брось это. Мадригалы Софье Потоцкой, это дело другое. Впрочем, в моем эпилоге описание дворца в нынешнем его положении подробно и верно, и Зонтаг более моего не заметит. Что если б ты заехал к нам на Юг нынче весною? Мы бы провели лето в Крыму, куда собирается пропасть дельного народа, женщин и мужчин. Приезжай, ей-богу веселее здесь, чем у вас на Севере.



1 Culpa - вина, faute - вина. Дерзновенный символ, жалкая вина незнания (лат. и франц.).
2 Будущим Сомезам уготовят пытки (франц.).

1824

65. А. А. БЕСТУЖЕВУ

12 января 1824 г. Из Одессы в Петербург

Конечно, я на тебя сердит и готов с твоего позволения браниться хоть до завтра. Ты напечатал именно те стихи, об которых я просил тебя: ты не знаешь, до какой степени это мне досадно. Ты пишешь, что без трех последних стихов элегия не имела бы смысла. Велика важность! а какой же смысл имеет: Как ясной влагою полубогиня грудь - воздымала? или: с болезнью и мольбой Твои глаза, и проч.? Я давно уже не сержусь за опечатки, но в старину мне случалось забалтываться стихами, и мне грустно видеть, что со мною поступают, как с умершим, не уважая ни моей воли, ни бедной собственности. Это простительно Воейкову, но et tu autem, Brute!1

Гнедич шутит со мной шутки в другом роде. Он разгласил, будто бы все новые стихи, обещанные мною Я. Толстому, проданы уже ему, Гнедичу. Толстой написал мне письмо пресухое, в котором он справедливо жалуется на мое легкомыслие, отказался от издания моих стихотворений, уехал в Париж, и мне об нем нет ни слуху ни духу. Он переписывается с тобою в «Сыне отечества»; напиши ему слово обо мне, оправдай меня в его глазах да пришли его адрес. Повторяю тебе в последний раз мои пени и просьбы и обнимаю тебя sans rancune2 и с благодарностью за все остальное - прозу и стихи. Ты - все ты: то есть мил, жив, умен. Баратынский - прелесть и чудо, «Признание» - совершенство. После него никогда не стану печатать своих элегий, хотя бы наборщик клялся мне евангелием поступать со мною милостивее. Рылеева «Войнаровский» несравненно лучше всех его «Дум», слог его возмужал и становится истинно-повествовательным, чего у нас почти еще нет. Дельвиг - молодец. Я буду ему писать. Готов христосоваться с тобой стихами, но сделай милость... пощади. Прощай, мой милый Walter! Туманского вчера и сегодня я не видал и письма твоего не отдавал. Он славный малый, но, как поэта, я не люблю его. Дай бог ему премудрости.

А. П.

1824, 12 янв. Одесса.



1 и ты, Брут (лат.).
2 без злопамятства (франц.).

66. Ф. В. БУЛГАРИНУ

1 февраля 1824 г. Из Одессы в Петербург

С искренней благодарностью получил я 1-й № «Северного архива», полагая, что тем обязан самому почтенному издателю, с тем же чувством видел я снисходительный ваш отзыв о татарской моей поэме. Вы принадлежите к малому числу тех литераторов, коих порицания или похвалы могут быть и должны быть уважаемы. Вы очень меня обяжете, если поместите в своих листках здесь прилагаемые две пьесы. Они были с ошибками напечатаны в «Полярной звезде», отчего в них и нет никакого смысла. Это в людях беда не большая, но стихи не люди. Свидетельствую вам искреннее почтение.

Пушкин.

Одесса. 1 февраля 1824 г.

67. Л. С. ПУШКИНУ

Январь (после 12) - начало февраля 1824 г. Из Одессы в Петербург

Так как я дождался оказии, то и буду писать тебе спустя рукава. Н. Раевский здесь. Он о тебе привез мне недостаточные известия; зачем ты с ним чинился и не поехал повидаться со мною? денег не было? после бы сочлись - а иначе бог знает когда сойдемся. Ты знаешь, что я дважды просил Ивана Ивановича о своем отпуске чрез его министров - и два раза воспоследовал всемилостивейший отказ. Осталось одно - писать прямо на его имя - такому-то, в Зимнем дворце, что против Петропавловской крепости, не то взять тихонько трость и шляпу и поехать посмотреть на Константинополь. Святая Русь мне становится невтерпеж. Ubi bene ibi patria1. А мне bene там, где растет трин-трава, братцы. Были бы деньги, а где мне их взять? что до славы, то ею в России мудрено довольствоваться. Русская слава льстить может какому-нибудь В. Козлову, которому льстят и петербургские знакомства, а человек немного порядочный презирает и тех и других. Mais pourquoi chantais-tu?2 на сей вопрос Ламартина отвечаю - я пел, как булочник печет, портной шьет, Козлов пишет, лекарь морит - за деньги, за деньги, за деньги - таков я в наготе моего цинизма. Плетнев пишет мне, что «Бахчисарайский фонтан» у всех в руках. Благодарю вас, друзья мои, за ваше милостивое попечение о моей славе! благодарю в особенности Тургенева, моего благодетеля; благодарю Воейкова, моего высокого покровителя и знаменитого друга! Остается узнать, раскупится ли хоть один экземпляр печатный теми, у которых есть полные рукописи; но это безделица - поэт не должен думать о своем пропитании, а должен, как Корнилович, писать с надеждою сорвать улыбку прекрасного пола. Душа моя, меня тошнит с досады - на что ни взгляну, все такая гадость, такая подлость, такая глупость - долго ли этому быть? Кстати о гадости - читал я «Федру» Лобанова - хотел писать на нее критику, не ради Лобанова, а ради маркиза Расина - перо вывалилось из рук. И об этом у вас шумят, и это называют ваши журналисты прекраснейшим переводом известной трагедии г. Расина! Voulez-vous découvrir la trace de ses pas3 - надеешься найти

Тезея жаркий след иль темные пути -

мать его в рифму! вот как все переведено. А чем же и держится Иван Иванович Расин, как не стихами, полными смысла, точности и гармонии! План и характеры «Федры» верх глупости и ничтожества в изобретении - Тезей не что иное, как первый Мольеров рогач; Ипполит, le superbe, le fier Hypolite - et même un peu farouche4, Ипполит, суровый скифский {выблядок} - не что иное, как благовоспитанный мальчик, учтивый и почтительный -

D’un mensonge si noir5 . . . . и проч.

прочти всю эту хваленую тираду и удостоверишься, что Расин понятия не имел об создании трагического лица. Сравни его с речью молодого любовника Паризины Байроновой, увидишь разницу умов. А Терамен аббат и сводник - Vous-même où seriez vous etc...6 - вот глубина глупости! С Рылеевым мирюсь - «Войнаровский» полон жизни. Что Кюхля? Дельвигу буду писать, но, если не успею, скажи ему, чтоб он взял у Тургенева «Олега вещего» и напечатал. Может быть, я пришлю ему отрывки из «Онегина»; это лучшее мое произведение. Не верь Н. Раевскому, который бранит его - он ожидал от меня романтизма, нашел сатиру и цинизм и порядочно не расчухал.



1 Где хорошо, там и отечество (лат.).
2 Но почему ты пел? (франц.)
3 Хотите вы отыскать следы его шагов (франц.).
4 надменный, гордый Ипполит - даже несколько дикий (франц.).
5 Столь черной ложью (франц.).
6 Где были бы вы сами и т. д. (франц.).

68. А. А. БЕСТУЖЕВУ

8 февраля 1824 г. Из Одессы в Петербург

Ты не получил, видно, письма моего. Не стану повторять то, чего довольно и на один раз. О твоей повести в «Полярной звезде» скажу, что она не в пример лучше (то есть занимательнее) тех, которые были напечатаны в прошлом годе, et c’est beaucoup dire1. Корнилович славный малый и много обещает - но зачем пишет он для снисходительного внимания милостивой государыни NN и ожидает ободрительной улыбки прекрасного пола для продолжения любопытных своих трудов? Все это старо, ненужно и слишком уже пахнет шаликовскою невинностию. Булгарин говорит, что Н. Бестужев отличается новостию мыслей. Можно бы с большим уважением употреблять слово мысли. Арабская сказка прелесть; советую тебе держать за ворот этого Сенковского. Между поэтами не вижу Гнедича, это досадно; нет и Языкова - и его жаль; (похабный) мадригал А. Родзянки можно бы оставить покойному Нахимову; вчера - - - люблю и мыслю поместят со временем в грамматику для примера бессмыслицы. Плетнева «Родина» хороша, Баратынский - чудо - мои пиесы плохи. Вот тебе и все о «Полярной».

Радуюсь, что мой «Фонтан» шумит. Недостаток плана не моя вина. Я суеверно перекладывал в стихи рассказ молодой женщины.

Aux douces loix des vers je pliais les accents
De sa bouche aimable et naïve2.

Впрочем, я писал его единственно для себя, а печатаю потому, что деньги были нужны.

Третий пункт и самый нужный с эпиграфом без церемонии: ты требуешь от меня десятка пиес, как будто у меня их сотни. Едва ли наберу их и пяток, да и то не забудь моих отношений с цензурой. Даром у тебя брать денег не стану; к тому же я обещал Кюхельбекеру, которому, верно, мои стихи нужнее, нежели тебе. Об моей поэме нечего и думать - если когда-нибудь она и будет напечатана, то, верно, не в Москве и не в Петербурге. Прощай, поклон Рылееву, обними Дельвига, брата и братью.

8 февр. 1824.



1 и это много значит (франц.).
2
К нежным законам стиха я приноровлял звуки
Ее милых и бесхитростных уст (франц.).

69. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

8 марта 1824 г. Из Одессы в Москву

От всего сердца благодарю тебя, милый европеец, за неожиданное послание или посылку. Начинаю почитать наших книгопродавцев и думать, что ремесло наше, право, не хуже другого. Одно меня затрудняет, ты продал все издание за 3000 р., а сколько ж стоило тебе его напечатать? Ты все-таки даришь меня, бессовестный! Ради Христа, вычти из остальных денег, что тебе следует, да пришли их сюда. Расти им не за чем. А у меня им не залежаться, хоть я, право, не мот. Уплачу старые долги и засяду за новую поэму. Благо я не принадлежу к нашим писателям 18-го века: я пишу для себя, а печатаю для денег, а ничуть для улыбки прекрасного пола.

Жду с нетерпением моего «Фонтана», то есть твоего предисловия. Недавно прочел я твои давешние замечания на Булгарина, это лучшая из твоих полемических статей. «Жизни Дмитриева» еще не видал. Но, милый, грех тебе унижать нашего Крылова. Твое мнение должно быть законом в нашей словесности, а ты по непростительному пристрастию судишь вопреки своей совести и покровительствуешь черт знает кому. И что такое Дмитриев? Все его басни не стоят одной хорошей басни Крылова; все его сатиры - одного из твоих посланий, а все прочее первого стихотворения Жуковского. Ты его когда-то назвал Le poète de notre civilisation1, быть так, хороша наша civilisation!

Твое поручение отыскать тебе дом обрадовало меня несказанно. Дело не к спеху, однако изволь изъяснить мне потолковее, что такое в начале лета и не дорого. Лев Нарышкин, с которым я уж об этом говорил, уезжает в чужие края в начале лета. Он нанимает здесь дом, за 500 р. в месяц, и дачу не очень помню за сколько. Я бы советовал тебе для детей нанять дачу, потому что в городе пыль несносна. Буду еще хлопотать; впрочем, твоего слишком дорого не понимаю; ты деньги все ведь истратишь, если не на то, так на другое. Жду ответа. С. Волконского здесь еще нет.

8 марта 1824.

Одесса.



1 Поэт нашей цивилизации (франц.).

70. И. Н. ИНЗОВУ (?)

Около 8 марта 1824 г. Одесса

Je vous envoie, Général, les 360 roubles que je vous dois depuis si longtemps; veuillez recevoir mes sincères remerciements, quant aux excuses, je n’ai pas le courage de vous en faire. Je suis confus et humilié de n’avoir pu jusqu’à présent vous payer cette dette - le fait est que je crevais de misère.

Agréez, Général, les assurances de mon profond respect.

{Перевод:

Посылаю вам, генерал, 360 рублей, которые я вам уже так давно должен; прошу принять мою искреннюю благодарность. Что касается извинений, у меня не хватает смелости вам их принести. - Мне стыдно и совестно, что до сих пор я не мог уплатить вам этот долг - я погибал от нищеты.

Примите, генерал, уверения в моем глубочайшем уважении.}

71. Л. С. ПУШКИНУ

1 апреля 1824 г. Из Одессы в Петербург

Вот что пишет ко мне Вяземский:

«В «Благонамеренном» читал я, что в каком-то ученом обществе читали твой «Фонтан» еще до напечатания. На что это похоже? И в Петербурге ходят тысяча списков с него - кто ж после будет покупать; я на совести греха не имею и проч.».

Ни я. Но мне скажут: а какое тебе дело? ведь ты взял свои 3000 р. - а там хоть трава не расти. - Все так, но жаль, если книгопродавцы, в первый раз поступившие по-европейски, обдернутся и останутся в накладе - да вперед невозможно и мне будет продавать себя с барышом. Таким образом, обязан я за все про все - друзьям моей славы - черт их возьми и с нею; тут смотри, как бы с голоду не околеть, а они кричат слава! Видишь, душа моя, мне на всех вас досадно; требую от тебя одного: напиши мне, как «Фонтан» расходится - или запишусь в графы Хвостовы и сам раскуплю половину издания. Что это со мною делают журналисты! Булгарин хуже Воейкова - как можно печатать партикулярные письма - мало ли, что мне приходит на ум в дружеской переписке - а им бы все и печатать. Это разбой; решено: прерываю со всеми переписку - не хочу с ними иметь ничего общего. А они, глупо ругай или глупо хвали меня - мне все равно - их ни в грош не ставлю, а публику почитаю наравне с книгопродавцами - пусть покупают и врут, что хотят.

1 апреля 1824.

Письмо это доставит тебе Синявин, адъютант графа Воронцова, славнейший малый, мой приятель; он доставит тебе обо мне все сведения, которых только пожелаешь. Мне сказывали, что ты будто собираешься ко мне; куда тебе! Разве на казенный счет да в сопровождении жандарма. Пиши мне. Ни ты, ни отец ни словечка не отвечаете мне на мои элегические отрывки - денег не шлете - а подрываете мой книжный торг. Куда хорошо.

72. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

Начало апреля 1824 г. Из Одессы в Москву

Сейчас возвратился из Кишинева и нахожу письма, посылки и «Бахчисарай». Не знаю, как тебя благодарить; «Разговор» прелесть, как мысли, так и блистательный образ их выражения. Суждения неоспоримы. Слог твой чудесно шагнул вперед. Недавно прочел я и «Жизнь Дмитриева»; все, что в ней рассуждение - прекрасно. Но эта статья tour de force et affaire de parti1. Читая твои критические сочинения и письма, я и сам собрался с мыслями и думаю на днях написать кое-что о нашей бедной словесности, о влиянии Ломоносова, Карамзина, Дмитриева и Жуковского. Авось и тисну; тогда du choc des opinions jaillira de l’argent2. Знаешь ли что? твой «Разговор» более писан для Европы, чем для Руси. Ты прав в отношении романтической поэзии. Но старая {блядь} классическая, на которую ты нападаешь, полно существует ли у нас? это еще вопрос. Повторяю тебе перед евангелием и святым причастием, что Дмитриев, несмотря на все старое свое влияние, не имеет, не должен иметь более весу, чем Херасков или дядя Василий Львович. Разве он один представляет в себе классическую нашу словесность, как Мордвинов заключает в себе одном всю русскую оппозицию? и чем он классик? где его трагедии, поэмы дидактические или эпические? разве классик в посланиях к Севериной да в эпиграммах, переведенных из Гишара? - Мнения «Вестника Европы» не можно почитать за мнения, на «Благонамеренного» сердиться невозможно. Где же враги романтической поэзии? где столпы классические? Обо всем этом поговорим на досуге. Теперь поговорим о деле, то есть о деньгах. Слёнин предлагает мне за «Онегина», сколько я хочу. Какова Русь, да она в самом деле в Европе - а я думал, что это ошибка географов. Дело стало за цензурой, а я не шучу, потому что дело идет о будущей судьбе моей, о независимости - мне необходимой. Чтоб напечатать Онегина, я в состоянии - - - то есть или рыбку съесть, или {на хуй} сесть. Дамы принимают эту пословицу в обратном смысле. Как бы то ни было, готов хоть в петлю. Кюхельбекеру, Матюшкину, Верстовскому усердный мой поклон, буду немедленно им отвечать. Брата я пожурил за рукописную известность «Бахчисарая». Каков Булгарин и вся братья! Это не соловьи-разбойники, а грачи-разбойники. Прости, душа - да пришли мне денег.

А. П.

Ты не понял меня, когда я говорил тебе об оказии - почтмейстер мне в долг верит, да мне не верится.



1 чудо ловкости и дело партийное (франц.).
2 от столкновения мнений посыплются деньги (франц.).

73. В. К. КЮХЕЛЬБЕКЕРУ (?)

Апрель - первая половина мая (?) 1824 г. Одесса

... читая Шекспира и библию, святый дух иногда мне по сердцу, но предпочитаю Гёте и Шекспира. - Ты хочешь знать, что я делаю - пишу пестрые строфы романтической поэмы - и беру уроки чистого афеизма. Здесь англичанин, глухой философ, единственный умный афей, которого я еще встретил. Он исписал листов 1000, чтобы доказать qu’il ne peut exister d’être intelligent Créateur et régulateur1, мимоходом уничтожая слабые доказательства бессмертия души. Система не столь утешительная, как обыкновенно думают, но, к несчастию, более всего правдоподобная.



1что не может быть существа разумного, творца и правителя (франц.).

74. А. И. КАЗНАЧЕЕВУ

22 мая 1824 г. В Одессе

Почтенный Александр Иванович! Будучи совершенно чужд ходу деловых бумаг, не знаю, вправе ли отозваться на предписание его сиятельства. Как бы то ни было, надеюсь на вашу снисходительность и приемлю смелость объясниться откровенно насчет моего положения.

Семь лет я службою не занимался, не написал ни одной бумаги, не был в сношении ни с одним начальником. Эти семь лет, как вам известно, вовсе для меня потеряны. Жалобы с моей стороны были бы не у места. Я сам заградил себе путь и выбрал другую цель. Ради бога не думайте, чтоб я смотрел на стихотворство с детским тщеславием рифмача или как на отдохновение чувствительного человека: оно просто мое ремесло, отрасль честной промышленности, доставляющая мне пропитание и домашнюю независимость. Думаю, что граф Воронцов не захочет лишить меня ни того, ни другого.

Мне скажут, что я, получая 700 рублей, обязан служить. Вы знаете, что только в Москве или Петербурге можно вести книжный торг, ибо только там находятся журналисты, цензоры и книгопродавцы; я поминутно должен отказываться от самых выгодных предложений единственно по той причине, что нахожусь за 2000 верст от столиц. Правительству угодно вознаграждать некоторым образом мои утраты, я принимаю эти 700 рублей не так, как жалование чиновника, но как паек ссылочного невольника. Я готов от них отказаться, если не могу быть властен в моем времени и занятиях. Вхожу в эти подробности, потому что дорожу мнением графа Воронцова, так же как и вашим, как и мнением всякого честного человека.

Повторяю здесь то, что уже известно графу Михаилу Семеновичу: если бы я хотел служить, то никогда бы не выбрал себе другого начальника, кроме его сиятельства; но, чувствуя свою совершенную неспособность, я уже отказался от всех выгод службы и от всякой надежды на дальнейшие успехи в оной.

Знаю, что довольно этого письма, чтоб меня, как говорится, уничтожить. Если граф прикажет подать в отставку, я готов; но чувствую, что, переменив мою зависимость, я много потеряю, а ничего выиграть не надеюсь.

Еще одно слово: Вы, может быть, не знаете, что у меня аневризм. Вот уж 8 лет, как я ношу с собою смерть. Могу представить свидетельство которого угодно доктора. Ужели нельзя оставить меня в покое на остаток жизни, которая, верно, не продлится.

Свидетельствую вам глубокое почтение и сердечную преданность.

75. А. И. КАЗНАЧЕЕВУ

Начало (после 2) июня 1824 г. В Одессе

Je suis bien fâché que mon congé vous ait fait tant de peine, et l’affliction que vous m’en témoignez me touche sincèrement. Quant à la crainte que vous avez relativement aux suites que ce congé peut avoir, je ne la crois pas fondée. Que regretterais-je - est-ce ma carrière manquée? C’est une idée à laquelle j’ai eu le temps de me résigner. - Sont-ce mes appointements? - Puisque mes occupations littéraires peuvent me procurer plus d’argent il est tout naturel de leur sacrifier des occupations de mon service. Vous me parlez de protection et d’amitié. Deux choses incompatibles; je ne puis ni ne veux prétendre à l’amitié du C-te Woronzof, encore moins, à sa protection: rien que je sache ne dégrade plus que le patronage, et j’estime trop cet homme pour vouloir m’abaisser devant lui. Là-dessus j’ai des préjugés démocratiques qui valent bien les préjugés de l’orgueil de l’Aristocratie.

Je suis fatigué de dépendre de la digestion bonne ou mauvaise de tel et tel chef, je suis ennuyé d’être traité dans ma patrie avec moins d’égard que le premier galopin anglais qui vient y promener parmi nous sa platitude et son baragouin.

Je n’aspire qu’à l’indépendance - pardonnez-moi le mot en faveur de la chose - à force de courage et de persévérance je finirai par en jouir. J ’ai déjà vaincu ma répugnance d’écrire et de vendre mes vers pour vivre - le plus grand pas est fait. Si je n’écris encore que sous l’influence capricieuse de l’inspiration, les vers une fois écrits je ne les regarde plus que comme une marchandise à tant la pièce. - Je ne conçois pas la consternation de mes amis (je ne sais pas trop ce que c’est que mes amis).

Il n’y a pas de doute que le C-te Woronzof qui est un homme d’esprit saura me donner le tort dans l’opinion du public - triomphe très flatteur et dont je le laisserai jouir tout à son gré vu que je me soucie tout autant de l’opinion de ce public que du blâme et de l’admiration de nos journaux.

{Перевод:

Мне очень досадно, что отставка моя так огорчила вас, и сожаление, которое вы мне по этому поводу высказываете, искренно меня трогает. Что касается опасения вашего относительно последствий, которые эта отставка может иметь, то оно не кажется мне основательным. О чем мне жалеть? О своей неудавшейся карьере? С этой мыслью я успел уже примириться. О моем жаловании? Поскольку мои литературные занятия дают мне больше денег, вполне естественно пожертвовать им моими служебными обязанностями и т. д. Вы говорите мне о покровительстве и о дружбе. Это две вещи несовместимые. Я не могу, да и не хочу притязать на дружбу графа Воронцова, еще менее на его покровительство: по-моему, ничто так не бесчестит, как покровительство; а я слишком уважаю этого человека, чтобы желать унизиться перед ним. На этот счет у меня свои демократические предрассудки, вполне стоящие предрассудков аристократической гордости.

Я устал быть в зависимости от хорошего или дурного пищеварения того или другого начальника, мне наскучило, что в моем отечестве ко мне относятся с меньшим уважением, чем к любому юнцу англичанину, явившемуся щеголять среди нас своей тупостью и своей тарабарщиной.

Несомненно, граф Воронцов, человек неглупый, сумеет обвинить меня в глазах света: победа очень лестная, которою я позволю ему полностью насладиться, ибо я столь же мало забочусь о мнении света, как о брани и о восторгах наших журналов.}

76. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

7 июня 1824 г. Из Одессы в Москву

Жена твоя приехала сегодня, привезла мне твои письма и мадригал Василия Львовича, в котором он мне говорит: ты будешь жить с княгинею прелестной; не верь ему, душа моя, и не ревнуй. Письма твои обрадовали меня по многим отношениям: кажется, ты успокоился после своей эпиграммы. Давно бы так! Критики у нас, чувашей, не существует, палки как-то неприличны; о поединке и смех и грех было и думать: то ли дело цып-цып или цыц-цыц. Пришли мне эпиграмму Грибоедова. В твоей неточность: и визг такой; должно писк. Впрочем, она прелестна. То, что ты говоришь насчет журнала, давно уже бродит у меня в голове. Дело в том, что на Воронцова нечего надеяться. Он холоден ко всему, что не он; а меценатство вышло из моды. Никто из нас не захочет великодушного покровительства просвещенного вельможи, это обветшало вместе с Ломоносовым. Нынешняя наша словесность есть и должна быть благородно-независима. Мы одни должны взяться за дело и соединиться. Но беда! мы все лентяй на лентяе - материалы есть, материалисты есть, но où est le cul de plomb qui poussera ça?1 где найдем своего составителя, так сказать, своего Каченовского? (в смысле Милонова - что для издателя хоть «Вестника Европы», не надобен тут ум, потребна только {жопа}). Еще беда: ты Sectaire2, а тут бы нужно много и очень много терпимости; я бы согласился видеть Дмитриева в заглавии нашей кучки, а ты уступишь ли мне моего Катенина? отрекаюсь от Василья Львовича; отречешься ли от Воейкова? Еще беда: мы все прокляты и рассеяны по лицу земли - между нами сношения затруднительны, нет единодушия; золотое кстати поминутно от нас выскользает. Первое дело: должно приструнить все журналы и держать их в решпекте - ничего легче б не было, если б мы были вместе и печатали бы завтра, что решили бы за ужином вчера; а теперь сообщай из Москвы в Одессу замечание на какую-нибудь глупость Булгарина, отсылай его к Бирукову в Петербург и печатай потом через два месяца в revue des bévues3. Нет, душа моя Асмодей, отложим попечение, далеко кулику до Петрова дня - а еще дале бабушке до Юрьева дня.

Радуюсь, что мог услужить тебе своей денежкой, сделай милость, не торопись. С женою отошлю тебе 1-ую песнь «Онегина». Авось с переменой министерства она и напечатается - покамест мне предлагают за второе издание «Кавказского пленника» 2000 рублей. Как думаешь? согласиться? Третье ведь от нас не ушло.

Прощай, милый; пишу тебе вполпьяна и в постеле - отвечай.



1 где тот свинцовый зад, который будет толкать все это (франц.).
2 сектант (франц.).
3 обозрении промахов (франц.).

77. Л. С. ПУШКИНУ

13 июня 1824 г. Из Одессы в Петербург

13 июня.

Ты спрашиваешь моего мнения насчет булгаринского вранья - черт с ним. Охота тебе связываться с журналистами на словах, как Вяземскому на письме. Должно иметь уважение к самому себе. Ты, Дельвиг и я можем все трое плюнуть на сволочь нашей литературы - вот тебе и весь мой совет. Напиши мне лучше что-нибудь о «Северных цветах» - выйдут ли и когда выйдут? С переменою министерства ожидаю и перемены цензуры. А жаль..... la coupe était pleine1. Бируков и Красовский невтерпеж были глупы, своенравны и притеснительны. Это долго не могло продлиться. На каком основании начал свои действия дедушка Шишков? Не запретил ли он «Бахчисарайский фонтан» из уважения к святыне Академического словаря и неблазно составленному слову водомет? Шутки в сторону, ожидаю добра для литературы вообще и посылаю ему лобзание не яко Иуда-Арзамасец, но яко Разбойник-Романтик. Попытаюсь толкнуться ко вратам цензуры с первою главой или песнью «Онегина». Авось пролезем. Ты требуешь от меня подробностей об «Онегине» - скучно, душа моя. В другой раз когда-нибудь. Теперь я ничего не пишу; хлопоты другого рода. Неприятности всякого рода; скучно и пыльно. Сюда приехала княгиня Вера Вяземская, добрая и милая баба - но мужу был бы я больше рад. Жуковского я получил. Славный был покойник, дай бог ему царство небесное! Слушай, душа моя, деньги мне нужны. Продай на год «Кавказского пленника» за 2000 р. Кому бишь? Вот перемены: И путник оживает - и пленник. Остановлял он долго взор - вперял он любопытный взор. И уповательным мечтам - И упоительным. Не много. . . ей дней - ночей - ради бога. Прощай.



1 чаша была переполнена (франц.).

78. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

24 - 25 июня 1824 г. Из Одессы в Москву

Я ждал отъезда Трубецкого, чтоб написать тебе спустя рукава. Начну с того, что всего ближе касается до меня. Я поссорился с Воронцовым и завел с ним полемическую переписку, которая кончилась с моей стороны просьбою в отставку. Но чем кончат власти, еще неизвестно. Тиверий рад будет придраться; а европейская молва о европейском образе мыслей графа Сеяна обратит всю ответственность на меня. Покамест не говори об этом никому. А у меня голова кругом идет. По твоим письмам к княгине Вере вижу, что и тебе и кюхельбекерно и тошно; тебе грустно по Байроне, а я так рад его смерти, как высокому предмету для поэзии. Гений Байрона бледнел с его молодостию. В своих трагедиях, не выключая и Каина, он уже не тот пламенный демон, который создал «Гяура» и «Чильд-Гарольда». Первые две песни «Дон Жуана» выше следующих. Его поэзия видимо изменялась. Он весь создан был навыворот; постепенности в нем не было, он вдруг созрел и возмужал - пропел и замолчал; и первые звуки его уже ему не возвратились - после 4-ой песни Child Harold Байрона мы не слыхали, а писал какой-то другой поэт с высоким человеческим талантом. Твоя мысль воспеть его смерть в 5-ой песне его Героя прелестна - но мне не по силам - Греция мне огадила. О судьбе греков позволено рассуждать, как о судьбе моей братьи негров, можно и тем и другим желать освобождения от рабства нестерпимого. Но чтобы все просвещенные европейские народы бредили Грецией - это непростительное ребячество. Иезуиты натолковали нам о Фемистокле и Перикле, а мы вообразили, что пакостный народ, состоящий из разбойников и лавочников, есть законнорожденный их потомок и наследник их школьной славы. Ты скажешь, что я переменил свое мнение. Приехал бы ты к нам в Одессу посмотреть на соотечественников Мильтиада и ты бы со мною согласился. Да посмотри, что писал тому несколько лет сам Байрон в замечаниях на Child Harold - там, где он ссылается на мнение Фовеля, французского консула, помнится, в Смирне. - Обещаю тебе, однако ж, вирши на смерть его превосходительства.

Хотелось мне с тобою говорить о перемене министерства. Что ты об этом думаешь? я и рад и нет. Давно девиз всякого русского есть чем хуже, тем лучше. Оппозиция русская, составившаяся, благодаря русского бога, из наших писателей, каких бы то ни было, приходила уже в какое-то нетерпение, которое я исподтишка поддразнивал, ожидая чего-нибудь. А теперь, как позволят Фите Глинке говорить своей любовнице, что она божественна, что у ней очи небесные и что любовь есть священное чувство, вся эта сволочь опять угомонится, журналы пойдут врать своим чередом, чины своим чередом, Русь своим чередом - вот как Шишков сделает всю обедню {говном}. С другой стороны деньги, «Онегин», святая заповедь Корана - вообще мой эгоизм. Еще слово: я позволил брату продать второе издание «Кавказского пленника». Деньги были нужны - а (как я говорил) 3-е издание от нас не уйдет. Да ты пакостишь со мною: даришь меня и связываешься черт знает с кем. Ты задорный издатель - а Гнедич хоть и не выгодный приятель, зато уж копейки не подарит и смирно себе сидит, не бранясь ни с Каченовским, ни с Дмитриевым.

А. П.

Пришли же и ты мне стихов.

79. А. А. БЕСТУЖЕВУ

29 июня 1824 г. Из Одессы в Москву

Милый Бестужев, ты ошибся, думая, что я сердит на тебя - лень одна мне помешала отвечать на последнее твое письмо (другого я не получил). Булгарин другое дело. С этим человеком опасно переписываться. Гораздо веселее его читать. Посуди сам: мне случилось когда-то быть влюблену без памяти. Я обыкновенно в таком случае пишу элегии, как другой . . . . . . . . . . . . Но приятельское ли дело вывешивать напоказ мокрые мои простыни? Бог тебя простит! но ты острамил меня в нынешней «Звезде» - напечатав три последние стиха моей элегии; черт дернул меня написать еще кстати о «Бахчисарайском фонтане» какие-то чувствительные строчки и припомнить тут же элегическую мою красавицу. Вообрази мое отчаяние, когда увидел их напечатанными. Журнал может попасть в ее руки. Что ж она подумает, видя, с какой охотою беседую об ней с одним из петербургских моих приятелей. Обязана ли она знать, что она мною не названа, что письмо распечатано и напечатано Булгариным - что проклятая Элегия доставлена тебе черт знает кем - и что никто не виноват. Признаюсь, одной мыслию этой женщины дорожу я более, чем мнениями всех журналов на свете и всей нашей публики. Голова у меня закружилась. Я хотел просто напечатать в «Вестнике Европы» (единственном журнале, на которого не имею права жаловаться), что Булгарин не был вправе пользоваться перепискою двух частных лиц, еще живых, без согласия их собственного. Но, перекрестясь, предал это все забвению. Отзвонил, и с колокольни долой. Мне грустно, мой милый, что ты ничего не пишешь. Кто ж будет писать? М. Дмитриев да А. Писарев? хороши! если бы покойник Байрон связался браниться с полупокойником Гёте, то и тут бы Европа не шевельнулась, чтоб их стравить, поддразнить или окатить холодной водой. Век полемики миновался. Для кого же занимательно мнение Дмитриева о мнении Вяземского или мнение Писарева о самом себе? Я принужден был вмешаться, ибо призван был в свидетельство М. Дмитриевым. Но больше не буду. «Онегин» мой растет. Да черт его напечатает - я думал, что цензура ваша поумнела при Шишкове - а вижу, что и при старом по-старому. - Если согласие мое, не шутя, тебе нужно для напечатания «Разбойников», то я никак его не дам, если не пропустят жид и харчевни (скоты! скоты! скоты!), а попа - к черту его. Кончу дружеской комиссией - постарайся увидеть Никиту Всеволожского, лучшего из минутных друзей моей минутной младости. Напомни этому милому, беспамятному эгоисту, что существует некто А. Пушкин, такой же эгоист и приятный стихотворец. Оный Пушкин продал ему когда-то собрание своих стихотворений за 1000 р. ассигнациями. Ныне за ту же цену хочет у него их купить. Согласится ли Аристипп Всеволодович? Я бы в придачу предложил ему мою дружбу mais il l’a depuis longtemps, d’ailleurs ça ne fait que 1000 roubles1. Покажи ему мое письмо. Мужайся - дай ответ скорей, как говорит бог Иова или Ломоносова.

29 июня 1824.

Одесса.



1 но он располагает ею уже давно, вообще же дело идет только о 1000 рублях (франц.).

80. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

5 июля 1824 г. Одесса

Французы ничуть не ниже англичан в истории. Если первенство чего-нибудь да стоит, то вспомните, что Вольтер первый пошел по новой дороге - и внес светильник философии в темные архивы истории. Робертсон сказал, что если бы Вольтер потрудился указать на источники своих сказаний, то бы он, Робертсон, никогда не написал своей «Истории». 2-е, Лемонте есть гений 19-го столетия - прочти его «Обозрение царствования Людовика XIV», и ты поставишь его выше Юма и Робертсона. Рабо де Сент Этьен - дрянь.

5 июля 1824.

Одесса.

Век романтизма не настал еще для Франции - Лавинь бьется в старых сетях Аристотеля - он ученик трагика Вольтера, а не природы.

Tous les recueils de poésies nouvelles dites Romantiques sont la honte de la littérature française1.

Ламартин хорош в «Наполеоне», в «Умирающем поэте» - вообще хорош какой-то новой гармонией.

Никто более меня не любит прелестного Andé Chénier - но он из классиков классик - от него так в несет древней греческой поэзией.

Вспомни мое слово: первый гений в отечестве Расина и Буало ударится в такую бешеную свободу, в такой литературный карбонаризм, что что́ твои немцы - а покамест поэзии во Франции менее, чем у нас.



1 все сборники новых стихов, именуемых романтическими, - позор для французской литературы (франц.).

81. А. И. ТУРГЕНЕВУ

14 июля 1824 г. Из Одессы в Петербург

Вы уж узнали, думаю, о просьбе моей в отставку; с нетерпеньем ожидаю решения своей участи и с надеждой поглядываю на ваш север. Не странно ли, что я поладил с Инзовым, а не мог ужиться с Воронцовым; дело в том, что он начал вдруг обходиться со мною с непристойным неуважением, я мог дождаться больших неприятностей и своей просьбой предупредил его желания. Воронцов - вандал, придворный хам и мелкий эгоист. Он видел во мне коллежского секретаря, а я, признаюсь, думаю о себе что-то другое. Старичок Инзов сажал меня под арест всякий раз, как мне случалось побить молдавского боярина. Правда - но зато добрый мистик в то же время приходил меня навещать и беседовать со мною об гишпанской революции. Не знаю, Воронцов посадил ли бы меня под арест, но уж, верно, не пришел бы ко мне толковать о конституции Кортесов. Удаляюсь от зла и сотворю благо: брошу службу, займусь рифмой. Зная старую вашу привязанность к шалостям окаянной музы, я было хотел прислать вам несколько строф моего «Онегина», да лень. Не знаю, пустят ли этого бедного «Онегина» в небесное царствие печати; на всякий случай попробую. Последняя перемена министерства обрадовала бы меня вполне, если бы вы остались на прежнем своем месте. Это истинная потеря для нас, писателей; удаление Голицына едва ли может оную вознаградить. Простите, милый и почтенный! Это письмо будет вам доставлено княгиней Волконской, которую вы так любите и которая так любезна. Если вы давно не видались с ее дочерью, то вы изумитесь правоте и верности прелестной ее головы. Обнимаю всех, то есть весьма немногих - целую руку К. А. Карамзиной и княгине Голицыной constitutionnelle ou anti-constitutionnelle, mais toujours adorable comme la liberté1.

А. П.

14 juillet2.



1 конституционалистке или антиконституциоиалистке, но всегда обожаемой, как свобода (франц.).
2 14 июля (франц.).

82. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

15 июля 1824 г. Из Одессы в Москву

За что ты меня бранишь в письмах к своей жене? за отставку? то есть за мою независимость? За что ты ко мне не пишешь? Приедешь ли к нам в полуденную пыль? Дай бог! но поладишь ли ты с здешними властями - это вопрос, на который отвечать мне не хочется, хоть и можно бы. Кюхельбекер едет сюда - жду его с нетерпением. Да и он ничего ко мне не пишет; что он не отвечает на мое письмо? Дал ли ты ему «Разбойников» для «Мнемозины»? - Я бы и из «Онегина» переслал бы что-нибудь, да нельзя: все заклеймено печатью отвержения. Я было хотел сбыть с рук «Пленника», но плутня Ольдекопа мне помешала. Он перепечатал «Пленника», и я должен буду хлопотать о взыскании по законам. Прощай, моя радость. Благослови, преосвященный владыко Асмодей.

15 июля.

83. В. Л. ДАВЫДОВУ (?)

Июнь 1823 г. - июль 1824 г. Кишинев - Одесса

С удивлением слышу я, что ты почитаешь меня врагом освобождающейся Греции и поборником турецкого рабства. Видно, слова мои были тебе странно перетолкованы. Но что бы тебе ни говорили, ты не должен был верить, чтобы когда-нибудь сердце мое недоброжелательствовало благородным усилиям возрождающегося народа. Жалея, что принужден оправдываться перед тобою, повторяю и здесь то, что случалось мне говорить касательно греков.

Люди по большой части самолюбивы, беспонятны, легкомысленны, невежественны, упрямы; старая истина, которую все-таки не худо повторить. Они редко терпят противуречие, никогда не прощают неуважения; они легко увлекаются пышными словами, охотно повторяют всякую новость; и, к ней привыкнув, уже не могут с нею расстаться.

Когда что-нибудь является общим мнением, то глупость общая вредит ему столь же, сколько единодушие ее поддерживает. Греки между европейцами имеют гораздо более вредных поборников, нежели благоразумных друзей. Ничто еще не было столь народно, как дело греков, хотя многие в их политическом отношении были важнее для Европы.

84. В. Л. ДАВЫДОВУ (?)

Июнь 1823 г. - июль 1824 г. Кишинев - Одесса

...de Constantinopole - un tas de gueux timides, voleurs et vagabonds qui n’ont pu même soutenir le premier feu de la mauvaise mousqueterie turque, formerait une singulière troupe dans l’armée du Comte Vitgenstein. Quant à ce qui regarde les officiers, ils sont pires que les soldats. Nous avons vu ces nouveaux Léonidas dans les rues d’Odessa et de Kichinev - plusieurs nous sont personnellement connus, nous certifions leur complète nullité - ils ont trouvé l’art d’être insipides, même au moment où leur conversation devait intéresser tout européen - aucune idée de l’art militaire, nul point d’honneur, nul enthousiasme - les français et les russes qui se trouvent ici leur marquent un mépris dont ils ne sont que trop dignes, ils supportent tout même les coups de bâton avec un sang-froid digne de Thémistocle. Je ne suis ni un barbare ni un apôtre de l’Alcoran, la cause de la Grèce m’intéresse vivement, c’est pour cela même que je m’indigne en voyant ces misérables revêtus du ministère sacré de défenseurs de la liberté -

{Перевод:

...из Константинополя - толпа трусливой сволочи, воров и бродяг, которые не могли выдержать даже первого огня дрянных турецких стрелков, составила бы забавный отряд в армии графа Витгенштейна. Что касается офицеров, то они еще хуже солдат. Мы видели этих новых Леонидов на улицах Одессы и Кишинева - со многими из них лично знакомы, мы можем удостоверить их полное ничтожество - они умудрились быть болванами даже в такую минуту, когда их рассказы должны были интересовать всякого европейца - ни малейшего понятия о военном деле, никакого представления о чести, никакого энтузиазма - французы и русские, которые здесь живут, выказывают им вполне заслуженное презрение; они все сносят, даже палочные удары, с хладнокровием, достойным Фемистокла. Я не варвар и не проповедник Корана, дело Греции вызывает во мне горячее сочувствие, именно поэтому-то я и негодую, видя, что на этих ничтожных людей возложена священная обязанность защищать свободу.}

85. И. С. ДЕСПОТУ-ЗЕНОВИЧУ

8 августа 1824 г. В селе Колпине

Александр Пушкин сердечно благодарит Игнатия Семеновича Зеновича за его заочное гостеприимство. Он оставляет его дом, искренно сожалея, что не имел счастия познакомиться с почтенным хозяином.

8 августа 1824.

86. А. Н. ВУЛЬФУ

20 сентября 1824 г. Из Михайловского в Дерпт

Здравствуй, Вульф, приятель мой!
Приезжай сюда зимой
Да Языкова поэта

Затащи ко мне с собой
Погулять верхом порой,
Пострелять из пистолета.
Лайон, мой курчавый брат
(Не михайловский приказчик),
Привезет нам, право, клад...
Что? - бутылок полный ящик.
Запируем уж, молчи!
Чудо - жизнь анахорета!
В Троегорском до ночи,
А в Михайловском до света;
Дни любви посвящены,
Ночью царствуют стаканы,
Мы же - то смертельно пьяны,
То мертвецки влюблены.

В самом деле, милый, жду тебя с отверстыми объятиями и с откупоренными бутылками. Уговори Языкова да отдай ему мое письмо; так как я под строгим присмотром, то если вам обоим заблагорассудится мне отвечать, пришли письма под двойным конвертом на имя сестры твоей Анны Николаевны.

До свиданья, мой милый.

А. П.

87. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

8 или 10 октября 1824 г. Из Михайловского в Москву

Мой милый, наконец ты подал голос - деловую записку твою получил исправно - вот тебе ответ. Ольдекоп украл и соврал; отец мой никакой сделки с ним не имел. Доверенность я бы тебе переслал; но погоди; гербовая бумага в городе, должно взять какое-то свидетельство в городе - а я в глухой деревне. Если можно без нее обойтись, то начни действия, единственный, деятельный друг! По письму дяди вижу, что княгиня Вера Федоровна к тебе приехала; ты ничем не достоин своей жены (разве стихами, да и тех уж не пишешь). Немедленно буду к ней писать; я все хотел наверное знать место ее пребывания. En attendant mettez moi à ses pieds et dites lui qu’elle est une âme charmante1. О моем житье-бытье ничего тебе не скажу - скучно, вот и все.

Каков граф Воронцов?

Полу-герой, полу-невежда,
К тому ж еще полу-подлец!..
Но тут, однако ж, есть надежда,
Что полный будет наконец.

Кстати о стихах: сегодня кончил я поэму «Цыгане». Не знаю, что об ней сказать. Она покамест мне опротивела, только что кончил и не успел обмыть {запревшие муде}. Посылаю тебе маленькое поминаньице за упокой души раба божия Байрона. Я было и целую панихиду затеял, да скучно писать про себя - или справляясь в уме с таблицей умножения глупости Бирукова, разделенного на Красовского. Брат Лайон тебе кланяется. Пришли мне стихов, умираю - скучно.



1 А покамест передай, что я припадаю к ее стопам, и скажи, что она - прелестная душа (франц.).

88. В. А. ЖУКОВСКОМУ

Конец октября 1824 г. Из Михайловского в Петербург

Не знаю, получил ли ты очень нужное письмо; на всякий случай повторю вкратце о деле, которое меня задирает заживо. 8-летняя Родоес Сафианос, дочь грека, падшего в Скулянской битве героя, воспитывается в Кишиневе у Катерины Христофоровны Крупенской, жены бывшего виц-губернатора Бессарабии. Нельзя ли сиротку приютить? она племянница русского полковника, следственно может отвечать за дворянку. Пошевели сердце Марии, поэт! и оправдаем провиденье. О себе говорить не намерен, я хладнокровно не могу всего этого раздумать; может быть, тебя рассержу, вывалив что у меня на сердце. Брат привезет тебе мои стихи, жду твоих, как утешения. Обнимаю тебя горячо, хоть и грустно. Введи меня в семейство Карамзина, скажи им, что я для них тот же. Обними из них кого можно; прочим - всю мою душу.

89. П. А. ПЛЕТНЕВУ

Конец октября 1824 г. Из Михайловского в Петербург

Ты издал дядю моего:
Творец «Опасного соседа»
Достоин очень был того,
Хотя покойная Беседа
И не заметила его. -
Теперь издай меня, приятель,
Плоды пустых моих трудов,
Но ради Феба, мой Плетнев,
Когда ж ты будешь свой издатель?

Беспечно и радостно полагаюсь на тебя в отношении моего «Онегина»! - Созови мой Ареопаг, ты, Жуковский, Гнедич и Дельвиг - от вас ожидаю суда и с покорностью приму его решение.

Жалею, что нет между вами Баратынского, говорят, он пишет.

90. В. Ф. ВЯЗЕМСКОЙ

Конец октября 1824 г. Из Михайловского в Одессу

Belle, bonne Princesse Véra, âme charmante et généreuse! Je ne vous remercierai pas pour votre lettre, les paroles seraient trop froides et trop faibles pour vous exprimer mon attendrissement et ma reconnaissance... Votre douce amitié suffirait à toute âme moins égoïste que la mienne; tel que je suis, elle seule me consola de bien des chagrins et seule a pu calmer la rage de l’ennui qui consume ma sotte existence. Vous désirez la connaître, cette sotte existence: ce que j’avais prévu s’est trouvé vrai. Ma présence au milieu de ma famille n’a fait que redoubler des chagrins assez rudes. On m’a reproché mon exil; on se croit entraîné dans mon malheur, on prétend que je prêche l’athéisme à ma sœur qui est une créature céleste et à mon frère qui est très drôle et très jeune, qui admirait mes vers et que j’ennuie très certainement. Dieu seul sait, si je songe à lui? Mon père a eu la faiblesse d’accepter un emploi qui dans tous les cas le mit dans une fausse position à mon égard; cela fait que je passe à cheval et dans les champs tout le temps que je ne suis pas au lit. Tout ce qui me rappelle la mer m’attriste - le bruit d’une fontaine me fait mal à la lettre - je crois qu’un beau ciel me ferait pleurer de rage; но слава богу небо у нас сивое, а луна точная репка... A l’égard de mes voisins je n’ai eu que la peine de les rebuter d’abord; ils ne m’excédent pas - je jouis parmi eux de la réputation d’Onéguine - et voilà, je suis prophète en mon pays. Soit. Pour toute ressource je vois souvent une bonne vieille voisine - j’écoute ses conversations patriarcales. Ses filles assez mauvaises sous tous les rapports me jouent du Rossini que j’ai fait venir. Je suis dans la meilleure position possible pour achever mon roman poétique, mais l’ennui est une froide Muse - et mon poème n’avance guère - voilà pourtant une strophe que je vous dois - montrez-la au Prince Pierre. Dites lui de ne pas juger du tout par cet échantillon.

Adieu, ma respectable Princesse, je suis à vos pieds bien tristement, ne montrez cette lettre qu’à ceux qui j’aime et qui prennent à moi l’intérêt de l’amitié et non de la curiosité. Au nom du ciel, un mot d’Odessa - de vos enfants! - avez-vous consulté le docteur de Mili? que fait-il - и что Мили?

{Перевод:

Прекрасная, добрейшая княгиня Вера, душа прелестная и великодушная! Не стану благодарить вас за ваше письмо, слова были бы слишком холодны и слишком слабы, чтобы выразить вам мое умиление и признательность... Вашей нежной дружбы было бы достаточно для всякой души менее эгоистичной, чем моя; каков я ни на есть, она одна утешила меня во многих горестях и одна могла успокоить бешенство скуки, снедающей мое нелепое существование. Вы хотите знать его, это нелепое существование: то, что я предвидел, сбылось. Пребывание среди семьи только усугубило мои огорчения, и без того достаточно жестокие. Меня попрекают моей ссылкой; считают себя вовлеченными в мое несчастье; утверждают, будто я проповедую атеизм сестре - небесному созданию - и брату - потешному юнцу, который восторгался моими стихами, но которому со мной явно скучно. Одному богу известно, помышляю ли я о нем. Мой отец имел слабость согласиться на выполнение обязанностей, которые во всех обстоятельствах поставили его в ложное положение по отношению ко мне; вследствие этого все то время, что я не в постели, я провожу верхом в полях. Все, что напоминает мне море, наводит на меня грусть - журчанье ручья причиняет мне боль в буквальном смысле слова - думаю, что голубое небо заставило бы меня плакать от бешенства {но слава богу небо у нас сивое, а луна точная репка...}. Что касается соседей, то мне лишь поначалу пришлось потрудиться, чтобы отвадить их от себя: больше они мне не докучают - я слыву среди них Онегиным, - и вот я - пророк в своем отечестве. Да будет так. В качестве единственного развлечения я часто вижусь с одной милой старушкой соседкой - я слушаю ее патриархальные разговоры. Ее дочери, довольно непривлекательные во всех отношениях, играют мне Россини, которого я выписал. Я нахожусь в наилучших условиях, чтобы закончить мой роман в стихах, но скука - холодная муза, и поэма моя не двигается вперед - вот, однако, строфа, которою я вам обязан, - покажите ее князю Петру. Скажите ему, чтобы он не судил о целом по этому образцу.

Прощайте, уважаемая княгиня, в тоске припадаю к вашим стопам, показывайте это письмо только тем, кого я люблю и кто интересуется мною дружески, а не из любопытства. Ради бога, хоть одно слово об Одессе - о ваших детях! - обращались ли вы к доктору Мили? Что он поделывает { - и что Мили}?

91. Н. В. ВСЕВОЛОЖСКОМУ

Конец октября 1824 г. Из Михайловского в Петербург

Не могу поверить, чтоб ты забыл меня, милый Всеволожский - ты помнишь Пушкина, проведшего с тобою столько веселых часов, - Пушкина, которого ты видал и пьяного и влюбленного, не всегда верного твоим субботам, но неизменного твоего товарища в театре, наперсника твоих шалостей, того Пушкина, который отрезвил тебя в страстную пятницу и привел тебя под руку в церковь театральной дирекции, да помолишься господу богу и насмотришься на госпожу Овошникову. Сей самый Пушкин честь имеет напомнить тебе ныне о своем существовании и приступает к некоторому делу, близко до него касающемуся... Помнишь ли, что я тебе полупродал, полупроиграл рукопись моих стихотворений? Ибо знаешь: игра несчастливая родит задор. Я раскаялся, но поздно - ныне решился я исправить свои погрешности, начиная с моих стихов, большая часть оных ниже посредственности и годится только на совершенное уничтожение, некоторых хочется мне спасти. Всеволожский милый, царь не дает мне свободы! продай мне назад мою рукопись, - за ту же цену 1000 (я знаю, что ты со мной спорить не станешь; даром же взять не захочу). Деньги тебе доставлю с благодарностью, как скоро выручу - надеюсь, что мои стихи у Слёнина не залежатся. Передумай и дай ответ. Обнимаю тебя, моя радость, обнимаю и крошку Всеволодчика. Когда-то свидимся... когда-то..

92. Б. А. АДЕРКАСУ

Конец октября (31) 1824 г. Из Михайловского в Псков

Милостивый государь Борис Антонович,

Государь император высочайше соизволил меня послать в поместье моих родителей, думая тем облегчить их горесть и участь сына. Неважные обвинения правительства сильно подействовали на сердце моего отца и раздражили мнительность, простительную старости и нежной любви его к прочим детям. Решился для его спокойствия и своего собственного просить его императорское величество, да соизволит меня перевести в одну из своих крепостей. Ожидаю сей последней милости от ходатайства вашего превосходительства.

93. В. А. ЖУКОВСКОМУ

31 октября 1824 г. Из Михайловского и Тригорского в Петербург

Милый, прибегаю к тебе. Посуди о моем положении. Приехав сюда, был я всеми встречен как нельзя лучше, но скоро все переменилось: отец, испуганный моей ссылкою, беспрестанно твердил, что и его ожидает та же участь; Пещуров, назначенный за мною смотреть, имел бесстыдство предложить отцу моему должность распечатывать мою переписку, короче - быть моим шпионом; вспыльчивость и раздражительная чувствительность отца не позволяли мне с ним объясниться; я решился молчать. Отец начал упрекать брата в том, что я преподаю ему безбожие. Я все молчал. Получают бумагу, до меня касающуюся. Наконец, желая вывести себя из тягостного положения, прихожу к отцу, прошу его позволения объясниться откровенно... Отец осердился. Я поклонился, сел верхом и уехал. Отец призывает брата и повелевает ему не знаться avec ce monstre, ce fils dénaturé...1 (Жуковский, думай о моем положении и суди.) Голова моя закипела. Иду к отцу, нахожу его с матерью и высказываю все, что имел на сердце целых три месяца. Кончаю тем, что говорю ему в последний раз. Отец мой, воспользуясь отсутствием свидетелей, выбегает и всему дому объявляет, что я его бил, хотел бить, замахнулся, мог прибить... Перед тобою не оправдываюсь. Но чего же он хочет для меня с уголовным своим обвинением? рудников сибирских и лишения чести? спаси меня хоть крепостию, хоть Соловецким монастырем. Не говорю тебе о том, что терпят за меня брат и сестра - еще раз спаси меня.

А. П.

31 окт.

Поспеши: обвинение отца известно всему дому. Никто не верит, но все его повторяют. Соседи знают. Я с ними не хочу объясняться - дойдет до правительства, посуди, что будет. Доказывать по суду клевету отца для меня ужасно, а на меня и суда нет. Я hors la loi2.

Р.S. Надобно тебе знать, что я уже писал бумагу губернатору, в которой прошу его о крепости, умалчивая о причинах. П. А. Осипова, у которой пишу тебе эти строки, уговорила меня сделать тебе и эту доверенность. Признаюсь, мне немного на себя досадно, да, душа моя, - голова кругом идет.



1 с этим чудовищем, этим выродком-сыном (франц.).
2 вне закона (франц.).

94. Л. С. ПУШКИНУ

1 - 10 ноября 1824 г. Из Тригорского в Петербург

Дела мои все в том же порядке, я в Михайловском редко, Annette очень смешна; сестра расскажет тебе мои новые фарсы. Все там о тебе сожалеют, я ревную и браню тебя - скука смертная везде.

Скажи от меня Жуковскому, чтоб он помолчал о происшествиях ему известных. Я решительно не хочу выносить сору из Михайловской избы - и ты, душа, держи язык на привязи.

Видел ты всех святых? Шумит ли Питер? что твой приезд и что «Онегин»?

NB. пришли мне 1) Oeuvres de Lebrun, odes, élégies etc.1 найдешь у St. Florent. 2) Серные спички. 3) Карты, то есть картежные (об этом скажи Михайле; пусть он их и держит и продает). 3) «Жизнь Емельки Пугачева». 4) «Путешествие по Тавриде» Муравьева. 5) Горчицы и сыру; но это ты и сам мне привезешь. Что наши литературные паны и что сволочь?

Я тружусь во славу Корана и написал еще кое-что - лень прислать.

Прощай, отвыкни со временем от Нащокина, от Сабурова, от вина и от Воейковой - а то будешь un freluquet2, что гораздо хуже чем Mirtil и godelureau dissolu3.

Языков будет в Дерпт не прежде января.

Всем поклон - пиши же живее.



1 Сочинения Лебрена, оды, элегии и проч. (франц.).
2 ветрогон, вертопрах (франц.).
3 Миртиль (и) распутный волокита (франц.).

95. Л. С. ПУШКИНУ

1 - 10 ноября 1824 г. Из Михайловского в Петербург

Брат, вот тебе картинка для «Онегина» - найди искусный и быстрый карандаш.

Если и будет другая, так чтоб все в том же местоположении. Та же сцена, слышишь ли? Это мне нужно непременно.

Да пришли мне калоши - с Михайлом.

{Под рисунком:}

1 хорош - 2 должен быть опершися на гранит, 3 лодка, 4 крепость, Петропавловская.

96. Л. С. ПУШКИНУ

Первая половина ноября 1824 г. Из Михайловского в Петербург

Брат, ты мне пришлешь немецкую критику «Кавказского пленника»? (спросить у Греча) да книг, ради бога книг. Если гг. издатели не захотят удостоить меня присылкою своих альманахов, то скажи Слёнину, чтоб он мне их препроводил, в том числе и «Талию» Булгарина. Кстати о талии: на днях я мерился поясом с Евпраксией, и тальи наши нашлись одинаковы. След. из двух одно: или я имею талью 15-летней девушки, или она талью 25-летнего мужчины. Евпраксия дуется и очень мила, с Анеткою бранюсь; надоела! Еще комиссии: пришли мне рукописную мою книгу да портрет Чаадаева, да перстень - мне грустно без него; рискни - с Михайлом. Надеюсь, что разбойники тебя не ограбили. NB. Как можно ездить без оружия! Это и в Азии не делается.

Что «Онегин»? перемени стих Звонок раздался поставь: Швейцара мимо он стрелой. В «Разговоре» после Искал вниманье красоты нужно непременно:

Глаза прелестные читали
Меня с улыбкою любви.
Уста волшебные шептали
Мне звуки сладкие мои.

Не забудь Фон-Визина писать Фонвизин. Что он за нехрист? он русский, из перерусских русский. Здесь слышно, будто губернатор приглашает меня во Псков. Если не получу особенного поселения, верно я не тронусь с места. Разве выгонят меня отец и мать. Впрочем, я всего ожидаю. Однако поговори, заступник мой, с Жуковским и с Карамзиным. Я не прошу от правительства полумилостей; это было бы полумера, и самая жалкая. Пусть оставят меня так, пока царь не решит моей участи. Зная его твердость и, если угодно, упрямство, я бы не надеялся на перемену судьбы моей, но со мной он поступил не только строго, но и несправедливо. Не надеясь на его снисхождение, надеюсь на справедливость его. Как бы то ни было, не желаю быть в Петербурге, и, верно, нога моя дома уж не будет. Сестру целую очень. Друзей моих также - тебя в особенности. Стихов, стихов, стихов! Conversations de Byron! Walter Scott!1 это пища души. Знаешь мои занятия? до обеда пишу «Записки», обедаю поздно; после обеда езжу верхом, вечером слушаю сказки - и вознаграждаю тем недостатки проклятого своего воспитания. Что за прелесть эти сказки! каждая есть поэма! Ах! боже мой, чуть не забыл! вот тебе задача: историческое, сухое известие о Сеньке Разине, единственном поэтическом лице русской истории.

Прощай, моя радость. Что ж чухонка Баратынского? я жду.



1 Беседы Байрона! Вальтера Скотта! (франц.).

97. И. М. РОКОТОВУ

Середина августа - середина ноября 1824 г. Из Михайловского в Стехнево

Monsieur, je me serais fait un devoir de vous envoyer ma calèche, mais pour le moment je n’ai pas de chevaux à ma disposition. Si vous voulez bien l’envoyer chercher, elle est à vos ordres. Si Monsieur votre frère me faisait l’honneur de passer chez moi, j’aurais été enchanté de le recevoir et de renouveler une connaissance aussi aimable.

Quant à ce qui regarde le prix, j’aurais voulu la vendre, comme j’ai eu l’honneur de vous le dire, pour 1500.

Au reste je m’en rapporterai absolument à la décision de Monsieur votre frère.

Agréez les assurances du respect le plus profond et de la considération la plus parfaite. - Monsieur, votre très humble et obéissant serviteur

Alexandre Pouchkine.

Mercredi.

P.S. Mon père vous présente ses respects. Il espère la prochaine fois avoir la double satisfaction de recevoir à Михайловское vous et Monsieur votre frère.

{Перевод:

Милостивый государь, я счел бы своим долгом послать вам свою коляску, но в настоящую минуту в моем распоряжении нет лошадей. Если вам угодно будет прислать за нею, она к вашим услугам. Если ваш брат окажет мне честь посетить меня, мне будет весьма лестно принять его и возобновить столь приятное знакомство.

Впрочем, совершенно полагаюсь в этом на решение вашего брата.

Примите уверения в глубочайшем уважении и совершеннейшем почтении. Милостивый государь, ваш нижайший и покорный слуга

Александр Пушкин.

Р.S. Отец мой свидетельствует вам свое почтение. Он надеется в ближайший раз иметь двойное удовольствие принять в Михайловском вас и вашего брата.}

98. Л. С. ПУШКИНУ

Начало 20-х чисел ноября 1824 г. Из Михайловского в Петербург

Скажи моему гению-хранителю, моему Жуковскому, что, слава богу, все кончено. Письмо мое к Адеркасу у меня, наши, думаю, доехали, а я жив и здоров. Что это у вас? потоп! ничто проклятому Петербургу! voilà une belle occasion à vos dames de faire bidet1. Жаль мне «Цветов» Дельвига; да надолго ли это его задержит в тине петербургской? Что погреба? признаюсь, и по них сердце болит. Не найдется ли между вами Ноя, для насаждения винограда? На святой Руси не штука ходить нагишом, а хамы смеются. Впрочем, это все вздор. А вот важное: тетка умерла! Еду завтра в Святые горы и велю отпеть молебен или панихиду, смотря по тому, что дешевле. Думаю, что наши отправятся в Москву; добрый путь! Печатай, печатай «Онегина» и с «Разговором». Обними Плетнева и Гнедина; обоим буду писать на будущей почте. Вот тебе: Анна Николаевна на тебя сердита. Рокотов пересказал Прасковье Александровне твои письма в Лубны и к матери. Опять сплетни! и ты хорош. Все-таки она приказала тебя, пустельгу, расцеловать. Евпраксея уморительно смешна, я предлагаю ей завести с тобою философическую переписку. Она все завидует сестре, что та пишет и получает письма. Отправь с Михайлом все, что уцелело от Александрийского пожара, да книги, о которых упоминаю в письме с сестрой. Библию, библию! и французскую непременно. Образ жизни моей все тот же, стихов не пишу, продолжаю свои «Записки» да читаю «Клариссу», мочи нет какая скучная дура! Жду твоих писем, что Всеволожский, что моя рукопись, что письмо мое к княгине Вере Федоровне? Будет ли картинка у «Онегина»? что делают Полярные господа? что Кюхля? Прощай, душа моя, будь здоров и не напейся пьян, как тот - после своего потопа. NB. Я очень рад этому потопу, потому что зол. У вас будет голод, слышишь ли? Торопи Дельвига, присылай мне чухонку Баратынского, не то прокляну тебя. Скажи сестре, что я получил письмо к ней от милой кузины графини Ивелич и распечатал, полагая, что оно столько же ответ мне, как и ей: объявление о потопе, о Колосовой, ум, любезность и все тут. Поцелуй ее за меня, то есть сестру Ольгу - а графине Екатерине дружеское рукожатие. Скажи Сабурову, чтоб он не дурачился, усовести его. Пиши же ко мне.

Ах, милый, богатая мысль! распечатал нарочно. Верно, есть бочки, per fas et nefas2 продающиеся в Петербурге - купи, что можно будет, подешевле и получше. Этот потоп - оказия.

Адрес: Льву Сергеевичу Пушкину в собственные лапки.



1 вот прекрасный случай вашим дамам подмыться (франц.).
2 законным или незаконным образом (лат.).

99. В. А. ЖУКОВСКОМУ

29 ноября 1824 г. Из Михайловского в Петербург

Мне жаль, милый, почтенный друг, что наделал эту всю тревогу; но что мне было делать? я сослан за строчку глупого письма, что было бы, если правительство узнало бы обвинение отца? это пахнет палачом и каторгою. Отец говорил после: Экой дурак, в чем оправдывается! да он бы еще осмелился меня бить! да я бы связать его велел! - зачем же обвинять было сына в злодействе несбыточном? да как он осмелился, говоря с отцом, непристойно размахивать руками? Это дело десятое. Да он убил отца словами! - каламбур и только. Воля твоя, тут и поэзия не поможет.

Что ж, милый? будет ли что-нибудь для моей маленькой гречанки? она в жалком состоянии, а будущее для нее и того жалчее. Дочь героя, Жуковский! Они родня поэтам по поэзии. Но полумилорд Воронцов даже не полугерой. Мне жаль, что он бессмертен твоими стихами, а делать нечего. Получил я вчера письмо от Вяземского, уморительно смешное. Как мог он на Руси сохранить свою веселость?

Ты увидишь Карамзиных - тебя да их люблю страстно. Скажи им от меня что хочешь.

29 ноября.

100. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

29 ноября 1824 г. Из Михайловского в Москву

Ольдекоп, мать его в рифму; надоел! плюнем на него и квит. Предложение твое касательно моих элегий несбыточно и вот почему: в 1820 г. переписал я свое вранье и намерен был издать его по подписке; напечатал билеты и роздал около сорока. Я проиграл потом рукопись мою Никите Всеволожскому (разумеется, с известным условием). Между тем принужден был бежать из Мекки в Медину, мой Коран пошел по рукам - и доныне правоверные ожидают его. Теперь поручил я брату отыскать и перекупить мою рукопись, и тогда приступим к изданию элегий, посланий и смеси. Должно будет объявить в газетах, что так как розданные билеты могли затеряться по причине долговременной остановки издания, то довольно будет, для получения экземпляра, одного имени с адресом, ибо (солжем на всякий страх) имена всех гг. подписавшихся находятся у Издателя. Если понесу убыток и потеряю несколько экземпляров, пенять не на кого, сам виноват (это остается между нами). Брат увез «Онегина» в Петербург и там его напечатает. Не сердись, милый; чувствую, что в тебе теряю вернейшего попечителя, но в нынешние обстоятельства всякий другой мой издатель невольно привлечет на себя внимание и неудовольствия. Дивлюсь, как письмо Тани очутилось у тебя. NB. Истолкуй это мне. Отвечаю на твою критику: Нелюдим не есть мизантроп, то есть ненавидящий людей, а убегающий от людей. Онегин нелюдим для деревенских соседей; Таня полагает причиной тому то, что в глуши, в деревне все ему скучно и что блеск один может привлечь его... если, впрочем, смысл и не совсем точен, то тем более истины в письме; письмо женщины, к тому же 17-летней, к тому же влюбленной! Что ж, душа моя, твоя проза о Байроне? я жду не дождусь. Смерть моей тетки frétillon1 не внушила ли какого-нибудь перевода Василию Львовичу? нет ли хоть эпитафии?

Пиши мне: Ее высокородию Парасковье Александровне Осиповой, в Опочку, в село Тригорское, для дост. А. С. и все тут, да найди для конверта ручку почетче твоей. Прощай добрый слышатель; отвечай же мне на мое полуслово. Княгине Вере я писал; получила ли она письмо мое? Не кланяюсь, а поклоняюсь ей.

29 ноября.

Знаешь ли ты мою «Телегу жизни»?

Хоть тяжело подчас в ней бремя...2

Можно напечатать, пропустив русский титул...



1 резвушки (франц.).
2 см. т. 2, стр. 18.

101. Л. С. ПУШКИНУ и О. С. ПУШКИНОЙ

4 декабря 1824 г. Из Михайловского в Петербург

Не стыдно ли Кюхле напечатать ошибочно моего «Демона»! моего «Демона»! после этого он и «Верую» напечатает ошибочно. Не давать ему за то ни «Моря», ни капли стихов от меня.

NB. г. Издатель «Онегина».

Стихи для вас одна забава,

Понимаете? да нельзя ли еще под «Разговором» поставить число 1823 год? Стих: Вся жизнь одна ли, две ли ночи - надобно бы выкинуть, да жаль - хорош. Жаль еще, что поэт не побранил потомства в присутствии своего книгопродавца. Mes arrière-neveux me devraient cet ombrage1. С журналистами делай что угодно, дарю тебе мои мелочи на пряники; продавай или дари, что упомнишь, а переписывать мочи нет. Михайло привез мне все благополучно, а библии нет. Библия для христианина то же, что история для народа. Этой фразой (наоборот) начиналось прежде предисловие «Истории» Карамзина. При мне он ее и переменил. - Закрытие феатра и запрещение балов - мера благоразумная. Благопристойность того требовала. Конечно, народ не участвует в увеселениях высшего класса, но во время общественного бедствия не должно дразнить его обидной роскошью. Лавочники, видя освещение бельэтажа, могли бы разбить зеркальные окна, и был бы убыток. Ты видишь, что я беспристрастен. Желал бы я похвалить и прочие меры правительства, да газеты говорят об одном розданном миллионе. Велико дело миллион, но соль, но хлеб, но овес, но вино? об этом зимою не грех бы подумать хоть в одиночку, хоть комитетом. Этот потоп с ума мне нейдет, он вовсе не так забавен, как с первого взгляда кажется. Если тебе вздумается помочь какому-нибудь несчастному, помогай из Онегинских денег. Но прошу, без всякого шума, ни словесного, ни письменного. Ничуть не забавно стоять в «Инвалиде» наряду с идиллическим коллежским асессором Панаевым. Пришли же мне «Эду» Баратынскую. Ах он чухонец! да если она милее моей черкешенки, так я повешусь у двух сосен и с ним никогда знаться не буду.

4 декабря.

Милая Оля, благодарю за письмо, ты очень мила, и я тебя очень люблю, хоть этому ты и не веришь. Si ce que vous dites concernant le testament d’Анна Львовна est vrai, c’est très joli de sa part. Au vrai j’ai toujours aimé ma pauvre tante, et je suis fâché que Chalikof ait pissé sur son tombeau2. Няня исполнила твою комиссию, ездила в Святые горы и отправила панихиду или что было нужно. Она целует тебя, я также. Твои троегорские приятельницы несносные дуры, кроме матери. Я у них редко. Сижу дома да жду зимы.

Лев! сожги письмо мое.

Кланяйся Василию Васильевичу Энгельгардту и Гнедичу, и Плетневу, и Онегину, и Слёнину. Присылай мне «Старину»: это приятная новость. Торопи Дельвига; надеюсь, что не претерпел он убытку. Что Козлов слепой? ты читал ему «Онегина»?



1 Мои потомки были бы мне обязаны этой тенью (франц.).
2 Если то, что ты сообщаешь о завещании Анны Львовны, верно, то это очень мило с ее стороны. В сущности, я всегда любил тетку, и мне неприятно, что Шаликов обмочил ее могилу (франц.).

102. А. Г. РОДЗЯНКЕ

8 декабря 1824 г. Из Михайловского в Лубны

Милый Родзянко, твой поклон меня обрадовал; не решишься ли ты, так как ты обо мне вспомнил, написать мне несколько строчек? Они бы утешили мое одиночество.

Объясни мне, милый, что такое А. П. Керн, которая написала много нежностей обо мне своей кузине? Говорят, она премиленькая вещь - но славны Лубны за горами. На всякий случай, зная твою влюбчивость и необыкновенные таланты во всех отношениях, полагаю дело твое сделанным или полусделанным. Поздравляю тебя, мой милый: напиши на это все элегию или хоть эпиграмму.

Полно врать. Поговорим о поэзии, то есть о твоей. Что твоя романтическая поэма «Чуп»? Злодей! не мешай мне в моем ремесле - пиши сатиры, хоть на меня, не перебивай мне мою романтическую лавочку. Кстати: Баратынский написал поэму (не прогневайся - про Чухонку), и эта чухонка говорят чудо как мила. - А я про Цыганку; каков? подавай же нам скорее свою Чупку - ай да Парнас! ай да героини! ай да честная компания! Воображаю, Аполлон, смотря на них, закричит: зачем ведете мне не ту? А какую ж тебе надобно, проклятый Феб? гречанку? итальянку? чем их хуже чухонка или цыганка {Пизда одна - еби}, то есть оживи лучом вдохновения и славы.

Если Анна Петровна так же мила, как сказывают, то, верно, она моего мнения: справься с нею об этом. Поклон Порфирию и всем моим старым приятелям.

Прости, украинский мудрец,
Наместник Феба и Приапа!
Твоя соломенная шляпа
Покойней, чем иной венец;
Твой Рим - деревня, ты мой папа,
Благослови ж меня, певец!

8 декабря.

103. Д. М. ШВАРЦУ

Около 9 декабря 1824 г. Из Михайловского в Одессу

Буря, кажется, успокоилась, осмеливаюсь выглянуть из моего гнезда и подать вам голос, милый Дмитрий Максимович. Вот уже 4 месяца, как нахожусь я в глухой деревне - скучно, да нечего делать; здесь нет ни моря, ни неба полудня, ни итальянской оперы. Но зато нет - ни саранчи, ни милордов Уоронцовых. Уединение мое совершенно - праздность торжественна. Соседей около меня мало, я знаком только с одним семейством и то вижу его довольно редко - целый день верхом - вечером слушаю сказки моей няни, оригинала няни Татьяны; вы, кажется, раз ее видели, она единственная моя подруга - и с нею только мне не скучно. Об Одессе ни слуху, ни духу. Сердце вести просит - долго не смел затеять переписку с оставленными товарищами - долго крепился, но не утерпел. Ради бога! слово живое об Одессе - скажите мне, что у вас делается - скажите, во-первых, выздоровела ли маленькая графиня Гурьева, я сердечно желаю всего счастья, почт. и благ.

104. Л. С. ПУШКИНУ

Около (не позднее) 20 декабря 1824 г. Из Михайловского в Петербург

Вульф здесь, я ему ничего еще не говорил, но жду тебя - приезжай хоть с Прасковьей Александровной, хоть с Дельвигом; переговориться нужно непременно.

С Рокотовым я писал к тебе - получи это письмо непременно. Тут я по глупости лет прислал тебе святочную песенку. Ветреный юноша Рокотов может письмо затерять - а ничуть не забавно мне попасть в крепость pour des chansons1.

Христом и богом прошу скорее вытащить «Онегина» из-под цензуры - слава {еб ее мать}, - деньги нужны. Долго не торгуйся за стихи - режь, рви, кромсай хоть все 54 строфы, но денег, ради бога, денег!

У меня с Тригорскими завязалось дело презабавное - некогда тебе рассказывать, а уморительно смешно. Благодарю тебя за книги, да пришли же мне всевозможные календари, кроме Придворного и Академического. Кстати - начало речи старика Шишкова меня тронуло, да конец подгадил все. Что ныне цензура? Напиши мне нечто о

Карамзине, ой, ых.

Жуковском

Тургеневе А.

Северине

Рылееве и Бестужеве.

И вообще о толках публики. Насели ли на Воронцова? Царь, говорят, бесится - за что бы, кажется, да люди таковы!

Пришли мне бумаги почтовой и простой, если вина, так и сыру, не забудь и (говоря по-Делилевски) витую сталь, пронзающую засмоленную главу бутылки - то есть штопор.

Мне дьявольски не нравятся петербургские толки о моем побеге. Зачем мне бежать? Здесь так хорошо! Когда ты будешь у меня, то станем трактовать о банкире, о переписке, о месте пребывания Чаадаева. Вот пункты, о которых можешь уже осведомиться.

Кто думает ко мне заехать? Избави меня

От усыпителя глупца,
От пробудителя нахала! -

впрочем, всех милости просим. С посланным посылай что задумаешь - addio2.

Получил ли ты письмо мое о Потопе, где я говорю тебе: voilà une belle occasion pour nos dames de faire bidet?3

NB. NB. Хотел послать тебе стихов, да лень.



1 за песенки (франц.).
2 прощай (итал.).
3 вот прекрасный случай нашим дамам подмыться (франц.).

105. Л. С. ПУШКИНУ

20 - 23 декабря 1824 г. Из Михайловского в Петербург

Брат! здравствуй - писал тебе на днях; с тебя довольно. Поздравляю тебя с рожеством господа нашего и прошу поторопить Дельвига. Пришли мне «Цветов» да «Эду» да поезжай к Энгельгардтову обеду. Кланяйся господину Жуковскому. Заезжай к Пущину и Малиновскому. Поцелуй Матюшкина, люби и почитай Александра Пушкина.

Да пришли мне кольцо, мой Лайон.

1825

106. К. Ф. РЫЛЕЕВУ

25 января 1825 г. Из Михайловского в Петербург

Благодарю тебя за ты и за письмо. Пущин привезет тебе отрывок из моих «Цыганов». Желаю, чтоб они тебе понравились. Жду «Полярной звезды» с нетерпеньем, знаешь для чего? для «Войнаровского». Эта поэма нужна была для нашей словесности. Бестужев пишет мне много об «Онегине» - скажи ему, что он неправ: ужели хочет он изгнать все легкое и веселое из области поэзии? куда же денутся сатиры и комедии? следственно, должно будет уничтожить и «Orlando furioso», и «Гудибраса», и «Pucelle», и «Вер-Вера», и «Ренике фукс», и лучшую часть «Душеньки», и сказки Лафонтена, и басни Крылова etc. etc. etc. etc. etc. ... Это немного строго. Картины светской жизни также входят в область поэзии, но довольно об «Онегине».

Согласен с Бестужевым во мнении о критической статье Плетнева, но не совсем соглашаюсь с строгим приговором о Жуковском. Зачем кусать нам груди кормилицы нашей? потому что зубки прорезались? Что ни говори, Жуковский имел решительное влияние на дух нашей словесности; к тому же переводный слог его останется всегда образцовым. Ох! уж эта мне республика словесности. За что казнит, за что венчает? Что касается до Батюшкова, уважим в нем несчастия и несозревшие надежды. Прощай, поэт.

25 генваря.

107. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

25 января 1825 г. Из Михайловского в Москву

Что ты замолк? получил ли ты от меня письмо, где говорил я тебе об Ольдекопе, о собрании моих элегий, о Татьяне etc. В «Цветах» встретил я тебя и чуть не задохся со смеху, прочитав твою «Черту местности». Это маленькая прелесть. «Чистосердечный ответ» растянут: рифмы слезы, розы завели тебя. Краткость одно из достоинств сказки эпиграмматической. Сквозь кашель и сквозь слезы очень забавно, но вся мужнина речь до за гробом ревность мучит растянута и натянута. Еще мучительней вдвойне едва ли не плеоназм. Вот тебе критика длиннее твоей пиесы - да ты один можешь ввести и усовершенствовать этот род стихотворения. Руссо в нем образец, и его похабные эпиграммы стократ выше од и гимнов. - Прочел я в «Инвалиде» объявление о «Телеграфе». Что там моего? «Море» или «Телега»? Что мой Кюхля, за которого я стражду, но все люблю? говорят, его обстоятельства не хороши - чем не хороши? Жду к себе на днях брата и Дельвига - покамест я один-одинешенек; живу недорослем, валяюсь на лежанке и слушаю старые сказки да песни. Стихи не лезут. Я, кажется, писал тебе, что мои «Цыгане» никуда не годятся: не верь - я соврал - ты будешь ими очень доволен. «Онегин» печатается; брат и Плетнев смотрят за изданием; не ожидал я, чтоб он протерся сквозь цензуру - честь и слава Шишкову! Знаешь ты мое «Второе послание цензору»? там, между прочим,

Обдумав наконец намеренья благие,
Министра честного наш добрый царь избрал,
Шишков наук уже правленье восприял.
Сей старец дорог нам: друг чести, друг народа,

Он славен славою двенадцатого года;
Один в толпе вельмож он русских муз любил,
Их, незамеченных, созвал, соединил;
Осиротелого венца Екатерины etc.

Так Арзамасец говорит ныне о деде Шишкове, tempora altri!1 вот почему я не решился по твоему совету к нему прибегнуть в деле своем с Ольдекопом. В подлостях нужно некоторое благородство. Я же подличал благонамеренно - имея в виду пользу нашей словесности и усмиренье кичливого Красовского. Прощай, кланяйся княгине - и детей поцелуй. Не правда ли, что письмо мое напоминает le faire2 Василья Львовича? Вот тебе и стишки в его же духе.

Приятелям


Враги мои, покамест я ни слова...3

Напечатай где-нибудь.

25 генваря.

Как ты находишь статью, что написал наш Плетнев? экая ералашь! Ты спишь, Брут! Да скажи мне, кто у вас из Москвы так горячо вступился за немцев против Бестужева (которого я не читал). Хочешь еще эпиграмму?

Наш друг Фита, Кутейкин в эполетах...4

Не выдавай меня, милый; не показывай этого никому: Фита бо друг сердца моего, муж благ, незлобив, удаляйся от всякия скверны.



1 другие времена! (лат.).
2 манеру, стиль (франц.).
3 см. т. 2, стр. 125.
4 см. т. 2, стр. 123.

108. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

28 января 1825 г. Из Тригорского в Москву

Пущин привезет тебе 600 рублей. Отдай их княгине Вере Федоровне и с моей благодарностию. Савелов большой подлец. Посылаю при сем к нему дружеское письмо. Перешли его в (конверте) в Одессу по оказии, а то по почте он скажет: не получил. Охотно извиняю и понимаю его -

Но умный человек не может быть не плутом!

A propos1. Читал я Чацкого - много ума и смешного в стихах, но во всей комедии ни плана, ни мысли главной, ни истины. Чацкий совсем не умный человек, но Грибоедов очень умен. Пришлите же мне ваш «Телеграф». Напечатан ли там Хвостов? что за прелесть его послание! достойно лучших его времен. А то он было сделался посредственным, как Василий Львович, Иванчин-Писарев - и проч. Каков Филимонов в своем Инвалидном объявлении. Милый, теперь одни глупости могут еще развлечь и рассмешить меня. Слава же Филимонову!

Пишу тебе в гостях с разбитой рукой - упал на льду не с лошади, а с лошадью: большая разница для моего наезднического честолюбия.

28 генваря.



1 Кстати (франц.).

109. А. А. БЕСТУЖЕВУ

Конец января 1825 г. Из Михайловского в Петербург

Рылеев доставит тебе моих «Цыганов». Пожури моего брата за то, что он не сдержал своего слова - я не хотел, чтоб эта поэма известна была прежде времени - теперь нечего делать - принужден ее напечатать, пока не растаскают ее по клочкам.

Слушал Чацкого, но только один раз, и не с тем вниманием, коего он достоин. Вот что мельком успел я заметить:

Драматического писателя должно судить по законам, им самим над собою признанным. Следственно, не осуждаю ни плана, ни завязки, ни приличий комедии Грибоедова. Цель его - характеры и резкая картина нравов. В этом отношении Фамусов и Скалозуб превосходны. Софья начертана не ясно: не то {блядь}, не то московская кузина. Молчалин не довольно резко подл; не нужно ли было сделать из него и труса? старая пружина, но штатский трус в большом свете между Чацким и Скалозубом мог быть очень забавен. Les propos de bal1, сплетни, рассказ Репетилова о клобе, Загорецкий, всеми отъявленный и везде принятый - вот черты истинно комического гения. - Теперь вопрос. В комедии «Горе от ума» кто умное действующее лицо? ответ: Грибоедов. А знаешь ли, что такое Чацкий? Пылкий, благородный и добрый малый, проведший несколько времени с очень умным человеком (именно с Грибоедовым) и напитавшийся его мыслями, остротами и сатирическими замечаниями. Все, что говорит он, очень умно. Но кому говорит он все это? Фамусову? Скалозубу? На бале московским бабушкам? Молчалину? Это непростительно. Первый признак умного человека - с первого взгляду знать, с кем имеешь дело и не метать бисера перед Репетиловыми и тому подоб.2. Кстати, что такое Репетилов? в нем 2, 3, 10 характеров. Зачем делать его гадким? довольно, что он ветрен и глуп с таким простодушием; довольно, чтоб он признавался поминутно в своей глупости, а не мерзостях. Это смирение черезвычайно ново на театре, хоть кому из нас не случалось конфузиться, слушая ему подобных кающихся? - Между мастерскими чертами этой прелестной комедии - недоверчивость Чацкого в любви Софии к Молчалину прелестна! - и как натурально! Вот на чем должна была вертеться вся комедия, но Грибоедов, видно, не захотел - его воля. О стихах я не говорю: половина - должны войти в пословицу.

Покажи это Грибоедову. Может быть, я в ином ошибся. Слушая его комедию, я не критиковал, а наслаждался. Эти замечания пришли мне в голову после, когда уже не мог я справиться. По крайней мере говорю прямо, без обиняков, как истинному таланту.

Тебе, кажется, «Олег» не нравится; напрасно. Товарищеская любовь старого князя к своему коню и заботливость о его судьбе есть черта трогательного простодушия, да и происшествие само по себе в своей простоте имеет много поэтического. Лист кругом; на сей раз полно.

Я не получил «Литературных листков» Булгарина, тот №, где твоя критика на Бауринга. Вели прислать.



1 Бальная болтовня (франц.).
2 Cléon Грессетов не умничает с Жеронтом, ни с Хлоей. (Прим. Пушкина.)

110. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

Конец (после 28) января 1825 г. Из Михайловского в Москву

Некогда мне писать княгине - благодари ее за попечение, за укоризны, даже за советы, ибо все носит отпечаток ее дружбы, для меня драгоценной. - Ты, конечно, прав; более чем когда-нибудь обязан я уважать себя - унизиться перед правительством была бы глупость - довольно ему одного Граббе.

Я писал тебе на днях - и послал некоторые стихи. Ты мне пишешь: пришли мне все стихи. Легко сказать! Пущин привезет тебе отрывки из «Цыганов» - заветных покамест нет.

111. Л. С. ПУШКИНУ

Конец января - первая половина февраля 1825 г. Из Михайловского в Петербург

Я с тобою не бранюсь (хоть и хочется) по 18 причинам: 1) потому что это было бы напрасно..... «Цыганов», нечего делать, перепишу и пришлю к вам, а вы их тисните. Твои опасенья насчет приезда ко мне вовсе несправедливы. Я не в Шлиссельбурге, а при физической возможности свидания лишить оного двух братьев была бы жестокость без цели, следственно вовсе не в духе нашего времени, ни... -

Жду шума от «Онегина»; покамест мне довольно скучно: ты мне не присылаешь Conversations de Byron1 добро? но, милый мой, если только возможно, отыщи, купи, выпроси, укради «Записки» Фуше и давай мне их сюда; за них отдал бы я всего Шекспира; ты не воображаешь, что такое Fouché! Он по мне очаровательнее Байрона. Эти записки должны быть сто раз поучительнее, занимательнее, ярче записок Наполеона, то есть как политика, потому что в войне я ни черта не понимаю. На своей скале (прости боже мое согрешение!) Наполеон поглупел - во-первых, лжет как ребенок2, 2) судит о таком-то не как Наполеон, а как парижский памфлетер, какой-нибудь Прадт или Гизо. Мне что-то очень, очень кажется, что Bertrand и Monthaulon подкуплены! тем более что самых важных сведений именно и не находится. Читал ты записки Наполеона? Если нет, так прочти: это, между прочим, прекрасный роман, mais tout ce qui est politique n’est fait que pour la canaille3.

Довольно о вздоре, поговорим о важном. Мой Коншин написал, ей-богу, миленькую пьесу «Девушка влюбленному поэту» - кроме авторами. А куда он Коншин! его «Элегия» в «Цветах» какова? Твое суждение о комедии Грибоедова слишком строго. Бестужеву писал я об ней подробно; он покажет тебе письмо мое. По журналам вижу необыкновенное брожение мыслей; это предвещает перемену министерства на Парнасе. Я министр иностранных дел, и, кажется, дело до меня не касается. Если «Палей» пойдет, как начал, Рылеев будет министром. - Плетнев неосторожным усердием повредил Баратынскому; но «Эда» все поправит. Что Баратынский?.. И скоро ль, долго ль?.. как узнать? Где вестник искупленья? Бедный Баратынский, как об нем подумаешь, так поневоле постыдишься унывать. Прощай, стихов новых нет - пишу «Записки», но и презренная проза мне надоела.

Приехал граф Воронцов? узнай и отпиши мне, как отозвался он обо мне в свете - а о другом мне и знать не нужно.

Присоветуй Рылееву в новой его поэме поместить в свите Петра I нашего дедушку. Его арапская рожа произведет странное действие на всю картину Полтавской битвы.



1 Беседы Байрона (франц.).
2 То есть заметно. (Прим. Пушкина.).
3 но все, что относится к политике, писано только для черни (франц.).

112. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

19 февраля 1825 г. Из Михайловского в Москву

Скажи от меня Муханову, что ему грех шутить со мною шутки журнальные. Он без спросу взял у меня начало «Цыганов» и распустил его по свету. Варвар! ведь это кровь моя, ведь это деньги! теперь я должен и «Цыганов» распечатать, а вовсе не вовремя.

«Онегин» напечатан, думаю, уже выступил в свет. Ты увидишь в «Разговоре поэта и книгопродавца» мадригал князю Шаликову. Он милый поэт, человек достойный уважения, и надеюсь, что искренняя и полная похвала с моей стороны не будет ему неприятна. Он именно поэт прекрасного пола. Il a bien mérité du sexe, et je suis bien aise de m’en être expliqué publiquement1.

Что же «Телеграф» обетованный? Ты в самом деле напечатал «Телегу», проказник? Прочие журналы все получаю - и более, чем когда-нибудь, чувствую необходимость какой-нибудь «Edinburgh review»2. Да вот те Христос: литература мне надоела - прозы твоей брюхом хочу. Что издание Фонвизина?

19 февраля.

Кланяюсь княгине и целую руки, хоть это из моды вышло.



1 У него большие заслуги перед прекрасным полом, и я очень рад, что публично об этом заявил (франц.).
2 «Эдинбургского обозрения» (франц.).

113. Н. И. ГНЕДИЧУ

23 февраля 1825 г. Из Михайловского в Петербург

Кажется, Вам обязан «Онегин» покровительством Шишкова и счастливым избавлением от Бирукова. Вижу, что дружба Ваша не изменилась, и это меня утешает.

Нынешние мои обстоятельства не позволяют мне и желать Ваших писем. Но жду стихов Ваших, хоть печатных, хоть рукописных. Песни греческие прелесть и tour de force1. Об остроумном предисловии можно бы потолковать? Сходство песенной поэзии обоих народов явно - но причины?.. Брат говорил мне о скором совершении Вашего Гомера. Это будет первый классический, европейский подвиг в нашем отечестве (черт возьми это отечество). Но, отдохнув после «Илиады», что предпримете вы в полном цвете гения, возмужав во храме Гомеровом, как Ахилл в вертепе Кентавра? Я жду от Вас эпической поэмы. Тень Святослава скитается не воспетая, писали вы мне когда-то. А Владимир? а Мстислав? а Донской? а Ермак? а Пожарский? История народа принадлежит поэту.

Когда Ваш корабль, нагруженный сокровищами Греции, входит в пристань при ожиданье толпы, стыжусь вам говорить о моей мелочной лавке № 1. - Много у меня начато, ничего не кончено. Сижу у моря, жду перемены погоды. Ничего не пишу, а читаю мало, потому что вы мало печатаете.

23 февр., день объявления греческого бунта Александром Ипсиланти.



1 чудо мастерства (франц.).

114. Л. С. ПУШКИНУ

Конец февраля 1825 г. Из Михайловского в Петербург

Получил, мой милый, милое письмо твое. Дельвига с нетерпением ожидаю. Жалею о строгих мерах, принятых в твоем отношении. Читал объявление об «Онегине» в «Пчеле»: жду шума. Если издание раскупится, то приступи тотчас к изданию другому или условься с каким-нибудь книгопродавцем. Отпиши о впечатлении, им произведенном. У меня произошла перемена в министерстве: Розу Григорьевну я принужден был выгнать за непристойное поведение и слова, которых не должен я был вынести. А то бы она уморила няню, которая начала от нее худеть. Я велел Розе подать мне счеты. Она показала мне, что за два года (1823 и 4) ей ничего не платили (?). И считает по 200 руб. на год, итого 400 рублей. - По моему счету ей следует 100 р. Наличных денег у ней 300 р. Из оных 100 выдам ей, а 200 перешлю в Петербург. Узнай и отпиши обстоятельно, сколько именно положено ей благостыни и заплачено ли что-нибудь в эти два года. Я нарядил комитет, составленный из Василья, Архипа и старосты. Велел перемерить хлеб и открыл некоторые злоупотребления, то есть несколько утаенных четвертей. Впрочем, она мерзавка и воровка. Покамест я принял бразды правления.

Ты спрашиваешь, зачем пишу я Булгарину? потому что он мне друг. Есть у меня еще друзья: Сабуров Яшка, Муханов, Давыдов и проч. Эти друзья не в пример хуже Булгарина. Они на днях меня зарежут - покамест я почтенному Фаддею Венедиктовичу послал два отрывка из «Онегина», которых нет ни у Дельвига, ни у Бестужева, не было и не будет... а кто виноват? всё друзья, всё треклятые друзья.

Кланяйся моему другу Воейкову. Над или под «Морем и землею» должно было поставить «Идиллия Мосха». От этого я бы не удавился, а Бион старик при своем остался б. То же и об Иване Ивановиче Парни - но тут я сам виноват.

Если придет тебе пакет на имя Дельвига, то распечатай - позволяю. Плетнева целую и буду писать.

Да пришлите же мне «Старину» и «Талию», господи помилуй, не допросишься. Здесь письмо к Издателю или {пиздателю} «Невского альманаха». Прочитай его да доставь. Он, каналья, лжет на меня в афишках да мне присылает свое вранье - добро! Начало «Кота» Измайлова очень мило.

Р.S. Слепой поп перевел Сираха (смотр. «Инвалид» № какой-то), издает по подписке - подпишись на несколько экз.

115. Л. С. ПУШКИНУ

Конец февраля - начало марта 1825 г. Из Михайловского в Петербург

Я было послал это в «Сын отечества», да, кажется, журнал сей противу меня восстанет, судя по сухому объявлению «Пчелы». В таком случае мне не годится там явиться, как даннику атамана Греча и есаула Булгарина. Дарю отрывки тебе: печатай, где хочешь.

116. Л. С. ПУШКИНУ

14 марта 1825 г. Из Тригорского в Петербург

Брат, обнимаю тебя и падам до ног. Обнимаю также и алжирца Всеволожского. Перешли же мне проклятую мою рукопись - и давай уничтожать, переписывать и издавать. Как жаль, что тебя со мною не будет! дело бы пошло скорее и лучше - Дельвига жду, хоть он и не поможет. У него твой вкус, да не твой почерк. Элегии мои переписаны - потом послания, потом смесь, потом благословясь и в цензуру.

Душа моя, горчицы, рому, что-нибудь в уксусе - да книг: Conversations de Byron, Mémoires de Fouché, «Талию», «Старину», да Sismondi (littérature), да Schlegel (dramaturgie), если есть у St. Florent1. Хотел бы я также иметь «Новое издание Собрания русских стихотворений», да дорого - 75 р. Я и за всю Русь столько не даю. Посмотри однако ж.

Каченовский восстал на меня. Напиши мне, благопристоен ли тон его критик - если нет, пришлю эпиграмму.

У вас ересь. Говорят, что в стихах - стихи не главное. Что же главное? проза? должно заранее истребить это гонением, кнутом, кольями, песнями на голос Один сижу во компании и тому под.

Анна Николаевна тебе кланяется и очень жалеет, что тебя здесь нет; потому что я влюбился и миртильничаю. Знаешь ее кузину Анну Ивановну Вульф; ессе femina!2

Мочи нет, хочется Дельвига. Писал я тебе о калошах? не надобно их. Гнедича песни получил. На днях буду писать ему с претензиями. Покамест благодари его - думаю, что экз. «Онегина» ты ему от меня поднес. Что касается до оных дам, надеюсь, что это шутка. А чего доброго! Однако ж это было бы мне во всяком случае очень неприятно.

Тригорское. 14 марта.

Достань у Рылеева или у Бестужева мои мелкие стихотворения и перешли мне скорее.

«Что ж ты обещался мне прислать Парни?»



1 Беседы Байрона, мемуары Фуше..... Сисмонди (литература)... Шлегель (драматургия).... Сен-Флорана (франц.).
2 вот женщина! (лат.).

117. Л. С. ПУШКИНУ

14 марта 1825 г. Из Михайловского в Петербург

По получении рукописи. 14 марта.

Напрасно воображаешь ты, что я на тебя сержусь - и не думал. Несколько раз писал тебе, видно еще до тебя не дошло. Всеволожский со мною шутит. Я должен ему 1000, а не 500, переговори с ним и благодари очень за рукопись. Он славный человек, хоть и женится. Тотчас займусь новым собранием и перешлю тебе.

Ради бога, погоди в рассуждении отставки. Может быть, тебя притесняют без ведома царя. Просьбу твою могут почесть следствием моего внушения etc. etc. etc. - Погоди хоть Дельвига.

Уведомь о Баратынском - свечку поставлю за Закревского, если он его выручит.

118. Л. С. ПУШКИНУ и П. А. ПЛЕТНЕВУ

15 марта 1825 г. Из Михайловского в Петербург

Брат Лев

и брат Плетнев!

Третьего дня получил я мою рукопись. Сегодня отсылаю все мои новые и старые стихи. Я выстирал черное белье наскоро, а новое сшил на живую нитку. Но с вашей помощию надеюсь, что барыня публика меня по щекам не прибьет, как непотребную прачку.

Ошибки правописания, знаки препинания, описки, бессмыслицы прошу самим исправить - у меня на то глаз недостанет. - В порядке пиес держитесь также вашего благоусмотрения. Только не подражайте изданию Батюшкова - исключайте, марайте с плеча. Позволяю, прошу даже. Но для сего труда возьмите себе в помощники Жуковского, не во гнев Булгарину, и Гнедича, не во гнев Грибоедову. Эпиграфа или не надо, или из A. Chénier. Виньетку бы не худо; даже можно, даже нужно - даже ради Христа сделайте, именно: Психея, которая задумалась над цветком. (Кстати: что прелестнее строфы Жуковского. Он мнил, что вы с ним однородные и следующей. Конца не люблю.) Что, если б волшебная кисть Ф. Толстого... -

Нет! слишком дорога!
А ужасть, как мила!..

К тому же, кроме Уткина, ничей резец не достоин его карандаша. - Впрочем, это все наружность. Иною прелестью пленяется...

Пересчитав посылаемые вам стихотворения, нахожу 60 или около (ибо часть подземным богам непредвидима). Бируков, человек просвещенный; кроме его, я ни с кем дела иметь не хочу. Он и в грозное время был милостив и жалостлив. Ныне повинуюсь его приговорам безусловно.

Что сказать вам об издании? Печатайте каждую пиесу на особенном листочке, исправно, чисто, как последнее издание Жуковского - и пожалуйста без ~~~~~~ и без - - - - * - - - и без === вся эта пестрота безобразна и напоминает Азию. Заглавие крупными буквами - и à la ligne1. - Но каждую штуку особенно - хоть бы из четырех стихов состоящую - (разве из двух, так можно à la ligne и другую).

60 пиес! довольно ли будет для одного тома? не прислать ли вам для наполнения «Царя Никиту и 40 его дочерей»?

Брат Лев! не серди журналистов! дурная политика!

Брат Плетнев! не пиши добрых критик! будь зубаст и бойся приторности!

Простите, дети! Я пьян.

15 марта.



1 с красной строки (франц.).

119. А. А. БЕСТУЖЕВУ

24 марта 1825 г. Из Михайловского в Петербург

Во-первых, пришли мне свой адрес, чтоб я не докучал Булгарину. Рылееву не пишу. Жду сперва «Войнаровского». Скажи ему, что в отношении мнения Байрона он прав. Я хотел было покривить душой, да не удалось. И Bowles и Byron в своем споре заврались; у меня есть на то очень дельное опровержение. Хочешь перешлю? переписывать скучно. Откуда ты взял, что я льщу Рылееву? мнение свое о его «Думах» я сказал вслух и ясно; о поэмах его также. Очень знаю, что я его учитель в стихотворном языке, но он идет своею дорогою. Он в душе поэт. Я опасаюсь его не на шутку и жалею очень, что его не застрелил, когда имел тому случай - да черт его знал. Жду с нетерпением «Войнаровского» и перешлю ему все свои замечания. Ради Христа! чтоб он писал - да более, более!

Твое письмо очень умно, но все-таки ты не прав, все-таки ты смотришь на «Онегина» не с той точки, все-таки он лучшее произведение мое. Ты сравниваешь первую главу с «Дон Жуаном». - Никто более меня не уважает «Дон Жуана» (первые пять песен, других не читал), но в нем ничего нет общего с «Онегиным». Ты говоришь о сатире англичанина Байрона и сравниваешь ее с моею, и требуешь от меня таковой же! Нет, моя душа, многого хочешь. Где у меня сатира? о ней и помину нет в «Евгении Онегине». У меня бы затрещала набережная, если б коснулся я сатиры. Самое слово сатирический не должно бы находиться в предисловии. Дождись других песен... Ах! если б заманить тебя в Михайловское!.. ты увидишь, что если уж и сравнивать «Онегина» с «Дон Жуаном», то разве в одном отношении: кто милее и прелестнее (gracieuse), Татьяна или Юлия? 1-я песнь просто быстрое введение, и я им доволен (что очень редко со мною случается). Сим заключаю полемику нашу... Жду «Полярной звезды». Давай ее сюда. Предвижу, что буду с тобою согласен в твоих мнениях литературных. Надеюсь, что наконец отдашь справедливость Катенину. Это было бы кстати, благородно, достойно тебя. Ошибаться и усовершенствовать суждения свои сродно мыслящему созданию. Бескорыстное признание в оном требует душевной силы. Впрочем, этому буду рад для Катенина, а для себя жду твоих повестей да возьмись за роман - кто тебя держит. Вообрази: у нас ты будешь первый во всех значениях этого слова; в Европе также получишь свою цену - во-первых, как истинный талант, во-вторых, по новизне предметов, красок etc... Подумай, брат, об этом на досуге... да тебе хочется в ротмистра!

24 март. Михайловское.

120. В. Ф. ВЯЗЕМСКОЙ

24 марта 1825 г. Из Михайловского в Москву

Chère et respectable Princesse, votre lettre m’a navré le coeur. Je n’avais pas l’idée du malheur qui vous est arrivé; je n’essaierai pas de vous consoler, mais je partage du fond de l’âme vos chagrins et vos angoisses. J’espère qu’à l’heure qu’il est le Prince et les enfants sont convalescents. Puisqu’ Онегин peut le distraire, je m’en vais dès ce moment me mettre à le copier et je lui enverrai. J’écrirai aussi à mon frère pour qu’il lui envoye ce qu’il peut avoir de mes vers. Je demande seulement au Prince qu’il garde tout cela pour lui seul, et qu’il n’en lise rien à personne au monde.

Pouchtchine a eu tort de vous parler de mes inquiétudes et de mes conjectures qui se sont trouvées fausses. Je n’ai aucune relation avec Odessa, j’ignore complètement ce qui s’y passe.

Chère Princesse, soyez tranquille, s’il est possible. Donnez-moi des nouvelles de Votre famille et comptez-moi toujours au nombre de ceux qui vous sont le plus dévoués.

24 mars.

{Перевод:

Дорогая и уважаемая княгиня, ваше письмо причинило мне глубокую душевную боль. Я не имел понятия о несчастии, постигшем вас; не буду пытаться вас утешить, но всей душой разделяю ваше горе и вашу тревогу. Надеюсь, что в настоящее время князь и дети уже выздоравливают. Так как «Онегин» может его развлечь, я немедля начну его переписывать и пришлю ему. Напишу также брату, чтобы он выслал ему все, что найдет у себя из моих стихов. Только прошу князя сохранить все это для себя лично и никому ничего не читать.

Пущин напрасно рассказал вам о моих тревогах и предположениях, которые оказались ошибочными. Я не поддерживаю никаких сношений с Одессой, и мне совершенно неизвестно, что там происходит.

Успокойтесь, дорогая княгиня, если это возможно. Сообщайте мне о вашей семье и считайте меня всегда в числе самых преданных своих друзей.

24 марта.}

121. Л. С. ПУШКИНУ

27 марта 1825 г. Из Михайловского в Петербург

Душа моя, что за прелесть «Бабушкин кот»! я перечел два раза и одним духом всю повесть, теперь только и брежу Трифоном Фалелеичем Мурлыкиным. Выступаю плавно, зажмуря глаза, повертывая голову и выгибая спину. Погорельский ведь Перовский, не правда ли?

Об Вяземском получил известие. Перешли ему, душа моя, все, что ты имеешь на бумаге и в памяти из моих новых сочинений. Этим очень обяжешь меня и загладишь пакости твоего чтеньебесия.

Получил ли ты мои стихотворенья? Вот в чем должно состоять предисловие: Многие из сих стихотворений - дрянь и недостойны внимания россейской публики - но как они часто бывали печатаны бог весть кем, черт знает под какими заглавиями, с поправками наборщика и с ошибками издателя - так вот они, извольте-с кушать-с, хоть это-с {говно-с} (сказать это помягче). 2) Мы (сиречь издатели) должны были из полного собрания выбросить многие штуки, которые могли бы показаться темными, будучи написаны в обстоятельствах неизвестных или малозанимательных для почтеннейшей публики (россейской) или могущие быть занимательными единственно некоторым частным лицам, или слишком незрелые, ибо г. Пшк. изволил печатать свои стишки в 1814 году (то есть 14-ти лет) или как угодно. 3) Пожалуйста, без малейшей похвалы мне. Это непристойность, и в «Бахчисарайском фонтане» я забыл заметить это Вяземскому. 4) Все это должно быть выражено романтически, без буфонства. Напротив. Во всем этом полагаюсь на Плетнева. Если я скажу, что проза его лучше моей, ведь он не поверит - ну по крайней мере столь же хороша. Доволен ли он? Да перешли на всякий случай это предисловие в Михайловское, а я пришлю вам замечанья свои.

Когда пошлешь стихи мои Вяземскому, напиши ему, чтоб он никому не давал, потому что эдак меня опять обокрадут - у меня нет родительской деревни с соловьями и с медведями. Прощай. Сестру поцелуй.

Великая пятница.

Я «Телеграфом» очень доволен - и мышлю или мыслю поддержать его. Скажи это и Жуковскому. Дельвига нет еще!

Так как Воейков ведет себя хорошо, то думаю прислать и ему стихов - то ли дело не красть, не ругаться по-матерну, не перепечатывать, писем не перехватывать и проч. - люди не осудят, а я скажу спасибо.

Тиснуть еще стихи княгине Голицыной-Суворовой, возьми их от нее. Думаю, что «Послание к Овидию», «Вчера был день» и «Море» могут быть, разнообразия ради, помещены в Элегиях - да и вообще можно переменить весь порядок. Réponse s’il vous plait1.

Не напечатать ли в конце «Воспоминания в Царском Селе» с Notoй2, что они писаны мною 14-ти лет - и с выпискою из моих «Записок» (об Державине), ась?

Нет.

Да тиснуть еще мою «Птичку» да четыре стиха о дружбе: Что дружба? легкий пыл похмелья...3



1 Жду ответа (франц.).
2 примечанием (франц.).
3 см. т. 2, стр. 46.

122. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

Конец марта - начало апреля 1825 г. Из Михайловского в Москву

Надеюсь, что ты выздоровел - с нетерпением ожидаю о том официального известия. Брат перешлет тебе мои стихи, я переписываю для тебя «Онегина» - желаю, чтоб он помог тебе улыбнуться. В первый раз улыбка читателя me sourit1. (Извини эту плоскость: в крови!..) А между тем будь мне благодарен - отроду ни для кого ничего не переписывал, даже для Голицыной - из сего следует, что я в тебя влюблен, как кюхельбекерский Державин в Суворова.

Занимает ли еще тебя россейская литература? я было на Полевого очень ощетинился за «Невский альманах» и за пародию Жуковского. Но теперь с ним помирился. Я даже такого мнения, что должно непременно поддержать его журнал. Хочешь? Я согласен.

Стихотворения мои отосланы в Петербург под Бирукова. Почти все известно уже. Но все нужно было соединить воедино. Изо всего, что должно было предать забвению, более всего жалею о своих эпиграммах - их всех около 50 и все оригинальные - но, по несчастию, я могу сказать, как Chamfort: «Tous ceux contre lesquels j’en ai fait sont encore en vie»2, а с живыми - полно, не хочу ссориться.

Из послания к Чаадаеву вымарал я стихи, которые тебе не понравились - единственно для тебя, из уважения к тебе, а не потому, что они другим не по нутру.

Кланяйся Давыдову, который забыл меня. Сестра Ольга в него влюблена, и поделом. Кстати или нет: он критиковал ей в «Бахчисарайском фонтане» Заремины очи. Я бы с ним согласился, если б дело шло не о востоке. Слог восточный был для меня образцом, сколько возможно нам, благоразумным, холодным европейцам. Кстати еще - знаешь, почему не люблю я Мура? - потому что он чересчур уже восточен. Он подражает ребячески и уродливо - ребячеству и уродливости Саади, Гафиза и Магомета. - Европеец, и в упоении восточной роскоши, должен сохранить вкус и взор европейца. Вот почему Байрон так и прелестен в «Гяуре», в «Абидосской невесте» и проч.



1 мне улыбается (франц.).
2 Шамфор: «Все те, на кого я их написал, еще живы» (франц.).

123. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

7 апреля 1825 г. Из Михайловского в Москву

7 апреля

Нынче день смерти Байрона - я заказал с вечера обедню за упокой его души. Мой поп удивился моей набожности и вручил мне просвиру, вынутую за упокой раба божия боярина Георгия. Отсылаю ее к тебе.

«Онегина» переписываю. Немедленно и он явится к тебе.

Сейчас получил я «Войнаровского» и «Думы» с письмом Пущина - предложение Селивановского, за три поэмы 12 000 р., кажется, должен я буду отклонить по причине новой типографической плутни. «Бахчисарайский фонтан» перепечатан.

Прощай, милый, у меня хандра, и нет ни единой мысли в голове моей - кланяйся жене. Я вам обоим душою предан.

А. П.

124. Л. С. ПУШКИНУ

7 апреля 1825 г. Из Тригорского в Петербург

Сейчас получил от тебя письмо и повестку, вероятно от Плетнева. Письмо Анне Николаевне отдал не прочитав и сжег его тотчас (из опасения - или из ревности, как хочешь). Она в претензии за твои нежности и за то, что они тебя усыпили. - «Полярной» еще не получил. Справься ради бога об «Фонтане». Селивановский предлагает мне 12000 р., а я должен от них отказаться - эдак с голоду умру - с отцом да с Ольдекопом. Прощай, я бешен.

Благодарю очень за Отрывок из письма Баратынского. Дельвига здесь еще нет.

On vous permet d’écrire des lettres - mais sous l’adresse de notre sœur (пойми!). C’est ainsi, voyez-vous, que j’écris à Анна Ивановна Вульф, sous le nom d’Euphrosine. Господи Суси Христе! Quelles misères!..1 Целуй Ольгу.

Вот тебе мой вчерашний impromptu2:

Семейственной любви и нежной дружбы ради
Хвалю тебя, сестра, не спереди, а сзади.

Сожги же это, показав ей.

Variantes en l’honneur de M-lle NN3

Почтения, любви и нежной дружбы ради
Хвалю тебя, мой друг, и спереди и сзади.

M-lle NN находит, что первый текст тебе приличен. Honny soit etc...4

Я заказал обедню за упокой души Байрона (сегодня день его смерти). Анна Николаевна также, и в обеих церквах Тригорского и Воронича происходили молебствия. Это немножко напоминает la messe de Frédéric II pour le repos de l’âme de M-r de Voltaire5. Вяземскому посылаю вынутую просвиру отцом Шкодой - за упокой поэта.



1 Тебе разрешают писать письма, но только надписанные нашей сестрой {(пойми!)}. Подобно тому, видишь ли, как я пишу Анне Ивановне Вульф под именем Евпраксии {Господи Суси Христе!}. До чего мы дошли! (франц.)
2 экспромт (франц.).
3 Варианты в честь мадемуазель Н. Н. (франц.).
4 Да будет стыдно и т. д. ... (франц.).
5 обедню Фридриха II за упокой души Вольтера (франц.).

125. А. С. ШИШКОВУ

Около 7 апреля 1825 г. Из Михайловского в Петербург

Г-н Ольдекоп в прошлом 1824 году перепечатал мое сочинение «Бахчисарайский фонтан» без моего соизволения, чем и лишил меня 3000. Отец мой, статский советник С. Л. Пушкин, хотя и жаловался вашему высокопревосходительству за сие неуважение собственности, но не только не получил удовлетворения, но еще уверился я из письма вашего в том, что г. Ольдекоп пользуется вашего высокопревосходительства покровительством. Выключенный из службы, следственно, не получая жалования и не имея другого дохода, кроме своих сочинений, решился я прибегнуть с жалобою к самому вашему высокопревосходительству, надеясь, что вы не захотите лишить меня хлеба - не из личного неудовольствия противу г. Ольдекопа, совсем для меня незнакомого, но единственно для охранения себя от воровства.

126. А. Н. ВУЛЬФУ

Март - апрель (до 20) 1825 г. Из Тригорского в Дерпт

Любезный Алексей Николаевич - Благодарю Вас за воспоминанья. Обнимаю Вас братски. Также и Языкова - послание его и чувствительная Элегия - прелесть - в послании, после тобой хранимого певца, стих пропущен. А стих Языкова мне дорог. Перешлите мне его.

А. П.

127. Л. С. ПУШКИНУ

22 и 23 апреля 1825 г. Из Михайловского в Петербург

Фуше, Oeuvres dramatiques de Schiller1, Schlegel, Don Juan (последние 6-я и пр. песни), новое Walter Scott, «Сибирский вестник» весь - и все это через St. Florent, а не через Слёнина. - Вино, вино, ром (12 бутылок), горчицы, Fleur d’Orange, чемодан дорожный. Сыру лимбургского (книгу об верховой езде - хочу жеребцов выезжать: вольное подражание Alfieri и Байрону).

Как я был рад баронову приезду. Он очень мил! Наши барышни все в него влюбились - а он равнодушен, как колода, любит лежать на постеле, восхищаясь Чигиринским старостою. Приказывает тебе кланяться, мысленно тебя целуя 100 раз, желает тебе 1000 хороших вещей (например, устриц).

23.

Сейчас получил письмо от тебя. Благодарю за обещание предисловия. Думаю, что можно начать благословясь. О «послании к Чаадаеву» скажу тебе, что пощечины повторять не нужно. Толстой явится у меня во всем блеске в 4-й песне «Онегина», если его пасквиль этого стоит, и посему попроси его эпиграмму и пр. от Вяземского (непременно). Ты, голубчик, не находишь толку в моей луне - что ж делать, а напечатай уж так. Если Сабуров не уехал еще в Одессу, то попроси его обо мне там ничего не врать. Жалею, что не могу быть уверену и в твоей молчаливости. Скажи сестре, что я поссорил ее с Анной Николаевной, показав (и не читав) нечаянно письмо, где она говорит: elle me boude mais je m’en fous2 или подобное. Я Анету уверил, что сестра сердится очень на нее, и все через твои сплетни.

Des bretelles

Des bottes3 (или не нужно).

Плетневу поклон да пара слов. На днях к нему пишу.



1 Драматические сочинения Шиллера (франц.).
2 она на меня дуется, а мне наплевать (франц.).
3 Подтяжки. Сапоги (франц.). 128. Л. С. ПУШКИНУ. Апрель (не позднее 24) 1825 г. Из Михайловского в Петербург. Доставь это Вяземскому, повторив просьбы, чтоб он никому не показывал, да и сам не пакости.

129. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

20-е числа апреля (не позднее 24) 1825 г. Из Михайловского в Москву

Дельвиг у меня. Через него пересылаю тебе 2 главу «Онегина» (тебе единственно и только для тебя переписанного). За разговор с няней без письма брат получил 600 р. - ты видишь, что это деньги, следственно должно держать их под ключом. От тебя нет ни слуху ни духу. Надеюсь, что ты здоров, о другом надеяться не смею, но судьба, кажется, могла бы быть довольна.

Улыбнись, мой милый, вот тебе «Элегия на смерть Анны Львовны».

Ох, тетенька! ох, Анна Львовна ...1

(Я да Дельвиг.)

Кстати: зачем ты не хотел отвечать на письма Дельвига? он человек, достойный уважения во всех отношениях, и не чета нашей литературной санкт-петербургской сволочи. Пожалуйста, ради меня, поддержи его «Цветы»2 на следующий год. Мы все об них постараемся. Что мнишь ты о «Полярной»?.. Есть ли у тебя какие-нибудь известия об Одессе? перешли мне что-нибудь о том.



1 см. т. 2, стр. 537.
2 Да нет ли у тебя и прозы? (Прим. Пушкина.)

130. АЛЕКСАНДРУ I

20-е числа апреля (не позднее 24) 1825 г. Из Михайловского в Петербург

Je me serais fait un devoir de supporter ma disgrâce dans un respectueux silence, si la nécessité ne me contraignit à le rompre.

Ma santé a été fortement altérée dans ma première jeunesse, jusqu’à présent je n’ai pas eu le moyen de me traiter. Un anévrisme que j’ai depuis une dizaine d’années exigerait aussi une prompte opération. Il est facile de s’assurer de la vérité de ce que j’avance.

On m’a reproché, Sire, d’avoir jadis compté sur la générosité de votre caractère, j’avoue qu’aujourd’hui c’est à elle seule que j’ai recours. Je supplie votre majesté de me permettre de me retirer quelque part en Europe, où je ne sois pas dénué de tout secours.

{Перевод:

Я почел бы своим долгом переносить мою опалу в почтительном молчании, если бы необходимость не побудила меня нарушить его.

Меня укоряли, государь, в том, что я когда-то рассчитывал на великодушие вашего характера, признаюсь, что лишь к нему одному ныне прибегаю. Я умоляю ваше величество разрешить мне поехать куда-нибудь в Европу, где я не был бы лишен всякой помощи.}

131. В. А. ЖУКОВСКОМУ

20-е числа апреля (не позднее 24) 1825 г. Из Михайловского в Петербург

Вот тебе человеческий ответ: мой аневризм носил я 10 лет и с божией помощию могу проносить еще года три. Следственно, дело не к спеху, но Михайловское душно для меня. Если бы царь меня до излечения отпустил за границу, то это было бы благодеяние, за которое я бы вечно был ему и друзьям моим благодарен. Вяземский пишет мне, что друзья мои в отношении властей изверились во мне: напрасно. Я обещал Николаю Михайловичу два года ничего не писать противу правительства и не писал. «Кинжал» не против правительства писан, и хоть стихи и не совсем чисты в отношении слога, но намерение в них безгрешно. Теперь же все это мне надоело; и если меня оставят в покое, то, верно, я буду думать об одних пятистопных без рифм. Смело полагаясь на решение твое, посылаю тебе черновое к самому Белому; кажется, подлости с моей стороны ни в поступке, ни в выражении нет. Пишу по-французски, потому что язык этот деловой и мне более по перу. Впрочем, да будет воля твоя; если покажется это непристойным, то можно перевести, а брат перепишет и подпишет за меня.

Все это тринь-трава. Ничего не говорил я тебе о твоих «Стихотворениях». Зачем слушаешься ты маркиза Блудова? пора бы тебе удостовериться в односторонности его вкуса. К тому же не вижу в нем и бескорыстной любви к твоей славе. Выбрасывая, уничтожая самовластно, он не исключил из собрания послания к нему - произведения, конечно, слабого. Нет, Жуковский

Веселого пути
Я Блудову желаю
Ко древнему Дунаю
И {мать его ети}.

«Надпись к Гёте», «Ах, если б мой милый», «Гению» - все это прелесть; а где она? Знаешь, что выйдет? После твоей смерти все это напечатают с ошибками и с приобщением стихов Кюхельбекера. Подумать страшно. Дельвиг расскажет тебе мои литературные занятия. Жалею, что нет у меня твоих советов или хоть присутствия - оно вдохновение. Кончай, ради бога, «Водолаза». Ты спрашиваешь, какая цель у «Цыганов»? вот на! Цель поэзии - поэзия - как говорит Дельвиг (если не украл этого). Думы Рылеева и целят, а всё невпопад.

132. Л. С. ПУШКИНУ

Первая половина мая 1825 г. Из Михайловского в Петербург

Жив, жив, Курилка!

Как! жив еще Курилка журналист?..1

Вот тебе требуемая эпиграмма на Каченовского, перешли ее Вяземскому. А между тем пришли мне тот № «Вестника Европы», где напечатан 2-й разговор лже-Дмитриева, это мне нужно для предисловия к «Бахчисарайскому фонтану». Не худо бы мне переслать и весь процесс (и «Вестник» и «Дамский журнал»).

Подпись слепого поэта тронула меня несказанно. Повесть его прелесть - сердись он, не сердись - а хотел простить - простить не мог достойно Байрона. Видение, конец прекрасны. Послание, может быть, лучше поэмы - по крайней мере ужасное место, где поэт описывает свое затмение, останется вечным образцом мучительной поэзии. Хочется отвечать ему стихами, если успею, пошлю их с этим письмом.

Гнедич не получил моего письма? Жаль, оно, сколько помню, было очень забавно. В том же пакете находилось два очень нужные - тебе и Плетневу. Что Плетнев умолк? Конечно, бедный болен иль «Войнаровским» недоволен - кстати, каковы мои замечания? надеюсь, не скажешь, что я ему кажу - а виноват: «Войнаровский» мне очень нравится. Мне даже скучно, что его здесь нет у меня.

Если можно, пришли мне последнюю Genlis - да Child-Harold - Lamartine2 (то-то чепуха должна быть!), да вообще что-нибудь новенького, да и «Старину». «Талию» получил и письмо от издателя. Не успел еще пробежать: «Ворожея» показалась мне du bon comique3. А Хмельницкий моя старинная любовница. Я к нему имею такую слабость, что готов поместить в честь его целый куплет в 1-ю песнь «Онегина» (да кой черт! говорят, он сердится, если об нем упоминают, как о драматическом писателе). Вяземский прав - а все-таки на него сердит. Надеюсь, что Дельвиг и Баратынский привезут мне и Анахарзиса Клоца, который, верно, сердится на меня за то, что мне не по нутру Резвоскачущая кровь Грибоедова.

Дельвигу объятия мои отверсты. Жду от него писем из эгоизма и пр., из аневризма и проч.

Письмо Жуковского наконец я разобрал. Что за прелесть чертовская его небесная душа! Он святой, хотя родился романтиком, а не греком, и человеком, да каким еще!

Тиснуть «Сарское Село» и с Нотой. Напрасно объявляли о «Братьях разбойниках». Их бы можно напечатать и в разных стихотворениях. Богатая мысль напечатать «Наполеона», да цензура... лучшие строфы потонут.



1 см. т. 2, стр. 129.
2 Жанлис (да) Чайльд-Гарольда - Ламартина.
3 в хорошем комическом роде (франц.).

133. К. Ф. РЫЛЕЕВУ

Вторая половина мая 1825 г. Из Михайловского в Петербург

Думаю, ты уже получил замечания мои на «Войнаровского». Прибавлю одно: везде, где я ничего не сказал, должно подразумевать похвалу, знаки восклицания, прекрасно и проч. Полагая, что хорошее писано тобою с умыслу, не счел я за нужное отмечать его для тебя.

Что сказать тебе о думах? во всех встречаются стихи живые, окончательные строфы «Петра в Острогожске» чрезвычайно оригинальны. Но вообще все они слабы изобретением и изложением. Все они на один покрой: составлены из общих мест (Loci topici). Описание места действия, речь героя и - нравоучение. Национального, русского нет в них ничего, кроме имен (исключаю «Ивана Сусанина», первую думу, по коей начал я подозревать в тебе истинный талант). Ты напрасно не поправил в «Олеге» герба России. Древний герб, святой Георгий, не мог находиться на щите язычника Олега; новейший, двуглавый орел есть герб византийский и принят у нас во время Иоанна III, не прежде. Летописец просто говорит: Таже повеси щит свой на вратех на показание победы.

Об «Исповеди Наливайки» скажу, что мудрено что-нибудь у нас напечатать истинно хорошего в этом роде. Нахожу отрывок этот растянутым; но и тут, конечно, наложил ты свою печать.

Тебе скучно в Петербурге, а мне скучно в деревне. Скука есть одна из принадлежностей мыслящего существа. Как быть. Прощай, поэт - когда-то свидимся?

134. АННЕ Н. ВУЛЬФ

Март - май 1825 г. (?) Из Михайловского в Тригорское

Voici, Mademoiselle, encore une lettre pour mon frère. Je Vous supplie de la prendre sous votre protection. De grâce, les plumes que vous avez eu la magnanimité de me tailler et que j’ai eu l’insolence d’oublier! Ne m’en veuillez pas.

{Перевод:

Вот, мадемуазель, еще письмо для моего брата. Очень прошу вас взять его под свое покровительство. Ради бога, пришлите перья, которые вы великодушно очинили для меня и которые я имел дерзость позабыть! Не сердитесь на меня за это.}

135. А. А. БЕСТУЖЕВУ

Конец мая - начало июня 1825 г. Из Михайловского в Петербург

Отвечаю на первый параграф твоего «Взгляда». У римлян век посредственности предшествовал веку гениев - грех отнять это титло у таковых людей, каковы Виргилий, Гораций, Тибулл, Овидий и Лукреций, хотя они1, кроме двух последних, шли столбовою дорогою подражания. Критики греческой мы не имеем. В Италии Dante и Petrarca предшествовали Тассу и Ариосту, сии предшествовали Alfieri и Foscolo. У англичан Мильтон и Шекспир писали прежде Аддисона и Попа, после которых явились Southey, Walter Scott, Moor и Byron - из этого мудрено вывести какое-нибудь заключение или правило. Слова твои вполне можно применить к одной французской литературе.

У нас есть критика, а нет литературы. Где же ты это нашел? именно критики у нас и недостает. Отселе репутации Ломоносова2 и Хераскова, и если последний упал в общем мнении, то, верно, уж не от критики Мерзлякова. Кумир Державина, 1/4 золотой, 3/4 свинцовый, доныне еще не оценен. Ода к Фелице стоит наряду с «Вельможей», ода «Бог» с одой «На смерть Мещерского», ода к Зубову недавно открыта. Княжнин безмятежно пользуется своею славою, Богданович причислен к лику великих поэтов, Дмитриев также. Мы не имеем ни единого комментария, ни единой критической книги. Мы не знаем, что такое Крылов, Крылов, который столь же выше Лафонтена, как Державин выше Ж. Б. Руссо. Что же ты называешь критикою? «Вестник Европы» и «Благонамеренный»? библиографические известия Греча и Булгарина? свои статьи? но признайся, что это все не может установить какого-нибудь мнения в публике, не может почесться уложением вкуса. Каченовский туп и скучен, Греч и ты остры и забавны - вот все, что можно сказать об вас - но где же критика? Нет, фразу твою скажем наоборот: литература кой-какая у нас есть, а критики нет. Впрочем, ты сам немного ниже с этим соглашаешься.

У одного только народа критика предшествовала литературе - у германцев.

Отчего у нас нет гениев и мало талантов? Во-первых, у нас Державин и Крылов, во-вторых, где же бывает много талантов.

Ободрения у нас нет - и слава богу! отчего же нет? Державин, Дмитриев были в ободрение сделаны министрами. Век Екатерины - век ободрений; от этого он еще не ниже другого. Карамзин, кажется, ободрен; Жуковский не может жаловаться, Крылов также. Гнедич в тишине кабинета совершает свой подвиг; посмотрим, когда появится его Гомер. Из неободренных вижу только себя да Баратынского - и не говорю: слава богу! Ободрение может оперить только обыкновенные дарования. Не говорю об Августовом веке. Но Тасс и Ариост оставили в своих поэмах следы княжеского покровительства. Шекспир лучшие свои комедии написал по заказу Елизаветы. Мольер был камердинером Людовика; бессмертный «Тартюф», плод самого сильного напряжения комического гения, обязан бытием своим заступничеству монарха; Вольтер лучшую свою поэму писал под покровительством Фридерика... Державину покровительствовали три царя - ты не то сказал, что хотел; я буду за тебя говорить.

Так! мы можем праведно гордиться: наша словесность, уступая другим в роскоши талантов, тем пред ними отличается, что не носит на себе печати рабского унижения. Наши таланты благородны, независимы. С Державиным умолкнул голос лести - а как он льстил?

О вспомни, как в том восхищенье
Пророча, я тебя хвалил:
Смотри, я рек, триумф минуту,

Прочти послание к Александру (Жуковского 1815 года). Вот как русский поэт говорит русскому царю. Пересмотри наши журналы, все текущее в литературе..... Об нашей-то лире можно сказать, что Мирабо сказал о Сиесе. Son silence est une calamité publique3. Иностранцы нам изумляются - они отдают нам полную справедливость - не понимая, как это сделалось. Причина ясна. У нас писатели взяты из высшего класса общества. Аристократическая гордость сливается у них с авторским самолюбием. Мы не хотим быть покровительствуемы равными. Вот чего подлец Воронцов не понимает. Он воображает, что русский поэт явится в его передней с посвящением или с одою, а тот является с требованием на уважение, как шестисотлетний дворянин, - дьявольская разница!

Все, что ты говоришь о нашем воспитании, о чужестранных и междуусобных (прелесть!) подражателях - прекрасно, выражено сильно и с красноречием сердечным. Вообще мысли в тебе кипят. Об «Онегине» ты не высказал всего, что имел на сердце; чувствую почему и благодарю, но зачем же ясно не обнаружить своего мнения? - покамест мы будем руководствоваться личными нашими отношениями, критики у нас не будет - а ты достоин ее создать.

Твой «Турнир» напоминает «Турниры» W. Scott’а. Брось этих немцев и обратись к нам православным; да полно тебе писать быстрые повести с романтическими переходами - это хорошо для поэмы байронической. Роман требует болтовни; высказывай все начисто. Твой Владимир говорит языком немецкой драмы, смотрит на солнце в полночь4 etc. Но описание стана Литовского, разговор плотника с часовым прелесть; конец так же. Впрочем, везде твоя необыкновенная живость.

Рылеев покажет, конечно, тебе мои замечания на его Войнаровского, а ты перешли мне свои возражения. Покамест обнимаю тебя от души.

Еще слово: ты умел в 1822 году жаловаться на туманы нашей словесности - а нынешний год и спасибо не сказал старику Шишкову. Кому же как не ему обязаны мы нашим оживлением?



1 Виноват! Гораций не подражатель. (Прим. Пушкина.)
2 Уважаю в нем великого человека, но, конечно, не великого поэта. Он понял истинный источник русского языка и красоты оного: вот его главная услуга. (Прим. Пушкина.)
3 Его молчание - общественное бедствие (франц.).
4 Стр. 330. (Прим. Пушкина.)

136. А. А. ДЕЛЬВИГУ

Первые числа (не позже 8) июня 1825 г. Из Михайловского в Петербург

Жду, жду писем от тебя - и не дождусь - не принял ли ты опять во услужение покойного Никиту - или ждешь оказии? - проклятая оказия! Ради бога, напиши мне что-нибудь: ты знаешь, что я имел несчастие потерять бабушку Чичерину и дядю Петра Львовича - получил эти известия без приуготовления и нахожусь в ужасном положении - утешь меня, это священный долг дружбы (сего священного чувства). Что делают мои «Разные стихотворения»? видел ли их Бируков Грозный? От Плетнева не получаю ни единой строчки; что мой «Онегин»? продается ли? кстати: скажи Плетневу, чтоб он Льву давал из моих денег на орехи, а не на комиссии мои, потому что это напрасно: такого бессовестного комиссионера нет и не будет. По твоем отъезде перечел я Державина всего, и вот мое окончательное мнение. Этот чудак не знал ни русской грамоты, ни духа русского языка (вот почему он и ниже Ломоносова). Он не имел понятия ни о слоге, ни о гармонии - ни даже о правилах стихосложения. Вот почему он и должен бесить всякое разборчивое ухо. Он не только не выдерживает оды, но не может выдержать и строфы (исключая чего, знаешь). Что ж в нем: мысли, картины и движения истинно поэтические; читая его, кажется, читаешь дурной, вольный перевод с какого-то чудесного подлинника. Ей-богу, его гений думал по-татарски - а русской грамоты не знал за недосугом. Державин, со временем переведенный, изумит Европу, а мы из гордости народной не скажем всего, что мы знаем об нем (не говоря уж о его министерстве). У Державина должно сохранить будет од восемь да несколько отрывков, а прочее сжечь. Гений его можно сравнить с гением Суворова - жаль, что наш поэт слишком часто кричал петухом - довольно об Державине - что делает Жуковский? - Передай мне его мнение о 2-ой главе «Онегина» да о том, что у меня в пяльцах. Какую Крылов выдержал операцию? дай бог ему многие лета! - Его «Мельник» хорош, как «Демьян и Фока». Видел ли ты Николая Михайловича? идет ли вперед «История»? где он остановится? Не на избрании ли Романовых? Неблагодарные! Шесть Пушкиных подписали избирательную грамоту! да двое руку приложили за неумением писать! А я, грамотный потомок их, что я? где я.....

137. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ и Л. С. ПУШКИНУ

25 мая и около середины июня 1825 г. Из Михайловского в Москву

Ты спрашиваешь, доволен ли я тем, что сказал ты обо мне в «Телеграфе». Что за вопрос? Европейские статьи так редки в наших журналах! а твоим пером водят и вкус и пристрастие дружбы. Но ты слишком бережешь меня в отношении к Жуковскому. Я не следствие, а точно ученик его, и только тем и беру, что не смею сунуться на дорогу его, а бреду проселочной. Никто не имел и не будет иметь слога, равного в могуществе и разнообразии слогу его. В бореньях с трудностью силач необычайный. Переводы избаловали его, изленили; он не хочет сам созидать, но он, как Voss, гений перевода. К тому же смешно говорить об нем, как об отцветшем, тогда как слог его еще мужает. Былое сбудется опять, а я все чаю в воскресение мертвых. Читал твое о «Чернеце», ты исполнил долг своего сердца. Эта поэма, конечно, полна чувства и умнее «Войнаровского», но в Рылееве есть более замашки или размашки в слоге. У него есть какой-то там палач с засученными рукавами, за которого я бы дорого дал. Зато «Думы» дрянь, и название сие происходит от немецкого dumm1, а не от польского, как казалось бы с первого взгляда. Стихи Неелова прелесть, недаром я назвал его некогда le chantre de la merde!2 (Это между нами и потомством будь сказано.) Статьи и стихов Шаликова не читал. Неужто он обижается моими стихами? вот уж тут-то я невинен, как барашек! спросите у братца Леона: он скажет вам, что, увидев у меня имя князя Шаликова, он присоветовал мне заменить его Батюшковым - я было и послушался, да стало жаль et j’ai remis bravement Chalikof!3 Это могу доказать черновою бумагою. Твои каламбуры очень милы - здешние девицы находят их весьма забавными, а все-таки жду твое о Байроне. Благодарю за Casimir (как бы выкроить из него calembour?4 выгадай-ка). Ты, кажется, любишь Казимира, а я так нет. Конечно, он поэт, но все не Вольтер, не Гёте... далеко кулику до орла! - Первый гений там будет романтик и увлечет французские головы бог ведает куда. Кстати: я заметил, что все (даже и ты) имеют у нас самое темное понятие о романтизме. Об этом надобно будет на досуге потолковать, но не теперь; мочи нет устал. Писал ко всем - даже и к Булгарину.

25 мая.

Ты вызываешься сосводничать мне Полевого. Дело в том, что я рад помогать ему, а условий, верно, никаких не выполню - следственно, и денег его мне не надобно. Да ты смотри за ним - ради бога! и ему случается завираться. Например, Дон Кихот искоренил в Европе странствующих рыцарей!!! - В Италии, кроме Dante единственно, не было романтизма. А он в Италии-то и возник. Что ж такое Ариост? а предшественники его, начиная от Buovo d’Antona до Orlando inamorato? как можно писать так наобум! А ты не пренебрегай журнальными мелочами: Наполеон ими занимался и был лучшим журналистом Парижа (как заметил, помнится, Фуше).

{Приписка Л. С. Пушкину:}

Вяземскому, который на днях у вас будет. Не то отдать А. И. Тургеневу для доставления в Москву.

Тебе ничего не пишу, мусье Lion, за то, что за тобою еще несколько ответов.



1 глупый (нем.).
2 певец навоза (франц.).
3 и я храбро восстановил Шаликова (франц.).
4 каламбур (франц.).

138. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

Начало июля 1825 г. Из Михайловского в Царское Село

Думаю, что ты уже получил ответ мой на предложения «Телеграфа». Если ему нужны стихи мои, то пошли ему, что тебе попадется (кроме «Онегина»), если же мое имя, как сотрудника, то не соглашусь из благородной гордости, то есть амбиции: «Телеграф» человек порядочный и честный - но враль и невежда; а вранье и невежество журнала делится между его издателями; в часть эту входить не намерен. Несмотря на перемену министерства и на улучшения цензуры, все-таки не могу отвечать за Красовского с братьею; пожалуй, я подряжусь выставлять по стольку-то пиес, да в накладе может остаться журнал, если так восхощет бог да Бируков. - Я всегда был склонен аристократичествовать, а с тех пор как пошел мор на Пушкиных, я и пуще зачуфырился: стихами торгую en gros1, а свою мелочную, лавку № 1, запираю. К тому же, между нами, брат Лев у меня на руках; от отца ему денег на девок да на шампанское не будет; так пускай «Телеграф» с ним сделается, и дай бог им обоим расторговаться с моей легкой руки. A demain les affaires sérieuses...2 Какую песню из Béranger перевел дядя Василий Львович? уж не «Le bon Dieu»3 ли? Объяви ему за тайну, что его в том подозревают в Петербурге и что готовится уже следственная комиссия, составленная из графа Хвостова, Магницкого и г-жи Хвостовой (автора «Камина», и следственно соперницы Василия Львовича). Не худо уведомить его, что уже давно был бы он сослан, если б не чрезвычайная известность (extrême popularité) его «Опасного соседа». Опасаются шума! - Как жаль, что умер Алексей Михайлович! и что не видал я дядиной травли! Но Дмитриев жив, все еще не потеряно. - Я послал в «Пчелу», а не в «Телеграф» мою опечатку, потому что в Москву почта идет несносно долго; Полевой напрасно огорчился, ты не напрасно прибавил журнальным, а я недаром отозвался, et le diable n’y perd rien4. Вот еще эпиграмма на «Благонамеренного», который, говорят, критиковал моих «Приятелей»:

Недавно я стихами как-то свистнул...5

Отослано к Полевому. Ты уже, думаю, босоножка, полощешься в морской лужице, а я наслаждаюсь душным запахом смолистых почек берез, под кропильницею псковского неба, и жду, чтоб Некто повернул сверху кран и золотые дожди остановились. Фита в сторону, у нас холодно и грязно - жду разрешения моей участи.



1 оптом (франц.).
2 Отложим серьезные дела на завтра (франц.).
3 «Господь бог» (франц.).
4 и дьявол ничего от этого не потеряет (франц.).
5 см. т. 2, стр. 131.

139. В. А. ЖУКОВСКОМУ

Начало июля 1825 г. Из Михайловского в Петербург

Неожиданная милость его величества тронула меня несказанно, тем более что здешний губернатор предлагал уже мне иметь жительство во Пскове, но я строго придерживался повеления высшего начальства. Я справлялся о псковских операторах; мне указали там на некоторого Всеволожского, очень искусного по ветеринарной части и известного в ученом свете по своей книге об лечении лошадей.

Несмотря на все это, я решился остаться в Михайловском, тем не менее чувствуя отеческую снисходительность его величества.

Боюсь, чтоб медленность мою пользоваться монаршей милостию не почли за небрежение или возмутительное упрямство. Но можно ли в человеческом сердце предполагать такую адскую неблагодарность.

Дело в том, что, 10 лет не думав о своем аневризме, не вижу причины вдруг об нем расхлопотаться. Я все жду от человеколюбивого сердца императора, авось-либо позволит он мне со временем искать стороны мне по сердцу и лекаря по доверчивости собственного рассудка, а не по приказанию высшего начальства. Обнимаю тебя горячо.

А. Пушкин.

Михайловское.

140. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

13 июля 1825 г. Из Михайловского в Царское Село

Брат писал мне, что ты в Царском Селе, что он переписал для тебя мои стихи, а от тебя жду, жду письма и не дождусь - что ты? в Ревеле или еще нет? и что твой Байрон или Бейрон (Toi dont le monde encore ignore le vrai nom!)1. Сейчас прочел твои замечания на замечания Дениса на замечания Наполеона - чудо-хорошо! твой слог, живой и оригинальный, тут еще живее и оригинальнее. Ты хорошо сделал, что заступился явно за галлицизмы. Когда-нибудь должно же вслух сказать, что русский метафизический язык находится у нас еще в диком состоянии. Дай бог ему когда-нибудь образоваться наподобие французского (ясного точного языка прозы, то есть языка мыслей). Об этом есть у меня строфы три и в «Онегине». За твоей статьею следует моя о M-me de Staël. Но не разглашай этого: тут есть одно великодушие, поставленное, во-первых, ради цензуры, а во-вторых, для вящего анонима (род онанизма журнального). Вероятно, ты уже знаешь царскую ко мне милость и позволение приехать во Псков. Я справлялся о тамошних операторах; мне рекомендуют Всеволожского, очень искусного коновала; увидим. Покамест, душа моя, я предпринял такой литературный подвиг, за который ты меня расцелуешь: романтическую трагедию! - смотри, молчи же: об этом знают весьма немногие. Читал ты моего «А. Шенье в темнице»? Суди об нем, как езуит - по намерению.

Милый мой! мое намерение обнять тебя, но плоть немощна. Прости, прощай - с тобою ли твоя княгиня-лебедушка! кланяйся ей от арзамасского гуся.

13 июля.

Передо мной моя трагедия. Не могу вытерпеть, чтоб не выписать ее заглавия: Комедия о настоящей беде Московскому государству, о царе Борисе и о Гришке Отрепьеве писал раб божий Александр сын Сергеев Пушкин в лето 7333, на городище Ворониче. Каково?



1 Ты, чье истинное имя еще неведомо миру! (франц.)

141. П. А. ПЛЕТНЕВУ

Около (не позднее) 19 июля 1825 г. Из Тригорского (?) в Петербург

Милый мой поэт, вот еще тебе поправка в «А. Шенье» (в посвящении Николаю Раевскому последняя строфа)

Певцу etc.
Несу надгробные цветы etc.

Что не слышно тебя! у нас осень, дождик шумит, ветер шумит, лес шумит - шумно, а скучно. Женится ли Дельвиг? опиши мне всю церемонию. Как он хорош должен быть под венцом! жаль, что я не буду его шафером.

Скажи от меня Козлову, что недавно посетила наш край одна прелесть, которая небесно поет его «Венецианскую ночь» на голос гондольерского речитатива - я обещал известить о том милого вдохновенного слепца. Жаль, что он не увидит ее, но пусть вообразит себе красоту и задушевность - по крайней мере дай бог ему ее слышать!

Questo è scritto in presenzia della donna, come ognum puo veder. Addio caro poeta. Scrivete mi, vi prego.

Tutto il vostro1.



1 Написано в присутствии этой самой особы, что для каждого должно быть ясно. Прощай, милый поэт. Прошу тебя, пиши мне. Весь твой (итал.).

142. АННЕ Н. ВУЛЬФ

21 июля 1825 г. Из Михайловского в Ригу

Je vous écris après m’être enivré bien tristement: vous voyez que je tiens parole.

Hé bien! êtes vous à Riga? avez vous fait des conquêtes? vous marierez-vous bientôt? Avez vous trouvé des Houlans? mandez-moi tout cela dans le plus grand détail, car vous savez que malgré mes mauvaises plaisanteries, je m’intéresse véritablement à tout ce qui vous concerne. Je voulais vous gronder, mais je n’en ai pas le courage à une distance si respectueuse. Pour de la morale et des conseils, vous en aurez. Ecoutez bien - 1) Au nom du ciel, ne soyez étourdie qu’avec vos amis (au masculin), ceux-ci n’en profiteront que pour leur propre compte, au lieu que les amies vous feront du tort; car mettez-vous dans la tête que toutes sont aussi vaines et aussi bavardes que vous-même. 2) Portez des robes courtes, car vous avez de très jolis pieds, et ne vous ébouriffez pas les tempes quand même ça serait la mode, puisque vous avez le malheur d’avoir une figure ronde. 3) Vous êtes devenue bien savante depuis quelque temps, mais n’en faites pas semblant, et si un houlan vous dit, что с вами нездорово вальсировать, ne riez pas, ne minaudez pas, ne paraissez pas en être fière; mouchez-vous, détournez la tête et parlez d’autre chose. 4) N’oubliez pas la dernière édition de Byron.

Savez vous pourquoi je voulais vous gronder? non? La fille perverse, sans sentiment et sans etc.... et vos promesses donc, les avez vous tenues? allons, je ne vous en parlerai plus et je vous pardonne, d’autant plus que je ne m’en suis souvenu moi-même qu’après votre départ. C’est singulier - où donc avais-je ma tête? Sur ce, parlons d’autres choses.

Tout Trigorsky chante He мила ей прелесть ночи, et cela me serre le cœur, hier M-r Alexis et moi nous avons parlé quatre heures de suite. Jamais nous n’avons eu une aussi longue conversation. Devinez ce qui nous a uni tout à coup. Ennui? conformité de sentiment? je n’en sais rien. Je me promène toutes les nuits dans mon jardin, je dis: elle était là - la pierre qu’elle a heurtée est sur ma table auprès d’une héliotrope fanée, j’écris beaucoup de vers - tout cela, si vous voulez, ressemble beaucoup à de l’amour mais je vous jure qu’il n’en est rien. Si j’étais amoureux, j’aurais eu dimanche des convulsions de rage et de jalousie, et je n’ai été que piqué... cependant l’idée que je ne suis rien pour elle, qu’après avoir éveillé, occupé son imagination, je n’ai qu’amusé sa curiosité, que mon souvenir ne la rendra pas un moment plus distraite au milieu de ses triomphes ni plus sombre dans ses jours de tristesse, que ses beaux yeux s’attacheront sur quelque fat de Riga avec la même expression déchirante et voluptueuse... non, cette idée m’est insupportable, dites lui que j’en mourrai; - non, ne le lui dites pas; elle s’en moquerait, cette délicieuse créature. Mais dites-lui, que si son cœur n’a pas pour moi une tendresse secrète, un penchant mélancolique et mystérieux, je la méprise, entendez vous? oui, je la méprise malgré tout l’étonnement que doit lui causer un sentiment aussi nouveau.

Adieu, M-lle la Baronne, recevez l’hommage de votre prosaïque adorateur.

21 juillet.

P. S. Envoyez moi la recette que vous m’avez promise, j’ai fait tant de farces que je n’en peux plus - maudite visite, maudit départ!

{Перевод:

Пишу вам, мрачно напившись; вы видите, я держу свое слово.

Итак, вы уже в Риге? одерживаете ли победы? скоро ли выйдете замуж? застали ли уланов? Сообщите мне обо всем этом подробнейшим образом, так как вы знаете, что, несмотря на мои злые шутки, я близко принимаю к сердцу все, что вас касается. - Я хотел побранить вас, да не хватает духу сделать это на таком почтительном расстоянии. Что же до нравоучений и советов, то вы их получите. Слушайте хорошенько: 1) Ради бога, будьте легкомысленны только с вашими друзьями (мужеского рода), они воспользуются этим лишь для себя, между тем как подруги станут вредить вам, ибо - крепко запомните это - все они столь же ветрены и болтливы, как вы сами. 2) Носите короткие платья, потому что у вас хорошенькие ножки, и не взбивайте волосы на височках, хотя бы это и было модно, так как у вас, к несчастью, круглое лицо. 3) С некоторых пор вы стали очень осведомленной, однако не высказывайте этого, и если какой-нибудь улан скажет вам {что с вами нездорово вальсировать}, не смейтесь, не жеманьтесь, не обнаруживайте, что польщены этим; высморкайтесь, отвернитесь и заговорите о чем-нибудь другом. 4) Не забудьте о последнем издании Байрона.

Знаете ли, за что я хотел побранить вас? нет? испорченная девица, без чувства и без ... и т. д. - а ваши обещания, сдержали ли вы их? ну, не буду больше говорить о них и прощаю вас, тем более что и сам вспомнил об этом только после вашего отъезда. Странно - где была моя голова? А теперь поговорим о другом.

Прощайте, баронесса, примите почтительный привет от вашего прозаического обожателя.

21 июля.

Р.S. Пришлите мне обещанный рецепт; я так наглупил, что сил больше нет - проклятый приезд, проклятый отъезд!}

143. А. А. ДЕЛЬВИГУ

23 июля 1825 г. Из Михайловского в Петербург

Сейчас узнаю, что ты ко мне писал, но письмо твое до меня не дошло, дай бог, чтоб новый Никита им воспользовался! я чрезвычайно за тебя беспокоюсь; не сказал ли ты чего-нибудь лишнего или необдуманного; участие дружбы можно перетолковать в другую сторону - а я боюсь быть причиною неприятностей для лучших из друзей моих.

Мне пишет Петр Александрович, что обо мне намерены передоложить. Напрасно; письмо моей матери ясно; ответ окончателен. Во Пскове, конечно, есть лекаря - чего ж мне более?

С братом я в сношения входить не намерен. Он знал мои обстоятельства и самовольно затрудняет их. У меня нет ни копейки денег в минуту нужную, я не знаю, когда и как я получу их. Беспечность и легкомыслие эгоизма извинительны только до некоторой степени. Если он захочет переписать мои стихи, вместо того чтоб читать их на ужинах и украшать ими альбом Воейковой, то я буду ему благодарен, если нет, то пусть отдаст он рукопись мою тебе, а ты уж похлопочи с Плетневым!

Ты, слышал я, женишься в августе, поздравляю, мой милый - будь счастлив, хоть это чертовски мудрено. Целую руку твоей невесте и заочно люблю ее, как дочь Салтыкова и жену Дельвига.

23 июля.

Прасковья Александровна уехала, и я один.

Зачем было заменять мое письмо, дельное и благоразумное, письмом моей матери? Не полагаясь ли на чувствительность . . . .? . . . . . Ошибка важная! в первом случае я бы поступил прямодушно, во втором могли только подозревать мою хитрость и неуклончивость.

Некто Вибий Серен, по доносу своего сына, был присужден римским сенатом к заточению на каком-то безводном острове. Тиберий воспротивился сему решению, говоря, что человека, коему дарована жизнь, не должно лишать способов к поддержанию жизни. Слова, достойные ума светлого и человеколюбивого! - чем более читаю Тацита, тем более мирюсь с Тиберием. Он был один из величайших государственных умов древности.

144. А. П. КЕРН

25 июля 1825 г. Михайловское

J’ai eu la faiblesse de vous demander la permission de vous écrire et vous l’étourderie ou la coquetterie de me le permettre. Une correspondance ne mène à rien, je le sais; mais je n’ai pas la force de résister au désir d’avoir un mot de votre jolie main.

Votre visite à Trigorsky m’a laissé une impression plus forte et plus pénible, que celle qu’avait produite jadis notre rencontre chez Оленин. Ce que j’ai de mieux à faire au fond de mon triste village, est de tâcher de ne plus penser à vous. Vous devriez me le souhaiter aussi, pour peu que vous ayez de la pitié dans l’âme - mais la frivolité est toujours cruelle et vous autres, tout en tournant des têtes à tort et à travers, vous êtes enchantées de savoir une âme souffrante en votre honneur et gloire.

Adieu, divine. J’enrage et je suis à vos pieds. Mille tendresses à Ермолай Федорович et mes compliments à M-r Voulf.

25 jllt.

Je reprends la plume, car je meurs d’ennui et ne puis m’occuper que de vous. J’espère que vous lirez cette lettre en cachette - la cacherez vous encore dans votre sein? me répondrez vous bien longuement? écrivez moi tout ce qui vous passera par la tête, je vous en conjure. Si vous craignez ma fatuité, si vous ne voulez pas vous compromettre, contrefaites votre écriture, signez un nom de fantaisie - mon cœur saura vous reconnaître. Si vos expressions seront aussi douces que vos regards, hélas! je tâcherais d’y croire ou de me tromper, c’est égal. - Savez vous bien qu’en relisant ces lignes, je suis honteux de leur ton sentimental - que dira Анна Николаевна? Ах вы чудотворка или чудотворица!

Savez-vous quoi? écrivez-moi comme cela et comme cela;

{Перевод:

Я имел слабость попросить у вас разрешения вам писать, а вы - легкомыслие или кокетство позволить мне это. Переписка ни к чему не ведет, я знаю; но у меня нет сил противиться желанию получить хоть словечко, написанное вашей хорошенькой ручкой.

Ваш приезд в Тригорское оставил во мне впечатление более глубокое и мучительное, чем-то, которое некогда произвела на меня встреча наша у Олениных. Лучшее, что я могу сделать в моей печальной деревенской глуши, - это стараться не думать больше о вас.

Прощайте, божественная; я бешусь и я у ваших ног. Тысячу нежностей Ермолаю Федоровичу и поклон г-ну Вульфу.

25 июля.

Знаете что? пишите мне и так и этак, - это очень мило.}

145. П. А. ОСИПОВОЙ

25 июля 1825 г. Из Михайловского в Ригу

Voici, Madame, deux lettres à votre adresse qui viennent d’arriver. L’une est de Pletnef et était incluse dans la mienne.

J ’espère que lorsque vous aurez reçu ces lettres vous serez arrivée à Riga gaiement et heureusement. Mes amis de Pétersbourg étaient persuadés que je vous accompagnerais. Pletnef m’écrit une nouvelle assez étrange: la décision de Sa Majesté leur a paru un malentendu et l’on est résolu de lui en parler de nouveau. Mes amis se donneront tant de peine, qu’on finira par m’enfermer à Schlusselbourg où certes je n’aurais pas le voisinage de Trigorsky, qui tout désert qu’il est maintenant, est encore pour moi une consolation.

J’attends bien impatiemment de vos nouvelles - donnez m’en, je vous en supplie. Je ne vous parle pas de ma respectueuse amitié, ni de mon éternelle reconnaissance. Je vous salue du fond de mon âme.

25 juillet.

{Перевод:

Прилагаю, сударыня, два письма на ваше имя, только что полученные. Одно из них от Плетнева - и было вложено в письмо ко мне.

Надеюсь, что, когда вы получите эти письма, вы уже весело и благополучно прибудете в Ригу. Мои петербургские друзья были уверены, что я поеду вместе с вами. Плетнев сообщает мне довольно странную новость: решение его величества показалось им недоразумением, и они решили передоложить обо мне. Друзья мои так обо мне хлопочут, что в конце концов меня посадят в Шлиссельбургскую крепость, где уж, конечно, не будет рядом Тригорского, которое, хоть оно и опустело сейчас, все же составляет мое утешение.

С нетерпением ожидаю от вас вестей - пишите мне, умоляю вас. Излишне говорить вам о моей почтительной дружбе и вечной моей признательности. Шлю вам привет из глубины души.

25 июля.}

146. Л. С. ПУШКИНУ

28 июля 1825 г. Из Михайловского в Петербург

Если б Плетнев показал тебе мои письма, так ты бы понял мое положение. Теперь пишу тебе из необходимости. Ты знал, что деньги мне будут нужны, я на тебя полагался, как на брата - между тем год прошел, а у меня ни полушки. Если б я имел дело с одними книгопродавцами, то имел бы тысяч 15.

Ты взял от Плетнева для выкупа моей рукописи 2000 р., заплатил 500, доплатил ли остальные 500? и осталось ли что-нибудь от остальной тысячи?

Заплачены ли Вяземскому 600 р.?

Я отослал тебе мои рукописи в марте - они еще не собраны, не цензированы. Ты читаешь их своим приятелям до тех пор, что они наизусть передают их московской публике. Благодарю.

Дельвига письма до меня не доходят. Издание поэм моих не двинется никогда. Между тем я отказался от предложения Заикина. Теперь прошу, если возможно, возобновить переговоры...

Словом, мне нужны деньги или удавиться. Ты знал это, ты обещал мне капитал прежде году - а я на тебя полагался.

Упрекать тебя не стану, а благодарить ей-богу не за что.

28 июля.

При сем письмо Заикина. Я не утруждаю тебя новыми хлопотами: прошу единственно вполне истолковать Плетневу мои обстоятельства - полагаюсь на его дружбу - если ж ты захочешь продиктовать «Цыганов» для отдачи в цензуру, покамест не перешлю своего списка, - я почту себя очень обязанным.

147. И. Ф. МОЙЕРУ

29 июля 1825 г. Из Михайловского в Дерпт

Сейчас получено мною известие, что В. А. Жуковский писал вам о моем аневризме и просил вас приехать во Псков для совершения операции; нет сомнения, что вы согласитесь; но умоляю вас, ради бога не приезжайте и не беспокойтесь обо мне. Операция, требуемая аневризмом, слишком маловажна, чтоб отвлечь человека знаменитого от его занятий и местопребывания. Благодеяние ваше было бы мучительно для моей совести. Я не должен и не могу согласиться принять его; смело ссылаюсь на собственный ваш образ мыслей и на благородство вашего сердца.

Позвольте засвидетельствовать вам мое глубочайшее уважение, как человеку знаменитому и другу Жуковского.

Александр Пушкин.

Село Михайловское

29 июля 1825.

148. П. А. ОСИПОВОЙ

29 июля 1825 г. Из Михайловского в Ригу

Vous avez reçu, Madame, de Pskov une lettre inutile que j’ai anéantie. - Je vous envoie une autre de Batova et une autre de ma mère. Vous verrez quelle belle âme est ce Жуковский. Cependant comme je ne puis absolument pas me faire l’opération par Moer je viens de lui écrire pour le conjurer de ne pas venir à Pskov. Je ne sais d’où viennent les espérances de ma mère, mais il y a longtemps que je ne crois plus aux espérances.

Rocotof a été me voir le lendemain de votre départ, il eût été plus aimable de me laisser m ’ennuyer tout seul. Hier j’ai rendu visite au château de Trigorsky à son jardin, à sa bibliothèque. Sa solitude est véritablement poétique, puisqu’elle est pleine de vous et de votre souvenir. Ses aimables hôtes devraient bien se hâter d’y retourner, mais ce souhait tient trop à mon égoïsme de famille; si Riga vous amuse, amusez-vous et souvenez-vous quelquefois de l’exilé de Trigorsky (c. à. d. de Michaïlovsky), vous voyez que je confonds nos habitations et toujours par habitude.

29 juillet.

Au nom du ciel, Madame, n’écrivez rien а ma mère concernant mon refus à Moer. Cela ne ferait qu’un bruit inutile, car mon parti est pris.

{Перевод:

На ваше имя, сударыня, пришло какое-то пустячное письмо из Пскова, которое я уничтожил. - Пересылаю вам другое - из Батова, и еще одно - от моей матери. Из него вы увидите, что за прекрасная душа этот Жуковский. Но так как я никоим образом не могу согласиться на то, чтобы Мойер делал мне операцию, я только что написал ему, заклиная не приезжать в Псков. Не знаю, на чем основаны надежды моей матери, но сам я уже давно не верю никаким надеждам.

Рокотов навестил меня на другой день после вашего отъезда, было бы любезнее с его стороны предоставить мне скучать в одиночестве. Вчера я посетил Тригорский замок, сад, библиотеку. Уединение его поистине поэтично, так как оно полно вами и воспоминаниями о вас. Его милым хозяйкам следовало бы поскорее вернуться туда, но желание это слишком отзывается моим фамильным эгоизмом; если вам весело в Риге, развлекайтесь и вспоминайте иногда тригорского (то есть михайловского) изгнанника - вы видите, я, по старой привычке, путаю и наши жилища.

29 июля.

Ради бога, сударыня, ничего не пишите моей матушке о моем отказе Мойеру. Это лишь наделает ненужного шуму, потому что решение мое неизменно.}

149. Н. Н. РАЕВСКОМУ-СЫНУ

Вторая половина июля (после 19) 1825 г. Из Михайловского в Белогородку или в Белую Церковь

Où êtes-vous? j’ai vu par les gazettes que vous aviez changé de régiment. Je souhaite que cela vous amuse. Que fait votre frère? vous ne m’en dites rien dans votre lettre du 13 mai; se traite-t-il?

Voilà ce qui me regarde: Mes amis se sont donnés beaucoup de mouvement pour obtenir une permission d’aller me faire traiter, ma mère a écrit à Sa Majesté et là-dessus on m’a accordé la permission d’aller à Pskof et d’y demeurer même, mais je n’en ferai rien; je n’y ferai qu’une course de quelques jours. En attendant je suis très isolé: la seule voisine que j’allais voir est partie pour Riga et je n’ai à la lettre d’autre compagnie que ma vieille bonne et ma tragédie; celle-ci avance et j’en suis content. En l’écrivant j’ai réfléchi sur la tragédie en général. C’est peut-être le genre le plus méconnu. Les classiques et les romantiques ont tous basé leurs loix sur la vraisemblance, et c’est justement elle qu’exclut la nature du drame. Sans parler déjà du temps etc. quel diable de vraisemblance y a-t-il dans une salle coupée en deux moitiés dont l’une est occupée par deux mille personnes, qui sont censées n’être pas vues par ceux qui sont sur les planches. 2) la langue. Par exemple le Philoctète de la Harpe dit en bon français après avoir entendu une tirade de Pyrrhus: Hélas! j’entends les doux sons de la langue Grecque etc. Voyez les anciens: leurs masques tragiques, leur double personnage - tout cela n’est il pas une invraisemblance conventionnelle? 3) le temps, le lieu etc. etc. Les vrais génies de la tragédie ne se sont jamais souciés de la vraisemblance. Voyez comme Corneille a bravement mené le Cid. Ha, vous voulez la règle de 24 heures? Soit, et là-dessus il vous entasse des événements pour 4 mois. Rien de plus inutile à mon avis, que les petits changements de règles reçues: Alfieri est profondément frappé du ridicule de l’a-parte, il le supprime et là-dessus allonge le monologue et pense avoir fait faire une révolution dans le système de la tragédie; quelle puérilité!

La vraisemblance des situations et la vérité du dialogue - voilà la véritable règle de la tragédie. (Je n’ai pas lu Calderon ni Vega) mais quel homme que ce Schakespeare! je n’en reviens pas. Comme Byron le tragique est mesquin devant lui! Ce Byron qui n’a jamais conçu qu’un seul caractère (les femmes n’ont pas de caractère, elles ont des passions dans leur jeunesse; et voilà pourquoi il est si facile de les peindre), ce Byron donc a partagé entre ses personnages tel et tel trait de son caractère; son orgueil à l’un, sa haine à l’autre, sa mélancolie au troisième etc. et c’est ainsi que d’un caractère plein, sombre et énergique il a fait plusieurs caractères insignifiants - ce n’est pas là de la tragédie. -

On a encore une manie: quand on a conçu un caractère, tout ce qu’on lui fait dire, même les choses les plus étrangères, en porte essentiellement l’empreinte (comme les pédants et les marins des vieux romans de Fielding). Un conspirateur dit: Donnez-moi à boire en conspirateur - ce n’est que ridicule. Voyez le Haineux de Byron (ha pagato) cette monotonie, cette affectation de laconisme, de rage continuelle, est-ce la nature? De là cette gêne et cette timidité de dialogue. Voyez Schakespeare. Lisez Schakespeare, il ne craint jamais de compromettre son personnage, il le fait parler avec tout l’abandon de la vie, car il est sûr en temps et lieu de lui faire trouver le langage de son caractère.

Vous me demanderez: votre tragédie est-elle une tragédie de caractère ou de coutume? J’ai choisi le genre le plus aisé, mais j ’ai tâché de les unir tous deux. J ’écris et je pense. La plupart des scènes ne demandent que du raisonnement; quand j’arrive à une scène qui demande de l’inspiration, j’attends ou je passe par-dessus - cette manière de travailler m’est tout-à-fait nouvelle. Je sens que mon âme s’est tout-à-fait dévelopée, je puis créer.1

{Перевод:

Где вы? из газет я узнал, что вы переменили полк. Желаю, чтоб это развлекло вас. Что поделывает ваш брат? вы ничего о нем не сообщаете в письме вашем от 13 мая; лечится ли он?

Правдоподобие положений и правдивость диалога - вот истинное правило трагедии. (Я не читал ни Кальдерона, ни Веги), но до чего изумителен Шекспир! Не могу прийти в себя. Как мелок по сравнению с ним Байрон-трагик! Байрон, который создал всего-навсего один характер (у женщин нет характера, у них бывают страсти в молодости; вот почему так легко изображать их), этот самый Байрон распределил между своими героями отдельные черты собственного характера; одному он придал свою гордость, другому - свою ненависть, третьему - свою тоску и т. д., и таким путем из одного цельного характера, мрачного и энергичного, создал несколько ничтожных - это вовсе не трагедия.

Существует еще такая замашка: когда писатель задумал характер какого-нибудь лица, то что бы он ни заставлял его говорить, хотя бы самые посторонние вещи, все носит отпечаток данного характера (таковы педанты и моряки в старых романах Фильдинга). Заговорщик говорит: Дайте мне пить, как заговорщик - это просто смешно. Вспомните Озлобленного у Байрона (ha pagato!)1 - это однообразие, этот подчеркнутый лаконизм, эта непрерывная ярость, разве все это естественно? Отсюда эта принужденность и робость диалога. Вспомните Шекспира. Читайте Шекспира, он никогда не боится скомпрометировать своего героя, он заставляет его говорить с полнейшей непринужденностью, как в жизни, ибо уверен, что в надлежащую минуту и при надлежащих обстоятельствах он найдет для него язык, соответствующий его характеру.

Вы спросите меня: а ваша трагедия - трагедия характеров или нравов? Я избрал наиболее легкий род, но попытался соединить и то и другое. Я пишу и размышляю. Большая часть сцен требует только рассуждения; когда же я дохожу до сцены, которая требует вдохновения, я жду его или пропускаю эту сцену - такой способ работы для меня совершенно нов. Чувствую, что духовные силы мои достигли полного развития, я могу творить.}
1 он заплатил! (итал.).

150. П. А. ОСИПОВОЙ

1 августа 1825 г. Из Михайловского в Ригу

J’arrive à l’instant de chez vous; la petite se porte très bien et m’a reçu de la manière la plus aimable. Nous avons eu un temps affreux, du vent, des orages etc. - voici toutes les nouvelles que je puis vous donner, je suppose que celles de votre intendant seront plus variées. Recevez, Madame, les assurances de ma parfaite considération et de mon attachement. Je me recommande au souvenir de toute votre aimable famille.

1 août.

{Перевод:

Я только что вернулся от вас; малютка совсем здорова и встретила меня самым любезным образом. Погода у нас стояла ужасная: ветры, грозы и т. п., - вот все новости, какие могу вам сообщить; полагаю, что известия от вашего управляющего будут более разнообразны. Примите, сударыня, уверения в совершенном моем уважении и преданности. Поручаю себя памяти всего любезного вашего семейства.

1 августа.}

151. Н. А. ПОЛЕВОМУ

2 августа 1825 г. Из Михайловского в Москву

Милостивый государь,

Виноват перед вами, долго не отвечал на ваше письмо, хлопоты всякого рода не давали мне покоя ни на минуту. Также не благодарил я вас еще за присылку «Телеграфа» и за удовольствие, мне доставленное вами в моем уединении, - это непростительно.

Радуюсь, что стихи мои могут пригодиться вашему журналу (конечно, лучшему из всех наших журналов). Я писал князю Вяземскому, чтоб он потрудился вам их доставить - у него много моих бредней.

Надеюсь на вашу снисходительность и желаю, чтоб они понравились нашей публике.

Свидетельствую вам искреннее свое уважение.

Александр Пушкин.

2 августа

Михайловское.

152. П. А. ОСИПОВОЙ

8 августа 1825 т. Из Михайловского в Ригу

C’est hier que j’ai reçu, Madame, votre lettre du 31, du lendemain de votre arrivée à Riga. Vous ne sauriez vous imaginer combien cette marque d’affection et de souvenir m’a été sensible. Elle a été droit à mon âme, et c’est bien du fond de l’âme que je vous en remercie.

C’est à Trigorsky que j’ai reçu votre lettre. Анна Богдановна m’a dit qu’on vous y attendait vers la mi-août. Je n’ose l’espérer.

Que vous disait donc M-r Kern concernant la surveillance paternelle de M-r Adercass à mon égard? sont-ce des ordres positifs? M-r Kern, y est-il pour quelque chose? Ou ne sont-ce que des bruits publics?

Je suppose, Madame, qu’à Riga vous êtes plus au fait des nouvelles européennes que je ne le suis à Michailovsky. Quant à celles de Pétersbourg je ne sais rien de ce qui s’y passe. Nous attendons l’automne, mais nous avons encore quelques beaux jours et grâce à vous j’ai toujours des fleurs sur ma fenêtre.

Adieu, Madame. Recevez l’assurance de mon tendre et respectueux dévouement. Croyez qu’il n’y a de vrai et de bon sur la terre que l’amitié et la liberté. C’est vous qui m’avait fait apprécier le charme de la première.

8 août.

{Перевод:

Вчера получил я, сударыня, ваше письмо от 31-го, написанное на другой день после вашего приезда в Ригу. Вы не можете себе представить, до какой степени я тронут этим знаком вашего расположения и памяти обо мне. Он проник до глубины моей души, и из глубины души благодарю вас.

Что такое говорил вам г-н Керн касательно отеческого надзора за мною г-на Адеркаса? положительное ли это приказание? имеет ли к этому отношение сам г-н Керн? или это одни только слухи?

Прощайте, сударыня. Примите уверение в моей нежной и почтительной преданности. Поверьте, что на свете нет ничего более верного и отрадного, нежели дружба и свобода. Вы научили меня ценить всю прелесть первой.

8 августа.}

153. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

10 августа 1825 г. Из Михайловского в Ревель

Накупался ли ты в море и куда из Ревеля думаешь отправиться? напиши пожалуйста, а я из Михайловского не тронусь. Что твой Байрон? перешли мне его прежде печати; да нет ли стихов покойного поэта Вяземского, хоть эпиграмм? Знаешь ли его лучшую эпиграмму: Что нужды? говорит расчетливый etc. Виноват! я самовластно сделал в ней перемены, перемешав стихи следующим образом: 1, 2, 3-7, 8-4, 5, 6. - Не напечатать ли, сказав: Нет, я в прихожую пойду путем доходным, если цензура не пропустит осьмого стиха, так и без него обойдемся; главная прелесть: Я не поэт, а дворянин! и еще прелестнее после посвящения «Войнаровского», на которое мой Дельвиг уморительно сердится.

Что Карамзины? я бы к ним писал, но боюсь приличия - а все люблю их от всего сердца. Жуковский со мной так проказит, что нельзя его не обожать и не сердиться на него. Какова наша текучая словесность? настоящий {хуерик}! Мне жаль, что от Кюхельбекера отбили охоту к журналам, он человек дельный с пером в руках - хоть и сумасброд. Жду разбора Шихматова, то-то вранья, чаю! Сейчас прочел антикритику Полевого. Нет, мой милый, не то и не так! - Разбор «Новой пиитики басен» - вот критика. Когда-то мы возьмемся за журнал! мочи нет хочется, а покамест смотри хоть за Полевым. Чем мне тебя попотчевать? вот тебе мои бон-мо (Ради соли, вообрази, что это было сказано чувствительной девушке, лет 26): Qu’est ce que le sentiment? - Un supplément du tempérament1.

Что более вам нравится? запах розы или резеды? - Запах селедки.

10 авг.



1 Что такое чувство? - Дополнение к темпераменту (франц.).

154. П. А. ОСИПОВОЙ

11 августа 1825 г. Из Михайловского в Ригу

Vous parlerai-je de ma reconnaissance? C’est bien aimable à vous, Madame, de ne pas oublier votre hermite. Vos lettres m’enchantent autant que vos soins généreux me touchent. Je ne sais que deviendra mon avenir, mais ce que je sais c’est que les sentiments que je vous ai voués seront éternellement les mêmes. J ’ai été aujourd’hui encore à Trigorsky. La petite se porte très bien et est très jolie. Je crois comme vous, Madame, que les bruits qui sont venus à M-r Kern sont faux, mais vous avez raison: il ne faut pas les négliger. Ces jours-ci j ’ai été chez Pechtchourof, l’avocat patelin - comme vous l’appelez - il me croyait à Pskof (NB). Je compte voir encore mon vieux nègre de Grand’ Oncle qui, je suppose, va mourir un de ces quatre matins et il faut que j ’aie de lui des mémoires concernant mon aïeul.

Je présente mes respects à toute l’aimable famille et suis, Madame, votre tout dévoué.

11 août.

{Перевод:

Нужно ли говорить вам о моей признательности? Право, сударыня, с вашей стороны весьма любезно, что вы не забываете вашего отшельника. Ваши письма приводят меня в восторг в такой же мере, в какой великодушные заботы ваши меня трогают. Не знаю, что ждет меня в будущем, но знаю, что чувства, которые я к вам питаю, останутся навеки неизменными. Еще сегодня был я в Тригорском. Малютка вполне здорова, и она прехорошенькая. Как и вы, сударыня, я полагаю, что слухи, дошедшие до г-на Керна, неверны, но вы правы: не следует ими пренебрегать. На днях я был у Пещурова - лукавого ходатая, как вы его называете, - он думал, что я в Пскове (NB). Я рассчитываю еще повидать моего двоюродного дедушку, - старого арапа, который, как я полагаю, не сегодня-завтра умрет, а между тем мне необходимо раздобыть от него записки, касающиеся моего прадеда.

Свидетельствую мое уважение всему вашему любезному семейству и остаюсь, сударыня, преданным вам.

11 августа.}

155. В. И. ТУМАНСКОМУ

13 августа 1825 г. Из Михайловского в Одессу

Буря, кажется, успокоилась; осмеливаюсь выглянуть из моего гнезда. Милый мой Туманский, у меня до тебя просьба, надеюсь, что не откажешься оказать мне истинное одолжение. Вот в чем дело: за несколько дней пред моим отъездом из Одессы Савелов и я играли у Лучича; Лучич проиграл мне 900 р., из коих 300 заплатил мне на другой же день, а остальные 600 перевел на Савелова, который и согласился. При моем внезапном отъезде я занял эти 600 р. у княгини Вяземской (с согласия же Савелова). После узнаю, что он отрекается от своего долгу. Деньги эти пропали, так и быть, но боюсь, чтоб это не перетолковали мои приятели, которых у меня много, и все охотники до толков. Расскажи это просто, par manière de conversation1 Лучичу. Он человек честный и, верно, не солжет в деле, касающемся до чести. Повторяю, что денег этих мне не нужно и что даже возиться с Савеловым я не намерен. Отпиши мне отзыв Лучича; вот и все.

Об Одессе, кроме газетных известий, я ничего не знаю, напиши мне что-нибудь. О себе скажу тебе, что я совершенно один; царь позволил мне ехать во Псков для операции моего аневризма, и Мойер хотел ко мне приехать - но я просил его не беспокоиться и думаю, не тронусь из моей деревни. Друзья мои за меня хлопотали против воли моей и, кажется, только испортили мою участь. Что ты? что твоя поэзия? Изредка и слишком редко попадаются мне твои стихи. Сделай милость, не забывай своего таланта. Боюсь, чтоб проза жизни твоей не одолела поэзии души. «Девушка влюбленному поэту» - прелесть! сидя с авторами одно не хорошо.

Не так ли:

Со мной ведете ль разговоры,
Вам замечательней всего
Ошибки слога моего.
Без выраженья ваши взоры etc.

Кланяйся всем бывшим моим товарищам, свидетельствую свое почтение Варваре Дмитриевне и Александру Ивановичу. Прощай, мой милый.

13 августа.

Адрес мой: в Опочку, в село Тригорское. Ее высокородию Прасковье Александровне Осиповой.



1 в разговоре, между прочим (франц.).

156. А. П. КЕРН

13 - 14 августа 1825 г. Из Михайловского в Ригу

Je relis votre lettre en long et en large et je dis: милая! прелесть! divine!.. et puis: ах, мерзкая!.. Pardon, belle et douce; mais c’est comme ça. Il n’y a pas de doute que vous êtes divine, mais quelquefois vous n’avez pas le sens commun; pardon encore une fois et consolez-vous, car vous n’en êtes que plus jolie. Par exemple que voulez vous dire avec ce cachet qui doit vous convenir et vous plaire (l’heureux cachet!) et dont vous me demandez le sujet? à moins qu’il n’y ait là un sous-entendu, je ne conçois pas ce que vous désirez. Me demandez-vous une devise? ce serait tout-à-fait à la Netty. Allons, gardez toujours le: Не скоро, а здорово, pourvu que cela ne soit pas la devise de votre voyage à Trigorsky - et parlons d’autre chose. Vous me dites que je ne connais pas votre caractère. Que m’importe votre caractère? je ne m ’en moque pas mal - est-ce que les jolies femmes doivent avoir un caractère? l’essentiel ce sont les yeux, les dents, les mains et les pieds - (j’y aurais joint le cœur, mais votre cousine a trop décrié ce mot). Vous dites qu’il est facile de vous connaître; vous vouliez dire de vous aimer? je suis assez de cet avis, et j’en suis même la preuve - je me suis conduit avec vous comme un enfant de 14 ans - c’est indigne - mais depuis que je ne vous vois plus, je reprends peu à peu l’ascendant que j’avais perdu, et je m’en sers pour vous gronder. Si jamais nous nous reverrons, promettez moi..... - Non, je ne veux pas de vos promesses; et puis une lettre est si froide, une prière par poste n’a ni force, ni émotion, et un refus n’a ni grâce, ni volupté. Au revoir donc - et parlons d’autre chose. Comment va la goutte de M-r votre époux? j’espère qu’il en a eu une bonne attaque le surlendemain de votre arrivée. Поделом ему! Si vous saviez quelle aversion mêlée de respect je ressens pour cet homme! Divine, au nom du Ciel, faites qu’il joue et qu’il ait la goutte, la goutte! C’est ma seule espérance.

En relisant encore votre lettre, j’y trouve un terrible si que je n’avais pas remarque d’abord. Si ma cousine

reste je viendrai cet automne etc. - au nom du Ciel, qu’elle reste donc! tâchez de l’amuser, rien de plus facile; ordonnez à quelque officier de votre garnison d’être amoureux d’elle, et quand il sera temps de partir, ennuyez-la en lui enlevant son soupirant; rien encore de plus facile. Ne lui montrez pas cela au moins: par entêtement elle est capable de faire tout le contraire de ce qu’il faut. Que faites-vous de votre cousin? mandez-le moi, mais franchement. Envoyez-le bien vite à son université, je ne sais pourquoi je n’aime pas plus ces étudiants que le fait M-r Kern. C’est un bien digne homme que M-r Kern, un homme sage, prudent etc.; il n’a qu’un seul défaut - c’est celui d’être votre mari. Comment peut-on être votre mari? c’est ce dont je ne puis me faire une idée, non plus que du paradis.

Ceci était écrit hier. Aujourd’hui, jour de poste, je ne sais pourquoi je m’étais mis en tête de recevoir une lettre de vous. Cela n’a pas eu lieu et je suis d’une humeur de chien le plus injustement du monde; j’aurais dû être reconnaissant pour la fois passée, je le sais; mais que voulez-vous? je vous supplie, divine - compatissez à ma faiblesse, écrivez moi, aimez moi et je tâcherai alors d’être aimable. Adieu, дайте ручку.

14 août.

{Перевод:

Перечитываю ваше письмо вдоль и поперек и говорю: {милая! прелесть божественная!..} а потом: {ах, мерзкая!..} - Простите, прекрасная и нежная, но это так. Нет никакого сомнения в том, что вы божественны, но иногда вам не хватает здравого смысла; еще раз простите и утешьтесь, потому что от этого вы еще прелестнее. Например, что вы хотите сказать, говоря о печатке, которая должна для вас подходить и вам нравиться (счастливая печатка!) и значение которой вы просите меня разъяснить? Если тут нет какого-нибудь скрытого смысла, то я не понимаю, чего вы желаете. Или вы хотите, чтобы я придумал для вас девиз? Это было бы совсем в духе Нетти. Полно, сохраните ваш прежний девиз: {«Не скоро, а здорово»}, лишь бы это не было девизом вашего приезда в Тригорское, - а теперь поговорим о другом. Вы уверяете, что я не знаю вашего характера. А какое мне до него дело? очень он мне нужен - разве у хорошеньких женщин должен быть характер? главное - это глаза, зубы, ручки и ножки - (я прибавил бы еще - сердце, - но ваша кузина очень уж затаскала это слово). Вы говорите, что вас легко узнать; вы хотели сказать - полюбить вас? вполне с вами согласен и даже сам служу тому доказательством: я вел себя с вами, как четырнадцатилетний мальчик, - это возмутительно, но с тех пор, как я вас больше не вижу, я постепенно возвращаю себе утраченное превосходство и пользуюсь этим, чтобы побранить вас. Если мы когда-нибудь снова увидимся, обещайте мне... Нет, не хочу ваших обещаний: к тому же, письмо - нечто столь холодное, в просьбе, передаваемой по почте, нет ни силы, ни взволнованности, а в отказе - ни изящества, ни сладострастия. Итак, до свидания - и поговорим о другом. Как поживает подагра вашего супруга? Надеюсь, у него был основательный припадок через день после вашего приезда. {Поделом ему!} Если бы вы знали, какое отвращение, смешанное с почтительностью, испытываю я к этому человеку! Божественная, ради бога, постарайтесь, чтобы он играл в карты и чтобы у него сделался приступ подагры, подагры! Это моя единственная надежда!

Перечитывая снова ваше письмо, я нахожу в нем ужасное если, которого сначала не приметил: если моя кузина останется, то осенью я приеду и т. д. Ради бога, пусть она останется! Постарайтесь развлечь ее, ведь ничего нет легче, прикажите какому-нибудь офицеру вашего гарнизона влюбиться в нее, а когда настанет время ехать, досадите ей, отбив у нее воздыхателя; опять-таки ничего нет легче. Только не показывайте ей этого; а то из упрямства она способна сделать как раз противоположное тому, что надо. Что делаете вы с вашим кузеном? напишите мне об этом, только вполне откровенно. Отошлите-ка его поскорее в его университет; не знаю почему, но я недолюбливаю этих студентов так же, как и г-н Керн. - Достойнейший человек этот г-н Керн, почтенный, разумный и т. д.; один только у него недостаток - то, что он ваш муж. Как можно быть вашим мужем? Этого я так же не могу себе вообразить, как не могу вообразить рая.

Все это было написано вчера. Сегодня почтовый день, и, не знаю почему, я вбил себе в голову, что получу от вас письмо. Этого не случилось, и я в самом собачьем настроении, хоть и совсем несправедливо: я должен быть благодарным за прошлый раз, знаю; но что поделаешь? умоляю вас, божественная, снизойдите к моей слабости, пишите мне, любите меня, и тогда я постараюсь быть любезным. Прощайте {дайте ручку.}

14 августа.}

157. О. С. ПУШКИНОЙ

10 - 15 августа 1825 г. Из Михайловского в Петербург

Ma bonne amie, je vous crois arrivée. Mandez-moi quand vous comptez partir pour Moscou et donnez-moi votre adresse. Je suis bien triste de ce qui m’est arrivé, mais je l’avais prédit, ce qui est très consolant comme vous savez. Je ne me plains pas de ma mère, au contraire je lui suis reconnaissant, elle a cru me faire du bien, elle s’y est prise chaudement, ce n’est pas sa faute si elle s’est trompée. Mais mes amis - ils ont fait expressément ce que je les avais conjuré de ne pas faire. Quelle rage de me prendre pour un sot et de me pousser dans un malheur que j’avais prévu, que je leur avais indiqué? On aigrit Sa Majesté, on prolonge mon exil, on se moque de mon existence, et lorsqu’on est étonné de toutes ces bévues, on me fait ses compliments sur mes beaux vers et l’on va souper. Que voulez-vous, je suis triste et découragé - l’idée d’aller à Pskoff me parait souverainement ridicule, mais comme on sera bien aise de me savoir hors de Михайловское, j’attends qu’on m’en signifie l’ordre. Tout cela est d’une légèreté, d’une cruauté inconcevable. Encore un mot: ma santé demande un autre climat, on n’en a pas dit un mot à Sa Majesté. Est-ce sa faute s’il n’en sait rien? On me dit que le public est indigné; je le suis aussi, mais c’est de l’insouciance et de la frivolité de ceux qui se mêlent de mes affaires. O, mon dieu, délivrez-moi de mes amis!

Няня заочно у вас, Ольга Сергеевна, ручки целует голубушке моей.

{Перевод:

Милый друг, думаю, что ты уже приехала. Сообщи мне, когда рассчитываешь выехать в Москву, и дай мне свой адрес. Я очень огорчен тем, что со мной произошло, но я это предсказывал, а это весьма утешительно, сама знаешь. Я не жалуюсь на мать, напротив, я признателен ей, она думала сделать мне лучше, она горячо взялась за это, не ее вина, если она обманулась. Но вот мои друзья - те сделали именно то, что я заклинал их не делать. Что за страсть - принимать меня за дурака и повергать меня в беду, которую я предвидел, на которую я же им указывал? Раздражают его величество, удлиняют мою ссылку, издеваются над моим существованием, а когда дивишься всем этим нелепостям, - хвалят мои прекрасные стихи и отправляются ужинать. Естественно, что я огорчен и обескуражен, - мысль переехать в Псков представляется мне до последней степени смешной; но так как кое-кому доставит большое удовольствие мой отъезд из Михайловского, я жду, что мне предпишут это. Все это отзывается легкомыслием, жестокостью невообразимой. Прибавлю еще: здоровье мое требует перемены климата, об этом не сказали ни слова его величеству. Его ли вина, что он ничего не знает об этом? Мне говорят, что общество возмущено, я тоже - беззаботностью и легкомыслием тех, кто вмешивается в мои дела. О господи, освободи меня от моих друзей!

Няня заочно у вас, Ольга Сергеевна, ручки целует голубушке моей.}

158. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

14 и 15 августа 1825 г. Из Михайловского в Ревель

Мой милый, поэзия твой родной язык, слышно по выговору, но кто ж виноват, что ты столь же редко говоришь на нем, как дамы 1807-го года на славяно-росском. И нет над тобою как бы некоего Шишкова или Сергея Глинки, или иной няни Василисы, чтоб на тебя прикрикнуть: извольте-де браниться в рифмах, извольте жаловаться в стихах. Благодарю очень за «Водопад». Давай мутить его сейчас же,

...с гневом
Сердитый влаги властелин -

Вла Вла звуки музыкальные, но можно ли, напр., сказать о молнии властительница небесного огня? Водопад сам состоит из влаги, как молния сама огонь. Перемени как-нибудь, валяй его с каких-нибудь стремнин, вершин и тому подобное.

2-я строфа - прелесть! -

Дождь брызжет от (такой-то) сшибки
Твоих междуусобных волн.

Междуусобный значит mutuel, но не заключает в себе идеи брани, спора - должно непременно тут дополнить смысл.

5-ая и 6-ая строфы прелестны.

Но ты питомец тайной бури.

Не питомец, скорее родитель - и то не хорошо - не соперник ли? тайной, о гремящем водопаде говоря, не годится - о буре физической - также. Игралище глухой войны - не совсем точно. Ты не зерцало и проч. Не яснее ли и не живее ли: Ты не приемлешь их лазури etc.1 Точность требовала бы не отражаешь. Но твое повторение ты тут нужно.

Под грозным знаменьем etc. Хранишь etc., но вся строфа сбивчива. Зародыш непогоды в водопаде: темно. Вечно бьющий огонь, тройная метафора. Не вычеркнуть ли всю строфу?

Ворвавшись - чудно-хорошо. Как средь пустыни etc. Не должно тут двойным сравнением развлекать внимания - да и сравнение не точно. Вихорь и пустыню уничтожь-ка - посмотри, что выйдет из того:

Как ты, внезапно разгорится.

Вот видишь ли? Ты сказал об водопаде огненном метафорически, то есть блистающий, как огонь, а здесь уж переносишь к жару страсти сей самый водопадный пламень (выражаюсь как нельзя хуже, но ты понимаешь меня).

Итак, не лучше ли:

Как ты, пустынно разразится

etc. а? или что другое - но разгорится слишком натянуто. Напиши же мне: в чем ты со мною согласишься. Твои письма гораздо нужнее для моего ума, чем операция для моего аневризма. Они точно оживляют меня, как умный разговор, как музыка Россини; как похотливое кокетство итальянки. Пиши мне, во Пскове это для меня будет благодеянье. Я созвал нежданных гостей, прелесть - не лучше ли еще незваных. Нет, cela serait de l’esprit2.

При сем деловая бумага, ради бога употреби ее в дело.

{На отдельном листе:}

1811 года дядя мой Василий Львович, по благорасположению своему ко мне и ко всей семье моей, во время путешествия из Москвы в Санкт-Петербург, взял у меня взаймы 100 рублей ассигнациями, данных мне на орехи покойной бабушкой моей Варварой Васильевной Чичериной и покойной тетушкой Анной Львовною. Свидетелем оного займа был известный Игнатий; но и сам Василий Львович, по благородству сердца своего, от оного не откажется. Так как оному прошло уже более 10 лет без всякого с моей стороны взыскания или предъявления, и как я потерял уже все законное право на взыскание вышеупомянутых 100 рублей (с процентами за 14 лет, что составляет более 200 рублей), то униженно молю его высокоблагородие, милостивого государя дядю моего заплатить мне сии 200 рублей по долгу христианскому - получить же оные деньги уполномочиваю князя Петра Андреевича Вяземского, известного литератора.

Коллежский секретарь

Александр Сергеев сын Пушкин.

Село Михайловское.



1 Впрочем, это придирка. (Прим. Пушкина.)
2 это было бы от ума (франц.).

159. В. А. ЖУКОВСКОМУ

17 августа 1825 г. Из Михайловского в Петербург

Отче, в руце твои предаю дух мой. Мне, право, совестно, что жилы мои так всех вас беспокоят - операция аневризма ничего не значит, и ей-богу первый псковской коновал с ними бы мог управиться. Во Псков поеду не прежде как в глубокую осень, оттуда буду тебе писать, светлая душа. - На днях виделся я у Пещурова с каким-то доктором-аматёром: он пуще успокоил меня - только здесь мне кюхельбекерно; согласен, что жизнь моя сбивалась иногда на эпиграмму, но вообще она была элегией в роде Коншина. Кстати об элегиях, трагедия моя идет, и думаю к зиме ее кончить; вследствие чего читаю только Карамзина да летописи. Что за чудо эти 2 последние тома Карамзина! какая жизнь! c’est palpitant comme la gazette d’hier1, писал я Раевскому. Одна просьба, моя прелесть: нельзя ли мне доставить или жизнь Железного колпака, или житие какого-нибудь юродивого. Я напрасно искал Василия Блаженного в Четьих Минеях - а мне бы очень нужно.

Обнимаю тебя от души. Вижу по газетам, что Перовский у вас. Счастливец! он видел и Рим и Везувий.

П.

17 августа.



1 это злободневно, как свежая газета (франц.).

160. А. П. КЕРН

21 (?) августа 1825 г. Из Михайловского в Ригу

Vous êtes désolante; j’étais en train de vous écrire des folies, qui vous eussent fait mourir de rire, et voilà que votre lettre vient m’attrister au beau milieu de ma verve. Tâchez de vous défaire de ces spasmes qui vous rendent si intéressante, mais qui ne valent pas le diable, je vous en avertis. Pourquoi fait-il donc que je vous gronde? Si vous aviez le bras en écharpe, il ne fallait pas m’écrire. Quelle mauvaise tête!

Dites-moi donc, que vous a-t-il fait ce pauvre mari? N’est-il pas jaloux par hasard? hé bien, je vous jure qu’il n’aurait pas tort; vous ne savez pas (ou ce qui est bien pire) vous ne voulez pas ménager les gens. Une jolie femme est bien maîtresse.... d’être la maîtresse. Mon Dieu, je n’irai pas prêcher de la morale. Mais encore, on doit des égards au mari, sinon personne ne voudrait l’être. N’opprimez pas trop le métier, il est nécessaire de par le monde. Tenez, je vous parle à cœur ouvert. A 400 v. de distance vous avez trouvé le moyen de me rendre jaloux; qu’est ce donc que cela doit être à quatre pas? - (NB: Je voudrais bien savoir pourquoi M-r votre cousin n’est parti de Riga que le 15 du courant, et pourquoi son nom s’est-il trouvé trois fois au bout de votre plume dans votre lettre à moi? sans indiscrétion peut-on le savoir?). Pardon, divine, si je vous dis franchement ma façon de penser; c’est une preuve du véritable intérêt que je vous porte; je vous aime beaucoup plus que vous ne croyez. Tâchez donc de vous accommoder tant soit peu de ce maudit M-r Kern. Je conçois bien que ce ne doit pas être un grand génie, mais enfin ce n’est pas non plus tout-à-fait un imbécile. De la douceur, de la coquetterie (et surtout, au nom du Ciel, des refus, des refus et des refus) le mettront à vos pieds, place que je lui envie du fond de mon âme; mais que voulez-vous? - Je suis au désespoir du départ d’Annette; quoiqu’il en soit il faut absolument que vous veniez cet automne ici ou bien à Pskov. On pourra prétexter une maladie d’Annette. Qu’en pensez-vous? répondez-moi, je vous en supplie; et n’en dites rien à Alexis Voulf. - Vous viendrez? - n’est ce pas? - jusque-là ne décidez rien à l’égard de votre mari. Vous êtes jeune, une carrière entière est devant vous - lui...... Enfin soyez sûre que je ne suis pas de ceux, qui ne conseilleront jamais un parti violent - quelquefois c’est inévitable - mais d’abord il faut raisonner et ne pas faire d’éclat inutile.

Adieu, il fait nuit, et votre image m’apparaît toute triste et toute voluptueuse - je crois voir votre regard, votre bouche entrouverte. Adieu - je crois être à vos pieds, je les presse, je sens vos genoux - je donnerai tout mon sang pour une minute de réalité. Adieu et croyez à mon délire; il est ridicule mais vrai.

{Перевод:

Вы способны привести меня в отчаяние; я только что собрался написать вам несколько глупостей, которые насмешили бы вас до смерти, как вдруг пришло ваше письмо, опечалившее меня в самом разгаре моего вдохновения. Постарайтесь отделаться от этих спазм, которые делают вас очень интересной, но ни к черту не годятся, уверяю вас. Зачем вы принуждаете меня бранить вас? Если у вас рука была на перевязи, не следовало мне писать. Экая сумасбродка!

Скажите, однако, что он сделал вам, этот бедный муж? Уж не ревнует ли он, часом? Что ж, клянусь вам, он не был бы не прав; вы не умеете или (что еще хуже) не хотите щадить людей. Хорошенькая женщина, конечно, вольна... быть вольной. Боже мой, я не собираюсь читать вам нравоучения, но все же следует уважать мужа, - иначе никто не захочет состоять в мужьях. Не принижайте слишком это ремесло, оно необходимо на свете. Право, я говорю с вами совершенно чистосердечно. За 400 верст вы ухитрились возбудить во мне ревность; что же должно быть в 4 шагах? (NB: Я очень хотел бы знать, почему ваш двоюродный братец уехал из Риги только 15-го числа сего месяца и почему имя его в письме ко мне трижды сорвалось у вас с пера? Можно узнать это, если это не слишком нескромно?) Простите, божественная, что я откровенно высказываю вам то, что думаю; это - доказательство истинного моего к вам участия; я люблю вас гораздо больше, чем вам кажется. Постарайтесь хоть сколько-нибудь наладить отношения с этим проклятым г-ном Керном. Я отлично понимаю, что он не какой-нибудь гений, но в конце концов он и не совсем дурак. Побольше мягкости, кокетства (и главное, бога ради, отказов, отказов и отказов) - и он будет у ваших ног, - место, которому я от всей души завидую, но что поделаешь? Я в отчаянии от отъезда Анеты; как бы то ни было, но вы непременно должны приехать осенью сюда или хотя бы в Псков. Предлогом можно будет выставить болезнь Анеты. Что вы об этом думаете? Отвечайте мне, умоляю вас, и ни слова об этом Алексею Вульфу. Вы приедете? - не правда ли? а до тех пор не решайте ничего касательно вашего мужа. Вы молоды, вся жизнь перед вами, а он... Наконец, будьте уверены, что я не из тех, кто никогда не посоветует решительных мер - иногда это неизбежно, но раньше надо хорошенько подумать и не создавать скандала без надобности.

Прощайте! Сейчас ночь, и ваш образ встает передо мной, такой печальный и сладострастный; мне чудится, что я вижу ваш взгляд, ваши полуоткрытые уста.

Прощайте - мне чудится, что я у ваших ног, сжимаю их, ощущаю ваши колени, - я отдал бы всю свою жизнь за миг действительности. Прощайте, и верьте моему бреду; он смешон, но искренен.}

161. А. П. КЕРН

28 августа 1825 г. Из Михайловского в Ригу

Voici une lettre pour M-me votre tante, vous pouvez la garder si par hasard on n’est plus à Riga. Dites-moi, peut-on être aussi étourdie que vous l’êtes? comment une lettre adressée à vous, est-elle tombée en d’autres mains que les vôtres? Mais comme ce qui est fait est fait - parlons de ce que nous aurons à faire.

Si M-r votre époux vous ennuie trop, quittez-le - mais savez-vous comment? vous laissez là toute la famille, vous prenez la poste vers Ostrof et vous arrivez... où? à Trigorsky? pas du tout: à Michailovsky. Voilà le beau projet qui me tracasse l’imagination depuis un quart d’heure. Mais concevez-vous quel serait mon bonheur? Vous me direz: «Et l’éclat, et le scandale!» Que diable! en quittant un mari le scandale est complet, le reste n’est rien ou peu de chose. - Mais avouez que mon projet est romanesque? - Conformité de caractère, haine de barrières, organe du vol très prononcé, etc. etc. - Concevez-vous l’étonnement de M-me votre tante? Il s’ensuivra une rupture. Vous verrez votre cousine en secret, c’est le moyen de rendre l’amitié moins insipide - et Kern une fois mort - vous êtes libre comme l’air... Eh bien, qu’en dites-vous? quand je vous disais que j’étais en état de vous donner un conseil hardi et imposant!

Parlons sérieusement, c’est-à-dire froidement: vous reverrai-je? l’idée que non me fait frissonner. - Vous me direz: consolez-vous. Fort bien, mais comment? devenir amoureux? impossible. Il faut d’abord oublier vos spasmes - m’expatrier? m’étrangler? me marier? Tout cela présente de grandes difficultés, j’y répugne... Ha! vos lettres, à propos. Comment les recevrai-je? Votre tante ne veut pas de cette correspondance si chaste, si innocente (et le moyen... à 400 verstes). Il est probable que nos lettres seront interceptées, lues, commentées et puis brûlées en cérémonie. Tâchez de déguiser votre écriture et je verrai le reste. - Mais écrivez moi et beaucoup en long et en large et en diagonale (terme de géométrie). Voilà ce que c’est que diagonale1. Mais surtout donnez moi l’espérance de nous revoir. Si non, je tâcherai vraiment d’être amoureux autre part. J’oubliais: je viens d’écrire à Netty une lettre bien tendre, bien basse. Je raffole de Netty. Elle est naïve - et vous ne l’êtes pas. Pourquoi n’êtes vous pas naïve. N’est-ce pas que je suis beaucoup plus aimable par poste qu’en face? hé bien, si vous venez, je vous promets d’être extrêmement aimable - je serai gai lundi, exalté mardi, tendre mercredi, leste jeudi, vendredi, samedi et dimanche je serai tout ce qu’il vous plaira et toute la semaine à vos pieds. Adieu.

28 août.

Ne décachetez pas la lettre ci-jointe. Ce n’est pas bien M-me votre tante s’en fâcherait.

Mais admirez comme le bon Dieu mêle les choses: M-me Ossipof décachette une lettre à vous, vous décachetez une lettre à elle, je décachette une lettre de Netty - et nous y trouvons tous de quoi nous édifier - vraiment c’est un charme!

{Перевод:

Прилагаю письмо для вашей тетушки; вы можете его оставить у себя, если случится, что они уже уехали из Риги. Скажите, можно ли быть столь ветреной? Каким образом письмо, адресованное вам, попало не в ваши, а в другие руки? Но что сделано, то сделано - поговорим о том, что нам следует делать.

Поговорим серьезно, то есть хладнокровно: увижу ли я вас снова? Мысль, что нет, приводит меня в трепет. - Вы скажете мне: утешьтесь. Отлично, но как? влюбиться? невозможно. Прежде всего надо забыть про ваши спазмы. - Покинуть родину? удавиться? жениться? Все это очень хлопотливо и не привлекает меня. - Да, кстати, каким же образом буду я получать от вас письма? Ваша тетушка противится нашей переписке, столь целомудренной, столь невинной (да и как же иначе... на расстоянии 400 верст). - Наши письма, наверное, будут перехватывать, прочитывать, обсуждать и потом торжественно предавать сожжению. Постарайтесь изменить ваш почерк, а об остальном я позабочусь. - Но только пишите мне, да побольше, и вдоль, и поперек, и по диагонали (геометрический термин). Вот что такое диагональ. А главное, не лишайте меня надежды снова увидеть вас. Иначе я, право, постараюсь влюбиться в другую. Чуть не забыл: я только что написал Нетти письмо, очень нежное, очень раболепное. Я без ума от Нетти. Она наивна, а вы нет. Отчего вы не наивны? Не правда ли, по почте я гораздо любезнее, чем при личном свидании; так вот, если вы приедете, я обещаю вам быть любезным до чрезвычайности - в понедельник я буду весел, во вторник восторжен, в среду нежен, в четверг игрив, в пятницу, субботу и воскресенье буду чем вам угодно, и всю неделю - у ваших ног. Прощайте.

28 август

Но полюбуйтесь, как с божьей помощью все перемешалось: г-жа Осипова распечатывает письмо к вам, вы распечатываете письмо к ней, я распечатываю письмо Нетти - и все мы находим в них нечто для себя назидательное - поистине это восхитительно!}



1 Эта фраза написана из угла в угол письма - по диагонали (см. стр. 197).

162. П. А. ОСИПОВОЙ

28 августа 1825 г. Из Михайловского в Ригу

Oui madame, honny soit qui mal y pense. Ha, les méchants qui croient qu’une correspondance puisse mener à quelque chose! Serait-ce par expérience qu’ils le savent? mais je leur pardonne, faites en de même et continuons.

Votre dernière lettre (de minuit) est charmante; j’ai ri de tout mon cœur; mais vous êtes trop sévère envers votre aimable nièce; il est vrai qu’elle est étourdie, mais patience: encore une vingtaine d’années et elle se corrigera, je vous le promets; quant à sa coquetterie, vous avez tout-à-fait raison, elle est désolante. Comment ne pas se contenter de plaire à Sire Kern, puisqu’elle a ce bonheur? Non, il faut encore qu’elle tourne la tête à M-r votre fils, à son Cousin! arrivée à Trigorsky, il lui passe par l’esprit de captiver M-r Rokotof et moi; ce n’est pas tout: arrivée à Riga, elle voit dans sa maudite forteresse un maudit prisonnier, elle devient la coquette Providence de ce sacré каторжник! ce n’est pas tout, vous m’apprenez qu’il y a dans l’affaire encore des uniformes! ha, par exemple, c’en est trop: M-r Rokotof le saura, et nous verrons ce qu’il en dira. Mais, Madame, croyez-vous sérieusement qu’elle fasse la coquette indifféremment? elle dit que non; j’aime à la croire, mais ce qui me rassure encore plus, c’est que tout le monde n’a pas la même manière de faire la cour, et pourvu que les autres soient respectueux, timides et délicats, c’est tout ce qu’il me faut. Je vous remercie, Madame, de n’avoir pas rendu ma lettre, elle était trop rendre, et dans les circonstances actuelles, ce serait ridicule de ma part. Je m’en vais lui écrire une autre, avec l’impertinence qui me caractérise, et décidément je m’en vais rompre avec elle; il ne sera pas dit que j’ai tâché de porter le trouble au sein d’une famille; que Ермолай Федорович puisse m’accuser de n’avoir pas de Principes et que sa femme puisse se moquer de moi. - Que vous êtes aimable d’avoir trouvé le portrait ressemblant: «hardie dans etc.» N’est-ce pas? Elle dit encore que non; mais c’est fini, je ne la croirai plus.

Adieu, Madame, c’est avec bien de l’impatience que j’attends votre arrivée - nous médirons de la Netty du Nord que je regretterai toujours d’avoir vue, et encore plus de ne pas avoir possédée. Pardonnez cet aveu un peu trop sincère à celui qui vous aime bien tendrement quoique bien différemment.

Michailovs.

{Перевод:

Да, сударыня, пусть будет стыдно тому, кто дурно об этом подумает. Ах, эти люди, считающие, что переписка может к чему-то привести. Уж не по собственному ли опыту они это знают? Но я прощаю им, простите и вы тоже - и будем продолжать.

Прощайте, сударыня. С великим нетерпением жду вашего приезда... мы позлословим на счет Северной Нетти, относительно которой я всегда буду сожалеть, что увидел ее, и еще более, что не обладал ею. Простите это чересчур откровенное признание тому, кто любит вас очень нежно, хотя и совсем иначе.}

Михайловское.

163. К. Ф. РЫЛЕЕВУ

Вторая половина июня - август 1825 г.

Из Михайловского в Петербург

Мне досадно, что Рылеев меня не понимает - в чем дело. Что у нас не покровительствуют литературу, и что слава богу? зачем же об этом говорить? pour réveiller le chat qui dort?1 напрасно. Равнодушию правительства и притеснению цензуры обязаны мы духом нынешней нашей словесности. Чего ж тебе более? загляни в журналы, в течение шести лет посмотри, сколько раз упоминали обо мне, сколько раз меня хвалили поделом и понапрасну - а об нашем приятеле ни гугу, как будто на свете его не было. Почему это? уж верно не от гордости или радикализма такого-то журналиста, нет - а всякий знает, что хоть он расподличайся, никто ему спасибо не скажет и не даст ни пяти рублей - так лучше ж даром быть благородным человеком. Ты сердишься за то, что я чванюсь 600-летним дворянством (NB. мое дворянство старее). Как же ты не видишь, что дух нашей словесности отчасти зависит от состояния писателей? Мы не можем подносить наших сочинений вельможам, ибо по своему рождению почитаем себя равными им. Отселе гордость etc. He должно русских писателей судить, как иноземных. Там пишут для денег, а у нас (кроме меня) из тщеславия. Там стихами живут, а у нас граф Хвостов прожился на них. Там есть нечего, так пиши книгу, а у нас есть нечего, служи, да не сочиняй. Милый мой, ты поэт и я поэт, но я сужу более прозаически и чуть ли от этого не прав. Прощай, мой милый, что ты пишешь?



1 чтобы разбудить кота, который спит? (франц.)

164. А. Н. ВУЛЬФУ

Конец августа 1825 г. Из Михайловского в Дерпт

Любезный Алексей Николаевич.

Я не успел благодарить Вас за дружеское старание о проклятых моих сочинениях, черт с ними и с цензором, и с наборщиком, и с tutti quanti1 - дело теперь не о том. Друзья мои и родители вечно со мною проказят. Теперь послали мою коляску к Мойеру с тем, чтоб он в ней ко мне приехал и опять уехал и опять прислал назад эту бедную коляску. Вразумите его. Дайте ему от меня честное слово, что я не хочу этой операции, хотя бы и очень рад был с ним познакомиться. А об коляске, сделайте милость, напишите мне два слова, что она? где она? etc. -

Vale, mi fili in spirito2. Кланяюсь Языкову. Я написал на днях подражание элегии его «Подите прочь».



1 всеми прочими (лат.).
2 Прощай, духовный сын мой (лат.).

165. П. А. КАТЕНИНУ

Первая половина (не позднее 14) сентября 1825 г.

Из Михайловского в Кологрив

Ты не можешь себе вообразить, милый и почтенный Павел Александрович, как обрадовало меня твое письмо, знак неизменившейся твоей дружбы... Наша связь основана не на одинаковом образе мыслей, но на любви к одинаковым занятиям. Ты огорчаешь меня уверением, что оставил поэзию - общую нашу любовницу. Если это правда, что ж утешает тебя, кто утешит ее?.. Я думал, что в своей глуши ты созидаешь; нет - ты хлопочешь и тягаешься, а между тем годы бегут.

Heu fugant, Posthume, Posthume, labuntur anni1.

А что всего хуже, с ними улетают и страсти и воображение. Послушайся, милый, запрись да примись за романтическую трагедию в 18-ти действиях (как трагедии Софии Алексеевны). Ты сделаешь переворот в нашей словесности, и никто более тебя того не достоин. Прочел в Булгарине твое 3-е действие, прелестное в величавой простоте своей. Оно мне живо напомнило один из лучших вечеров моей жизни; помнишь?.. На чердаке князя Шаховского.

Как ты находишь первый акт «Венцеслава»? По мне чудно-хорошо. Старика Rotrou, признаюсь, я не читал, по-гишпански не знаю, а от Жандра в восхищении; кончена ли вся трагедия?

Что сказать тебе о себе, о своих занятиях? Стихи покамест я бросил и пишу свои mémoires, то есть, переписываю набело скучную, сбивчивую, черновую тетрадь; четыре песни «Онегина» у меня готовы, и еще множество отрывков; но мне не до них. Радуюсь, что 1-я песнь тебе по нраву - я сам ее люблю; впрочем, на все мои стихи я гляжу довольно равнодушно, как на старые проказы с К....., с театральным майором и проч.: больше не буду! - Addio, Poeta, a rivederla, ma quando?..2



1 Увы, Постум, Постум, уносятся быстролетные годы (лат.).
2 Прощай, поэт, до свиданья, но когда? (итал.)

166. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

13 и 15 сентября 1825 г. Из Михайловского в Москву

13 сентября.

Сам съешь! - Заметил ли ты, что все наши журнальные антикритики основаны на сам съешь? Булгарин говорит Федорову: ты лжешь, Федоров говорит Булгарину: сам ты лжешь. Пинский говорит Полевому: ты невежда. Полевой возражает Пинскому: ты сам невежда, один кричит: ты крадешь! другой: сам ты крадешь! - и все правы. Итак, сам съешь, мой милый; ты сам ищешь полудня в четырнадцать часов. - Очень естественно, что милость царская огорчила меня, ибо новой милости не смею надеяться, - а Псков для меня хуже деревни, где по крайней мере я не под присмотром полиции. Вам легко на досуге укорять меня в неблагодарности, а были бы вы (чего боже упаси) на моем месте, так, может быть, пуще моего взбеленились. Друзья обо мне хлопочут, а мне хуже да хуже. Сгоряча их проклинаю, одумаюсь, благодарю за намерение, как езуит, но все же мне не легче. Аневризмом своим дорожил я пять лет, как последним предлогом к избавлению, ultima ratio libertatis1 - и вдруг последняя моя надежда разрушена проклятым дозволением ехать лечиться в ссылку! Душа моя, поневоле голова кругом пойдет. Они заботятся о жизни моей; благодарю - но черт ли в эдакой жизни. Гораздо уж лучше от нелечения умереть в Михайловском. По крайней мере могила моя будет живым упреком, и ты бы мог написать на ней приятную и полезную эпитафию. Нет, дружба входит в заговор с тиранством, сама берется оправдать его, отвратить негодование; выписывают мне Мойера, который, конечно, может совершить операцию и в сибирском руднике; лишают меня права жаловаться (не в стихах, а в прозе, дьявольская разница!), а там не велят и беситься. Как не так! - Я знаю, что право жаловаться ничтожно, как и все прочие, но оно есть в природе вещей. Погоди. Не демонствуй, Асмодей: мысли твои об общем мнении, о суете гонения и страдальчества (положим) справедливы - но помилуй... это моя религия; я уже не фанатик, но все еще набожен. Не отнимай у схимника надежду рая и страх ада.

Зачем не хочу я согласиться на приезд ко мне Мойера? - я не довольно богат, чтоб выписывать себе славных докторов и платить им за свое лечение - Мойер друг Жуковскому - но не Жуковский. Благодеяний от него не хочу. Вот и все.

Ты признаешься, что в своем «Водопаде» ты более писал о страстном человеке, чем о воде. Отселе и неточность некоторых выражений. Благодарю от души Карамзина за Железный колпак, что он мне присылает; в замену отошлю ему по почте свой цветной, который полно мне таскать. В самом деле, не пойти ли мне в юродивые, авось буду блаженнее! Сегодня кончил я 2-ую часть моей трагедии - всех, думаю, будет четыре. Моя Марина славная баба: настоящая Катерина Орлова! знаешь ее? Не говори, однако ж, этого никому. Благодарю тебя и за замечание Карамзина о характере Бориса. Оно мне очень пригодилось. Я смотрел на него с политической точки, не замечая поэтической его стороны: я его засажу за евангелие, заставлю читать повесть об Ироде и тому подобное. Ты хочешь плана? возьми конец десятого и весь одиннадцатый том, вот тебе и план.

Ах, мой милый, вот тебе каламбур на мой аневризм: друзья хлопочут о моей жиле, а я об жилье. Каково?

15 сентября.

Resumé:2 Вы находите, что позволение ехать во Псков есть шаг вперед, а я думаю, что шаг назад - но полно об аневризме - он мне надоел, как наши журналы.

Жалею, что о Staël писал Муханов (если адъютант Раевского), он мой приятель, и я бы не тронул его, а все же он виноват. М-me Staël наша - не тронь ее - впрочем, я пощадил его. Как мне жаль, что Полевой пустился без тебя в антикритику! Он длинен и скучен, педант и невежда - ради бога, надень на него строгий мунштук и выезжай его - на досуге. Будут и стихи, но погоди немного.

Горчаков мне живо напомнил лицей, кажется, он не переменился во многом - хоть и созрел и, следственно, подсох. Ты вбил ему в голову, что я объедаюсь гонением. Ох, душа моя - меня тошнит... но предлагаемое да едят.



1 последним доводом за освобождение (лат.).
2 Выводы (франц.).

167. АЛЕКСАНДРУ I

Начало июля - сентябрь (до 22) 1825 г.

Из Михайловского в Петербург

Des propos inconsidérés, des vers satiriques me firent remarquer dans le public, le bruit se répandit que j’avais été traduit et fouetté à la chancellerie secrète.

Je fus le dernier à apprendre ce bruit qui était devenu général, je me vis flétri dans l’opinion, je suis découragé - je me battais, j’avais 20 ans en 1820 - je délibérais si je ne ferais pas bien de me suicider ou d’assassiner - V.

Dans le 1-er cas je ne faisais qu’assurer un bruit qui me déshonorait, en l’autre je ne me vengeais pas puisqu’il n’y avait pas d’outrage, je commettais un crime, je sacrifiais à l’opinion d’un public que je méprise un homme auquel tenait tout et talent dont j’avais été l’admirateur involontaire.

Telles furent mes réflexions. Je les communiquais à un ami qui fut parfaitement de mon avis. Il me conseilla des démarches de justification envers l’autorité - j’en sentis l’inutilité.

Je résolus de mettre tant d’indécence, de jactance dans mes discours et mes écrits qu’enfin l’autorité soit obligé de me traiter en criminel - j’espérais le Sibérie ou la forteresse comme réhabilitation.

La conduite magnanime, libérale de l’autorité me toucha profondément, en déracinant entièrement une ridicule calomnie. Depuis jusqu’à ma disgrâce s’il m’est quelquefois échappé des plaintes contre un ordre de choses reçu, si quelquefois je m’abandonnais à de jeunes déclamations, je suis pourtant bien sûr d’avoir toujours respecté soit dans mes écrits soit dans mes discours la Personne de Votre Majesté.

Sire, on m’a accusé d’avoir compté sur la générosité de votre caractère - je vous ai dit la vérité avec une franchise dont il serait impossible d’être capable envers tout autre souverain du monde.

Aujourd’hui j’ai recours à cette générosité. Ma santé a été fortement altérée dans ma jeunesse - un anévrisme de cœur exige une prompte opération ou un traitement prolongé. Le séjour de Pscov la ville qui m’a été assignée ne peut me procurer aucun secours, je supplie Votre Majesté de me permettre le séjour d’une de nos capitales ou bien de m’ordonner un endroit de l’Europe où je pourrais prendre soin de mon existence.

{Перевод:

Необдуманные речи, сатирические стихи обратили на меня внимание в обществе, распространились сплетни, будто я был отвезен в тайную канцелярию и высечен.

В первом случае я только подтвердил бы сплетни, меня бесчестившие, во втором - я не отомстил бы за себя, потому что оскорбления не было, я совершил бы преступление, я принес бы в жертву мнению света, которое я презираю, человека, от которого зависело все и дарования которого невольно внушали мне почтение.

Я решил тогда вкладывать в свои речи и писания столько неприличия, столько дерзости, что власть вынуждена была бы наконец отнестись ко мне, как к преступнику; я надеялся на Сибирь или на крепость, как на средство к восстановлению чести.

Государь, меня обвиняли в том, что я рассчитываю на великодушие вашего характера; я сказал вам всю правду с такой откровенностью, которая была бы немыслима по отношению к какому-либо другому монарху.

Ныне я прибегаю к этому великодушию. Здоровье мое было сильно подорвано в мои молодые годы; аневризм сердца требует немедленной операции или продолжительного лечения. Жизнь в Пскове, городе, который мне назначен, не может принести мне никакой помощи. Я умоляю ваше величество разрешить мне пребывание в одной из наших столиц или же назначить мне какую-нибудь местность в Европе, где я мог бы позаботиться о своем здоровье. }

168. А. П. КЕРН

22 сентября 1825 г. Из Михайловского в Ригу

Au nom du ciel n’envoyez pas à M-me Ossipof la lettre que vous avez trouvée dans votre paquet. Ne voyez-vous pas qu’elle était écrite uniquement pour votre édification particulière? Gardez-la pour vous ou vous allez nous brouiller. J’avais entrepris de faire votre paix, mais j’en désespère après vos dernières étourderies... A propos - vous me jurez vos grands dieux que vous ne faites la coquette avec personne, et vous tutoyez votre cousin, vous lui dites: je méprise ta mère. C’est affreux; il fallait dire: votre mère, et même il ne fallait dire rien du tout, car la phrase a diablement eu de l’effet. Jalousie à part, je vous conseille de rompre cette correspondance, en ami qui vous est véritablement dévoué sans phrases et sans simagrées. Je ne conçois pas quel est votre but de faire la coquette avec un jeune étudiant (qui n’est pas poète) à une distance aussi respectable. Quand il était près de vous, vous savez que je trouvais cela tout naturel - car il faut être raisonnable. Voilà qui est dit. N’est ce pas? point de correspondance - je vous réponds qu’il n’en sera pas moins amoureux. - Parlez-vous sérieusement en paraissant approuver mon projet? Annette en eu la chair de poule, et moi la tête m’en a tourné de joie; mais je ne crois pas au bonheur et cela est bien pardonnable. Voudrez-vous, ange d’amour, persuader une âme incrédule et flétrie? - Mais venez du moins à Pskov; cela vous sera facile. - Le cœur me bat, ma vue se trouble, je languis à cette seule idée. - Ne serait-elle qu’une vaine espérance, comme tant d’autres?.. Venons au fait: d’abord il faut un prétexte: une maladie d’Annette - qu’en dites-vous? ou bien, ne ferez-vous pas un voyage à Pétersbourg?.. Vous me le ferez savoir. Oui? - Ne me trompez pas, bel ange! que je vous sois redevable de quitter la vie en connaissant le bonheur! - Ne me parlez pas d’admiration; ce sentiment n’en est pas un. Parlez-moi d’amour; j’en ai soif. Mais surtout ne me parlez pas de vers... Votre conseil d’écrire à Sa Majesté m’a touché comme une preuve de ce que vous avez songé à moi - je t’en remercie à genoux, mais je ne puis le suivre. Il faut que le sort décide de mon existence; je ne veux pas m’en mêler... - L’espérance de vous revoir encore belle et jeune est la seule chose qui me soit chère. - Encore une fois, ne me trompez pas.

29 sept. Михайловское.

Demain, c’est la fête de M-me votre tante; je serai donc à Trigorsky. Votre idée de marier Annette, pour avoir un refuge, est délicieuse, mais je ne la lui ai pas communiquée. Répondez, je vous en supplie, aux points principaux de cette lettre, et je croirai que le monde vaut encore la peine d’être habité.

{Перевод:

Ради бога не отсылайте г-же Осиповой того письма, которое вы нашли в вашем пакете. Разве вы не видите, что оно было написано только для вашего собственного назидания? Оставьте его у себя, или вы нас поссорите. Я пытался помирить вас, но после ваших последних выходок отчаялся в этом... Кстати, вы клянетесь мне всеми святыми, что ни с кем не кокетничаете, а между тем вы на «ты» со своим кузеном, вы говорите ему: я презираю твою мать. Это ужасно; следовало сказать: вашу мать, а еще лучше - ничего не говорить, потому что фраза эта произвела дьявольский эффект. Ревность в сторону, - я советую вам прекратить эту переписку, советую как друг, поистине вам преданный без громких слов и кривляний. Не понимаю, ради чего вы кокетничаете с юным студентом (при том же не поэтом) на таком почтительном расстоянии. Когда он был подле вас, вы знаете, что я находил это совершенно естественным, ибо надо же быть рассудительным. Решено, не правда ли? Бросьте переписку, - ручаюсь вам, что он от этого будет не менее влюблен в вас. Всерьез ли говорите вы, уверяя, будто одобряете мой проект? У Анеты от этого мороз пробежал по коже, а у меня голова закружилась от радости. Но я не верю в счастье, и это вполне простительно. Захотите ли вы, ангел любви, заставить уверовать мою неверующую и увядшую душу? Но приезжайте по крайней мере в Псков; это вам легко устроить. При одной мысли об этом сердце у меня бьется, в глазах темнеет и истома овладевает мною. Ужели и это тщетная надежда, как столько других?.. Перейдем к делу; прежде всего нужен предлог: болезнь Анеты - что вы об этом скажете? Или не съездить ли вам в Петербург? Вы дадите мне знать об этом, не правда ли? - Не обманите меня, милый ангел. Пусть вам буду обязан я тем, что познал счастье, прежде чем расстался с жизнью! - Не говорите мне о восхищении: это не то чувство, какое мне нужно. Говорите мне о любви: вот чего я жажду. А самое главное, не говорите мне о стихах... Ваш совет написать его величеству тронул меня, как доказательство того, что вы обо мне думали - на коленях благодарю тебя за него, но не могу ему последовать. Пусть судьба решит мою участь; я не хочу в это вмешиваться... Надежда увидеть вас еще юною и прекрасною - единственное, что мне дорого. Еще раз, не обманите меня.

22 сентября. Михайловское.

Завтра день рождения вашей тетушки; стало быть, я буду в Тригорском; ваша мысль выдать Анету замуж, чтобы иметь пристанище, восхитительна, но я не сообщил ей об этом. Ответьте, умоляю вас, на самое главное в моем письме, и я поверю, что стоит еще жить на свете.}

169. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

Вторая половина (не позднее 24) сентября 1825 г. Из Михайловского в Москву

Горчаков доставит тебе мое письмо. Мы встретились и расстались довольно холодно - по крайней мере с моей стороны. Он ужасно высох - впрочем, так и должно; зрелости нет у нас на севере, мы или сохнем, или гнием; первое все-таки лучше. От нечего делать я прочел ему несколько сцен из моей комедии, попроси его не говорить об них, не то об ней заговорят, а она мне опротивит, как мои «Цыганы», которых я не мог докончить по сей причине. Радуюсь, однако, участи моей песни «Режь меня». Это очень близкий перевод, посылаю тебе дикий напев подлинника. Покажи это Вьельгорскому - кажется, мотив чрезвычайно счастливый. Отдай его Полевому и с песней. - Сестра мне пишет из Москвы - видаешься ли ты с нею? Ради бога докажи Василию Львовичу, что элегия на смерть Анны Львовны не мое произведение, а какого-нибудь другого беззаконника. Он восклицает «а она его сестре 15 000 оставила!..» Это напоминает чай, которым он поил Милонова. Дело в том, что, конечно, Дельвиг более виноват, нежели я. Похлопочи обо мне, душа моя, как о брате -

Сатирик и поэт любовный,
Наш Аристип и Асмодей,
Ты не племянник Анны Львовны,
Покойной тетушки моей.
Писатель нежный, тонкий, острый,
Мой дядюшка - не дядя твой,
Но, милый, - музы наши сестры,
Итак, ты все же братец мой.

Variante: Василий Львович тонкий, острый.

Кланяюсь княгине и сестре - некогда более писать.

Не потеряй этих нот, если не будут они гравированы, покажи это Верстовскому.

170. В. А. ЖУКОВСКОМУ

6 октября 1825 г. Из Тригорского в Петербург

На днях, увидя в окошко осень, сел я в тележку и прискакал во Псков. Губернатор принял меня очень мило, я поговорил с ним о своей жиле, посоветовался с очень добрым лекарем и приехал обратно в свое Михайловское. Теперь, имея обстоятельные сведения о своем аневризме, поговорю об нем толком. П. А. Осипова, будучи в Риге, со всею заботливостью дружбы говорила обо мне оператору Руланду; операция не штука, сказал он, но следствия могут быть важны: больной должен лежать несколько недель неподвижно etc. Воля твоя, мой милый, - ни во Пскове, ни в Михайловском я на то не соглашусь; все равно умереть со скуки или с аневризма; но первая смерть вернее другой. - Я постели не вытерплю, во что бы то ни стало. 2-ое, псковский лекарь говорит: можно обойтись и без операции, но нужны строгие предосторожности: не ходите много пешком, не ездите верхом, не делайте сильных движений etc. etc. Ссылаюсь на всех; что мне будет делать в деревне или во Пскове, если всякое физическое движение будет мне запрещено? Губернатор обещался отнестись, что лечиться во Пскове мне невозможно - итак погодим, авось ли царь что-нибудь решит в мою пользу.

Теперь 3-й § (и самый важный), Мойера не хочу решительно. Ты пишешь: прими его, как меня. Мудрено. Я не довольно богат, чтоб выписывать себе славных операторов - а даром лечиться не намерен - он не ты. Конечно, я с радостию и благодарностью дал бы тебе срезать не только становую жилу, но и голову; от тебя благодеянье мне не тяжело - а от другого не хочу. Будь он тебе расприятель, будь он сын Карамзина.

Милый мой, посидим у моря, подождем погоды; я не умру; это невозможно; бог не захочет, чтоб «Годунов» со мною уничтожился. Дай срок: жадно принимаю твое пророчество; пусть трагедия искупит меня... но до трагедий ли нашему черствому веку? По крайней мере оставь мне надежду. - Чувствую, что операция отнимет ее у меня. Она закабалит меня на 10 лет ссылочной жизни. Мне уже не будет ни надежды, ни предлога - страшно подумать, отче! не брани меня и не сердись, когда я бешусь; подумай о моем положении; вовсе не завидное, что ни толкуют. Хоть кого с ума сведет.

Тригорское.

6 октября.

171. А. Н. ВУЛЬФУ

10 октября 1825 г. Из Михайловского в Дерпт

Милый Алексей Николаевич, чувствительно благодарю вас за дружеское исполнение моих препоручений и проч. Почтенного Мойера благодарю от сердца, вполне чувствую и ценю его благосклонность и намерение мне помочь - но повторяю решительно: ни во Пскове, ни в моей глуши лечиться я не намерен. О коляске моей осмеливаюсь принести вам нижайшую просьбу. Если (что может случиться) деньги у вас есть, то прикажите, наняв лошадей, отправить ее в Опочку, если же (что также случается) денег нет, то напишите, сколько их будет нужно. - На всякий случай поспешим, пока дороги не испортились... Что скажу вам нового? Вы, конечно, уже знаете все, что касается до приезда Анны Петровны. Муж ее очень милый человек, мы познакомились и подружились. Желал бы я очень исполнить желание ваше касательно подражания Языкову, но не нахожу его под рукой. Вот начало:

Как широко,
Как глубоко!
Нет, бога ради,
{Позволь мне сзади} - etc. -

Не написал ли Языков еще чего-нибудь в том же роде? или в другом? перешлите нам - мы будем очень благодарны.

10 октября.

172. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

Около 7 ноября 1825 г. Из Михайловского в Москву

В глуши, измучась жизнью постной,
Изнемогая животом,
Я не парю - сижу орлом
И болен праздностью поносной.

Бумаги берегу запас,
Натугу вдохновенья чуждый,
Хожу я редко на Парнас,
И только за большою нуждой.

Но твой затейливый навоз
Приятно мне щекотит нос:
Хвостова он напоминает,
Отца зубастых голубей,
И дух мой снова позывает
Ко испражненью прежних дней.

Благодарствую, душа моя, и целую тебя в твою поэтическую {жопку} - с тех пор как я в Михайловском, я только два раза хохотал; при разборе новой пиитики басен и при посвящении {говну говна} твоего. - Как же мне не любить тебя? как мне пред тобой не подличать - но подличать готов, а переписывать, воля твоя, не стану - смерть моя и только.

Поздравляю тебя, моя радость, с романтической трагедиею, в ней же первая персона Борис Годунов! Трагедия моя кончена; я перечел ее вслух, один, и бил в ладоши и кричал, ай да Пушкин, ай да сукин сын! Юродивый мой малый презабавный; на Марину {у тебя встанет} - ибо она полька, и собою преизрядна (вроде Катерины Орловой, сказывал это я тебе?). Прочие также очень милы; кроме капитана Маржерета, который все по-матерну бранится; цензура его не пропустит. Жуковский говорит, что царь меня простит за трагедию - навряд, мой милый. Хоть она и в хорошем духе писана, да никак не мог упрятать всех моих ушей под колпак юродивого. Торчат! Ты уморительно критикуешь Крылова; молчи, то знаю я сама, да эта крыса мне кума. Я назвал его представителем духа русского народа - не ручаюсь, чтоб он отчасти не вонял. - В старину наш народ назывался смерд (см. господина Карамзина). Дело в том, что Крылов преоригинальная туша, граф Орлов дурак, а мы разини и пр. и пр...

Я из Пскова написал тебе было уморительное письмо - да сжег. Тамошний архиерей отец Евгений принял меня как отца Евгения. Губернатор также был весьма милостив; дал мне переправить свои стишки-с. Вот каково! Прощай, мой милый.

173. А. А. ДЕЛЬВИГУ

Октябрь - первая половина ноября 1825 г. Из Михайловского в Петербург

Брови царь нахмуря...1

Вот тебе, душа моя, приращение к куплетам Эристова. Поцелуй его от меня в лоб. Я помню его отроком, вырвавшимся из-под полоцких езуитов. Благословляю его во имя Феба и святого Боболия безносого.

Писал я брату об «Андрее Шенье». Впрочем, твоя святая воля. Я боюсь, чтоб том «Разных стихотворений» не был слишком тонок. Возьми себе весь портрет Татьяны до От Ричардсона без ума, да еще конец от Своим пенатам возвращенный. Как ты думаешь? отпиши, покамест еще не женился.

Кланяйся от меня почтенному, умнейшему Арзамасцу, будущему своему тестю - а из жены своей сделай Арзамаску - непременно.

Жду писем.



1 см. т. 2, стр. 529.

174. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

Вторая половина ноября 1825 г. Из Михайловского в Москву

Я думал, что ты давно получил от Льва Сергеича 600 р., украденные Савеловым, - узнаю, что Лев их промотал; извини его и жди оброка, что соберу на днях с моего сельца Санкт-Петербурга.

Милый, мне надоело тебе писать, потому что не могу являться тебе в халате, нараспашку и спустя рукава. Разговор наш похож на предисловие г-на Лемонте. Мы с тобою толкуем - лишь о Полевом да о Булгарине - а они несносны и в бумажном переплете. Ты умен, о чем ни заговори - а я перед тобою дурак дураком. Условимся, пиши мне и не жди ответов.

Твоя статья о «Аббатстве» Байрона? Что за чудо «Дон Жуан»! я знаю только пять первых песен; прочитав первые две, я сказал тотчас Раевскому, что это chef-d’oeuvre1 Байрона, и очень обрадовался, после увидя, что Walter Scott моего мнения. Мне нужен английский язык - и вот одна из невыгод моей ссылки: не имею способов учиться, пока пора. Грех гонителям моим! И я, как А. Шенье, могу ударить себя в голову и сказать: Il у avait quelque chose là...2 извини эту поэтическую похвальбу и прозаическую хандру. Мочи нет сердит: не выспался и не {высрался}.

Зачем жалеешь ты о потере записок Байрона? черт с ними! слава богу, что потеряны. Он исповедался в своих стихах, невольно, увлеченный восторгом поэзии. В хладнокровной прозе он бы лгал и хитрил, то стараясь блеснуть искренностию, то марая своих врагов. Его бы уличили, как уличили Руссо - а там злоба и клевета снова бы торжествовали. Оставь любопытство толпе и будь заодно с гением. Поступок Мура лучше его «Лалла-Рук» (в его поэтическом отношенье). Мы знаем Байрона довольно. Видели его на троне славы, видели в мучениях великой души, видели в гробе посреди воскресающей Греции. - Охота тебе видеть его на судне. Толпа жадно читает исповеди, записки etc., потому что в подлости своей радуется унижению высокого, слабостям могущего. При открытии всякой мерзости она в восхищении. Он мал, как мы, он мерзок, как мы! Врете, подлецы: он и мал и мерзок - не так, как вы - иначе. - Писать свои Mémoires3 заманчиво и приятно. Никого так не любишь, никого так не знаешь, как самого себя. Предмет неистощимый. Но трудно. Не лгать - можно; быть искренним - невозможность физическая. Перо иногда остановится, как с разбега перед пропастью - на том, что посторонний прочел бы равнодушно. Презирать - braver4 - суд людей не трудно; презирать суд собственный невозможно.



1 шедевр (франц.).
2 Здесь кое-что было (франц.).
3 Записки (франц.).
4 бросать вызов, презирать (франц.).

175. А. А. БЕСТУЖЕВУ

30 ноября 1825 г. Из Михайловского в Петербург

Я очень обрадовался письму твоему, мой милый, я думал уже, что ты на меня дуешься, - радуюсь и твоим занятиям. Изучение новейших языков должно в наше время заменить латинский и греческий - таков дух века н его требования. Ты - да, кажется, Вяземский - одни из наших литераторов - учатся; все прочие разучаются. Жаль! высокий пример Карамзина должен был их образумить. Ты едешь в Москву; поговори там с Вяземским об журнале; он сам чувствует в нем необходимость, а дело было бы чудно-хорошо. Ты пеняешь мне за то, что я не печатаюсь, надоела мне печать - опечатками, критиками, защищениями etc... однако поэмы мои скоро выйдут. И они мне надоели; Руслан молокосос, Пленник зелен - и пред поэзией кавказской природы поэма моя - голиковская проза. Кстати: кто писал о горцах в «Пчеле»? вот поэзия! не Якубович ли, герой моего воображенья? Когда я вру с женщинами, я их уверяю, что я с ним разбойничал на Кавказе, простреливал Грибоедова, хоронил Шереметева etc. - в нем много, в самом деле, романтизма. Жаль, что я с ним не встретился в Кабарде - поэма моя была бы лучше. Важная вещь! Я написал трагедию и ею очень доволен; но страшно в свет выдать - робкий вкус наш не стерпит истинного романтизма. Под романтизмом у нас разумеют Ламартина. Сколько я ни читал о романтизме, все не то; даже Кюхельбекер врет. Что такое его «Духи»? до сих пор я их не читал. Жду твоей новой повести, да возьмись-ка за целый роман - и пиши его со всею свободою разговора или письма, иначе все будет слог сбиваться на Коцебятину. Кланяюсь планщику Рылееву, как говаривал покойник Платов, но я, право, более люблю стихи без плана, чем план без стихов. Желаю вам, друзья мои, здравия и вдохновения.

30 ноября.

176. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

Конец ноября - начало (не позднее 3) декабря 1825 г. Из Михайловского в Москву

Ты приказывал, моя радость, прислать тебе стихов для какого-то альманаха (черт его побери), вот тебе несколько эпиграмм, у меня их пропасть, избираю невиннейших.

Совет


Поверь: когда слепней и комаров...1

Соловей и кукушка


В лесах, во мраке ночи праздной...2

Движенье


Движенья нет, сказал мудрец брадатый...3

Дружба


Что дружба? легкий пыл похмелья...4

Мадригал


Нет ни в чем вам благодати...5

1 см. т. 2, стр. 126.
2 см. т. 2, стр. 133.
3 см. т. 2, стр. 134.
4 см. т. 2, стр. 46.
5 см. т. 2, стр. 138.

177. П. А. КАТЕНИНУ

4 декабря 1825 г. Из Михайловского в Петербург

Письмо твое обрадовало меня по многим причинам: 1) что оно писано из Петербурга, 2) что «Андромаха» наконец отдана на театр, 3) что ты собираешься издать свои стихотворения, 4) (и что должно было бы стоять первым) что ты любишь меня по-старому. Может быть, нынешняя перемена сблизит меня с моими друзьями. Как верный подданный, должен я, конечно, печалиться о смерти государя; но, как поэт, радуюсь восшествию на престол Константина I. В нем очень много романтизма; бурная его молодость, походы с Суворовым, вражда с немцем Барклаем напоминают Генриха V. - К тому ж он умен, а с умными людьми все как-то лучше; словом, я надеюсь от него много хорошего. Как бы хорошо было, если бы нынешней зимой я был свидетелем и участником твоего торжества! участником, ибо твой успех не может быть для меня чуждым; но вспомнят ли обо мне? Бог весть. Мне, право, совестно, что тебе так много наговорили о моих «Цыганах». Это годится для публики, но тебе надеюсь я представить что-нибудь более достойное твоего внимания. «Онегин» мне надоел и спит; впрочем, я его не бросил. Радуюсь успехам Каратыгина и поздравляю его с твоим ободрением. Признаюсь - мочи нет хочется к вам. Прощай, милый и почтенный. Вспомни меня во время первого представления «Андромахи».

4 декабря.

178. В. К. КЮХЕЛЬБЕКЕРУ

1 - 6 декабря 1825 г. Из Михайловского в Москву.

Сир слово старое. Прочтут иные сыр etc. - очень мило и дельно. От жеманства надобно нас отучать. - Пас стада главы моей (вшей?). Впрочем везде, где поэт бредит Шекспиром, его легкое воздушное творенье, речь Ариеля и последняя тирада, - прекрасно. О стихосложении скажу, что оно небрежно, не всегда натурально, выражения по всегда точно-русские - например, слушать в оба уха, брось вид угрюмый взгляд унылый, молодец ретивый, сдернет чепец на старухе etc. Всё это я прощаю для Калибана, который чудо как мил. Ты видишь, мой милый, что я с тобою откровенен по-прежнему; и уверен, что этим тебя не рассержу, - но вот чем тебя рассержу: князь Шихматов, несмотря на твой разбор и смотря на твой разбор, бездушный, холодный, надутый, скучный пустомеля... ай-ай, больше не буду! не бей меня.

179. П. А. ПЛЕТНЕВУ

4 - 6 декабря 1825 г. Из Михайловского в Петербург

Милый, дело не до стихов - слушай в оба уха: Если я друзей моих не слишком отучил от ходатайства, вероятно они вспомнят обо мне... Если брать, так брать - не то, что и совести марать - ради бога, не просить у царя позволения мне жить в Опочке или в Риге; черт ли в них? а просить или о въезде в столицы, или о чужих краях. В столицу хочется мне для вас, друзья мои, - хочется с вами еще перед смертию поврать; но, конечно, благоразумнее бы отправиться за море. Что мне в России делать? Покажи это письмо Жуковскому, который, может быть, на меня сердит. Он как-нибудь это сладит. Да нельзя ли дам взбуторажить?.. Душа! я пророк, ей-богу пророк! Я «Андрея Шенье» велю напечатать церковными буквами во имя отца и сына etc. - выписывайте меня, красавцы мои, а не то не я прочту вам трагедию свою. Кстати: Борька также вывел юродивого в своем романе. И он байроничает, описывает самого себя! - мой юродивый, впрочем, гораздо милее Борьки - увидишь. Вот тебе письма к двум еще юродивым. Воейков не напроказил ли чего-нибудь? Я его сентябрьской книжки не читал. Он что-то со мною трусит. Кюхельбекера «Духи» - дрянь; стихов хороших очень мало; вымысла нет никакого. Предисловие одно порядочно. - Не говори этого ему - он огорчится.

Неужто «Илья Муромец» Загорского? если нет, кто ж псевдоним, если да: как жаль, что он умер!

180. А. П. КЕРН

8 декабря 1825 г. Из Тригорского в Ригу

Je ne m’attendais guère, enchanteresse, à votre souvenir, c’est du fond de mon âme que je vous en remercie. Byron vient d’acquérir pour moi un nouveau charme - toutes ses héroïnes vont revêtir dans mon imagination des traits qu’on ne peut oublier. C’est vous que je verrai dans Gulnare et dans Leila - l’idéal de Byron lui même ne pouvait être plus divin. C’est donc vous, c’est toujours vous que le sort envoie pour enchanter ma solitude! Vous êtes l’ange de consolation - mais je ne suis qu’un ingrat, puisque je murmure encore... Vous allez à Pétersbourg, mon exil me pèse plus que jamais. Peut-être que le changement qui vient d’arriver me rapprochera de vous, je n’ose l’espérer. Ne croyons pas à l’espérance, ce n’est qu’une jolie femme, elle nous traite en vieux maris. Que fait le vôtre, mon doux génie? Savez que c’est sous ses traits que je m’imagine les ennemis de Byron, y compris sa femme.

8 déc.

Je reprends la plume pour vous dire que je suis à vos genoux, que je vous aime toujours, que je vous déteste quelquefois, qu’avant-hier j’ai dit de vous des horreurs, que je vous baise vos belles mains, que je les rebaisse encore en attendant mieux, que je n’en peux plus, que vous êtes divine etc.

{Перевод:

Никак не ожидал, чародейка, что вы вспомните обо мне, от всей души благодарю вас за это. Байрон получил в моих глазах новую прелесть - все его героини примут в моем воображении черты, забыть которые невозможно. Вас буду видеть я в образах и Гюльнары и Леилы - идеал самого Байрона не мог быть божественнее. Вас, именно вас посылает мне всякий раз судьба, дабы усладить мое уединение! Вы - ангел-утешитель, а я - неблагодарный, потому что смею еще роптать... Вы едете в Петербург, и мое изгнание тяготит меня более, чем когда-либо. Быть может, перемена, только что происшедшая, приблизит меня к вам, не смею на это надеяться. Не стоит верить надежде, она - лишь хорошенькая женщина, которая обращается с нами как со старым мужем. Что поделывает ваш муж, мой нежный гений? Знаете ли вы, что в его образе я представляю себе врагов Байрона, в том числе и его жену.

8 дек.

Снова берусь за перо, чтобы сказать вам, что я у ваших ног, что я по-прежнему люблю вас, что иногда вас ненавижу, что третьего дня говорил о вас гадости, что я целую ваши прелестные ручки и снова перецеловываю их, в ожидании лучшего, что больше сил моих нет, что вы божественны и т. д.}

1826

181. П. А. ПЛЕТНЕВУ

Вторая половина (не позднее 25) января 1826 г. Из Михайловского в Петербург

Душа моя, спасибо за «Стихотворения Александра Пушкина», издание очень мило; кое-где ошибки, это в фальшь не ставится. Еще раз благодарю сердечно и обнимаю дружески.

Что делается у вас в Петербурге? я ничего не знаю, все перестали ко мне писать. Верно, вы полагаете меня в Нерчинске. Напрасно, я туда не намерен - но неизвестность о людях, с которыми находился в короткой связи, меня мучит. Надеюсь для них на милость царскую. Кстати: не может ли Жуковский узнать, могу ли я надеяться на высочайшее снисхождение, я шесть лет нахожусь в опале, а что ни говори - мне всего 26. Покойный император в 1824 году сослал меня в деревню за две строчки нерелигиозные - других художеств за собою не знаю. Ужели молодой наш царь не позволит удалиться куда-нибудь, где бы потеплее? - если уж никак нельзя мне показаться в Петербурге - а?

Прости, душа, скучно мочи нет.

182. А. А. ДЕЛЬВИГУ

20-е числа января 1826 г. Из Михайловского в Петербург

Милый барон! вы обо мне беспокоитесь, и напрасно. Я человек мирный. Но я беспокоюсь - и дай бог, чтобы было понапрасну. Мне сказывали, что А. Раевский под арестом. Не сомневаюсь в его политической безвинности. Но он болен ногами, и сырость казематов будет для него смертельна. Узнай, где он, и успокой меня. Прощай, мой милый друг.

П.

183. В. А. ЖУКОВСКОМУ

20-е числа января 1826 г. Из Михайловского в Петербург

Я не писал к тебе, во-первых, потому, что мне было не до себя, во-вторых, за неимением верного случая. Вот в чем дело: мудрено мне требовать твоего заступления пред государем; не хочу охмелить тебя в этом пиру. Вероятно, правительство удостоверилось, что я заговору не принадлежу и с возмутителями 14 декабря связей политических не имел, но оно в журналах объявило опалу и тем, которые, имея какие-нибудь сведения о заговоре, не объявили о том полиции. Но кто ж, кроме полиции и правительства, не знал о нем? о заговоре кричали по всем переулкам, и это одна из причин моей безвинности. Все-таки я от жандарма еще не ушел, легко, может, уличат меня в политических разговорах с каким-нибудь из обвиненных. А между ими друзей моих довольно (NB: оба ли Раевские взяты, и в самом ли деле они в крепости? напиши, сделай милость). Теперь положим, что правительство и захочет прекратить мою опалу, с ним я готов условливаться (буде условия необходимы), но вам решительно говорю не отвечать и не ручаться за меня. Мое будущее поведение зависит от обстоятельств, от обхождения со мною правительства etc.

Итак, остается тебе положиться на мое благоразумие. Ты можешь требовать от меня свидетельств об этом новом качестве. Вот они.

В Кишиневе я был дружен с майором Раевским, с генералом Пущиным и Орловым.

Я был масон в Кишиневской ложе, то есть в той, за которую уничтожены в России все ложи.

Я наконец был в связи с большею частью нынешних заговорщиков.

Покойный император, сослав меня, мог только упрекнуть меня в безверии.

Письмо это неблагоразумно, конечно, но должно же доверять иногда и счастию. Прости, будь счастлив, это покамест первое мое желание.

Прежде, чем сожжешь это письмо, покажи его Карамзину и посоветуйся с ним. Кажется, можно сказать царю: Ваше величество, если Пушкин не замешан, то нельзя ли наконец позволить ему возвратиться? -

Говорят, ты написал стихи на смерть Александра - предмет богатый! - Но в течение десяти лет его царствования лира твоя молчала. Это лучший упрек ему. Никто более тебя не имел права сказать: глас лиры - глас народа. Следственно, я не совсем был виноват, подсвистывая ему до самого гроба.

184. А. А. ДЕЛЬВИГУ

Начало февраля 1826 г. Из Михайловского в Петербург

Насилу ты мне написал и то без толку, душа моя. Вообрази, что я в глуши ровно ничего не знаю, переписка моя отвсюду прекратилась, а ты пишешь мне, как будто вчера мы целый день были вместе и наговорились досыта. Конечно, я ни в чем не замешан, и если правительству досуг подумать обо мне, то оно в том легко удостоверится. Но просить мне как-то совестно, особенно ныне; образ мыслей моих известен. Гонимый шесть лет сряду, замаранный по службе выключкою, сосланный в глухую деревню за две строчки перехваченного письма, я, конечно, не мог доброжелательствовать покойному царю, хотя и отдавал полную справедливость истинным его достоинствам, но никогда я не проповедовал ни возмущений, ни революции - напротив. Класс писателей, как заметил Alfieri, более склонен к умозрению, нежели к деятельности, и если 14 декабря доказало у нас иное, то на то есть особая причина. Как бы то ни было, я желал бы вполне и искренно помириться с правительством, и, конечно, это ни от кого, кроме его, не зависит. В этом желании более благоразумия, нежели гордости с моей стороны.

С нетерпением ожидаю решения участи несчастных и обнародование заговора. Твердо надеюсь на великодушие молодого нашего царя. Не будем ни суеверны, ни односторонни - как французские трагики; но взглянем на трагедию взглядом Шекспира. Прощай, душа моя.

Пушкин.

Ты взял 2000 у меня и хорошо сделал, но сделай так, чтоб прежде великого поста они находились опять у Плетнева.

185. П. А. КАТЕНИНУ

Первая половина февраля 1826 г. Из Михайловского в Петербург

Отвечаю тебе по порядку. Стихи о Колосовой были написаны в письме, которое до тебя не дошло. Я не выставил полного твоего имени, потому что с Катениным говорить стихами только о ссоре моей с актрисою показалось бы немного странным.

Будущий альманах радует меня несказанно, если разбудит он тебя для поэзии. Душа просит твоих стихов; но знаешь ли что? Вместо альманаха не затеять ли нам журнала в роде «Edinburgh Review»? Голос истинной критики необходим у нас; кому же, как не тебе, забрать в руки общее мнение и дать нашей словесности новое, истинное направление? Покамест, кроме тебя, нет у нас критика. Многие (в том числе и я) много тебе обязаны; ты отучил меня от односторонности в литературных мнениях, а односторонность есть пагуба мысли. Если б согласился ты сложить разговоры твои на бумагу, то великую пользу принес бы ты русской словесности: как думаешь? Да что «Андромаха» и собрание твоих стихов?

186. А. А. ДЕЛЬВИГУ

20 февраля 1826 г. Из Михайловского в Петербург

Мой друг барон, я на тебя не дулся и долгое твое молчание великодушно извинял твоим Гименеем

Io hymen Hymenaee io,
Io hymen Hymenaee!

то есть черт побери вашу свадьбу, свадьбу вашу черт побери. Когда друзья мои женятся, им смех, а мне горе; но так и быть: апостол Павел говорит в одном из своих посланий, что лучше взять себе жену, чем идти в геенну и во огнь вечный, - обнимаю и поздравляю тебя - рекомендуй меня баронессе Дельвиг.

Очень благодарен за твои известия, радуюсь, что тевтон Кюхля не был Славянин - а охмелел в чужом пиру. Поведение великого князя Михаила в отношении к нему очень благородно. Но что Иван Пущин? Мне сказывали, что 20, то есть сегодня, участь их должна решиться - сердце не на месте; но крепко надеюсь на милость царскую. Меры правительства доказали его решимость и могущество. Большего подтверждения, кажется, не нужно. Правительство может пренебречь ожесточение некоторых обличенных...

Я писал Жуковскому - и жду ответа. Покамест я совершенно один. Прасковья Александровна уехала в Тверь, сейчас пишу к ней и отсылаю «Эду» - что за прелесть эта «Эда»! Оригинальности рассказа наши критики не поймут. Но какое разнообразие! Гусар, Эда и сам поэт, всякий говорит по-своему. А описания лифляндской природы! а утро после первой ночи! а сцена с отцом! - чудо! - Видел я и Слепушкина, неужто никто ему не поправил «Святки», «Масленицу», «Избу»? у него истинный, свой талант; пожалуйста пошлите ему от меня экз. «Руслана» и моих «Стихотворений» - с тем, чтоб он мне не подражал, а продолжал идти своею дорогою. Жду «Цветов».

187. П. А. ОСИПОВОЙ

20 февраля 1826 г. Из Михайловского в Тверь

Madame,

Voici le nouveau poème de Baratinsky, que Delvig vient de m’envoyer; c’est un chef-d’œuvre de grâce, d’élégance et de sentiment. Vous en serez enchantée.

Je présume, Madame, que vous êtes maintenant à Twer, je souhaite que vous y passiez votre temps agréablement, mais pas assez pour oublier totalement Trigorsky, où après vous avoir regrettée, nous commençons déjà à vous attendre.

Recevez, Madame, l’assurance de ma haute considération et de mon parfait dévouement.

20 févr.

Veuillez, Madame, présenter mes hommages à M-lle votre fille ainsi qu’à M-lle Netty.

{Перевод:

Сударыня,

Вот новая поэма Баратынского, только что присланная мне Дельвигом; это образец грации, изящества и чувства. Вы будете от нее в восторге.

Полагаю, сударыня, что вы теперь в Твери; желаю вам приятно проводить время, но не настолько, чтобы совсем забыть Тригорское, где, погрустив о вас, мы начинаем уже вас поджидать.

Примите, сударыня, уверение в моем глубоком уважении и совершенной преданности.

20 февр.

Будьте добры, сударыня, передать мой поклон м-ль вашей дочери, равно, как и м-ль Нетти.}

188. П. А. ПЛЕТНЕВУ

3 марта 1826 г. Из Михайловского в Петербург

Карамзин болен! - милый мой, это хуже многого - ради бога успокой меня, не то мне страшно вдвое будет распечатывать газеты. Гнедич не умрет прежде совершения «Илиады» - или реку в сердце своем: несть Феб. Ты знаешь, что я пророк. Не будет вам «Бориса», прежде чем не выпишете меня в Петербург - что это в самом деле? стыдное дело. Сле-Пушкину дают и кафтан, и часы, и полумедаль, а Пушкину полному - шиш. Так и быть: отказываюсь от фрака, штанов и даже от академического четвертака(что мне следует), по крайней мере пускай позволят мне бросить проклятое Михайловское. Вопрос: невинен я или нет? но в обоих случаях давно бы надлежало мне быть в Петербурге. Вот каково быть верноподданным! забудут и квит. Получили ли мои приятели письма мои дельные, то есть деловые? Что ж не отвечают? - А ты хорош! пишешь мне: переписывай да нанимай писцов опоческих, да издавай «Онегина». Мне не до «Онегина». Черт возьми «Онегина»! я сам себя хочу издать или выдать в свет. Батюшки, помогите.

3 марта.

189. В. А. ЖУКОВСКОМУ

7 марта 1826 г. Из Михайловского в Петербург

Поручая себя ходатайству Вашего дружества, вкратце излагаю здесь историю моей опалы. В 1824 году явное недоброжелательство графа Воронцова принудило меня подать в отставку. Давно расстроенное здоровье и род аневризма, требовавшего немедленного лечения, служили мне достаточным предлогом. Покойному государю императору не угодно было принять оного в уважение. Его величество, исключив меня из службы, приказал сослать в деревню за письмо, писанное года три тому назад, в котором находилось суждение об афеизме, суждение легкомысленное, достойное, конечно, всякого порицания.

Вступление на престол государя Николая Павловича подает мне радостную надежду. Может быть, его величеству угодно будет переменить мою судьбу. Каков бы ни был мой образ мыслей, политический и религиозный, я храню его про самого себя и не намерен безумно противоречить общепринятому порядку и необходимости.

Александр Пушкин.

7 марта 1826.

Село Михайловское.

190. П. А. ПЛЕТНЕВУ

7 (?) марта 1826 г. Из Михайловского в Петербург

Мой милый, очень благодарен тебе за все известия. - Вместе с твоим получил я письмо и от Заикина с уведомлением о продаже «Стихотворений Александра Пушкина» и с предложениями. Ты говоришь, мой милый, что некоторых пиес уже цензор не пропустит; каких же? «А. Шенье»? итак, погодим с новым изданием: время не уйдет, все перемелется - будет мука - тогда напечатаем второе, добавленное, исправленное издание (однако скажи: разве были какие-нибудь неудовольствия по случаю моих «Стихотворений»? или это одни твои предположения?) Знаешь ли? уж если печатать что, так возьмемся за «Цыганов». Надеюсь, что брат по крайней мере их перепишет - а ты пришли рукопись ко мне - я доставлю предисловие и, может быть, примечания - и с рук долой. А то всякий раз, как я об них подумаю или прочту слово в журналах, у меня кровь портится - в собрании же моих поэм для новинки поместим мы другую повесть вроде Beppo, которая у меня в запасе. Жду ответа.

При сем письмо к Жуковскому в треугольной шляпе и в башмаках. Не смею надеяться, но мне бы сладко было получить свободу от Жуковского, а не от другого - впрочем, держусь стоической пословицы: не радуйся нашед, не плачь потеряв.

Какого вам «Бориса» и на какие лекции? в моем «Борисе» бранятся по-матерну на всех языках. Это трагедия не для прекрасного полу.

Прощай, мой друг; деньги мои держи крепко, никому не давай. Они мне нужны. Сдери долг и с Дельвига.

191. И. Е. ВЕЛИКОПОЛЬСКОМУ

Около (не позднее) 11 марта 1826 г. Из Михайловского во Псков

Милостивый государь Иван Ермолаевич.

Сердечно благодарю вас за письмо, приятный знак вашего ко мне благорасположения. Стихотворения Слепушкина получил и перечитываю все с большим и большим удивлением. Ваша прекрасная мысль об улучшении состояния поэта-крестьянина, надеюсь, не пропадет. Не знаю, соберусь ли я снова к вам во Псков; вы не совершенно отнимаете у меня надежду вас увидеть в моей глуши; благодарим покамест и за то.

Кланяюсь князю Цицианову; жалею, что не отнял у него своего портрета. Что нового в ваших краях?

Остаюсь с искренним уважением вашим покорнейшим слугою.

Александр Пушкин

192. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

Конец апреля - начало мая 1826 г. Из Михайловского в Москву

Милый мой Вяземский, ты молчишь, и я молчу; и хорошо делаем - потолкуем когда-нибудь на досуге. Покамест дело не о том. Письмо это тебе вручит очень милая и добрая девушка, которую один из твоих друзей неосторожно обрюхатил. Полагаюсь на твое человеколюбие и дружбу. Приюти ее в Москве и дай ей денег, сколько ей понадобится, а потом отправь в Болдино (в мою вотчину, где водятся курицы, петухи и медведи). Ты видишь, что тут есть о чем написать целое послание во вкусе Жуковского о попе; но потомству не нужно знать о наших человеколюбивых подвигах.

При сем с отеческою нежностью прошу тебя позаботиться о будущем малютке, если то будет мальчик. Отсылать его в Воспитательный дом мне не хочется, а нельзя ли его покамест отдать в какую-нибудь деревню - хоть в Остафьево. Милый мой, мне совестно ей-богу... но тут уж не до совести. Прощай, мой ангел, болен ли ты или нет; мы все больны - кто чем. Отвечай же подробно.

193. А. Н. ВУЛЬФУ

7 мая 1826 г. Из Пскова или Острова в Дерпт

Вы мне обещали писать из Дерпта и не пишете. Добро. Однако я жду вас, любезный филистер, и надеюсь обнять в начале следующего месяца. Не правда ли, что вы привезете к нам и вдохновенного? Скажите ему, что этого я требую от него именем славы и чести России. Покамест скажите мне, не чрез Дерпт ли проедет Жуковский в Карлсбад? Языков должен это знать. Получаете ли вы письма от Анны Николаевны (с которой NB мы совершенно помирились перед ее выездом) и что делает Вавилонская блудница Анна Петровна? Говорят, что Болтин очень счастливо метал против почтенного Ермолая Федоровича. Мое дело - сторона; но что скажете вы? Я писал ей: Vous avez placé vos enfants, c’est très bien. Mais avez-vous placé votre mari? celui-ci est bien plus embarassant1. Прощайте, любезный Алексей Николаевич, привезите же Языкова и с его стихами.

7 мая.

Видел я в Синске некоторые нескромные гекзаметры и сердечно им позавидовал.



1 Вы пристроили своих детей, - это превосходно. Но пристроили ли вы мужа? а ведь он много стеснительнее (франц.).

194. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

Вторая половина (не позднее 24) мая 1826 г. Из Михайловского в Москву

Судьба не перестает с тобою проказить. Не сердись на нее, не ведает бо, что творит. Представь себе ее огромной обезьяной, которой дана полная воля. Кто посадит ее на цепь? не ты, не я, никто. Делать нечего, так и говорить нечего.

Видел ли ты мою Эду? вручила ли она тебе мое письмо? Не правда ли, что она очень мила?

Я не благодарил тебя за стансы Ольге. Как же ты можешь дивиться моему упрямству и приверженности к настоящему положению? - Счастливее, чем Андрей Шенье, - я заживо слышу голос вдохновения.

Твои стихи к Мнимой Красавице (ах, извини: Счастливице) слишком умны. - А поэзия, прости господи, должна быть глуповата. Характеристика зла. Экой ты неуимчивый, как говорит моя няня. «Семь пятниц» лучший твой водевиль.

Напиши же мне что-нибудь, моя радость. Я без твоих писем глупею: это нездорово, хоть я и поэт.

Правда ли, что Баратынский женится? боюсь за его ум. Законная {пизда} - род теплой шапки с ушами. Голова вся в нее уходит. Ты, может быть, исключение. Но и тут я уверен, что ты гораздо был бы умнее, если лет еще 10 был холостой. Брак холостит душу. Прощай и пиши.

Михайловское.

Май.

195. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

27 мая 1826 г. Из Пскова в Петербург

Ты прав, любимец муз, - воспользуюсь правами блудного зятя и грядущего барина и письмом улажу все дело. Должен ли я тебе что-нибудь или нет? отвечай. Не взял ли с тебя чего-нибудь мой человек, которого отослал я от себя за дурной тон и дурное поведение? Пора бы нам отослать и Булгарина, и «Благонамеренного», и Полевого, друга нашего. Теперь не до того, а ей-богу когда-нибудь примусь за журнал. Жаль мне, что с Катениным ты никак не ладишь. А для журнала - он находка. Читал я в газетах, что Lancelot в Петербурге, черт ли в нем? читал я также, что 30 словесников давали ему обед. Кто эти бессмертные? Считаю по пальцам и не досчитаюсь. Когда приедешь в Петербург, овладей этим Lancelot (которого я ни стишка не помню) и не пускай его по кабакам отечественной словесности. Мы в сношениях с иностранцами не имеем ни гордости, ни стыда - при англичанах дурачим Василья Львовича; пред M-me de Staël заставляем Милорадовича отличаться в мазурке. Русский барин кричит: мальчик! забавляй Гекторку (датского кобеля). Мы хохочем и переводим эти барские слова любопытному путешественнику. Все это попадает в его журнал и печатается в Европе - это мерзко. Я, конечно, презираю отечество мое с головы до ног - но мне досадно, если иностранец разделяет со мною это чувство. Ты, который не на привязи, как можешь ты оставаться в России? если царь даст мне слободу, то я месяца не останусь. Мы живем в печальном веке, но когда воображаю Лондон, чугунные дороги, паровые корабли, английские журналы или парижские театры и {бордели} - то мое глухое Михайловское наводит на меня тоску и бешенство. В 4-ой песне «Онегина» я изобразил свою жизнь; когда-нибудь прочтешь его и спросишь с милою улыбкой: где ж мой поэт? в нем дарование приметно - услышишь, милая, в ответ: он удрал в Париж и никогда в проклятую Русь не воротится - ай да умница.

27 мая.

Прощай.

Думаю, что ты уже в Петербурге, и это письмо туда отправится. Грустно мне, что не прощусь с Карамзиными - бог знает, свидимся ли когда-нибудь. Я теперь во Пскове, и молодой доктор спьяна сказал мне, что без операции я не дотяну до 30 лет. Незабавно умереть в Опоческом уезде.

196. И. Е. ВЕЛИКОПОЛЬСКОМУ

3 июня 1826 г. Из Преображенского во Псков

С тобой мне вновь считаться довелось,
Певец любви то резвый, то унылый;
Играешь ты на лире очень мило,
Играешь ты довольно плохо в штос.
Пятьсот рублей, проигранных тобою,
Наличные свидетели тому.
Судьба моя сходна с твоей судьбою;
Сейчас, мой друг, увидишь почему.

Сделайте одолжение, пятьсот рублей, которые вы мне должны, возвратить не мне, но Гавриилу Петровичу Назимову, чем очень обяжете преданного Вам душевно

Александра Пушкина.

Преображенское.

197. НИКОЛАЮ I

11 мая - первая половина июня 1826 г. Из Михайловского в Петербург

Всемилостивейший государь!

В 1824 году, имев несчастие заслужить гнев покойного императора легкомысленным суждением касательно афеизма, изложенным в одном письме, я был выключен из службы и сослан в деревню, где и нахожусь под надзором губернского начальства.

Ныне с надеждой на великодушие Вашего императорского величества, с истинным раскаянием и с твердым намерением не противуречить моими мнениями общепринятому порядку (в чем и готов обязаться подпискою и честным словом) решился я прибегнуть к Вашему императорскому величеству со всеподданнейшею моею просьбою.

Здоровье мое, расстроенное в первой молодости, и род аневризма давно уже требуют постоянного лечения, в чем и представляю свидетельство медиков: осмеливаюсь всеподданнейше просить позволения ехать для сего или в Москву, или в Петербург, или в чужие краи.

Всемилостивейший государь,

Вашего императорского величества

верноподданный

Александр Пушкин.

{На отдельном листе:}

Я, нижеподписавшийся, обязуюсь впредь никаким тайным обществам, под каким бы они именем ни существовали, не принадлежать; свидетельствую при сем, что я ни к какому тайному обществу таковому не принадлежал и не принадлежу и никогда не знал о них.

10-го класса Александр Пушкин.

11 мая 1826.

198. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

10 июля 1826 г. Из Михайловского в Ревель

Коротенькое письмо твое огорчило меня по многим причинам. Во-первых, что ты называешь моими эпиграммами противу Карамзина? довольно и одной, написанной мною в такое время, когда Карамзин меня отстранил от себя, глубоко оскорбив и мое честолюбие и сердечную к нему приверженность. До сих пор не могу об этом хладнокровно вспомнить. Моя эпиграмма остра и ничуть не обидна, а другие, сколько знаю, глупы и бешены: ужели ты мне их приписываешь? Во-вторых. Кого ты называешь сорванцами и подлецами? Ах, милый... слышишь обвинение, не слыша оправдания, и решишь: это Шемякин суд. Если уж Вяземский etc., так что же прочие? Грустно, брат, так грустно, что хоть сейчас в петлю.

Читая в журналах статьи о смерти Карамзина, бешусь. Как они холодны, глупы и низки. Неужто ни одна русская душа не принесет достойной дани его памяти? Отечество вправе от тебя того требовать. Напиши нам его жизнь, это будет 13-й том «Русской истории»; Карамзин принадлежит истории. Но скажи все; для этого должно тебе будет иногда употребить то красноречие, которое определяет Гальяни в письме о цензуре. - Я писал тебе в Петербург, еще не зная о смерти Карамзина. Получил ли ты это письмо? отпиши. Твой совет кажется мне хорош - я уже писал царю, тотчас по окончании следствия, заключая прошение точно твоими словами. Жду ответа, но плохо надеюсь. Бунт и революция мне никогда не нравились, это правда; но я был в связи почти со всеми и в переписке со многими из заговорщиков. Все возмутительные рукописи ходили под моим именем, как все похабные ходят под именем Баркова. Если б я был потребован комиссией, то я бы, конечно, оправдался, но меня оставили в покое, и, кажется, это не к добру. Впрочем, черт знает. Прощай, пиши.

10 июля.

Что Катерина Андреевна?

199. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

14 августа 1826 г. Из Михайловского в Петербург

Так море, древний душегубец,
Воспламеняет гений твой?
Ты славишь лирой золотой
Нептуна грозного трезубец.

Не славь его. В наш гнусный век
Седой Нептун земли союзник.
На всех стихиях человек -
Тиран, предатель или узник.

Сердечно благодарю тебя за стихи. Ныне каждый порыв из вещественности - драгоценен для души. Критику отложим до другого раза. Правда ли, что Николая Тургенева привезли на корабле в Петербург? Вот каково море наше хваленое! Еще таки я все надеюсь на коронацию: повешенные повешены; но каторга 120 друзей, братьев, товарищей ужасна. Из моих записок сохранил я только несколько листов и перешлю их тебе, только для тебя. Прощай, душа.

14 августа.

Ты находишь письмо мое холодным и сухим. Иначе и быть невозможно. Благо написано. Теперь у меня перо не повернулось бы.

200. П. А. ОСИПОВОЙ

4 сентября 1826 г. Из Пскова в Тригорское

Je suppose, Madame, que mon brusque départ avec un фельдъегерь vous a surpris autant que moi. Voici le fait: chez nous autres on ne peut rien faire sans un фельдъегерь; on m’en donne un, pour plus de sûreté. D’après une lettre très aimable du baron Дибич il ne tient qu’à moi d’en être tout fier. Je vais tout droit à Moscou, où je compte être le 8 du mois courant; dès que je serai libre je reviens en toute hâte à Trigorsky où désormais mon cœur est fixé pour toujours.

Pskov, 4 Sept.

{Перевод:

Полагаю, сударыня, что мой внезапный отъезд с фельдъегерем удивил вас столько же, сколько и меня. Дело в том, что без фельдъегеря у нас грешных ничего не делается; мне так же дали его, для большей безопасности. Впрочем, судя по весьма любезному письму барона Дибича, - мне остается только гордиться этим. Я еду прямо в Москву, где рассчитываю быть 8-го числа текущего месяца; лишь только буду свободен, тотчас же поспешу вернуться в Тригорское, к которому отныне навсегда привязано мое сердце.

Псков, 4-го сентября.}

201. П. А. ОСИПОВОЙ

16 сентября 1826 г. Из Москвы в Тригорское

Voici 8 jours que je suis à Moscou sans avoir eu encore le temps de vous écrire, cela vous prouve, Madame, combien je suis affairé. L’Empereur m’a reçu de la manière la plus aimable. Moscou est bruyant et dans les fêtes, à tel point que j’en suis déjà fatigué et que je commence à soupirer après Михайловское, c’est à dire après Trigorsky; je compte partir tout au plus dans deux semaines. - Aujourd’hui, 15 Septembre nous avons la grande fête populaire; il y aura trois verstes de tables dressées au Девичье поле; les pâtés ont été fournis à la сажень comme si c’était du bois; comme il y a quelques semaines que ces pâtés sont cuits, on aura de la peine à les avaler et les digérer, mais le respectable public aura des fontaines de vin pour les humecter; voici la nouvelle du jour. Demain il y a bal chez la C-tesse Orlof; un immense manège a été converti en salle; elle en a emprunté pour 40 000 r. de bronze et il y a mille personnes d’invités. On parle beaucoup de nouveaux règlements, très sévères concernant les duels, et d’un nouveau code de censure; comme je ne l’ai pas vu, je ne puis rien en dire. - Excusez le décousu de ma lettre, elle vous peint tout à fait le décousu de ma vie actuelle. Je suppose que M-lles Annettes sont déjà à Trigorsky. Je les salue de loin et de tout mon cœur, ainsi que toute votre charmante famille. - Agréez, Madame, l’assurance de mon profond respect et de l’attachement inaltérable que je vous ai voué pour la vie.

Pouchkine.

Moscou. 15 Sept.

{Перевод:

Вот уже 8 дней, что я в Москве, и не имел еще времени написать вам, это доказывает вам, сударыня, насколько я занят. Государь принял меня самым любезным образом. Москва шумна и занята празднествами до такой степени, что я уже устал от них и начинаю вздыхать по Михайловскому, то есть по Тригорскому; я рассчитываю выехать отсюда самое позднее через две недели. - Сегодня 15-го сент., у нас большой народный праздник; версты на три расставлено столов на Девичьем поле; пироги заготовлены саженями, как дрова; так как пироги эти испечены уже несколько недель назад, то будет трудно их съесть и переварить их, но у почтенной публики будут фонтаны вина, чтобы их смочить; вот - злоба дня. Завтра бал у графини Орловой; огромный манеж превращен в зал; она взяла напрокат бронзы на 40 000 рублей и пригласила тысячу человек. Много говорят о новых, очень строгих, постановлениях относительно дуэли и о новом цензурном уставе; но, поскольку я его не видал, ничего не могу сказать о нем. - Простите нескладицу моего письма, - оно в точности отражает вам нескладицу моего теперешнего образа жизни. Полагаю, что обе м-ль Анеты уже в Тригорском. Приветствую их издалека от всего сердца, равно как и все ваше прелестное семейство. - Примите, сударыня, уверение в моем глубоком уважении и неизменной привязанности, которые я буду питать к вам всю жизнь. Пушкин.

Москва, 15 сентября.}

202. В. В. ИЗМАЙЛОВУ

9 октября 1826 г. В Москве

Милостивый государь

Владимир Васильевич,

Извините, что до сих пор я не мог отвечать вам; разные обстоятельства, печальные и хлопотливые, мне помешали.

Радуюсь, что могу чем-нибудь угодить первому почтенному покровителю моей музы. Я непременно доставлю Василью Львовичу стихи для Вашего альманаха.

Уезжаю из Москвы с искренним сожалением, что не имел случая возобновить нашего заочного знакомства.

Примите искренние уверения в глубочайшем почтении и сердечной моей преданности.

А. Пушкин.

9 октября 1826.

Москва.

203. В. А. МУХАНОВУ

9 сентября - октябрь 1826 г. В Москве

Bonjour; venez chez moi demain soir à 8 heures - Nous lirons «Годунов».

{Перевод:

Здравствуй; приходи ко мне завтра вечером в 8 ч. - Будем читать «Годунова».}

204. В. А. МУХАНОВУ

9 сентября - 1 ноября 1826 г. В Москве

Будь у меня вечером и привези Хомяковых.

А. П.

205. В. П. ЗУБКОВУ (?)

1 - 2 ноября 1826 г. (?) В Москве

J’espérais vous voir et vous parler encore avant mon départ, mais mon mauvais sort me poursuit dans tout ce que je veux. Adieu donc, cher ami - je vais m’enterrer à la campagne jusqu’au premier janvier - je pars la mort dans le cœur.

{Перевод:

Я надеялся увидеть тебя и еще поговорить с тобой до моего отъезда; но злой рок мой преследует меня во всем том, чего мне хочется. Прощай же, дорогой друг, - еду похоронить себя в деревне до первого января, - уезжаю со смертью в сердце.}

206. В. Ф. ВЯЗЕМСКОЙ

3 ноября 1826 г. Из Торжка в Москву

Je m’empresse, Madame la princesse, de vous envoyer les ceintures. Vous voyez que j’ai une belle occasion de vous faire un madrigal à propos de la ceinture de Vénus etc. - mais le madrigal et le sentiment sont devenus également ridicules. Que vous dirai-je de mon voyage? il continue sous les plus heureux auspices - sauf un chemin détestable et des ямщик insupportables. Les cahots, les coups de coudes etc. incommodent beaucoup mes deux compagnons de voyage - je leur demande pardon de la liberté grande, mais quand on fait tant que d’aller ensemble, il faut bien se passer quelque chose. S.P.1 est mon bon ange; mais l’autre est mon démon; cela me trouble dans mes méditations poétiques et amoureuses le plus mal à propos du monde.

Adieu, Madame la princesse, - je m’en vais m’enterrer au milieu de mes voisins. Priez Dieu pour le repos de mon âme. Si vous daignez m’envoyer à Опочка une petite lettre de quatre pages, cela serait de votre part une coquetterie tout à fait aimable. Vous qui savez tourner un billet mieux que feue ma tante, n’aurez-vous pas cette extrême bonté? (NB. billet est désormais synonyme de musique). Adieu donc. Je suis à vos pieds et vous secoue la main à l’anglaise, puisqu’à toute force vous ne voulez pas que je vous la baise.

Torjok, 3 Nov.

Y a-t-il assez de sous-oeuvres. Au nom de Dieu n’en donnez pas la clef à M-r votre époux. Je m’y oppose formellement.

{Перевод:

Спешу, княгиня, послать вам поясы. Вы видите, что мне представляется прекрасный случай написать вам мадригал по поводу пояса Венеры и т. п. - но мадригал и чувство сделались одинаково смешны. Что сказать вам о моем путешествии? оно продолжается при самых счастливых предзнаменованиях, за исключением отвратительной дороги и несносных ямщиков. Толчки, удары локтями и проч. очень беспокоят двух моих спутников - я прошу у них извинения за вольность обращения, но когда приходится путешествовать совместно, необходимо кое-что прощать друг другу. С. П.2 - мой добрый ангел, но другая - мой демон; это как нельзя более некстати смущает меня в моих поэтических и любовных размышлениях.

Прощайте, княгиня, - еду похоронить себя среди моих соседей. Молитесь богу за упокой моей души. Если вы удостоите прислать мне в Опочку небольшое письмо страницы в четыре, - это будет с вашей стороны очень милым кокетством. - Вы, умеющая смастерить записочку лучше, чем покойная моя тетушка, - неужели же вы не проявите такой доброты? (NB: записка впредь будет синонимом музыки.) Итак, прощайте. Я у ваших ног и трясу вам руку на английский манер, поскольку вы ни за что не хотите, чтобы я вам ее целовал.

Торжок, 3 ноября.

Достаточно ли обиняков? Ради бога не давайте ключа к ним вашему супругу. Решительно восстаю против этого.}



1 Ce n’est pas Serge Pouchkine bien entendu.(Прим. Пушкина.)
2 Это, само собою разумеется, не Сергей Пушкин. (Прим. Пушкина.)

207. С. А. СОБОЛЕВСКОМУ

9 ноября 1826 г. Из Михайловского в Москву

9 ноября.

Мой милый Соболевский - я снова в моей избе. Восемь дней был в дороге, сломал два колеса и приехал на перекладных. Дорогою бранил тебя немилосердно; но в доказательства дружбы (сего священного чувства) посылаю тебе мой Itinéraire1 от Москвы до Новагорода. Это будет для тебя инструкция. Во-первых запасись вином, ибо порядочного нигде не найдешь. Потом

На голос: Жил да был петух индейский

У Гальяни иль Кольони
Закажи себе в Твери
С пармазаном макарони
Да яичницу свари.

На досуге отобедай
У Пожарского в Торжке,
Жареных котлет отведай (именно котлет)
И отправься налегке.

Как до Яжельбиц дотащит
Колымагу мужичок,
То-то друг мой растаращит
Сладострастный свой глазок!

Поднесут тебе форели!
Тотчас их варить вели,
Как увидишь посинели,
Влей в уху стакан шабли.

Чтоб уха была по сердцу,
Можно будет в кипяток
Положить немного перцу,
Луку маленький кусок.

Яжельбицы - первая станция после Валдая. - В Валдае спроси, есть ли свежие сельди? если же нет,

У податливых крестьянок
(Чем и славится Валдай)
К чаю накупи баранок
И скорее поезжай.

На каждой станции советую из коляски выбрасывать пустую бутылку; таким образом ты будешь иметь от скуки какое-нибудь занятие. Прощай, пиши.



1 путеводитель (франц.).

208. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

9 ноября 1826 г. Из Михайловского в Москву

Вот я в деревне. Доехал благополучно без всяких замечательных пассажей; самый неприятный анекдот было то, что сломались у меня колеса, растрясенные в Москве другом и благоприятелем моим г. Соболевским. Деревня мне пришла как-то по сердцу. Есть какое-то поэтическое наслаждение возвратиться вольным в покинутою тюрьму. Ты знаешь, что я не корчу чувствительность, но встреча моей дворни, хамов и моей няни - ей-богу приятнее щекотит сердце, чем слава, наслаждения самолюбия, рассеянности и пр. Няня моя уморительна. Вообрази, что 70-ти лет она выучила наизусть новую молитву о умилении сердца владыки и укрощении духа его свирепости, молитвы, вероятно, сочиненной при царе Иване. Теперь у ней попы дерут молебен и мешают мне заниматься делом. Получила ли княгиня поясы и письмо мое из Торжка? Долго здесь не останусь, в Петербург не поеду; буду у вас к 1-му... она велела! Милый мой, Москва оставила во мне неприятное впечатление, но все-таки лучше с вами видеться, чем переписываться. К тому же журнал... Я ничего не говорил тебе о твоем решительном намерении соединиться с Полевым, а ей-богу - грустно. Итак, никогда порядочные литераторы вместе у нас ничего не произведут! все в одиночку. Полевой, Погодин, Сушков, Завальевский, кто бы ни издавал журнал, все равно. Дело в том, что нам надо завладеть одним журналом и царствовать самовластно и единовластно. Мы слишком ленивы, чтоб переводить, выписывать, объявлять etc. etc. Это черная работа журнала; вот зачем и издатель существует; но он должен 1) знать грамматику русскую, 2) писать со смыслом, то есть согласовать существительное с прилагательным и связывать их глаголом. А этого-то Полевой и не умеет. Ради Христа, прочти первый параграф его известия о смерти Румянцева и Растопчина. И согласись со мной, что ему невозможно доверить издания журнала, освященного нашими именами. Впрочем, ничего не ушло. Может быть, не Погодин, а я буду хозяин нового журнала. Тогда как ты хочешь, а уж Полевого ты пошлешь к {матери в гузно}. Прощай, князь Вертопрахин, кланяйся княгине Ветране, которая, надеюсь, выздоровела. Что наши? Что Запретная Роза? что Тимашева? как жаль, что я не успел с нею завести благородную интригу! но и это не ушло.

9 ноября.

Сейчас перечел мои листы о Карамзине - нечего печатать. Соберись с духом и пиши. Что ты сделал для Дмитриева (которого NB ты один еще поддерживаешь), то мы требуем от тебя для тени Карамзина - не Дмитриеву чета! - Здесь нашел я стихи Языкова. Ты изумишься, как он развернулся, и что из него будет. Если уж завидовать, так вот кому я должен бы завидовать. Аминь, аминь глаголю вам. Он всех нас, стариков, за пояс заткнет. - Ах! каламбур! Скажи княгине, что она всю прелесть московскую за пояс заткнет, как наденет мои поясы.

209. Н. М. ЯЗЫКОВУ

9 ноября 1826 г. Из Михайловского в Дерпт

Милый Николай Михайлович - сейчас из Москвы, сейчас видел Ваше «Тригорское». Спешу обнять и поздравить Вас. Вы ничего лучше не написали, но напишете - много лучшего. Дай бог Вам здоровия, осторожности, благоденственного и мирного жития! Царь освободил меня от цензуры. Он сам мой цензор. Выгода, конечно, необъятная. Таким образом, «Годунова» тиснем. О цензурном уставе речь впереди. Пишите мне. Обнимаю Вас и Вульфа.

Получили ли Вы мои стихи? У меня их нет. Пришлите мне их, да кстати и первое послание.

О Москве напишу Вам много.

210. М. П. ПОГОДИНУ

29 ноября 1826 г. Из Пскова в Москву

Милый и почтенный, ради бога, как можно скорее остановите в московской цензуре все, что носит мое имя - такова воля высшего начальства; покамест не могу участвовать и в вашем журнале - но все перемелется и будет мука, а нам хлеб да соль. Некогда пояснять; до свидания скорого. Жалею, что договор наш не состоялся.

Александр Пушкин.

Псков.

211. А. X. БЕНКЕНДОРФУ

29 ноября 1826 г. Из Пскова в Петербург

Милостивый государь

Александр Христофорович,

Будучи совершенно чужд ходу деловых бумаг, я не знал, должно ли мне было отвечать на письмо, которое удостоился получить от Вашего превосходительства и которым был я тронут до глубины сердца. Конечно, никто живее меня не чувствует милость и великодушие государя императора, так же как снисходительную благосклонность Вашего превосходительства.

Так как я действительно в Москве читал свою трагедию некоторым особам (конечно, не из ослушания, но только потому, что худо понял высочайшую волю государя), то поставляю за долг препроводить ее Вашему превосходительству в том самом виде, как она была мною читана, дабы Вы сами изволили видеть дух, в котором она сочинена; я не осмелился прежде сего представить ее глазам императора, намереваясь сперва выбросить некоторые непристойные выражения. Так как другого списка у меня не находится, то приемлю смелость просить Ваше превосходительство оный мне возвратить.

Мне было совестно беспокоить ничтожными литературными занятиями моими человека государственного, среди огромных его забот; я роздал несколько мелких моих сочинений в разные журналы и альманахи по просьбе издателей; прошу от Вашего превосходительства разрешения сей неумышленной вины, если не успею остановить их в цензуре.

С глубочайшим чувством уважения, благодарности и преданности, честь имею быть,

милостивый государь,

Вашего превосходительства

всепокорнейший слуга

Александр Пушкин.

Псков.

1826 г. Ноября 29.

212. Н. С. АЛЕКСЕЕВУ

1 декабря 1826 г. Из Пскова в Кишинев

Приди, о друг, дай прежних вдохновений,
Минувшею мне жизнию повей!..

Не могу изъяснить тебе моего чувства при получении твоего письма. Твой почерк, опрятный и чопорный, кишиневские звуки, берег Быка, Еврейка, Соловкина, Калипсо. Милый мой, ты возвратил меня Бессарабии! я опять в своих развалинах - в моей темной комнате, перед решетчатым окном или у тебя, мой милый, в светлой, чистой избушке, смазанной из молдавского {говна}. Опять рейн-вейн, опять Champan, и Пущин, и Варфоломей, и всё..... Как ты умен, что написал ко мне первый! мне бы эта счастливая мысль никогда в голову не пришла, хоть и часто о тебе вспоминаю и жалею, что не могу ни бесить тебя, ни наблюдать твои маневры вокруг острога. Был я в Москве и думал: авось, бог милостив, увижу где-нибудь чинно сидящего моего черного друга или в креслах театральных, или в ресторации за бутылкой. Нет - так и уехал во Псков - так и теперь опять еду в белокаменную. Надежды нет иль очень мало. По крайней мере пиши же мне почаще, а я за новости кишиневские стану тебя потчевать новостями московскими. Буду тебе сводничать старых твоих любовниц - я чай дьявольски состарелись. Напиши кто? Я готов доныне идти по твоим следам, утешаясь мыслию, что орогачу друга.

Липранди обнимаю дружески, жалею, что в разные времена съездили мы на счет казенный и не соткнулись где-нибудь.

Прощай, отшельник бессарабский,
Лукавый друг души моей -
Порадуй же меня не сказочкой арабской,
Но русской правдою твоей.

А. П.

1 дек.

213. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

1 декабря 1826 г. Из Пскова в Москву

Ангел мой Вяземский или пряник мой Вяземский, получил я письмо твоей жены и твою приписку, обоих вас благодарю и еду к вам и не доеду. Какой! меня доезжают!.. изъясню после. В деревне я писал презренную прозу, а вдохновение не лезет. Во Пскове вместо того, чтобы писать 7-ую главу «Онегина», я проигрываю в штос четвертую: не забавно. Отовсюду получил письма и всюду отвечаю. Adieu, couple si étourdi en apparence, adieu1, князь Вертопрахин и княгиня Вертопрахина. Ты видишь, что у меня недостает уж и собственной простоты для переписки.

1 дек. Псков.

При сем письмо к Алексееву (род моего Сушкова), отдай для доставления Киселеву - вой - вым, как хошь.



1 Прощайте, чета, с виду столь легкомысленная, прощайте (франц.).

214. В. П. ЗУБКОВУ

1 декабря 1826 г. Из Пскова в Москву

Cher Zoubkof, vous n’avez pas reçu de lettre de moi et en voici la raison: je voulais vous arriver comme une bombe le 1 décembre c. à d. aujourd’hui, il y a donc 5 à 6 jours que je suis parti de mon maudit village en перекладная - vu les chemins détestables. Les ямщик de Pskov n’ont eu rien de plus pressé que de me verser, j’ai le côte foulé, la poitrine malade, je ne pois respirer, de rage je joue et je perds. En voilà assez: j’attends que je sois tant soit peu mieux pour reprendre la poste.

Vos deux lettres sont charmantes, mon arrivée eût été la meilleure réponse aux réflexions, objections etc. Mais puisque me voilà dans une auberge de Pskov au lieu d’être aux pieds de Sophie, jasons, c. à d. raisonnons.

J’ai 27 ans, cher ami. Il est temps de vivre, c. à d. de connaître le bonheur. Vous me dites qu’il ne peut être éternel: belle nouvelle! Ce n’est pas mon bonheur à moi qui m’inquiète, pourrais-je n’être pas le plus heureux des hommes auprès d’elle - je tremble seulement en songeant au sort qui, peut-être, l’attend - je tremble de ne pouvoir la rendre aussi heureuse que je le désire. Ma vie jusqu’à présent si errante, si orageuse, mon caractère inégal, jaloux, susceptible, violent et faible tout à la fois - voilà ce qui me donne des moments de réflexions pénibles. Dois-je attacher à un sort aussi triste, à un caractère aussi malheureux, le sort d’un être si doux, si beau?.. Mon dieu qu’elle est jolie! et que ma conduite avec elle a été ridicule. Cher ami, tâchez d’effacer les mauvaises impressions qu’elle a pu lui donner - dites lui que je suis plus raisonnable que je n’en ai la mine et la preuve - что тебе в голову придет. Мерзкий этот Панин, два года влюблен, а свататься собирается на Фоминой неделе - а я вижу раз ее в ложе, в другой на бале, а в третий сватаюсь! Si elle trouve que Панин a raison, elle doit croire que je suis fou, n’est-ce pas? - expliquez lui donc que c’est moi qui ai raison, que quand on l’a vue il n’y a pas à balancer, que je ne puis avoir des prétentions à la séduction, que j’ai donc très bien fait d’en venir tout droit au dénouement, qu’une fois qu’on l’aime il est impossible de l’aimer d’avantage, comme il est impossible de la trouver plus belle encore avec le temps, car il est impossible d’être plus belle. Ангел мой, уговори ее, упроси ее, настращай ее Паниным скверным и жени меня.

А. П.

A Moscou, je vous dirai quelque chose. Je tiens à ma turquoise tout infâme qu’elle est. Je félicite le comte

{Перевод:

Дорогой Зубков, ты не получил письма от меня, - и вот этому объяснение: я хотел сам явиться к вам, как бомба, 1 декабря, то есть сегодня и потому выехал 5 - 6 дней тому назад из моей проклятой деревушки на перекладной из-за отвратительных дорог. Псковские ямщики не нашли ничего лучшего, как опрокинуть меня; у меня помят бок, болит грудь, и я не могу дышать; от бешенства я играю и проигрываю. Довольно об этом; жду, чтобы мне стало хоть немного лучше, дабы пуститься дальше на почтовых.

Оба твои письма прелестны: мой приезд был бы лучшим ответом на размышления, возражения и т. д. Но раз уж я застрял в псковском трактире вместо того, чтобы быть у ног Софи, - поболтаем, то есть поразмыслим.

Мне 27 лет, дорогой друг. Пора жить, то есть познать счастье. Ты говоришь мне, что оно не может быть вечным: хороша новость! Не личное мое счастье заботит меня, могу ли я возле нее не быть счастливейшим из людей, - но я содрогаюсь при мысли о судьбе, которая, быть может, ее ожидает - содрогаюсь при мысли, что не смогу сделать ее столь счастливой, как мне хотелось бы. Жизнь моя, доселе такая кочующая, такая бурная, характер мой - неровный, ревнивый, подозрительный, резкий и слабый одновременно - вот что иногда наводит на меня тягостные раздумья. - Следует ли мне связать с судьбой столь печальной, с таким несчастным характером - судьбу существа, такого нежного, такого прекрасного?.. Бог мой, как она хороша! и как смешно было мое поведение с ней! Дорогой друг, постарайся изгладить дурное впечатление, которое оно могло на нее произвести, - скажи ей, что я благоразумнее, чем выгляжу, а доказательство тому - {Мерзкий этот Панин, два года влюблен, а свататься собирается на Фоминой неделе - а я вижу раз ее в ложе, в другой на бале, а в третий сватаюсь!}. Если она находит, что Панин прав, она должна считать, что я сумасшедший, не правда ли? - объясни же ей, что прав я, что, увидав ее хоть раз, уже нельзя колебаться, что у меня не может быть притязаний увлечь ее, что я, следовательно, прекрасно сделал, пойдя прямо к развязке, что, раз полюбив ее, невозможно любить ее еще больше, как невозможно с течением времени найти ее еще более прекрасной, потому что прекраснее быть невозможно. {Ангел мой, уговори ее, упроси ее, настращай ее Паниным скверным и жени меня.

А. П.}

В Москве я расскажу тебе кое-что. Я дорожу моей бирюзой, как она ни гнусна. Поздравляю графа Самойлова.}

215. С. А. СОБОЛЕВСКОМУ

1 декабря 1826 г. Из Пскова в Москву

Вот в чем дело: освобожденный от цензуры, я должен, однако ж, прежде чем что-нибудь напечатать, представить оное выше; хотя бы безделицу. Мне уже (очень мило, очень учтиво) вымыли голову. Конечно, я в точности исполню высшую волю и для того писал Погодину дать знать в цензуру, чтоб моего ничего, нигде не пропускали. Из этого вижу для себя большую пользу: освобождение от альманашников, журнальщиков и прочих щепетильных литературщиков. С Погодиным уговоримся снова.

Перешли письмо Зубкову, без задержания малейшего. Твои догадки - гадки; виды мои гладки. На днях буду у вас, покамест сижу или лежу во Пскове. Мне пишут, что ты болен: чем ты объелся? Остановлюсь у тебя.

216. И. Е. ВЕЛИКОПОЛЬСКОМУ

Первая половина декабря 1826 г. Из Пскова в Петербург

Милый Иван Ермолаевич - если Вы меня позабыли, то напоминаю Вам о своем существовании. Во Пскове думал я Вас застать, поспорить с Вами и срезать штос - но судьба определила иное. Еду в Москву, коль скоро будут деньги и снег. Снег-то уж падает, да деньги-то с неба не валятся.

Прощайте, пишите мне в Москву.

Видаете ли Вы Дельвига?

А. П.

217. Н. М. ЯЗЫКОВУ

21 декабря 1826 г. Из Москвы в Дерпт

Письмо ваше получил я во Пскове и хотел отвечать из Новагорода - вам, достойному певцу того и другого. Пишу, однако ж, из Москвы - куда вчера привез я ваше «Тригорское». Вы знаете по газетам, что я участвую в «Московском вестнике», следственно и вы также. Адресуйте же ваши стихи в Москву на Молчановку в дом Ренкевичевой, оттуда передам их во храм бессмертия. Непременно будьте же наш. Погодин вам убедительно кланяется.

Я устал и болен - потому вам и не пишу более. Вульфу кланяюсь, обещая мое высокое покровительство.

21 декабря.

«Тригорское» ваше, с вашего позволения, напечатано будет во 2-м № «Московского вестника».

Рады ли вы журналу? пора задушить альманахи - Дельвиг наш. Один Вяземский остался тверд и верен «Телеграфу» - жаль, но что ж делать.

1827

218. А. Х. БЕНКЕНДОРФУ

3 января 1827 г. Из Москвы в Петербург

Милостивый государь

Александр Христофорович,

С чувством глубочайшей благодарности получил я письмо Вашего превосходительства, уведомляющее меня о всемилостивейшем отзыве его величества касательно моей драматической поэмы. Согласен, что она более сбивается на исторический роман, нежели на трагедию, как государь император изволил заметить. Жалею, что я не в силах уже переделать мною однажды написанное.

В непродолжительном времени буду иметь честь, по приказанию Вашего превосходительства, переслать Вам мелкие мои стихотворения.

С чувством глубочайшего почтения, благодарности и преданности честь имею быть

Вашего превосходительства всепокорнейший слуга

Александр Пушкин.

Москва.

219. П. П. КАВЕРИНУ

18 февраля 1827 г. Из Москвы в Боровск

Вот тебе янтарь, душа моя Каверин, - каково поживаешь ты в свином городке; здесь тоска по-прежнему - Зубков на днях едет к своим хамам - наша съезжая в исправности - частный пристав Соболевский бранится и дерется по-прежнему, шпионы, драгуны, {бляди} и пьяницы толкутся у нас с утра до вечера.

Прощай до свиданья.

18 февраля.

220. В. И. ТУМАНСКОМУ

Февраль (не позднее 23) 1827 г. Москва

Милый мой Туманский - ты, верно, ко мне писал потому что, верно, меня любишь по-старому, но я не получал от тебя ни строчки. Уж не почта ли виновата? - справься и возьми свои меры. На всякий случай пиши на имя Погодина к книгопродавцу Ширяеву в Москву. Кстати: надеюсь на тебя, как на каменную стену - Погодин не что иное, как имя, звук пустой - дух же я, то есть мы все, православные. Подкрепи нас прозою своею и утешь стихами. Прощай, пришли «Одессу», мой отрывок.

А. П.

221. А. А. МУХАНОВУ

Вторая половина февраля (после 18) 1827 г. В Москве

Милый мой Муханов, когда же свидимся мы, чтоб ехать к дяде? Заезжай к Яру, я там буду обедать, и оставь записку.

А. П.

222. А. А. ДЕЛЬВИГУ

2 марта 1827 г. Из Москвы в Петербург

Милый мой, на днях, рассердясь на тебя и на твое молчание, написал я Веневитинову суровое письмо. Извини: у нас была весна, оттепель - и я ни слова от тебя не получал около двух месяцев - поневоле взбесишься. Теперь у нас опять мороз, весну дуру мы опять спровадили, от тебя письмо получено - всё, слава богу, благополучно. Жду «Цыганов» и тотчас тисну. Ты пеняешь мне за «Московский вестник» - и за немецкую метафизику. Бог видит, как я ненавижу и презираю ее; да что делать? собрались ребята теплые, упрямые; поп свое, а черт свое. Я говорю: господа, охота вам из пустого в порожнее переливать - все это хорошо для немцев, пресыщенных уже положительными познаниями, но мы...... - «Московский вестник» сидит в яме и спрашивает: веревка вещь какая? (Впрочем, на этот метафизический вопрос можно бы и отвечать, да NB). А время вещь такая, которую с никаким «Вестником» не стану я терять. Им же хуже, если они меня не слушают.

Лев был здесь - малый проворный, да жаль, что пьет. Он задолжал у вашего Andrieux 400 рублей и ублудил жену гарнизонного майора. Он воображает, что имение его расстроено и что истощил всю чашу жизни. Едет в Грузию, чтоб обновить увядшую душу. Уморительно.

Плетнев, наш мизантроп, пишет мне трогательное письмо; жалуется на меня, на тебя, на твой гран-пасианс и говорит: мне страшно думать: это люди! Плетнев, душа моя! что тут страшного? люди - сиречь дрянь, {говно}. Плюнь на них, да и квит.

2 марта.

Скорей же «Цыганов» - да что твои Цветы цветочки.

223. А. X. БЕНКЕНДОРФУ

22 марта 1827 г. Из Москвы в Петербург

Милостивый государь

Александр Христофорович,

Стихотворения, доставленные бароном Дельвигом Вашему превосходительству, давно не находились у меня: они мною были отданы ему для альманаха «Северные цветы» и должны были быть напечатаны в начале нынешнего года. Вследствие высочайшей воли я остановил их напечатание и предписал барону Дельвигу прежде всего предоставить оные Вашему превосходительству.

Чувствительно благодарю Вас за доброжелательное замечание касательно пиесы: «19 октября». Непременно напишу барону Дельвигу, чтоб заглавные буквы имен - и вообще все, что может подать повод к невыгодным для меня заключениям и толкованиям, было им исключено.

Медлительность моего ответа происходит оттого, что последнее письмо, которое удостоился я получить от Вашего превосходительства, ошибкою было адресовано во Псков.

С чувством глубочайшего почтения и сердечной преданности, честь имею быть,

милостивый государь, Вашего превосходительства

всепокорнейший слуга

Александр Пушкин.

22 марта 1827.

Москва.

224. В. Д. СОЛОМИРСКОМУ

15 апреля 1827 г. в Москве

A l’instant, si vous le désirez, venez avec un témoin.1

A. P.

15 avr.

{Перевод:

Немедленно, если вы этого желаете, приезжайте вместе с секундантом.

А. П.

15 апреля.}

225. М. П. ПОГОДИНУ

Апрель (до 23) 1827 г. в Москве

Ради господа бога оставьте «Черкешенку» в покое; вы больно огорчите меня, если ее напечатаете. У вас «К Языкову», тисните, но зато я решительно в двух следующих № не помещусь.

А. П.

226. А. Х. БЕНКЕНДОРФУ.

24 апреля 1827 г. Из Москвы в Петербург.

Милостивый государь

Александр Христофорович,

Семейные обстоятельства требуют моего присутствия в Петербурге: приемлю смелость просить на сие разрешения у Вашего превосходительства.

С глубочайшим почтением и с душевной преданностию честь имею быть, милостивый государь,

Вашего превосходительства

всепокорнейший слуга

Александр Пушкин.

227. А. А. МУХАНОВУ

Февраль - первая половина мая 1827 г. В Москве

Envoyez moi le plan de Pétersbourg. Quand nous reverrons-nous?

A. P.

Vous êtes malade? Je viendrai ce soir chez vous.

{Перевод:

Пришли мне план Петербурга. Когда мы увидимся?

А. П.

Ты болен? Сегодня вечером буду у тебя. }

228. Л. С. ПУШКИНУ

18 мая 1827 г. Из Москвы в Тифлис

Что ты мне не пишешь, и что не пишет ко мне твой командир? Завтра еду в Петербург увидаться с дражайшими родителями, comme on dit1, и устроить свои денежные дела. Из Петербурга поеду или в чужие края, то есть в Европу, или восвояси, то есть во Псков, но вероятнее в Грузию, не для твоих прекрасных глаз, а для Раевского. Письмо мое доставит тебе М. И. Корсакова, чрезвычайно милая представительница Москвы. Приезжай на Кавказ и познакомься с нею - да прошу не влюбиться в дочь.

Кончилась ли у вас война? видел ли ты Ермолова, и каково вам после его? Пиши ко мне на имя сестры, а она куда-нибудь да перешлет мне.

А. П.

18 мая.



1 как говорится (франц.)

229. П. А. ОСИПОВОЙ

Около (не позднее) 10 июня 1827 г. Из Петербурга в Тригорское

Je suis bien coupable envers vous mais pas tant que vous pouvez le penser. Arrivé à Moscou je vous ai tout de suite écrit en adressant mes lettres на Ваше имя в почтамт. Il se trouve que vous ne les avez pas reçues. Cela m’a découragé, et je n’ai plus repris la plume. Puisque vous daignez vous intéresser encore à moi, que vous dirai-je, Madame, de mon séjour à Moscou, et de mon arrivée à Pétersbourg - l’insipidité et la stupidité de nos deux capitales sont égales, quoique diverses, et comme j’ai des prétentions à l’impartialité, je dirai que si l’on m’eût donné à choisir entre les deux, j’aurais choisi Trigorsk - à peu près comme Arlequin, qui sur la question qu’aimerait-il mieux: d’être roué ou pendu? répondit: j’aime mieux une soupe au lait. - Je suis ici sur mon départ et je compte absolument venir passer quelques jours à Михайловское: je salue en attendant de tout mon cœur vous et tout ce qui tient à vous.

{Перевод:

Я очень виноват перед вами, но не настолько, как вам может это казаться. Приехав в Москву, я тотчас написал вам, адресуя мои письма «на Ваше имя в почтамт». Оказывается, вы их не получили. Это меня обескуражило, и я не брал больше пера в руки. Так как вы изволите еще мною интересоваться, что же мне вам сказать, сударыня, о пребывании моем в Москве и о моем приезде в Петербург - пошлость и глупость обеих наших столиц равны, хотя и различны, и так как я притязаю на беспристрастие, то скажу, что, если бы мне дали выбирать между обеими, я выбрал бы Тригорское, - почти как Арлекин, который на вопрос, что он предпочитает: быть колесованным или повешенным? - ответил: я предпочитаю молочный суп. - Я уже накануне отъезда и непременно рассчитываю провести несколько дней в Михайловском; покамест же от всего сердца приветствую вас и всех ваших.}

230. М. П. ПОГОДИНУ

10 июня 1827 г. Из Петербурга в Москву

Очень вас благодарю и с поспешностию отсылаю корректуру - ай да Соболевский, ай да Байбак! что тут он нагородил! -

От него получил я письмо и на днях отвечу - покамест я с вожделением думаю о Silleri по 11 р. ассигнациями.

10 июня.

231. А. X. БЕНКЕНДОРФУ

29 июня 1827 г. В Петербурге

Милостивый государь

Александр Христофорович,

По приезде моем в С.-Петербург являлся я к Вам, но не имел счастия найти дома. Полагая, что Вы заблагорассудите сами потребовать меня, до сих пор я Вас не беспокоил. Теперь осмеливаюсь просить Вас дозволить мне к Вам явиться, где и когда будет угодно Вашему превосходительству.

С чувством глубочайшего почтения и преданности честь имею быть

Вашего превосходительства

покорнейший слуга

Александр Пушкин.

1827. 29 июня.

С. П. б.

232. С. А. СОБОЛЕВСКОМУ

15 июля 1827 г. Из Петербурга в Москву

15 июля.

Вечор узнал я о твоем горе и получил твои два письма. Что тебе скажу? про старые дрожжи не говорят трожды; не радуйся нашед, не плачь потеряв - посылаю тебе мою наличность, остальные 2500 получишь вслед. «Цыганы» мои не продаются вовсе; деньги же эти - трудовые, в поте лица моего выпонтированные у нашего друга Полторацкого. Приезжай в Петербург, если можешь. Мне бы хотелось с тобою свидеться да переговорить о будущем. Перенеси мужественно перемену судьбы твоей, то есть по одежке тяни ножки - все перемелется, будет мука. Ты видишь, что, кроме пословиц, ничего путного тебе сказать не сумею. Прощай, мой друг.

233. Е. М. ХИТРОВО

18 июля 1827 г. (?) В Петербурге

Madame,

Je ne sais comment Vous exprimer toute ma reconnaissance pour l’intérêt que vous daignez prendre à ma santé: je suis presque confus de me porter si bien. Une circonstance bien importune me prive aujourd’hui du bonheur d’être chez vous. Veuillez recevoir mes regrets et mes excuses ainsi que l’hommage de ma haute considération.

Pouchkine.

18 juillet.

{Перевод:

Не знаю, сударыня, как выразить вам всю свою благодарность за участие, которое вам угодно было проявить к моему здоровью; мне почти совестно чувствовать себя так хорошо. Одно крайне досадное обстоятельство лишает меня сегодня счастья быть у вас. Прошу принять мои сожаления и извинения, равно как и выражение моего глубокого уважения. Пушкин.

18 июля.}

234. А. X. БЕНКЕНДОРФУ

20 июля 1827 г. В Петербурге

Милостивый государь

Александр Христофорович,

В 1824 году г. статский советник Ольдекоп без моего согласия и ведома перепечатал стихотворение мое «Кавказский пленник» и тем лишил меня невозвратно выгод второго издания, за которое уже предлагали мне в то время книгопродавцы 3000 рублей. Вследствие сего родитель мой, статский советник Сергей Львович Пушкин, обратился с просьбою к начальству, но не получил никакого удовлетворения, а ответствовали ему, что г. Ольдекоп перепечатал-де «Кавказского пленника» для справок оригинала с немецким переводом, что к тому же не существует в России закона противу перепечатывания книг, и что имеет он, статский советник Пушкин, преследовать Ольдекопа токмо разве яко мошенника, на что не смел я согласиться из уважения к его званию и опасения заплаты за бесчестие.

Не имея другого способа к обеспечению своего состояния, кроме выгод от посильных трудов моих, и ныне лично ободренный Вашим превосходительством, осмеливаюсь наконец прибегнуть к высшему покровительству, дабы и впредь оградить себя от подобных покушений на свою собственность.

Честь имею быть с чувством глубочайшего почтения, благодарности и преданности

Вашего превосходительства, милостивый государь,

покорнейшим слугою

Александр Пушкин.

С.-Петербург.

20 июля 1827.

235. А. X. БЕНКЕНДОРФУ

20 июля 1827 г. В Петербурге

Милостивый государь

Александр Христофорович,

Честь имею препроводить на рассмотрение Вашего превосходительства новые мои стихотворения. Если Вы соблаговолите снабдить меня свидетельством для цензуры, то, вследствие Вашего снисходительного позволения, осмеливаюсь просить Вас о доставлении всех сих бумаг издателю моих сочинений, надворному советнику Петру Александровичу Плетневу.

Препровождая при сем записку о деле моем с г. Ольдекопом, с глубочайшим почтением и преданностию имею честь быть,

милостивый государь, Вашего превосходительства

покорнейшим слугою

Александр Пушкин.

С.-Петербург.

20 июля 1827.

236. А. А. ДЕЛЬВИГУ

31 июля 1827 г. Из Михайловского в Ревель

Элегия

Под небом голубым страны своей родной...1

Вот тебе обещанная элегия, душа моя. Теперь у тебя отрывок из «Онегина», отрывок из «Бориса» да эта пьеса. Постараюсь прислать еще что-нибудь. Вспомни, что у меня на руках «Московский вестник» и что я не могу его оставить на произвол судьбы и Погодина. Если кончу послание к тебе о черепе твоего деда, то мы и его тиснем. Я в деревне и надеюсь много писать, в конце осени буду у вас; вдохновенья еще нет, покамест принялся я за прозу. Пиши мне о своих занятиях. Что твоя проза и что твоя поэзия? Рыцарский Ревель разбудил ли твою заспанную музу? у вас Булгарин? кстати: Сомов говорил мне о его «Вечере у Карамзина». Не печатай его в своих «Цветах». Ей-богу неприлично. Конечно, вольно собаке и на владыку лаять, но пускай лает она на дворе, а не у тебя в комнатах. Наше молчание о Карамзине и так неприлично; не Булгарину прерывать его. Это было б еще неприличнее. Что твоя жена? помогло ли ей море? Няня ее целует, а я ей кланяюсь. - Пиши же.

31 июля. Михайловское.



1 см. т. 2, стр. 141.

237. М. П. ПОГОДИНУ

Вторая половина (не позднее 30) августа 1827 г. Из Михайловского в Москву

Отрывок из «Онегина».

В начале жизни мною правил...1

Что вы делаете? что наш «Вестник»? Посылаю вам лоскуток «Онегина» ему на шапку. «Фауст» и другие стихи не вышли еще из-под царской цензуры; коль скоро получу, перешлю к вам. Я убежал в деревню, почуя рифмы.

Пока не требует поэта...2

Назовите эти стихи, да и тисните. Vale.

Что делает мой бедный Байбак? где он?



1 см. т. 4, стр. 466.
2 см. т. 2, стр. 179.

238. М. П. ПОГОДИНУ

31 августа 1827 г. Из Михайловского в Москву

Победа, победа! «Фауста» царь пропустил, кроме двух стихов: Да модная болезнь, она Недавно вам подарена. Скажите это от меня господину, который вопрошал нас, как мы смели представить пред очи его высокородия такие стихи! Покажите ему это письмо и попросите его высокородие от моего имени впредь быть учтивее и снисходительнее. Плетнев доставит Вам сцену, с копией отношения Бенкендорфа. Если московская цензура все-таки будет упрямиться, то напишите мне, а я опять буду беспокоить государя императора всеподданнейшей просьбою и жалобами на неуважение высочайшей его воли.

Теперь обратимся к другому предмету. Вы хотите издать «Уранию»!!! et tu, Brute!!3 Но подумайте: на что это будет похоже? Вы, издатель европейского журнала в азиатской Москве, Вы, честный литератор между лавочниками литературы, вы!...... Нет, вы не захотите марать себе рук альманашной грязью. У Вас много накопилось статей, которые не входят в журнал; но каких же? Quod licet Uraniae, licet2 тем паче «Московскому вестнику»; не только licet, но decet3. Есть и другие причины. Какие? деньги? деньги будут, будут. Ради бога не покидайте «Вестника»; на будущий год обещаю Вам безусловно деятельно участвовать в его издании: для того разрываю непременно все связи с альманашниками обеих столиц. Главная ошибка наша была в том, что мы хотели быть слишком дельными; стихотворная часть у нас славная; проза может быть еще лучше, но вот беда: в ней слишком мало вздору. Ведь, верно, есть у вас повесть для «Урании»? давайте ее в «Вестник». Кстати о повестях: они должны быть непременно существенной частию журнала, как моды у «Телеграфа». У нас не то, что в Европе, - повести в диковинку. Они составили первоначальную славу Карамзина; у нас про них еще толкуют.

Ваша индейская сказка «Переправа» в европейском журнале обратит общее внимание, как любопытное открытие учености, у нас тут видят просто повесть и важно находят ее глупою. Чувствуете разницу? Вестник Московский по моему беспристрастному, совестному мнению - лучший из русских журналов. В «Телеграфе» похвально одно ревностное трудолюбие - а хороши одни статьи Вяземского - но зато за одну статью Вяземского в «Телеграфе» отдам три дельные статьи «Московского вестника». Его критика поверхностна или несправедлива, но образ его побочных мыслей и их выражения резко оригинальны, он мыслит, сердит и заставляет мыслить и смеяться: важное достоинство, особенно для журналиста! Если вы с ним увидитесь, скажите ему, что я пред ним виноват, но что все собираюсь загладить свою вину. Не знаю, увижу ли я вас нынче; по крайней мере хочется зимою побывать в белокаменной. До свидания, милый и любезный. Весь ваш без церемоний.

31 августа. Михайловское.

Р. S. Еще слово: издание «Урании», ей-богу, может, хотя и несправедливо, повредить вам в общем мнении порядочных людей. Прочтите, что Вяземский сказал об альманахе издателя «Благонамеренного»; он совершенно прав. Публика наша глупа, но не должно ее морочить. Так точно как журнальный сыщик Сережа глуп, но не должно его наверное обыгрывать в карты. Издатель журнала должен все силы употребить, дабы сделать свой журнал как можно совершенным, а не бросаться за барышом. Лучше уж прекратить издание; но сие было бы стыдно. Говорю вам просто и прямо, потому что вас искренно уважаю. Прощайте.

«Стансы к царю» им позволены, «Песни о Стеньке» не пропущены.



1 и ты, Брут!! (лат.).
2 Что дозволено Урании, дозволено (лат.).
3 {не только}дозволено, {но} подобает (лат.).

239. А. П. КЕРН

1 сентября 1827 г. Из Тригорского в Петербург

Анна Петровна, я Вам жалуюсь на Анну Николавну - она меня не целовала в глаза, как Вы изволили приказывать. Adieu, belle dame1.

Весь ваш

Яблочный Пирог.



1 Прощайте, прекрасная дама (франц.).

240. А. X. БЕНКЕНДОРФУ

10 сентября 1827 г. Из Опочки в Петербург

Милостивый государь

Александр Христофорович,

С благоговением и благодарностию получил я чрез Ваше превосходительство отзыв государя императора. Почитаю за счастие во всем повиноваться высочайшей его воле.

Что касается до моего дела с г. Ольдекопом, то я не осмелюсь вновь по оному беспокоить Ваше превосходительство. Вы изволили весьма справедливо заметить, что и там, где находятся положительные законы насчет перепечатания книг, не возбраняется издавать переводы вместе с подлинниками. Но сие относится только к сочинениям древних или умерших писателей, если же допустить у нас, что перевод дает право на перепечатание подлинника, то невозможно будет оградить литературную собственность от покушений хищника.

Повергая сие мое мнение на благоусмотрение Вашего превосходительства, полагаю, что в составлении постоянных правил для обеспечения литературной собственности вопрос о праве перепечатывать книгу при переводе, замечаниях или предисловии весьма важен.

С глубочайшим почтением и совершенной преданностию честь имею быть,

милостивый государь,

Вашего превосходительства

покорнейший слуга

Александр Пушкин.

Опочка.

1827. 10 сентября.

241. А. Ф. СМИРДИНУ

25 октября 1827 г. В Петербурге

Милостивый государь мой

Александр Филиппович,

По желанию Вашему позволяю Вам напечатать вторично поэму мою «Бахчисарайский фонтан» числом тысячу экземпляров.

Ваш покорный слуга

Александр Пушкин.

С.-Петербург.

242. Ф. В. БУЛГАРИНУ

Ноябрь (до 18) 1827 г. В Петербурге

Напрасно думали Вы, любезнейший Фаддей Венедиктович, чтоб я мог забыть свое обещание - Дельвиг и я непременно явимся к Вам с повинным желудком сегодня в 3 1/2 часа. Голова и сердце мое давно Ваши.

А. Пушкин.

243. Л. С. ПУШКИНУ

21 ноября 1827 г. Из Петербурга в Тифлис

Dites à Rajevsky qu’il m’écrive à l’adresse de mon père. Vous eussiez dû faire de même.

{Перевод:

Передай Раевскому, чтобы он писал мне на батюшкин адрес. - Тебе следовало бы делать то же самое.}

244. С. А. СОБОЛЕВСКОМУ

Ноябрь (после 10) 1827 г. Из Петербурга в Москву

Безалаберный! полно тебе писать глупости Анне Петровне, напиши мне слово путное. Где «Онегина» 2-я часть? здесь ее требуют, остановилась из-за нее продажа и других глав. А кто виноват? ты, живот, Калибан etc. - еще слово: ты перевелся на Трубецкого, а он терпел, терпел целый месяц - а как стало невтерпеж, пристал ко мне внезапно: давай денег! - денег - а где их взять? - Что ваши, то есть наши? Погодин мне писал, а я, виноват, весь изленился, не отвечал еще и не послал стихов - да они сами меня обескуражили. Здесь в Петербурге дают мне (à la lettre)1 10 рублей за стих, а у вас в Москве хотят меня заставить даром и исключительно работать журналу. Да еще говорят: он богат, черт ли ему в деньгах. Положим так, но я богат через мою торговлю стишистую, а не прадедовскими вотчинами, находящимися в руках Сергея Львовича.

А. П.

Баронесса тебе кланяется - и целует нежно.



1 буквально (франц.).

245. М. П. ПОГОДИНУ

Около (не позднее) 17 декабря 1827 г. Из Петербурга в Москву

Теперь я должен перед вами зело извиняться за долгое молчание. - Непонятная, неотразимая, неизъяснимая лень мною овладела, это еще лучшее оправдание мое. Посылаю вам Туманского (кроме «Голубые глаза», взятые для Дельвига), отрывок из «Онегина» и «Стансы» пропущенные - на днях пришлю «Москву» и др. Извините меня перед Калайдовичем; у меня чисто ничего не осталось после здешней альманашной жатвы, а писать еще некогда.

Весь ваш А. П.

Я не лишен прав гражданства и могу быть цензирован нашею цензурою, если хочу, - а с каждым нравоучительным четверостишием я к высшему цензору не полезу - скажите это им.

246. С. А. СОБОЛЕВСКОМУ

Декабрь 1827 г. (?) Из Петербурга в Москву

Если бы ты просто написал мне, приехав в Москву, что ты не можешь прислать мне 2-ю главу, то я без хлопот ее бы перепечатал. Но ты все обещал, обещал - и благодаря тебя во всех книжных лавках продажа 1-й и 3-й глав остановилась. Покорно благодарю.

Что из этого следует?

Что ты безалаберный.

Что ты ольдекопничаешь и воейковствуешь, перепечатывая нас, образцовых великих людей - Мерзлякова, двух Пушкиных, Великопольского, Подолинского, Полевого и проч.

Хорош!

1828

247. П. А. ОСИПОВОЙ

24 января 1828 г. Из Петербурга в Тригорское

Je suis si honteux, Madame, d’avoir été si longtemps sans vous écrire, que j’ose à peine prendre la plume; ce n’est que le souvenir de votre amitié, souvenir qui me sera éternellement délicieux, et l’assurance que j’ai de l’indulgence de votre bonté, qui m’enhardissent encore aujourd’hui. Delvig, qui abandonne ses Fleurs pour des épines diplomatiques, vous parlera de notre existence à Pétersbourg. Je vous avoue que cette existence est assez sotte, et que je brûle de la changer de manière ou d’autre. Je ne sais si je viendrai encore à Михайловское. Cependant c’eût été mon désir. Je vous avoue, Madame, que le bruit et le tumulte de Pétersbourg m’est devenu tout à fait étranger - je les supporte avec impatience. J’aime mieux votre beau jardin et le joli rivage de la Сороть. Vous voyez, Madame, que mes goûts sont encore poétiques malgré la vilaine prose de mon existence actuelle. Il est vrai qu’il est difficile de vous écrire et de n’être pas poète.

Agréez, Madame, l’assurance de mon respect et de mon entier dévouement. Je salue de tout mon cœur toute votre charmante famille. Comment se trouve M-lle Euphrosine de son séjour à Torjok? et y fait-elle beaucoup de conquêtes?

A. P.

{Перевод:

Мне ужасно совестно, сударыня, что я так долго не писал вам: я едва осмеливаюсь взяться за перо; и сейчас мне еще придают смелость лишь воспоминание о вашей дружбе, которое вечно будет для меня сладостным, и уверенность в вашей снисходительной доброте. Дельвиг, который покидает свои Цветы ради дипломатических терниев, расскажет вам о нашей жизни в Петербурге. Жизнь эта, признаться, довольно пустая, и я горю желанием так или иначе изменить ее. Не знаю, приеду ли я еще в Михайловское. Однако мне бы хотелось этого. Признаюсь, сударыня, шум и сутолока Петербурга мне стали совершенно чужды - я с трудом переношу их. Я предпочитаю ваш чудный сад и прелестные берега Сороти. Вы видите, сударыня, что, несмотря на отвратительную прозу нынешнего моего существования, у меня все же сохранились поэтические вкусы. Правда, мудрено писать вам и не быть поэтом.

Примите, сударыня, уверение в моем уважении и совершенной преданности. От всего сердца приветствую все ваше милое семейство. Довольна ли м-ль Евпраксия своим пребыванием в Торжке? И много ли она одерживает там побед? А. П.

24 января.}

248. E. M. ХИТРОВО

6 февраля 1828 г. В Петербурге.

Que vous êtes aimable d’avoir songé à consoler de votre souvenir l’ennui de ma réclusion. Toute sorte d’embarras, de chagrins, de désagréments etc., m’avaient tenu plus que jamais éloigné du monde et ce n’est que malade moi-même, que j’ai appris l’accident de M-lle la comtesse. Arnt a eu la bonté de m’en donner des nouvelles et de me dire qu’elle allait beaucoup mieux. Dès que mon état me le permettra, j’espère, Madame, avoir le bonheur de venir de suite vous présenter mes respectueux hommages, en attendant je m’ennuie, sans avoir même la distraction d’une souffrance physique.

Pouchkine.

Lundi.

Je prends la liberté, Madame, de vous envoyer la 4 et 5 partie d’Онегин, qui viennent de paraître; je souhaite de bien bon cœur qu’elles vous fassent sourire.

{Перевод:

Как это мило с вашей стороны, что вы захотели рассеять скуку моего заточения своим вниманием! Разные заботы, огорчения, неприятности и т. д. более чем когда-либо удерживали меня вдали от света, и я узнал о несчастном случае с графиней, только уже будучи болен сам. Арендт был так добр, что дал мне сведения о ней и сообщил, что ей гораздо лучше. - Как только позволит состояние моего здоровья, я надеюсь, сударыня, иметь счастье немедленно засвидетельствовать вам свое почтение. А покамест я скучаю, лишенный даже такого развлечения, как физическое страдание. Пушкин.

Понедельник.

Беру на себя смелость, сударыня, послать вам только что вышедшие 4 и 5 части Онегина. От всего сердца желаю, чтобы они вызвали у вас улыбку.}

249. Е. М. ХИТРОВО

10 февраля 1828 г. В Петербурге

Un aussi triste malade que moi ne mérite guère d’avoir une sœur grise aussi aimable que vous, Madame. Mais je suis bien reconnaissant de cette charité toute chrétienne et toute charmante. Je suis charmé que vous protégiez mon ami Онегин; votre remarque critique est aussi juste que fine, comme tout ce que vous dites; je me serais empressé d’en venir recueillir d’autres, si je ne boitais encore un peu, et si je ne craignais les escaliers. Jusqu’à présent je ne me permets que le rez de chaussée.

Daignez recevoir, Madame, l’hommage de ma reconnaissance et de ma parfaite considération.

Pouchkine.

Vendredi.

{Перевод:

Такой скучный больной, как я, вовсе не заслуживает столь любезной сиделки, как вы, сударыня. Но я весьма признателен вам за это чисто христианское и поистине очаровательное милосердие. Я в восхищении, что вы покровительствуете моему другу Онегину; ваше критическое замечание столь же справедливо, как и тонко, как все, что вы говорите; я поспешил бы прийти и выслушать все остальные, если бы не хромал еще немного и не боялся лестниц. Пока что я разрешаю себе бывать только в нижних этажах.

Благоволите принять, сударыня, выражение моей благодарности и совершенного уважения. Пушкин.

Пятница.}

250. М. П. ПОГОДИНУ

19 февраля 1828 г. Из Петербурга в Москву

Это слишком серьезно. см. замечание издателя «Московского вестника» о замечании издателя «Московского телеграфа» («Московский вестник», 1828, № 2). Вот как должно их доезжать!

А Флимуш проклятый? а Магазины, Моды?

251. М. П. ПОГОДИНУ

19 февраля 1828 г. Из Петербурга в Москву

Вы всеконечно правы и угадали, что я в примечании Булгарина совсем не участвовал - ни делом, ни словом, ни согласием, ни ведением. Когда б я видел его корректуру, то, верно б, уже не пропустил выходку, которая так вас беспокоит. Печатайте ваше возражение, если вы думаете, что «Северная пчела» того стоит, а я не вмешиваюсь, ибо мое правило: не трогать чего знаете. Впрочем, здесь никто не заметил замечания.

О герой Шевырев! О витязь великосердый! - подвизайся, подвизайся! - А вы, любезный Михайло Петрович, утешьтесь и, как говорит Тредьяковский, плюньте на суку «Северную пчелу».

19 февраля.

На днях пришлю вам прозу - да Христа ради, не обижайте моих сирот-стишонков опечатками и т. п.

Шевыреву пишу особо. Грех ему не чувствовать Баратынского - но бог ему судья.

252. С. А. СОБОЛЕВСКОМУ

Вторая половина февраля 1828 г. Из Петербурга в Москву

Безалаберный!

Ты ничего не пишешь мне о 2100 р., мною тебе должных, а пишешь мне о M-me Kern, которую с помощию божией я на днях {уеб}. Вот в чем дело: хочешь ли оную сумму получить с «Московского вестника» - узнай, в состоянии ли они мне за нынешний год выдать 2100? и дай ответ - если нет, то получишь их с Смирдина в разные сроки. Что, душа моя Калибан? как это тебе нравится? Пиши мне о своих делах и планах. Кто у вас производит, кто потребляет? Кто этот атенеический мудрец, который так хорошо разобрал IV и V главу? Зубарев? или Иван Савельич? Я собирался к вам, мои милые, да не знаю, попаду ли: во всяком случае в Петербурге не остаюсь.

253. А. X. БЕНКЕНДОРФУ

5 марта 1828 г. В Петербурге

Милостивый государь

Александр Христофорович,

Позвольте мне принести Вашему превосходительству чувствительную мою благодарность за письмо, которое удостоился я получить.

Снисходительное одобрение государя императора есть лестнейшая для меня награда, и почитаю за счастие обязанность мою следовать высочайшему его соизволению.

С чувством глубочайшего почитания и сердечной преданности, честь имею быть,

милостивый государь, Вашего превосходительства

покорнейший слуга

Александр Пушкин.

5 марта 1828.

СПб.

Осмеливаюсь беспокоить Вас покорнейшей просьбою: лично узнать от Вашего превосходительства будущее мое назначение.

254. П. А. ОСИПОВОЙ

Около (не позднее) 10 марта (?) 1828 г. Из Петербурга в Тригорское

Je prends la liberté de vous envoyer les trois derniers chants d’Онегин, je souhaite qu’ils puissent mériter votre approbation. J’y joins un exemplaire pour M-elle Euphrosine, en la remerciant beaucoup de la réponse laconique qu’elle a daigné faire à ma question. Je ne sais, Madame, si j’aurai le bonheur de vous voir cette année; on dit que vous vouliez venir à Pétersbourg. Est-il vrai? cependant je compte toujours sur le voisinage de Trigorsk et de Зуево. Le sort aura beau faire, il faudra bien qu’a la fin nous nous réunissions sous les sorbiers de la Сороть. Agréez, Madame, vous et toute votre famille, l’assurance de mon respect, de mon amitié, de mes regrets et de mon parfait dévouement.

{Перевод:

Беру на себя смелость послать вам три последние песни Онегина; надеюсь, что они заслужат ваше одобрение. Прилагаю еще один экземпляр для м-ль Евпраксии, принося ей большую благодарность за лаконический ответ, которым она удостоила мой вопрос. Не знаю, сударыня, буду ли я иметь счастье видеть вас в нынешнем году; говорят, что вы хотели приехать в Петербург. Правда ли это? Между тем я по-прежнему рассчитываю на соседство Тригорского и Зуева. - Назло судьбе мы в конце концов все же соберемся под рябинами Сороти. Примите, сударыня, выражение моего уважения, привязанности, сожалений и совершенной преданности вам и всему вашему семейству.}

255. И. Е. ВЕЛИКОПОЛЬСКОМУ

Конец марта 1828 г. Из Петербурга в Москву

Любезный Иван Ермолаевич.

Булгарин показал мне очень милые ваши стансы ко мне в ответ на мою шутку. Он сказал мне, что цензура не пропускает их, как личность, без моего согласия. К сожалению, я не мог согласиться.

Глава Онегина вторая
Съезжала скромно на тузе,

и ваше примечание, - конечно, личность и неприличность. И вся станса недостойна вашего пера. Прочие очень милы. Мне кажется, что вы немножко мною недовольны. Правда ли? По крайней мере отзывается чем-то горьким ваше последнее стихотворение. Неужели вы захотите со мною поссориться не на шутку и заставить меня, вашего миролюбивого друга, включить неприязненные строфы в 8-ю главу «Онегина»? NB. Я не проигрывал 2-й главы, а ее экземплярами заплатил свой долг, так точно, как вы заплатили мне свой родительскими алмазами и 35-ю томами Энциклопедии. Что, если напечатать мне сие благонамеренное возражение? Но я надеюсь, что я не потерял вашего дружества и что мы при первом свидании мирно примемся за карты и за стихи.

Простите. Весь Ваш А. П.

256. А. X. БЕНКЕНДОРФУ

18 апреля 1828 г. В Петербурге

Милостивый государь

Александр Христофорович,

По приказанию Вашего превосходительства, являлся я сегодня к Вам, дабы узнать решительно свое назначение, но меня не хотели пустить и позволить мне дожидаться.

Извините, Ваше превосходительство, если вновь осмеливаюсь Вам докучать, но судьба моя в Ваших руках, и Ваша неизменная снисходительность ободряет мою нескромность.

С истинным, глубочайшим почтением и сердечной преданностию, честь имею быть

Вашего превосходительства, милостивый государь,

покорнейшим слугою

Александр Пушкин.

18 апреля.

257. А. X. БЕНКЕНДОРФУ

21 апреля 1828 г. В Петербурге

Милостивый государь

Александр Христофорович,

Искренно сожалея, что желания мои не могли быть исполнены, с благоговением приемлю решение государя императора и приношу сердечную благодарность Вашему превосходительству за снисходительное Ваше обо мне ходатайство.

Так как следующие 6 или 7 месяцев остаюсь я, вероятно, в бездействии, то желал бы я провести сие время в Париже, что, может быть, впоследствии мне уже не удастся. Если Ваше превосходительство соизволите мне испросить от государя сие драгоценное дозволение, то вы мне сделаете новое, истинное благодеяние.

Пользуюсь сим последним случаем, дабы испросить от Вашего превосходительства подтверждения данного мне Вами на словах позволения: вновь издать раз уже напечатанные стихотворения мои.

Вновь поручая судьбу мою великодушному Вашему ходатайству, с глубочайшим почтением, совершенной преданностию и сердечной благодарностию, честь имею быть,

милостивый государь, Вашего превосходительства

всепокорнейший слуга

Александр Пушкин.

СПб. 1828.

21 апреля.

258. В. Ф. ВЯЗЕМСКОЙ

26 апреля 1828 г. Из Петербурга в Москву

Ваше сиятельство! Его сиятельство, несмотря на свою ревность, позволил моему благородию написать вам несколько строф (то есть строк). Во-первых, позвольте повергнуться мне к ножкам Вашего сиятельства и принести всеподданнейшую мою благодарность за собачку (символ моей к Вам верности), вышитую на канве собственными Вашими ручками и присланную мне в мое чухонское уединение. - Что делаете Вы, бесподобная княгиня, в Вашей саратовской степи, и что делает его сиятельство Павел, которого письма составляют единственное утешение наше? En second lieu je vous remercie pour la charmante lettre dont vous m’avez honoré. Je ne l’ai pas pour le moment sur mon cœur (c’est à dire dans ma poche), c’est pourquoi je me réserve pour un autre temps le plaisir de babiller et de vous faire la confession pleine et entière que vous me demandez. Salut.

A. P.1



1 Во-вторых, благодарю вас за прелестное письмо, которым вы меня удостоили. В эту минуту его нет у моего сердца (то есть в моем кармане), почему я и откладываю до другого раза удовольствие поболтать с вами и принести вам полную и всестороннюю исповедь, которую вы у меня требуете. Будьте здоровы.
А. П. (франц.).

259. H. М. ЯЗЫКОВУ

14 июня 1828 г. Из Петербурга в Дерпт

К тебе сбирался я давно
В немецкий град, тобой воспетый,
С тобой попить, как пьют поэты,
Тобой воспетое вино.
Уж зазывал меня с собою
Тобой воспетый Киселев,
И я с веселою душою
Оставить был совсем готов
Неволю невских берегов.
И что ж? Гербовые заботы
Схватили за полы меня,
И на Неве, хоть нет охоты,
Прикованным остался я.
О юность, юность удалая!
Могу ль тебя не пожалеть?
В долгах, бывало, утопая,
Заимодавцев убегая,
Готов был всюду я лететь;
Теперь докучно посещаю
Своих ленивых должников,
Остепенившись, проклинаю
Я тяжесть денег и годов.

Прости, певец! играй, пируй,
С Кипридой, Фебом торжествуй,

Не знай сиятельного чванства,
Не знай любезных должников
И не плати своих долгов
По праву русского дворянства.

Стихов, ради бога стихов! Душа просит. Простите, желал бы сказать до свидания.

14 июня.

СПб.

260. М. П. ПОГОДИНУ

1 июля 1828 г. Из Петербурга в Москву

Простите мне долгое мое молчание, любезный Михаило Петрович; право, всякий день упрекал я себя в неизвинительной лени, всякий день собирался к вам писать и все не собрался. По сему самому не присылал вам ничего и в «Московский вестник». Правда, что и посылать было нечего; но дайте сроку - осень у ворот; я заберусь в деревню и пришлю вам оброк сполна. Надобно, чтоб наш журнал издавался и на следующий год. Он, конечно, буде сказано между нами, первый, единственный журнал на святой Руси. Должно терпением, добросовестностию, благородством и особенно настойчивостию оправдать ожидания истинных друзей словесности и ободрение великого Гете. Честь и слава милому нашему Шевыреву. Вы прекрасно сделали, что напечатали письмо нашего германского патриарха. Оно, надеюсь, даст Шевыреву более весу во мнении общем. А того-то нам и надобно. Пора уму и знаниям вытеснить Булгарина и Федорова; я здесь на досуге поддразниваю их за несогласие их мнений с мнением Гёте. За разбор «Мысли», одного из замечательнейших стихотворений текущей словесности, уже досталось нашим северным шмелям от Крылова, осудившего их и Шевырева, каждого по достоинству. Вперед! и да здравствует «Московский вестник»! Растолковали ли Вы Телеграфу, что он дурак? Ксенофонт Телеграф, в бытность свою в С.-Петербурге, со мною в том было согласился (но сие да будет между нами; Телеграф добрый и честный человек, и с ним я ссориться не хочу). Кланяйтесь Калибану. На днях пишу к нему. Пришлю ему денег, а Вам стихов. За сим обнимаю вас от сердца.

1 июля.

Кстати: похвалите «Славянина», он нам нужен, как навоз нужен пашне, как свинья нужна кухне, а Шишков Русской Академии. На днях читал я стихи Языкова, где говорит он о своих стихах:

Что ж? в Белокаменную с богом,
В «Московский вестник». - Трудно, брат,
Он выступает в чине строгом,
Разборчив, строг, аристократ -
Так и приязнь ему не в лад
Со мной, парнасским демагогом.
Ну, в «Афиней». - Что «Афиней»?
Журнал казенно-философский,
Отступник Пушкина, злодей,
«Благонамеренный» московский.

261. С. А. СОБОЛЕВСКОМУ

3 июля 1828 г. Из Петербурга в Москву

Посылаю тебе что мог пока собрать: 1750 р. Из коих отошли, ради Христа, 250 Зубкову. Писать пока некогда. Прощай, обжирайся на здоровье.

3 июля.

Мой адрес: на имя Плетнева Петра Александровича - в Екатерининский институт.

262. А. X. БЕНКЕНДОРФУ

Вторая половина (не ранее 17) августа 1828 г. В Петербурге

Вследствие высочайшего повеления господин обер-полицеймейстер требовал от меня подписки в том, что я впредь без предварительной обычной цензуры... Повинуюсь священной для меня воле; тем не менее прискорбна мне сия мера. Государь император в минуту для меня незабвенную изволил освободить меня от цензуры, я дал честное слово государю, которому изменить я не могу, не говоря уже о чести дворянина, но и по глубокой, искренней моей привязанности к царю и человеку. Требование полицейской подписки унижает меня в собственных моих глазах, и я, твердо чувствую, того не заслуживаю, и дал бы и в том честное мое слово, если б я смел еще надеяться, что оно имеет свою цену. Что касается до цензуры, если государю императору угодно уничтожить милость, мне оказанную, то, с горестью приемля знак царственного гнева, прошу Ваше превосходительство разрешить мне, как надлежит мне впредь поступать с моими сочинениями, которые, как Вам известно, составляют одно мое имущество.

Надеюсь, что Ваше превосходительство поймете и не примете в худую сторону смелость, с которою решаюсь объяснить. Она знак искреннего уважения человека, который чувствует себя...

263. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

1 сентября 1828 г. Из Петербурга в Пензу

Благодарствуй за письмо - оно застало меня посреди хлопот и неприятностей всякого рода. Отвечаю наскоро на все твои запросы.

Быть может, некогда восплачет обо мне стих Гнедича (который теперь здесь) в переводе его Вольтерова «Танкреда»:
Un jour elle pleurera l’amant qu’elle a trahi;
Ce cœur qu’elle a perdu, ce cœur qu’elle déchire1.

Успокоился ли ты? Пока Киселев и Полторацкие были здесь, я продолжал образ жизни, воспетый мною таким образом

А в ненастные дни собирались они
часто.
Гнули, {мать их ети,} от 50-ти
на 100.
И выигрывали и отписывали
мелом.
Так в ненастные дни занимались они
делом.

Но теперь мы все разбрелись. Киселев, говорят, уже в армии; Junior2 в деревне; Голицын возится с Глинкою и учреждает родственно-аристократические праздники. Я пустился в свет, потому что бесприютен. Если б не твоя медная Венера, то я бы с тоски умер. Но она утешительно смешна и мила. Я ей пишу стихи. А она произвела меня в свои сводники (к чему влекли меня и всегдашняя склонность и нынешнее состоянье моего Благонамеренного, о коем можно сказать то же, что было сказано о его печатном тезке: ей-ей намерение благое, да исполнение плохое).

Ты зовешь меня в Пензу, а того и гляди, что я поеду далее.

Прямо, прямо на восток.

Мне навязалась на шею преглупая шутка. До правительства дошла наконец «Гавриилиада»; приписывают ее мне; донесли на меня, и я, вероятно, отвечу за чужие проказы, если кн. Дмитрий Горчаков не явится с того света отстаивать права на свою собственность. Это да будет между нами. Все это не весело, но критика кн. Павла веселит меня, как прелестный цвет, обеающий со временем плоды. Попроси его переслать мне свои замечания; я буду на них отвечать непременно. Благодарю тебя умом и сердцем, то есть вкусом и самолюбием - за портрет Пелагеи Николаевны. Стихов ей не шлю, ибо на такой дистанции не стреляют даже и турки. Перед княгиней Верой не смею поднять очей; однако ж вопрошаю, что думает она о происшествиях в Одессе (Раевский и графиня Воронцова).

Addio, idol mio3 - пиши мне все в Петербург - пока -

1 сентября



1 Когда-нибудь она оплачет любовника, обманутого ею. Сердце, потерянное ею, сердце, терзаемое ею (франц.).
2 младший (лат.).
3 Прощай, кумир мой (итал.).

264. Е. М. ХИТРОВО

Август - первая половина октября 1828 г. (?) В Петербурге

Mon Dieu, Madame, en disant des phrases en l’air, je n’ai jamais songé à des allusions inconvenantes. Mais voilà comme vous êtes toutes et voilà pourquoi les femmes comme il faut et les grands sentiments sont ce que je crains le plus au monde. Vivent les grisettes. C’est bien plus court et bien plus commode. Si je ne viens pas chez vous, c’est que je suis très occupé, que je ne puis m’absenter que tard, que j’ai mille personnes que je dois voir et que je ne vois pas.

Voulez-vous que je vous parle bien franchement? Peut-être suis-je élégant et comme il faut dans mes écrits; mais mon cœur est tout vulgaire et mes inclinations toutes tiers-état. Je suis soûl d’intrigues, de sentiments, de correspondance, etc. etc. J’ai le malheur d’avoir une liaison avec une personne d’esprit, maladive et passionnée - qui me fait enrager, quoique je l’aime de tout mon cœur. En voilà bien assez pour mes soucis et surtout pour mon tempérament.

Ma franchise ne vous fâchera pas? n’est-ce pas? Pardonnez-moi donc des phrases qui n’avaient pas le sens commun et qui surtout ne vous regardaient en aucune manière.

{Перевод:

Боже мой, сударыня, бросая слова на ветер, я был далек от мысли вкладывать в них какие-нибудь неподобающие намеки. Но все вы таковы, и вот почему я больше всего на свете боюсь порядочных женщин и возвышенных чувств. Да здравствуют гризетки! С ними гораздо проще и удобнее. Я не прихожу к вам потому, что очень занят, могу выходить из дому лишь поздно вечером и мне надо повидать тысячу людей, которых я все же не вижу.

Вы не будете на меня сердиться за откровенность? не правда ли? Простите же мне слова, лишенные смысла, а главное - не имеющие к вам никакого отношения.}

265. Е. М. ХИТРОВО

Август - первая половина октября 1828 г. (?) В Петербурге

D’où diable prenez vous que je sois fâché? mais j’ai des embarras par-dessus la tête. Pardonnez mon laconisme et mon style de jacobin.

Mercredi.

{Перевод:

Откуда, черт возьми, вы взяли, что я сержусь? У меня хлопот выше головы. Простите мой лаконизм и якобинский слог.

Среда.}

266. Н. В. ПУТЯТЕ

Январь - середина октября 1828 г. (?) В Петербурге

M’étant approché hier d’une dame qui parlait à M-r de Lagrenée, celui-ci lui dit assez haut pour que je l’entendisse: renvoyez-le. Me trouvant forcé de demander raison de ce propos, je vous prie, Monsieur, de vouloir bien vous rendre auprès de M-r de Lagrenée et de lui parler en conséquence.

Pouchkine.

Réponse s’il vous plait.1

{Перевод:

Вчера, когда я подошел к одной даме, разговаривавшей с г-ном де Лагренэ, последний сказал ей достаточно громко, чтобы я его услышал: прогоните его. Поставленный в необходимость потребовать у него объяснений по поводу этих слов, прошу вас, милостивый государь, не отказать посетить г-на Лагренэ для соответственных с ним переговоров.

Пушкин.}

Ответьте, пожалуйста.

267. А. Н. ВУЛЬФУ

27 октября 1828 г. Из Малинников в Петербург

Тверской Ловелас С.-Петербургскому Вальмону здравия и успехов желает.

Честь имею донести, что в здешней губернии, наполненной вашим воспоминанием, все обстоит благополучно. Меня приняли с достодолжным почитанием и благосклонностию. Утверждают, что вы гораздо хуже меня (в моральном отношении), и потому не смею надеяться на успехи, равные вашим. Требуемые от меня пояснения насчет вашего петербургского поведения дал я с откровенностию и простодушием, отчего и потекли некоторые слезы и вырвались некоторые недоброжелательные восклицания, как например: какой мерзавец! какая скверная душа! - но я притворился, что их не слышу. При сей верной оказии доношу вам, что Марья Васильевна Борисова есть цветок в пустыне, соловей в дичи лесной, перла в море и что я намерен на днях в нее влюбиться.

Здравствуйте; поклонение мое Анне Петровне, дружеское рукопожатие баронессе etc.

27 октября.

268. П. А. ОСИПОВОЙ

3 ноября 1828 г. Из Малинников в Тригорское

Mille remerciements, Madame, pour l’intérêt que vous daignez prendre à votre tout dévoué serviteur. Je serais venu chez vous absolument, mais la nuit m’a surpris je ne sais trop comment au beau milieu de mes rêveries. Ma santé est aussi bonne que possible.

A demain donc, Madame, et veuillez encore une fois recevoir mes tendres remerciements.

3 novembre.

{Перевод:

Тысяча благодарностей, сударыня, за внимание, которым вы удостаиваете вашего преданного слугу. Я бы непременно пришел к вам - но ночь внезапно застала меня среди моих мечтаний. Здоровье мое удовлетворительно, насколько это возможно.

Итак, до завтра, сударыня, и благоволите еще раз принять мою нежную благодарность.

3 ноября.}

269. А. А. ДЕЛЬВИГУ

Середина ноября 1828 г. Из Малинников в Петербург

Ответ Катенину.


Напрасно, пламенный поэт...1

Вот тебе в «Цветы» ответ Катенину вместо ответа Готовцовой, который не готов. Я совершенно разучился любезничать: мне так же трудно проломать мадригал, {как и целку}. А все Софья Остафьевна виновата. Не знаю, долго ли останусь в здешнем краю. Жду ответа от Баратынского. К новому году, вероятно, явлюся к вам в Чухландию. Здесь мне очень весело. Прасковью Александровну я люблю душевно; жаль, что она хворает и все беспокоится. Соседи ездят смотреть на меня, как на собаку Мунито; скажи это графу Хвостову. Петр Маркович здесь повеселел и уморительно мил. На днях было сборище у одного соседа; я должен был туда приехать. Дети его родственницы, балованные ребятишки, хотели непременно туда же ехать. Мать принесла им изюму и черносливу и думала тихонько от них убраться. Но Петр Маркович их взбуторажил, он к ним прибежал: дети! дети! мать вас обманывает - не ешьте черносливу; поезжайте с нею. Там будет Пушкин - он весь сахарный, а зад его яблочный; его разрежут, и всем вам будет по кусочку - дети разревелись; не хотим черносливу, хотим Пушкина. Нечего делать - их повезли, и они сбежались ко мне облизываясь - но, увидев, что я не сахарный, а кожаный, совсем опешили. Здесь очень много хорошеньких девчонок (или девиц, как приказывает звать Борис Михайлович), я с ними вожусь платонически, и оттого толстею и поправляюсь в моем здоровье - прощай, поцелуй себя в пупок, если можешь. Сестра просит для своего Голубчика моего Ворона; как ты думаешь. Пускай шурин гравирует, а ты печатай. Vale et mihi favere2, как Евгений Онегин. Баронессе не говорю ничего - однако ж целую ручку, но весьма чопорно.



1 См. т. 2, стр. 231.
2 удь здоров и благосклонен ко мне (лат.).

270. А. А. ДЕЛЬВИГУ

26 ноября 1828 г. Из Малинников в Петербург

И недоверчиво и жадно...1

Вот тебе ответ Готовцовой (черт ее побери), как ты находишь ces petits vers froids et coulants2. Что-то написал ей мой Вяземский? а от меня ей мало барыша. Да в чем она меня и впрям упрекает -? в неучтивостях ли противу прекрасного полу, или в похабностях, или в беспорядочном поведении? Господь ее знает. Правда ли, что ты едешь зарыться в смоленской крупе? видишь, какую ты кашу наварил. Посылаешь меня за Баратынским, а сам и драла. Что мне с тобою делать? Здесь мне очень весело, ибо я деревенскую жизнь очень люблю. Здесь думают, что я приехал набирать строфы в «Онегина», и стращают мною ребят, как букою. А я езжу по пороше, играю в вист по 8 гривн роберт - и таким образом прилепляюсь к прелестям добродетели и гнушаюсь сетей порока - скажи это нашим дамам; я приеду к ним омолодившийся и телом и душою - - - полно. Я что-то сегодня с тобою разоврался.

26 ноября.

Что «Илиада» и что Гнедич?



1 см. т. 2, стр. 232.
2 Эти холодные и гладенькие стишки (франц.).

271. ИЗДАТЕЛЯМ «СЕВЕРНЫХ ЦВЕТОВ НА 1829 ГОД»

Декабрь 1828 г. Из Москвы в Петербург

П. А. Катенин дал мне право располагать этим прекрасным стихотворением. Я уверен, что вам будет приятно украсить им ваши «Северные цветы».

1829

272. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

5 или 7 января 1829 г. В Москве

Баратынский у меня - я еду часа через три. Обеда не дождусь, а будет у нас завтрак вроде en petit couragé1. Постараемся напиться не en grand cordonnier2, как сапожники - а так, чтоб быть en petit couragé3, под куражем. Приезжай, мой ангел.



1 маленького поощрения (непереводимая игра слов) (франц.).
2 как большой сапожник (франц.).
3 немного навеселе (франц.).

273. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

Около 25 января 1829 г. Из Петербурга в Пензу

Уехал ли ты из Москвы? не думаю - на всякий случай пишу тебе в Пензу, где ты когда-нибудь да прочтешь мое послание. Был я у Жуковского. Он принимает в тебе живое, горячее участие, арзамасское - не придворное. Он было хотел, получив первое известие от тебя, прямо отнестися письмом к государю, но раздумал и, кажется, прав. Мнения, слова Жуковского должны иметь большой вес, но для искоренения неприязненных предубеждений нужны объяснения и доказательства - и тем лучше, ибо князь Дмитрий может представить те и другие. Жуковский сказывал мне о совете своем отнестися к Бенкендорфу. А я знаю, что это будет для тебя неприятно и тяжело. Он, конечно, перед тобою не прав; на его чреде не должно обращать внимания на полицейские сплетни и еще менее с укоризною давать знать об них aux personnes qui en sont l’objet. Mais comme au fond c’est un brave et digne homme, trop distrait pour vous garder rancune et trop distingué pour chercher à vous nuire, ne vous laissez pas aller à l’inimitié et tâchez de lui parler tout franchement1. Сделай милость, забудь выражение развратное его поведение, оно просто ничего не значит. Жуковский со смехом говорил, что говорят, будто бы ты пьяный был у девок, и утверждает, что наша поездка к бабочке-Филимонову, в неблагопристойную Коломну, подала повод этому упреку. Филимонов, конечно, {борделен} а его бабочка, конечно, рублевая, парнасская Варюшка, в которую и жаль и гадко что-нибудь нашего {всунуть}. Впрочем, если б ты вошел и в неметафорической {бордель}. Все ж не беда.

Я захожу в ваш милый дом,
Как вольнодумец в храм заходит.

Правительство не дама, не Princesse Moustache2: прюдничать ему не пристало. Аминь, поговорим о другом. Я в Петербурге с неделю, не больше. Нашел здесь все общество в волнении удивительном. Веселятся до упаду и в стойку, то есть на раутах, которые входят здесь в большую моду. Давно бы нам догадаться: мы сотворены для раутов, ибо в них не нужно ни ума, ни веселости, ни общего разговора, ни политики, ни литературы. Ходишь по ногам, как по ковру, извиняешься - вот уже и замена разговору. С моей стороны, я от раутов в восхищении и отдыхаю от проклятых обедов Зинаиды. (Дай бог ей ни дна ни покрышки; то есть ни Италии, ни графа Риччи!) Я не читал еще журналов. Говорят, что Булгарин тебя хвалит. В какую-то силу? - Читал «Цветы»? Каково «Море» Жуковского - и каков его Гомер, за которого сердится Гнедич, как откупщик на контрабанду. Прощай, нет ни времени, ни места.



1 людям, которых они касаются. Но так как в сущности это честный и достойный человек, слишком беспечный для того, чтобы быть злопамятным, и слишком благородный, чтобы стараться повредить тебе, не допускай в себе враждебных чувств и постарайся поговорить с ним откровенно (франц.).
2 Усатая княгиня (франц.).

274. М. ШИМАНОВСКОЙ

Июль - август 1828 г. или конец января - февраль 1829 г. В Петербурге

C’est avec bien de l’empressement que j’accepte votre charmante invitation. J’ai eu des nouvelles indirectes du Prince Wiazemsky; il doit être à l’heure qu’il est chez la Princesse.

Agréez, Madame, l’hommage de ma parfaite considération.

A. Pouchkine.

{Перевод:

С большой готовностью принимаю ваше очаровательное приглашение. Я получил стороною сведения о князе Вяземском; в настоящее время он должен находиться у княгини.

Примите, милостивая государыня, уверение в моем совершенном уважении.

А. Пушкин.}

275. НЕИЗВЕСТНОЙ

Конец 1828 г. - 4 марта 1829 г. В Петербурге

Certainement, Madame, l’heure qui vous conviendrait sera toujours la mienne. A demain donc, et puisse le 7-me chant d’Онегин mériter...

{Перевод:

Конечно, сударыня, тот час, который для вас удобен, всегда будет удобен и для меня. Итак, до завтра, и пусть 7-я песнь Онегина заслужит...}

276. С. Д. ПОЛТОРАЦКОМУ

25 марта 1829 г. В Москве

Ты совершенно забыл меня, мой милый.

А. П.

277. И. М. СНЕГИРЕВУ

9 апреля 1829 г. В Москве

Милостивый государь

Иван Михайлович,

Сделайте одолжение объяснить, на каком основании не пропускаете вы мною доставленное замечание в «Московский телеграф»? Мне необходимо, чтоб оно было напечатано, и я принужден буду в случае отказа отнестись к высшему начальству вместе с жалобою на пристрастие не ведаю к кому.

Поручаю себя в ваше благорасположение и прошу принять уверения в искреннем моем уважении и преданности.

А. Пушкин.

278. И. А. ЯКОВЛЕВУ

Вторая половина марта - апрель 1829 г. (?) В Москве

Любезный Иван Алексеевич.

Тяжело мне быть перед тобою виноватым, тяжело и извиняться, тем более, что знаю твою delicacy of gentlemen1. Ты едешь на днях, а я все еще в долгу. Должники мои мне не платят, и дай бог, чтоб они вовсе не были банкроты, а я (между нами) проиграл уже около 20 тысяч. Во всяком случае, ты первый получишь свои деньги. Надеюсь еще их заплатить перед твоим отъездом. Не то позволь вручить их Алексею Ивановичу, твоему батюшке; а ты предупреди, сделай милость, что эти 6 тысяч даны тобою мне взаймы. В конце мая и в начале июня денег у меня будет кучка, но покамест я на мели и карабкаюсь.

Весь твой А. П.



1 джентльменскую деликатность (англ.).

279. Н. И. ГОНЧАРОВОЙ

1 мая 1829 г. В Москве

C’est à genoux, c’est en versant des larmes de reconnaissance que j’aurais dû Vous écrire, à présent que le Comte Tolstoy m’a rapporté Votre réponse: cette réponse n’est pas un refus, Vous me permettez l’espérance. Cependant si je murmure encore, si de la tristesse et de l’amertume se mêlent à des sentiments de bonheur, ne m’accusez point d’ingratitude; je conçois la prudence et la tendresse d’une mère! - Mais pardonnez à l’impatience d’un cœur malade et privé de bonheur. Je pars à l’instant, j’emporte au fond de l’âme l’image de l’être céleste qui Vous doit le jour. - Si Vous avez quelques ordres à me donner, veuillez les adresser au comte de Tolstoy, qui me les fera parvenir.

Daignez, Madame, accepter l’hommage de ma profonde considération.

Pouchkine.

1 mai 1829.

{Перевод:

На коленях, проливая слезы благодарности, должен был бы я писать вам теперь, после того как граф Толстой передал мне ваш ответ: этот ответ - не отказ, вы позволяете мне надеяться. Не обвиняйте меня в неблагодарности, если я все еще ропщу, если к чувству счастья примешиваются еще печаль и горечь; мне понятна осторожность и нежная заботливость матери! - Но извините нетерпение сердца больного, которому недоступно счастье. Я сейчас уезжаю и в глубине своей души увожу образ небесного существа, обязанного вам жизнью. - Если у вас есть для меня какие-либо приказания, благоволите обратиться к графу Толстому, он передаст их мне.

Удостойте, милостивая государыня, принять дань моего глубокого уважения.

Пушкин.

1 мая 1829.}

280. Б. Г. ЧИЛЯЕВУ

24 мая 1829 г. Из Коби в Квешети

Несколько путешественников, следующих по казенной надобности, находятся здесь в самом затруднительном положении и, зная по слухам Вашу снисходительность, решились прибегнуть к Вашему покровительству.

Сделайте милость послать к старшине аробщиков. О сем просят убедительнейше артиллерии подполковник Бауман, граф Мусин-Пушкин и я.

Примите и т. д.

281. Ф. И. ТОЛСТОМУ

27 мая - 10 июня 1829 г. Из Тифлиса в Москву

Сейчас узнаю, что было здесь на мое имя письмо, полагаю, любезный граф, что от тебя. Крайне жалею, что оно уже отправлено в действующий отряд, куда еще я не так легко и не так скоро попаду, - делать нечего. Путешествие мое было довольно скучно. Начать, что, поехав на Орел, а не прямо на Воронеж, сделал я около 200 верст лишних, зато видел Ермолова. Хоть ты его не очень жалуешь, принужден я тебе сказать, что я нашел в нем разительное сходство с тобою не только в обороте мыслей и во мнениях, но даже и в чертах лица и в их выражении. Он был до крайности мил. Дорога через Кавказ скверная и опасная - днем я тянулся шагом с конвоем пехоты и каждую дневку ночевал - зато видел Казбек и Терек, которые стоят Ермолова. Теперь прею в Тифлисе, ожидая разрешения графа Паскевича.

282. М. П. ПОГОДИНУ

Конец сентября - 12 октября 1829 г. (?) В Москве

Извините меня, ради бога - обязанность, так сказать, священная... До свидания. Извините еще раз.

А. П.

283. А. Н. ВУЛЬФУ

16 октября 1829 г. Из Малинников в Петербург

Проезжая из Арзрума в Петербург, я своротил вправо и прибыл в Старицкий уезд для сбора некоторых недоимок. Как жаль, любезный Ловлас Николаевич, что мы здесь не встретились! то-то побесили б мы баронов и простых дворян! по крайней мере честь имею представить Вам подробный отчет о делах наших и чужих.

I) В Малинниках застал я одну Анну Николаевну с флюсом и с Муром. Она приняла меня с обыкновенной своей любезностию и объявила мне следующее:

a) Евпраксия Николаевна и Александра Ивановна отправились в Старицу посмотреть новых уланов.

b) Александра Ивановна заняла свое воображение отчасти талией и задней частию Кусовникова, отчасти бакенбардами и картавым выговором Юргенева.

c) Гретхен хорошеет и час от часу делается невиннее. (Сейчас Анна Николаевна объявила, что она того не находит.)

II) В Павловском Фридерика Ивановна страждет флюсом; Павел Иванович стихотворствует с отличным успехом. На днях исправил он наши общие стихи следующим образом:

Подъезжая под Ижоры,
Я взглянул на небеса
И восполнил ваши взоры,
Ваши синие глаза.

Не правда ли, что это очень мило.

III) В Бернове я не застал уже толсто{жопую} Минерву. Она с своим ревнивцем отправилась в Саратов. Зато Netty, нежная, томная, истерическая, потолстевшая Netty - здесь. Вы знаете, что Миллер из отчаяния кинулся к ее ногам; но она сим не тронулась. Вот уже третий день как я в нее влюблен.

IV) Разные известия. Поповна (ваша Кларисса) в Твери. Писарева кто-то прибил, и ему велено подать в отставку. Князь Максютов влюблен более чем когда-нибудь. Иван Иванович на строгом диете ({употребляет} своих одалисок раз в неделю). Недавно узнали мы, что Netty, отходя ко сну, имеет привычку крестить все предметы, окружающие ее постелю. Постараюсь достать (как памятник непорочной моей любви) сосуд, ею освященный... Сим позвольте заключить поучительное мое послание.

16 октября

284. А. X. БЕНКЕНДОРФУ

10 ноября 1829 г. В Петербург

Mon Général,

C’est avec la plus profonde douleur que je viens d’apprendre que Sa Majesté était mécontente de mon voyage à Arzroum. La bonté indulgente et libérale de Votre Excellence et l’intérêt qu’elle a toujours daigné me témoigner, m’inspirent la confiance d’y recourir encore et de m’expliquer avec franchise.

Arrivé au Caucase, je ne pus résister au désir de voir mon frère qui sert dans le régiment des dragons de Nijni-novgorod et dont j’étais séparé depuis 5 ans. Je crus avoir le droit d’aller à Tiflis. Arrivé là, je ne trouvai plus l’armée. J’écrivis à Николай Раевский, un ami d’enfance, afin qu’il obtint pour moi la permission de venir au camp. J’y arrivai le jour du passage du Sagan-lou. Une fois là, il me parut embarrassant d’éviter de prendre part aux affaires qui devaient avoir lieu et c’est ainsi que j’assistai à la campagne moitié soldat, moitié voyageur.

Je sens combien ma position a été fausse et ma conduite étourdie; mais au moins n’y a-t-il que de l’étourderie. L’idée qu’on pourrait l’attribuer à tout autre motif me serait insupportable. J’aimerais mieux éprouver la disgrâce la plus sévère que de passer pour ingrat aux yeux de celui auquel je dois tout, auquel je suis prêt à sacrifier mon existence et ceci n’est pas une phrase.

Je supplie Votre excellence d’être en cette occasion ma providence et suis avec la plus haute considération.

Mon Général

de Votre Excellence

le très humble et très obéissant serviteur

Alexandre Pouchkine.

10 novembre

1829

St-P.

{Перевод:

Генерал,

По прибытии на Кавказ я не мог устоять против желания повидаться с братом, который служит в Нижегородском драгунском полку и с которым я был разлучен в течение 5 лет. Я подумал, что имею право съездить в Тифлис. Приехав, я уже не застал там армии. Я написал Николаю Раевскому, другу детства, с просьбой выхлопотать для меня разрешение на приезд в лагерь. Я прибыл туда в самый день перехода через Саган-лу и, раз я уже был там, мне показалось неудобным уклониться от участия в делах, которые должны были последовать; вот почему я проделал кампанию в качестве не то солдата, не то путешественника.

Я покорнейше прошу ваше превосходительство быть в этом случае моим провидением и остаюсь с глубочайшим почтением, генерал, вашего превосходительства нижайший и покорнейший слуга

Александр Пушкин.

10 ноября 1829 г. СПб. }

285. С. Д. КИСЕЛЕВУ

15 ноября 1829 г. Из Петербурга в Москву

Любезный Сергей Дмитриевич,

На днях приехал я в Петербург, о чем и даю тебе знать, ибо, может быть, твой поверенный приятель был уже здесь без меня. Адрес мой у Демута. Что ты? что наши? В Петербурге тоска, тоска.....

Если ты увидишь еще Вяземского, то погоняй его сюда. Мы все ждем его с нетерпением. Кланяйся неотъемлемым нашим Ушаковым. Скоро ли, боже мой, приеду из Петербурга в Hôtel d’Angleterre1 мимо Карса! по крайней мере мочи нет хочется.

Весь твой Пушкин.

П. Б.



1 гостиницу «Англия» (франц.).

286. О. М. СОМОВУ

Первая половина декабря 1829 г. В Петербурге

Отрывок из «Евгения Онегина», глава VIII. Пришлите мне назад листик этот.

287. НЕИЗВЕСТНОЙ

Конец до (26) декабря 1829 г. Петербург

Ecrivez à Olga sans rancune. Elle vous aime beaucoup et elle serait consolée par votre souvenir.

{Перевод:

Напишите Ольге, не помня зла. Она вас очень любит и будет тронута этим знаком памяти с вашей стороны.}

1830

288. Е. Ф. ТИЗЕНГАУЗЕН

1 января 1830 г. В Петербурге

Язык и ум теряя разом,
Гляжу на вас единым глазом:
Единый глаз в главе моей.
Когда б судьбы того хотели,
Когда б имел я сто очей,
То все бы сто на вас глядели.

Bien entendu, Comtesse, que vous serez un vrai Cyclope. Acceptez cette platitude comme une preuve de ma parfaite soumission à vos ordres. Si j’avais cent têtes et cent cœurs, ils seraient tous à votre service.

Agréez l’assurance de ma haute considération.

Pouchkine.

1 janvier1.



1 Само собой разумеется, графиня, что вы будете настоящим циклопом. Примите этот плоский комплимент как доказательство моей полной покорности вашим приказаниям. Будь у меня сто голов и сто сердец, они все были бы к вашим услугам.
Примите уверение в моем совершенном уважении.
Пушкин.
1 января (франц.).

289. H. И. ГНЕДИЧУ

6 января 1830 г. В Петербурге

Я радуюсь, я счастлив, что несколько строк, робко наброшенных мною в «Газете», могли тронуть вас до такой степени. Незнание греческого языка мешает мне приступить к полному разбору «Илиады» вашей. Он не нужен для вашей славы, но был бы нужен для России. Обнимаю вас от сердца. Если вы будете у Andrieux, то я туда загляну. Увижусь с вами прежде.

Весь ваш Пушкин.

290. А. Х. БЕНКЕНДОРФУ

7 января 1830 г. В Петербурге

Mon Général,

M’étant présenté chez Votre Excellence et n’ayant pas eu le bonheur de la trouver chez elle, je prends la liberté de lui adresser la demande qu’elle m’a permise de lui faire.

Tandis que je ne suis encore ni marié, ni attaché au service, j’aurais désiré faire un voyage soit en France, soit en Italie. Cependant s’il ne me l’était pas accordé, je demanderais la grâce de visiter la Chine avec la mission qui va s’y rendre.

Oserais-je vous importuner encore? Pendant mon absence, M-r Joukovsky avait voulu imprimer ma tragédie, mais il n’en a pas reçu d’autorisation formelle. Il me serait gênant, vu mon manque de fortune, de me priver d’une quinzaine de milles roubles que peut me rapporter ma tragédie, et il me serait triste de renoncer à la publication d’un ouvrage que j’ai longtemps médité et dont je suis le plus content.

M’en rapportant entièrement à Votre bienveillance, je suis, Mon Général,

de Votre Excellence

le très humble et très obéissant serviteur

Alexandre Pouchkine.

7 janvier

1830.

{Перевод:

Генерал,

Покамест я еще не женат и не зачислен на службу, я бы хотел совершить путешествие во Францию или Италию. В случае же, если оно не будет мне разрешено, я бы просил соизволения посетить Китай с отправляющимся туда посольством.

Всецело полагаясь на вашу благосклонность, остаюсь, генерал, вашего превосходительства нижайший и всепокорнейший слуга

Александр Пушкин.

7 января 1830.}

291. М. Н. ЗАГОСКИНУ

11 января 1830 г. Из Петербурга в Москву

Милостивый государь

Михайло Николаевич,

Прерываю увлекательное чтение Вашего романа, чтоб сердечно поблагодарить Вас за присылку «Юрия Милославского», лестный знак Вашего ко мне благорасположения. Поздравляю Вас с успехом полным и заслуженным, а публику с одним из лучших романов нынешней эпохи. Все читают его. Жуковский провел за ним целую ночь. Дамы от него в восхищении. В «Литературной газете» будет о нем статья Погорельского. Если в ней не все будет высказано, то постараюсь досказать. Простите. Дай бог Вам многие лета - то есть дай бог нам многие романы.

С искренним уважением и преданностию, честь имею быть

Вашим покорнейшим слугою

А. Пушкин.

11 января 1830.

СПб.

292. Е. М. ХИТРОВО

Первая половина января 1830 г. В Петербурге

Vous devez me trouver bien ingrat, bien mauvais sujet. Mais je vous conjure de ne pas juger sur l’apparence. Il m’est impossible aujourd’hui de me rendre à vos ordres. Quoique sans parler du bonheur d’être chez vous il suffirait de la curiosité pour m’y attirer. Des vers d’un chrétien, d’un évêque russe en réponse à des couplets sceptiques! c’est vraiment une bonne fortune.

A. P.

{Перевод:

Вы должны считать меня очень неблагодарным, очень дурным человеком. Но заклинаю вас не судить по внешности. Мне невозможно сегодня предоставить себя в ваше распоряжение - хотя, не говоря уже о счастье быть у вас, одного любопытства было бы достаточно для того, чтобы привлечь меня. Стихи христианина, русского епископа, в ответ на скептические куплеты! - это, право, большая удача.

А. П.}

293. А. X. БЕНКЕНДОРФУ

18 января 1830 г. В Петербурге

Mon Général,

Je viens de recevoir la lettre que Votre Excellence a daigné m’écrire. A Dieu ne plaise que je fasse la moindre objection à la volonté de celui qui m’a comblé de tant de bienfaits. Je m’y serais soumis même avec joie, si je pouvais seulement être sûr de n’avoir pas encouru son mécontentement.

Je prends bien mal mon temps, mon Général, pour recourir à votre bienveillance, mais c’est un devoir sacré qui m’y oblige. Des liens d’amitié et de reconnaissance m’attachent à une famille aujourd’hui bien malheureuse: la veuve du général Raievsky vient de m’écrire pour m’engager à faire quelques démarches en sa faveur, auprès de ceux qui puissent faire parvenir sa voix jusqu’au trône de Sa Majesté. Le choix qu’elle a fait de moi prouve déjà à quel point elle est dénuée d’amis, d’espérances et de ressources. La moitié de la famille est exilée, l’autre à la veille d’une ruine complète. Les revenus suffisent à peine pour payer les intérêts d’une dette immense. Madame Raievsky sollicite à titre de pension le traitement entier de feu son mari, réversible sur ses filles en cas de mort. Cela suffira pour la préserver de la mendicité. En m’adressant à vous, Général, c’est plutôt le guerrier que le ministre, et l’homme bon et sensible, plutôt que l’homme d’état, que j’espère intéresser au sort de la veuve du héros de 1812, du grand homme dont la vie fut si brillante et la mort si triste.

Daignez agréer, Mon Général; l’hommage de ma haute considération.

Je suis avec respect

Votre très humble et très obéissant

serviteur

Alexandre Pouchkine.

1830, 18 janvier.

St-P.

{Перевод:

Генерал,

Весьма не вовремя приходится мне прибегнуть к благосклонности вашего превосходительства, но меня обязывает к тому священный долг. Узами дружбы и благодарности связан я с семейством, которое ныне находится в очень несчастном положении: вдова генерала Раевского обратилась ко мне с просьбой замолвить за нее слово перед теми, кто может донести ее голос до царского престола. То, что выбор ее пал на меня, само по себе уже свидетельствует, до какой степени она лишена друзей, всяких надежд и помощи. Половина семейства находится в изгнании, другая - накануне полного разорения. Доходов едва хватает на уплату процентов по громадному долгу. Г-жа Раевская ходатайствует о назначении ей пенсии в размере полного жалованья покойного мужа, с тем чтобы пенсия эта перешла дочерям в случае ее смерти. Этого будет достаточно, чтобы спасти ее от нищеты. Прибегая к вашему превосходительству, я надеюсь судьбой вдовы героя 1812 года, - великого человека, жизнь которого была столь блестяща, а кончина так печальна, - заинтересовать скорее воина, чем министра, и доброго и отзывчивого человека скорее, чем государственного мужа.

Благоволите принять, ваше превосходительство, уверение в моем совершенном уважении. Имею честь быть вашим нижайшим и покорнейшим слугою.

Александр Пушкин.

1830. 18 января СПб.}

294. М. О. СУДИЕНКЕ

22 января 1830 г. Из Петербурга в Очкино

Mon cher Soudenko, si vous n’avez pas été payé jusqu’à présent, c’est la faute de mon commissionnaire, qui avait égaré l’adresse du vôtre. Quant à moi, j’avais tout à fait oublié son nom, et vos 4000 vous attendaient tout cachetés, depuis plus de 6 mois.

Arrivé à Pétersbourg, je vous avais écrit à Чернигов (?) pour savoir au juste votre adresse, pour vous féliciter avec votre mariage et pour vous proposer 50 r. à prendre. Vous m’apprenez que vous avez perdu l’appétit et que vous ne déjeunez plus comme en temps jadis. C’est dommage; faites de l’exercice, venez en poste à Pétersbourg, et cela reviendra. Здесь у нас, мочи нет, скучно: игры нет, а я все-таки проигрываюсь. Об Яковлеве имею печальные известия. Он в Париже. Не играет, к девкам не ездит и учится по-английски. Долгорукий приехал на днях. Этот подает надежду. Покамест умираю со скуки. Приезжай, мой милый, или с горя я к тебе приеду. Прощай, душа моя; будь счастлив и прости мне невольное несдержание слова.

А. Пушкин.

С.-Петербург.

{Перевод:

Милый Судиенко, если деньги тебе до сих пор не уплачены, то виноват в этом мой поверенный, который утерял адрес твоего поверенного. Я же совершенно запамятовал его имя, и твои 4000 ожидали тебя в запечатанном конверте более полугода.

Приехав в Петербург, я написал тебе в Чернигов, чтобы узнать твой точный адрес, поздравить тебя с женитьбой и предложить тебе взять 50 руб. Ты пишешь, что потерял аппетит и не завтракаешь так, как бывало. Это жаль, делай больше физических упражнений, приезжай на почтовых в Петербург, и аппетит вернется к тебе.}

295. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

Конец января 1830 г. Из Петербурга в Москву

Высылай ко мне скорее Дельвига, если ты сам не едешь. Скучно издавать газету одному с помощию Ореста, несносного друга и товарища. Все Оресты и Пилады на одно лицо. Очень благодарю тебя за твою прозу - подавай ее поболее. Ты бранишь «Милославского», я его похвалил. Где гроза, тут и милость. Конечно, в нем многого недостает, но многое и есть: живость, веселость, чего Булгарину и во сне не приснится. Как ты находишь Полевого? Чтенье его «Истории» заменило Жуковскому чтение Муравьева статс-секретаря. Но критика Погодина ни на что не похожа. Как бы Каченовского взбесить? стравим их с Полевым.

Правда ли, что моя Гончарова выходит за архивного Мещерского? Что делает Ушакова, моя же? Я собираюсь в Москву - как бы не разъехаться. Я напечатал твое «К ним» противу воли Жуковского. Конечно, я бы не допустил к печати ничего слишком горького, слишком озлобленного. Но элегическую {ебену-мать} позволено сказать, когда невтерпеж приходится благородному человеку. Кланяюсь всем твоим и грозному моему критику Павлуше. Я было написал на него ругательскую антикритику, слогом «Галатеи» - взяв в эпиграф Павлуша медный лоб приличное названье! - собирался ему послать, не знаю куда дел.

296. К. А. СОБАНЬСКОЙ

2 февраля 1830 г. В Петербурге

C’est aujourd’hui le 9 anniversaire du jour où je vous ai vu pour la première fois. Ce jour a décidé de ma vie.

Plus j’y pense, plus je vois que mon existence est inséparable de la vôtre; je suis né pour vous aimer et vous suivre - tout autre soin de ma part est erreur ou folie; loin de vous je n’ai que les remords d’un bonheur dont je n’ai pas su m’assouvir. Tôt ou tard il faut bien que j’abandonne tout, et que je vienne tomber à vos pieds. L’idée de pouvoir un jour avoir un coin de terre en Crimée est la seule qui me sourit et me ranime au milieu de mes mornes regrets. Là je pourrai venir en pèlerinage errer autour de votre maison, vous rencontrer, vous entrevoir...

{Перевод:

Сегодня 9-я годовщина дня, когда я вас увидел в первый раз. Этот день был решающим в моей жизни.

Чем более я об этом думаю, тем более убеждаюсь, что мое существование неразрывно связано с вашим; я рожден, чтобы любить вас и следовать за вами - всякая другая забота с моей стороны - заблуждение или безрассудство; вдали от вас меня лишь грызет мысль о счастье, которым я не сумел насытиться. Рано или поздно мне придется все бросить и пасть к вашим ногам. Среди моих мрачных сожалений меня прельщает и оживляет одна лишь мысль о том, что когда-нибудь у меня будет клочок земли в Крыму (?). Там смогу я совершать паломничества, бродить вокруг вашего дома, встречать вас, мельком вас видеть...}

297. К. А. СОБАНЬСКОЙ

2 февраля 1830 г. В Петербурге

Vous vous jouez de mon impatience, vous semblez prendre plaisir à me désappointer, je ne vous verrai donc que demain - soit. Cependant je ne puis m’occuper que de vous.

Quoique vous voir et vous entendre soit pour moi le bonheur, j’aime mieux vous écrire que vous parler. Il y a en vous une ironie, une malice qui aigrissent et découragent. Les sentiments deviennent pénibles et les paroles du cœur se tournent en pures plaisanteries en votre présence. Vous êtes le démon, c’est à dire celui qui doute et nie, comme le dit l’Ecriture.

Dernièrement, vous avez cruellement parlé du passé. Vous m’avez dit ce que je tâchais de ne pas croire - pendant 7 ans entiers. Pourquoi cela?

Le bonheur est si peu fait pour moi, que je ne l’ai pas reconnu quand il était devant moi. Ne m’en parlez donc plus, au nom du Christ. Le remords, si tant est que je l’eusse connu, le remords aurait eu sa volupté - un regret pareil ne laisse à l’âme que des pensées de rage, de blasphème.

Chère Ellénore, permettez-moi de vous donner ce nom qui me rappelle et les lectures brûlantes de mes jeunes années et le doux fantôme qui me séduisait alors, et votre propre existence si violente, si orageuse, si différente de ce qu’elle devait être. Chère Ellénore, vous le savez, j’ai subi toute votre puissance. C’est à vous que je dois d’avoir connu tout ce que l’ivresse de l’amour a de plus convulsif et de plus douloureux comme tout ce qu’elle a de plus stupide. De tout cela il ne m’est resté qu’une faiblesse de convalescent, un attachement bien doux, bien vrai, et qu’un peu de crainte qu’il m’est impossible de surmonter.

Si jamais vous lisez cela, je sais bien ce que vous penserez - que de maladresse - il est humilié du passé, voilà tout. Il mérite bien que je le joue encore. Il a toute la fatuité de Satan son maître. N’est-ce pas.

Cependant en prenant la plume je voulais vous demander quelque chose - je ne sais plus quoi - ha oui - c’est de l’amitié. Cette demande est bien vulgaire, bien... C’est comme un mendiant qui demanderait du pain - le fait est qu’il me faut votre intimité.

Et cependant vous êtes toujours aussi belle que le jour de la traversée ou bien celui du baptême, lorsque vos doigts me touchèrent le front. Cette impression me reste encore - froide, humide. C’est elle qui m’a rendu catholique. Mais vous allez vous faner; cette beauté va pencher tout à l’heure comme une avalanche. Votre âme restera debout quelque temps encore, au milieu de tant de charmes tombés - et puis elle s’en ira et peut-être jamais la mienne, sa timide esclave, ne la rencontrera dans l’infini de l’éternité.

Et bien, qu’est-ce qu’une âme? Ça n’a ni regard, ni mélodie - mélodie peut-être...

{Перевод:

Вы смеетесь над моим нетерпением, вам как будто доставляет удовольствие обманывать мои ожидания, итак я увижу вас только завтра - пусть так. Между тем я могу думать только о вас.

Хотя видеть и слышать вас составляет для меня счастье, я предпочитаю не говорить, а писать вам. В вас есть ирония, лукавство, которые раздражают и повергают в отчаяние. Ощущения становятся мучительными, а искренние слова в вашем присутствии превращаются в пустые шутки. Вы - демон, то есть тот, кто сомневается и отрицает, как говорится в Писании.

В последний раз вы говорили о прошлом жестоко. Вы сказали мне то, чему я старался не верить - в течение целых 7 лет. Зачем?

Дорогая Элленора, позвольте мне называть вас этим именем, напоминающим мне и жгучие чтения моих юных лет, и нежный призрак, прельщавший меня тогда, и ваше собственное существование, такое жестокое и бурное, такое отличное от того, каким оно должно было быть. - Дорогая Элленора, вы знаете, я испытал на себе все ваше могущество. Вам обязан я тем, что познал все, что есть самого судорожного и мучительного в любовном опьянении, и все, что есть в нем самого ошеломляющего. От всего этого у меня осталась лишь слабость выздоравливающего, одна привязанность, очень нежная, очень искренняя, - и немного робости, которую я не могу побороть.

Однако, взявшись за перо, я хотел о чем-то просить вас - уж не помню о чем - ах, да - о дружбе. Эта просьба очень банальная, очень... Это как если бы нищий попросил хлеба - но дело в том, что мне необходима ваша близость.

А вы между тем по-прежнему прекрасны, так же, как и в день переправы или же на крестинах, когда ваши пальцы коснулись моего лба. Это прикосновение я чувствую до сих пор - прохладное, влажное. Оно обратило меня в католика. - Но вы увянете; эта красота когда-нибудь покатится вниз, как лавина. Ваша душа некоторое время еще продержится среди стольких опавших прелестей - а затем исчезнет, и никогда, быть может, моя душа, ее боязливая рабыня, не встретит ее в беспредельной вечности.

Но что такое душа? У нее нет ни взора, ни мелодии - мелодия быть может...}

298. К. М. БОРОЗДИНУ

Около (после) 4 февраля 1830 г. В Петербурге

Издателям «Литературной газеты» вместо К. С. Сербиновича дали недавно в цензоры профессора Щеглова, который своими замечаниями поминутно напоминает лучшие времена Бирукова и Красовского - в доказательство позвольте привести Вам один из тысячи примеров: Давыдов в одном послании Зайцевскому и Казарскому говорит:

О будьте вы оба отечества щит,
Перун вековечной державы!

Цензор усомнился, можно ли допустить называть таковым образом двух капитан-лейтенантов и вымарал приветствие не по чину. Издатели решились прибегнуть к Вашему покровительству и просить, если только то возможно, дать другого, менее своенравного цензора, если уже не возможно возвратить г-на Сербиновича.

299. М. О. СУДИЕНКЕ

12 февраля 1830 г. Из Петербурга в Стародуб

Vous m’écrivez, mon cher Soudenko, une lettre si horriblement cérémonieuse que j’en suis tout étourdi. Les 4000 r. en question vous attendaient tout cachetés depuis le mois de juillet; mais, j’avais perdu l’adresse de votre homme d’affaires et je n’avais pas la vôtre. Il y a un mois que M-r Lerch est venu revendiquer la somme et qu’il l’a touchée tout de suite. Je voulais vous envoyer le reçu qu’il m’a laissé, mais je ne sais ce que j’en ai fait. Pardon encore une fois, et merci pour la complaisance que vous avez eu d’attendre si longtemps.

Je quitte Pétersbourg ces jours-ci; je passerai probablement l’été à la campagne. Peut-être viendrai-je dans vos contrées. Vous me permettrez, j’espère, de venir frapper à votre porte. Si vous voulez m’écrire en attendant, adressez vos lettres e. в. Петру Александровичу Плетневу в Екатерининском Институте. Addio, a rivederla.

A. Pouchkine.

12 Février 1830.

{Перевод:

Ты написал мне, милый Судиенко, до такой степени церемонное письмо, что я совершенно им огорошен. Эти 4000 ждали тебя в запечатанном конверте с июля месяца; но я потерял адрес твоего поверенного, а твоего адреса у меня не было. Месяц тому назад г-н Лерх пришел за этими деньгами и немедленно получил их. Я хотел переслать тебе оставленную им расписку, но не знаю, куда дел ее. Еще раз извини и прими мою благодарность за то, что имел любезность так долго ждать.

На днях я уезжаю из Петербурга; лето, вероятно, проведу в деревне. Быть может, заеду и в ваши края. Ты разрешишь мне, надеюсь, постучаться в твою дверь? Если до тех пор захочешь мне написать, адресуй письма { e. в. Петру Александровичу Плетневу в Екатерининском Институте}. Addio, a rivederla1.

А. Пушкин.

12 февраля 1830 г.



1 Прощай, до свидания (итал.).

300. В. Ф. ВЯЗЕМСКОЙ

1 марта 1830 г. Из Петербурга в Москву

Виноват я перед Вами, княгиня. Простите великодушно. На днях явлюсь к Вам с повинною. Целую Павлушу.

А. П.

301. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

14 марта 1830 г. Из Москвы в Петербург

Третьего дня приехал я в Москву и прямо из кибитки попал в концерт, где находилась вся Москва. Первые лица, попавшиеся мне навстречу, были Н. Гончарова и княгиня Вера; а вслед за ними братья Полевые. Приезд государев сделал большое впечатление. Арестованные были призваны к Бенкендорфу, который от имени царя и при Волкове и Шульгине объявил, что все произошло от неразумения, что государь очень обо всем этом жалеет, что виноват Шульгин etc. Волков прибавил, что он радуется оправданию своему пред московским дворянством, что ему остается испросить прощения, или лучше примирения, графини Потемкиной - и таким образом все кончено и все довольны.

Княгиня Вера очень мило и очень умно говорила о тебе Бенкендорфу. Он извинялся перед Потемкиной: Quant à M-me Карцов tout ce qu’elle dit c’est comme si elle chantait...1 А жена твоя: Vous eussiez pu remarquer, Général, qu’elle chantait faux2 . Отселе изъяснения. Puisque nous sommes sur le pied de la franchise vous me permettrez, Général, de vous répéter la demande de la C-sse Potemkine: la réhabilitation de mon mari3 - Он сказал ей, что недоволен твоим меморием. Я не читал его: что такое? Ты жалеешь о том, что тебя не было в Москве, а я так нет. Знаешь разницу между пушкой и единорогом? Пушка сама по себе, а единорог сам по себе. Потемкин и Сибелев сами по себе, а ты сам по себе. Не должно смешивать эти два дела. Здесь ты бы был, конечно, включен в общую амнистию, но ты достоин и должен требовать особенного оправдания - а не при сей верной оказии. Но это все безделица, а вот что важно: Киселев женится на Лизавете Ушаковой, и Катерина говорит, что они счастливы до гадости. Вчера обедал я у Дмитриева с Жихаревым. Дмитриев сердит на Полевого и на цензора Глинку: я не теряю надежды затащить его в полемику. Дай срок. Прощай, помяни меня на вечере у Катерины Андреевны и пиши мне к Копу.

14 марта.

Запечатай и отошли записку Гагарину Театральному.

Вот тебе и другое письмо.



1 Что касается г-жи Карцовой, то все, что бы она ни говорила, она словно поет (франц.).
2 Вы могли бы заметить, генерал, что она фальшивит (франц.).
3 Раз уж мы стали откровенничать, позвольте, генерал, повторить вам просьбу графини Потемкиной о восстановлении доброго имени моего мужа (франц.).

302. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

16 марта 1830 г. Из Москвы в Петербург

У меня есть на столе письмо, уже давно к тебе написанное - я побоялся послать его тебе по почте. Жена твоя, вероятно, полнее и дельнее рассказала тебе, в чем дело. Государь, уезжая, оставил в Москве проект новой организации, контрреволюции революции Петра. Вот тебе случай писать политический памфлет и даже его напечатать, ибо правительство действует или намерено действовать в смысле европейского просвещения. Ограждение дворянства, подавление чиновничества, новые права мещан и крепостных - вот великие предметы. Как ты? Я думаю пуститься в политическую прозу. Что твое здоровье? Каков ты с министрами? и будешь ли ты в службе новой? Знаешь ли ты, кто в Москве возвысил свой оппозиционный голос выше всех? Солнцев. Каков? Он объявил себя обиженным в лице Сибелева и цугом поехал к нему на съезжу, несмотря на слезы Лизаветы Львовны и нежные просьбы Ольги Матвеевны. Москва утихла и присмирела. Жду концертов и шуму за проект. Буду тебе передавать свои наблюдения о духе Московского клуба. Прощай, кланяюсь твоим. Не могу еще привыкнуть не у них проводить вечера мои. Кажется мне, что я развращаюсь.

16 марта.

303. А. X. БЕНКЕНДОРФУ

21 марта 1830 г. Из Москвы в Петербург

Милостивый государь

Александр Христофорович,

В 1826 году получил я от государя императора позволение жить в Москве, а на следующий год от Вашего высокопревосходительства дозволение приехать в Петербург. С тех пор я каждую зиму проводил в Москве, осень в деревне, никогда не испрашивая предварительного дозволения и не получая никакого замечания. Это отчасти было причиною невольного моего проступка: поездки в Арзрум, за которую имел я несчастие заслужить неудовольствие начальства.

В Москву намереваяся приехать еще в начале зимы и встретив Вас однажды на гулянии, на вопрос Вашего высокопревосходительства, что намерен я делать? имел я счастие о том Вас уведомить. Вы даже изволили мне заметить: vous êtes toujours sur les grands chemins1.

Надеюсь, что поведение мое не подало правительству повода быть мною недовольным.

С искренним и глубоким почтением и совершенной преданностию честь имею быть, милостивый государь,

Вашего высокопревосходительства

покорнейший слуга

Александр Пушкин.

21 марта 1830.

Москва.



1 что вы вечно на больших дорогах (франц.).

304. А. X. БЕНКЕНДОРФУ

24 марта 1830 г. Из Москвы в Петербург

Mon Général,

La lettre dont vous m’avez honoré, m’a causé un chagrin véritable; je vous supplie de m’accorder un moment d’indulgence et d’attention. Malgré quatre ans d’une conduite égale, je n’ai pu obtenir la confiance de l’autorité. Je vois avec peine que la moindre de mes démarches éveille le soupçon et la malveillance. Pardonnez-moi, mon Général, la liberté, de mes doléances, mais, au nom du ciel, daignez entrer un instant dans ma position et voyez combien elle est embarrassante. Elle est si précaire que je me vois à tout moment à la veille d’un malheur que je ne puis ni prévoir ni éviter. Si jusqu’à présent je n’ai pas essuyé quelque disgrâce, je le dois, non à la connaissance de mes droits, de mon devoir, mais uniquement à votre bienveillance personnelle. Mais que demain vous ne soyez plus ministre, après-demain je suis coffré. M-r Boulgarine, qui dit avoir de l’influence auprès de vous, est devenu un de mes ennemis les plus acharnés à propos d’une critique qu’il m’a attribuée. Après l’infâme article qu’il a publié sur moi, je le crois capable de tout. Il m’est impossible de ne pas vous prévenir sur mes relations avec cet homme, car il pourrait me faire un mal infini.

Je comptais de Moscou aller à la campagne de Pskov, cependant si Nicolas Raievsky vient à Poltava, je supplie Votre Excellence de me permettre d’aller l’y trouver.

Agréez, Mon Général, l’hommage de ma haute considération et de mon entier dévouement

de Votre Excellence

le très humble et très obéissant serviteur

Alexandre Pouchkine.

24 mars 1830.

Moscou.

{Перевод:

Генерал,

Я предполагал проехать из Москвы в свою Псковскую деревню, однако, если Николай Раевский приедет в Полтаву, убедительно прошу ваше превосходительство разрешить мне съездить туда с ним повидаться.

Примите, генерал, свидетельство моего высокого уважения и совершенной преданности. Вашего превосходительства нижайший и покорнейший слуга

Александр Пушкин.

24 марта 1830 г. Москва.}

305. Н. А. ПОЛЕВОМУ

27 марта 1830 г. В Москве

Сделайте одолжение, милостивый государь Николай Алексеевич, дайте мне знать, что делать мне с Писаревым, с его обществом и с моим дипломом? Все это меня чрезвычайно затрудняет.

Весь Ваш А. Пушкин.

306. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

Вторая половина (не ранее 18) марта 1830 г. Из Москвы в Петербург

Посылаю тебе драгоценность: донос Сумарокова на Ломоносова. Подлинник за собственноручною подписью видел я у Ив. Ив. Дмитриева. Он отыскан в бумагах Миллера, надорванный, вероятно, в присутствии и, вероятно, сохраненный Миллером, как документ распутства Ломоносова: они были врагами. Состряпай из этого статью и тисни в «Литературной газете». Письмо мое доставит тебе Гончаров, брат красавицы: теперь ты угадаешь, что тревожит меня в Москве. Если ты можешь влюбить в себя Елизу, то сделай мне эту божескую милость. Я сохранил свою целомудренность, оставя в руках ее не плащ, а рубашку (справься у княгини Мещерской), а она преследует меня и здесь письмами и посылками. Избавь меня от Пентефреихи. Булгарин изумил меня своею выходкою, сердиться нельзя, но побить его можно и, думаю, должно - но распутица, лень и Гончарова не выпускают меня из Москвы, а дубины в 800 верст длины в России нет, кроме гр. Панина. Жену твою вижу часто, то есть всякий день. Наше житье-бытье сносно. Дядя жив, Дмитриев очень мил. Зубков член клуба. Ушаков крив. Вот тебе просьба. Погодин собрался ехать в чужие края, он может обойтиться без вспоможения, но все-таки лучше бы. Поговори об этом с Блудовым, да пожарче. Строев написал tables des matières1 «Истории» Карамзина, книгу нам необходимую. Ее надобно напечатать, поговори Блудову и об этом. Прощай. Мой сердечный поклон всему семейству.

В доносе пропущено слово оскорбляя.

Батюшков умирает.



1 указатель содержания (франц.).

307. Н. И. ГОНЧАРОВОЙ

5 апреля 1830 г. В Москве

Maintenant, Madame, que vous m’avez accordé la permission de vous écrire, je suis aussi ému, en prenant la plume, que si j’étais en votre présence. J’ai tant de choses à dire et plus j’y pense, plus les idées me viennent tristes et décourageantes. Je m’en vais vous les exposer toutes sincères et toutes diffuses, en implorant votre patience, votre indulgence surtout.

Lorsque je la vis pour la première fois, sa beauté venait d’être à peine aperçue dans le monde; je l’aimai, la tête me tourna, je la demandai, votre réponse, toute vague qu’elle était, me donna un moment de délire, je partis la même nuit pour l’armée; demandez-moi ce que j’allais y faire, je vous jure que je n’en sais rien, mais une angoisse involontaire me chassait de Moscou, je n’aurais pu y soutenir ni votre présence, ni la sienne. Je vous avais écrit; j’espérais, j’attendais une réponse - elle ne venait pas. Les torts de ma première jeunesse se présentèrent à mon imagination; ils n’ont été que trop violents, et la calomnie les a encore aggravés; le bruit en est devenu, malheureusement, populaire. Vous pouviez y ajouter foi, je n’osais m’en plaindre, mais j’étais au désespoir.

Que de tourments m’attendaient à mon retour! Votre silence, votre air froid, l’accueil de Mademoiselle Natalie si léger, si inattentif... je n’eus pas le courage de m’expliquer, j’allais à Pétersbourg la mort dans l’âme. Je sentais que j’avais joué un rôle bien ridicule, j’avais été timide pour la première fois de ma vie et ce n’est pas la timidité qui dans un homme de mon âge puisse plaire à une jeune personne de l’âge de M-lle votre fille. Un de mes amis va à Moscou, m’en rapporte un mot de bienveillance qui me rend la vie, et maintenant que quelques paroles gracieuses que vous avez daigné m’adresser auraient dû me combler de joie - je suis plus malheureux que jamais. Je vais tâcher de m’expliquer.

L’habitude et une longue intimité pourraient seules me faire gagner l’affection de M-lle votre fille; je puis espérer me l’attacher à la longue, mais je n’ai rien pour lui plaire; si elle consent à me donner sa main, je n’y verrai que la preuve de la tranquille indifférence de son cœur. Mais entourée d’admiration, d’hommages, de séductions, cette tranquillité lui durera-t-elle? On lui dira qu’un malheureux sort l’a seul empêchée de former d’autres liens plus égaux, plus brillants, plus dignes d’elle, - peut-être ces propos seront-ils sincères, mais à coup sûr elle les croira tels. N’aura-t-elle pas des regrets? ne me regardera-t-elle pas comme un obstacle, comme un ravisseur frauduleux? ne me prendra-t-elle pas en aversion? Dieu m’est témoin que je suis prêt à mourir pour elle, mais devoir mourir pour la laisser veuve brillante et libre de choisir demain un nouveau mari - cette idée - c’est l’enfer.

Parlons de la fortune; j’en fais peu de cas. La mienne m’a suffi jusqu’à présent. Me suffira-t-elle marié? je ne souffrirai pour rien au monde que ma femme connût des privations, qu’elle ne fût pas là où elle est appelée à briller, à s’amuser. Elle a le droit de l’exiger. Pour la satisfaire je suis prêt à lui sacrifier tous les goûts, toutes les passions de ma vie, une existance toute libre et toute aventureuse. Toutefois ne murmurera-t-elle pas si sa position dans le monde ne sera pas aussi brillante qu’elle le mérite et que je l’aurais désiré?

Telles sont, en partie, mes anxiétés. Je tremble que vous ne les trouviez trop raisonnables. Il y en a une que je ne puis me résoudre à confier au papier...

Daignez agréer, Madame, l’hommage de mon entier dévouement et de ma haute considération.

Samedi.

A. Pouchkine.

{Перевод:

После того, милостивая государыня, как вы дали мне разрешение писать к вам, я, взявшись за перо, столь же взволнован, как если бы был в вашем присутствии. Мне так много надо высказать, и чем больше я об этом думаю, тем более грустные и безнадежные мысли приходят мне в голову. Я изложу их вам - вполне чистосердечно и подробно, умоляя вас проявить терпение и особенно снисходительность.

Сколько мук ожидало меня по возвращении! Ваше молчание, ваша холодность, та рассеянность и то безразличие, с какими приняла меня м-ль Натали... У меня не хватило мужества объясниться, - я уехал в Петербург в полном отчаянии. Я чувствовал, что сыграл очень смешную роль, первый раз в жизни я был робок, а робость в человеке моих лет никак не может понравиться молодой девушке в возрасте вашей дочери. Один из моих друзей едет в Москву, привозит мне оттуда одно благосклонное слово, которое возвращает меня к жизни, - а теперь, когда несколько милостивых слов, с которыми вы соблаговолили обратиться ко мне, должны были бы исполнить меня радостью, я чувствую себя более несчастным, чем когда-либо. Постараюсь объясниться.

Перейдем к вопросу о денежных средствах; я придаю этому мало значения. До сих пор мне хватало моего состояния. Хватит ли его после моей женитьбы? Я не потерплю ни за что на свете, чтобы жена моя испытывала лишения, чтобы она не бывала там, где она призвана блистать, развлекаться. Она вправе этого требовать. Чтобы угодить ей, я согласен принести в жертву свои вкусы, все, чем я увлекался в жизни, мое вольное, полное случайностей существование. И все же не станет ли она роптать, если положение ее в свете не будет столь блестящим, как она заслуживает и как я того хотел бы?

Благоволите, милостивая государыня, принять уверение в моей совершенной преданности и высоком уважении.

А. Пушкин.

Суббота.}

308. Н. О. и С. Л. ПУШКИНЫМ

6 - 11 апреля 1830 г. Из Москвы в Петербург

Mes très chers parents, je m’adresse à vous dans un moment qui va fixer mon sort pour le reste de ma vie.

Je veux me marier à une jeune personne que j’aime depuis un an - M-lle Natalie Gontcharof. J’ai son consentement, celui de sa mère. Je vous demande votre bénédiction non comme une vaine formalité, mais dans l’intime persuasion que cette bénédiction est nécessaire à mon bien-être - et puisse la dernière moitié de mon existence être pour vous plus consolante que ne le fut ma triste jeunesse.

La fortune de M-me Gontcharof étant très dérangée et dépendant en partie de celle de son beau-père, cet article est le seul obstacle qui s’oppose à mon bonheur. Je n’ai pas la force de songer à y renoncer. Il m’est bien plus aisé d’espérer que vous viendrez à mon secours. Je vous en conjure, écrivez-moi ce que vous pouvez faire pour...

{Перевод:

Мои горячо любимые родители, обращаюсь к вам в минуту, которая определит мою судьбу на всю остальную жизнь.

Я намерен жениться на молодой девушке, которую люблю уже год - м-ль Натали Гончаровой. Я получил ее согласие, а также и согласие ее матери. Прошу вашего благословения, не как пустой формальности, но с внутренним убеждением, что это благословение необходимо для моего благополучия - и да будет вторая половина моего существования более для вас утешительна, чем моя печальная молодость.

Состояние г-жи Гончаровой сильно расстроено и находится отчасти в зависимости от состояния ее свекра. Это является единственным препятствием моему счастию. У меня нет сил даже и помыслить от него отказаться. Мне гораздо легче надеяться на то, что вы придете мне на помощь. Заклинаю вас, напишите мне, что вы можете сделать для ...}

309. А. Х. БЕНКЕНДОРФУ

16 апреля 1830 г. Из Москвы в Петербург

Mon Général,

Je suis tout embarrassé de m’adresser à l’Autorité dans une circonstance purement personnelle, mais ma position et l’intérêt que vous avez bien voulu me témoigner jusqu’à présent m’en font une obligation.

Je dois me marier à M-lle Gontcharof que vous avez dû voir à Moscou, j’ai son consentement et celui de sa mère; deux objections m’ont été faites: ma fortune et ma position à l’égard du gouvernement. Quant à la fortune, j’ai pu répondre qu’elle était suffisante, grâce à Sa Majesté qui m’a donné les moyens de vivre honorablement de mon travail. Quant à ma position, je n’ai pu cacher qu’elle était fausse et douteuse. Exclu du service en 1824, cette flétrissure me reste. Sorti du Lycée en 1817 avec le rang de la 10me classe, je n’ai jamais reçu les deux rangs que me revenaient de droit, mes chefs négligeant de me présenter et moi ne me souciant pas de le leur rappeler. Il me serait maintenant pénible de renter au service, malgré toute ma bonne volonté. Une place toute subalterne, telle que mon rang me permet de l’occuper, ne peut me convenir. Elle me distrairait de mes occupations littéraires qui me font vivre et ne ferait que me donner des tracasseries sans but et sans utilité. Je n’y dois donc plus songer. M-me Gontcharof est effrayée de donner sa fille à un homme qui aurait le malheur d’être mal vu de l’empereur... Mon bonheur dépend d’un mot de bienveillance de celui pour lequel mon dévouement et ma reconnaissance sont déjà purs et sans bornes.

Encore une grâce: En 1826 j’apportai à Moscou ma tragédie de Годунов, écrite pendant mon exil. Elle ne vous fut envoyée, telle que vous l’avez vue, que pour me disculper. L’empereur ayant daigné la lire m’a fait quelques critiques sur des passages trop libres et je dois l’avouer, Sa Majesté n’avait que trop raison. Deux ou trois passages ont aussi attiré son attention, parce qu’ils semblaient présenter des allusions aux circonstances alors récentes, en les relisant actuellement je doute qu’on puisse leur trouver ce sens-là. Tous les troubles se ressemblent. L’auteur dramatique ne peut répondre des paroles qu’il met dans la bouche des personnages historiques. Il doit les faire parler selon leur caractère connu. Il ne faut donc faire attention qu’à l’esprit dans lequel est conçu l’ouvrage entier, à l’impression qu’il doit produire. Ma tragédie est une œuvre de bonne foi et je ne puis en conscience supprimer ce qui me paraît essentiel. Je supplie Sa Majesté de me pardonner la liberté que je prends de la contredire; je sais bien que cette opposition de poète peut prêter à rire, mais jusqu’à présent j’ai toujours constamment refusé toutes les propositions des libraires; j’étais heureux de pouvoir faire en silence ce sacrifice à la volonté de Sa Majesté. Les circonstances actuelles me pressent, et je viens supplier sa Majesté de me délier les mains et de me permettre d’imprimer ma tragédie comme je l’entends.

Encore une fois je suis tout honteux de vous avoir entretenu si longuement de moi. Mais votre indulgence m’a gâté et j’ai beau n’avoir rien fait pour mériter les bienfaits de l’empereur, j’espère et je crois toujours en lui.

Je suis avec la considération la plus haute

de Votre Excellence

le très humble et obéissant serviteur

Alexandre Pouchkine.

16 avril 1830

Moscou.

Je vous supplie, Mon Général, de me garder le secret.

{Перевод:

Генерал,

Я женюсь на м-ль Гончаровой, которую вы, вероятно, видели в Москве. Я получил ее согласие и согласие ее матери; два возражения были мне высказаны при этом: мое имущественное состояние и мое положение относительно правительства. Что касается состояния, то я мог ответить, что оно достаточно благодаря его величеству, который дал мне возможность достойно жить своим трудом. Относительно же моего положения я не мог скрыть, что оно ложно и сомнительно. Я исключен из службы в 1824 году, и это клеймо на мне осталось. Окончив лицей в 1817 году с чином 10-го класса, я так и не получил двух чинов, следуемых мне по праву, так как начальники мои обходили меня при представлениях, я же не считал нужным напоминать о себе. Ныне, несмотря на все мое доброе желание, мне было бы тягостно вернуться на службу. Мне не может подойти подчиненная должность, какую только я могу занять по своему чину. Такая служба отвлекла бы меня от литературных занятий, которые дают мне средства к жизни, и доставила бы мне лишь бесцельные и бесполезные неприятности. Итак, мне нечего об этом и думать. Г-жа Гончарова боится отдать дочь за человека, который имел бы несчастье быть на дурном счету у государя... Счастье мое зависит от одного благосклонного слова того, к кому я и так уже питаю искреннюю и безграничную преданность и благодарность.

Прошу еще об одной милости: в 1826 году я привез в Москву написанную в ссылке трагедию о Годунове. Я послал ее в том виде, как она была, на ваше рассмотрение только для того, чтобы оправдать себя. Государь, соблаговолив прочесть ее, сделал мне несколько замечаний о местах слишком вольных, и я должен признать, что его величество был как нельзя более прав. Его внимание привлекли также два или три места, потому что они, казалось, являлись намеками на события, в то время еще недавние; перечитывая теперь эти места, я сомневаюсь, чтобы их можно было бы истолковать в таком смысле. Все смуты похожи одна на другую. Драматический писатель не может нести ответственности за слова, которые он влагает в уста исторических личностей. Он должен заставить их говорить в соответствии с установленным их характером. Поэтому надлежит обращать внимание лишь на дух, в каком задумано все сочинение, на то впечатление, которое оно должно произвести. Моя трагедия - произведение вполне искреннее, и я по совести не могу вычеркнуть того, что мне представляется существенным. Я умоляю его величество простить мне смелость моих возражений; я понимаю, что такое сопротивление поэта может показаться смешным; но до сих пор я упорно отказывался от всех предложений издателей; я почитал за счастье приносить эту молчаливую жертву высочайшей воле. Но нынешними обстоятельствами я вынужден умолять его величество развязать мне руки и дозволить мне напечатать трагедию в том виде, как я считаю нужным.

Еще раз повторяю, мне очень совестно так долго занимать вас собой. Но ваша снисходительность избаловала меня, и хотя я ничем не мог заслужить благодеяний государя, я все же надеюсь на него и не перестаю в него верить.

С величайшим уважением остаюсь вашего превосходительства нижайший и покорнейший слуга

Александр Пушкин.

Покорнейше прошу ваше превосходительство сохранить мое обращение к вам в тайне.}

310. В. Ф. ВЯЗЕМСКОЙ

15 - 18 апреля (?) 1830 г. В Москве

Chère Princesse, voilà vos livres - je vous les renvoie les larmes aux yeux. Quelle idée avez-vous de partir aujourd’hui - и на кого вы нас покидаете? Je viens chez vous dans un moment.

{Перевод:

Дорогая княгиня, вот ваши книги - возвращаю их вам со слезами на глазах. Что за фантазия пришла вам уезжать сегодня {и на кого вы нас покидаете?} Я тотчас приеду к вам.}

311. Е. М. ХИТРОВО

Середина (15 - 20) апреля 1830 г. Из Москвы в Петербург

Je vous demande, Madame, un million d’excuses d’avoir été si effrontément paresseux. Que voulez-vous, c’est plus fort que moi - la poste est pour moi une torture. Permettez-moi de vous présenter mon frère et veuillez lui accorder une partie de la bienveillance que vous daignez m’accorder.

Recevez, Madame, l’assurance de ma haute considération

A. Pouchkine.

{Перевод:

Прошу у вас, сударыня, миллион раз прощения за то, что был так бесстыдно ленив. Ничего не поделаешь, это сильнее меня - почта для меня просто пытка. Позвольте мне представить вам моего брата и соблаговолите уделить ему частицу той благосклонности, которой вы меня удостаиваете.

Примите, сударыня, уверение в моем совершенном уважении.

А. Пушкин.}

312. Д. Ф. ФИКЕЛЬМОН

25 апреля 1830 г. Из Москвы в Петербург

Madame la Comtesse,

Il est bien cruel à vous d’être si aimable et de me faire éprouver si vivement la douleur d’être exilé de votre salon. Au nom du ciel, Madame la Comtesse, n’allez pas croire cependant qu’il m’ait fallu le bonheur inespéré de recevoir une lettre de vous pour regretter un séjour que vous embellissez. J’espère que l’indisposition de Madame votre Mère n’a pas eu de suite et ne vous donne plus d’inquiétude. J’aurais déjà voulu être à vos pieds et vous remercier de votre gracieux souvenir, mais mon retour est encore bien incertain.

Me permetterez-vous de vous dire, Madame la Comtesse, que vos reproches sont aussi injustes que votre lettre est séduisante. Croyez que je resterai toujours l’admirateur le plus sincère de vos grâces si simples, de votre conversation si affable et si entraînante, quand même vous ayez le malheur d’être la plus brillante de nos nobles dames.

Daignez, Madame la Comtesse, recevoir encore une fois l’hommage de ma reconnaissance et celui de ma haute considération.

A. Pouchkine.

Moscou.

{Перевод:

Графиня,

С вашей стороны очень жестоко быть столь обаятельной и заставлять столь живо ощущать горесть оставаться вдали от вашего салона. Ради бога, графиня, не думайте, однако, что потребовалось неожиданное счастье получить от вас письмо, чтоб сожалеть о местах, которые вы украшаете. Я надеюсь, что нездоровье вашей матушки не имело последствий и больше не причиняет вам беспокойства. Я хотел бы уже быть у ваших ног и благодарить вас за ваше любезное воспоминание, но сроки моего возвращения еще очень неопределенны.

Разрешите ли вы мне сказать вам, графиня, что ваши упреки настолько же несправедливы, насколько ваше письмо обольстительно. Поверьте, что я останусь всегда самым искренним поклонником вашего очарования, столь простого, вашего разговора, столь приветливого и столь увлекательного, хотя вы имеете несчастье быть самой блестящей из наших светских дам.

Примите еще раз, графиня, дань моей благодарности и моего глубокого почтения.

А. Пушкин.

Москва.}

313. М. П. ПОГОДИНУ

26 апреля 1830 г. В Москве

Пушкин приходил поздравить Вас с новоселием.

314. В. Ф. ВЯЗЕМСКОЙ

Конец (не позднее 28) апреля 1830 г. Ив Москвы в Остафьево

Vous avez raison de trouver l’Ane délicieux. C’est un des ouvrages les plus marquants du moment. On l’attribue à V. Hugo - j’y vois plus de talent que dans le dernier jour où il y en a beaucoup. Quant à la phrase qui vous a embarrassée - je vous dirai d’abord de ne pas prendre au sérieux tout ce qu’avance l’auteur. Tout le monde a préconisé le premier amour, il a trouvé plus piquant de parler du second. Peut-être a-t-il raison. Le premier amour est toujours une affaire de sentiment: plus il fut bête, et plus il laisse de souvenirs délicieux. Le second est une affaire de volupté - voyez-vous. On pourrait pousser le parallèle beaucoup plus loin. Mais je n’en ai guère le temps. Mon mariage avec Natalie (qui par parenthèse est mon cent-treizième amour) est décidé. Mon père me donne 200 paysans que j’engage au lombard, et vous, chère Princesse, je vous engage à être ma посаженая мать.

A vos pieds A. P.

Erratum, variante: après 200 paysans:

Je les engage au lombard, et vous, divine Princesse, à être ma посаженая мать.

{Перевод:

Вы правы, находя, что «Осел» прелестен. Это одно из самых замечательных сочинений настоящего времени. Его приписывают В. Гюго - по-моему, в нем больше таланта, чем в «Последнем дне», который, однако, талантливо написан. Относительно смутившей вас фразы я прежде всего скажу, что не надо принимать всерьез всего того, что говорит автор. Все превозносили первую любовь, он счел более занятным рассказать о второй. Может быть, он и прав. Первая любовь всегда является делом чувствительности: чем она глупее, тем больше оставляет по себе чудесных воспоминаний. Вторая, видите ли, - дело чувственности. Параллель можно было бы провести гораздо дальше. Но у меня на это совершенно нет времени. Моя женитьба на Натали (это, замечу в скобках, моя сто тринадцатая любовь) решена. Отец мой дает мне 200 душ крестьян, которых я заложу в ломбард, а вас, дорогая княгиня, прошу быть (......)1.

Поправка, вариант: после 200 крестьян:

Я закладываю их в ломбард, а вас, божественная княгиня, прошу быть (......)}



1 Непереводимая игра слов: engager значит «закладывать» и «просить», «приглашать».

315. С. П. ШЕВЫРЕВУ

29 апреля 1830 г. Из Москвы в Рим

Примите и мой сердечный привет, любезный Степан Петрович; мы, жители прозаической Москвы, осмеливаемся писать к Вам в поэтический Рим, надеясь на дружбу Вашу. Возвратитесь обогащенные воспоминаниями, новым знанием, вдохновениями, возвратитесь и оживите нашу дремлющую северную литературу.

А. П.

316. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

2 мая 1830 г. Из Москвы в Петербург

Благодарю тебя, мой милый, за твои поздравления и мадригалы - я в точности передам их моей невесте. Правда ли, что ты собираешься в Москву? Боюсь графини Фикельмон. Она удержит тебя в Петербурге. Говорят, что у Канкрина ты при особых поручениях и настоящая твоя служба при ней. Приезжай, мой милый, да влюбись в мою жену, а мы поговорим об газете иль альманахе. Дельвиг в самом деле ленив, однако ж его «Газета» хороша, ты много оживил ее. Поддерживай ее, покамест нет у нас другой. Стыдно будет уступить поле Булгарину. Дело в том, что чисто литературной газеты у нас быть не может, должно принять в союзницы или моду, или политику. Соперничествовать с Раичем и Шаликовым как-то совестно. Но неужто Булгарину отдали монополию политических новостей? Неужто, кроме «Северной пчелы», ни один журнал не смеет у нас объявить, что в Мексике было землетрясение и что Камера депутатов закрыта до сентября? Неужто нельзя выхлопотать этого дозволения? справься-ка с молодыми министрами, да и с Бенкендорфом. Тут дело идет не о политических мнениях, но о сухом изложении происшествий. Да и неприлично правительству заключать союз - с кем? с Булгариным и Гречем. Пожалуйста, поговори об этом, но втайне: если Булгарин будет это подозревать, то он, по своему обыкновению, пустится в доносы и клевету - и с ним не справишься.

Отчего не напечатано мое посвящение тебе в третьем издании «Фонтана»? Неужто мой цензор не пропустил? Это для меня очень досадно. Узнай, пожалуйста, как и зачем.

Сегодня везу к моей невесте Солнцева. Жаль, что представлю его не в прежнем его виде, доставившем ему камергерство. Она более благоговела бы перед родственным его брюхом. Дядя Василий Львович также плакал, узнав о моей помолвке. Он собирается на свадьбу подарить нам стихи. На днях он чуть не умер и чуть не ожил. Бог знает чем и зачем он живет. - Сказывал ты Катерине Андреевне о моей помолвке? я уверен в ее участии, но передай мне ее слова - они нужны моему сердцу, и теперь не совсем счастливому. Прощай, мой милый, обнимаю тебя и Жуковского.

2 мая.

317. Н. О. и С. Л. ПУШКИНЫМ и О. С. ПАВЛИЩЕВОЙ

3 мая 1830 г. Из Москвы в Петербург

Mes chers Parents, j’ai reçu encore deux de vos lettres. Je ne puis vous répondre que ce que vous savez déjà: que tout est arrangé, que je suis le plus heureux des hommes et que je vous aime de toute mon âme.

Sa Majesté m’a fait la grâce de me témoigner sa bienveillante satisfaction du mariage que je vais contracter. Elle m’a permis d’imprimer ma tragédie comme je l’entendais. Dites-le à mon frère pour qu’il le redise à Pletnef - qui m’oublie par parenthèse ainsi que Delvig.

J’ai remis votre lettre à M-me Gontcharof, je suppose qu’elle va vous répondre aujourd’hui. Mon oncle Матвей Михайлович s’est présenté chez elle avant-hier. Lui et ma tante ont pris la plus grande part à mon bonheur (je suis tout étourdi d’employer cette expression). Il y a quelques jours que je n’ai vu mon oncle Василий Львович. Je sais qu’il va mieux.

Merci, ma chère Olga, de votre amitié et de vos compliments. J’ai lu votre lettre à Natalie, qui en a ri et qui vous embrasse.

Je vous embrasse aussi, mes chers Parents. Peut-être ces jours-ci ferai-je un voyage à Kalouga chez le grand-père de Natalie. Je voudrais bien que la noce se fît avant le carême qui va venir. Adieu encore une fois.

3 mai.

{Перевод:

Дорогие родители, я получил еще два ваших письма. Могу вам сказать лишь то, что вы уже знаете: что все улажено, что я счастливейший из людей и что я всей душой люблю вас.

Я передал ваше письмо г-же Гончаровой; полагаю, что она будет отвечать вам сегодня. Дядя мой Матвей Михайлович был у нее с визитом третьего дня; он и тетушка приняли самое близкое участие в моем счастье (я совсем ошеломлен тем, что могу употреблять такое выражение). Я уже несколько дней не видел дядюшку Василия Львовича. Знаю, что он чувствует себя лучше.

Я тоже обнимаю вас, дорогие родители. На днях, быть может, съезжу в Калугу, к деду Натали. Мне бы очень хотелось сыграть свадьбу до наступления поста. Еще раз прощайте.

3 мая.}

318. А. Н. ГОНЧАРОВУ

3 мая 1830 г. Из Москвы в Полотняный завод

Милостивый государь,

Афанасий Николаевич!

С чувством сердечного благоговения обращаюсь к Вам, как главе семейства, которому отныне принадлежу. Благословив Наталию Николаевну, благословили Вы и меня. Вам обязан я больше нежели чем жизнию. Счастие Вашей внучки будет священная, единственная моя цель и все, чем могу воздать Вам за Ваше благодеяние.

С глубочайшим уважением, преданностию и благодарностию честь имею быть,

милостивый государь,

Вашим покорнейшим

слугою.

Александр Пушкин.

3 мая 1830.

Москва.

319. П. А. ПЛЕТНЕВУ

Около (не позднее) 5 мая 1830 г. Из Москвы в Петербург

Милый! победа! Царь позволяет мне напечатать «Годунова» в первобытной красоте: вот что пишет мне Бенкендорф:

«Pour се qui regarde votre tragédie de Godounof, Sa Majesté vous permet de la faire imprimer sous votre propre responsabilité»1.

Слушай же, кормилец: я пришлю тебе трагедию мою с моими поправками - а ты, благодетель, явись к Фон-Фоку и возьми от него письменное дозволение (нужно ли оно?).

Думаю написать предисловие. Руки чешутся, хочется раздавить Булгарина. Но прилично ли мне, Александру Пушкину, являясь перед Россией с «Борисом Годуновым», заговорить об Фаддее Булгарине? кажется, неприлично. Как ты думаешь? реши.

Скажи: имел ли влияние на расход «Онегина» отзыв «Северной пчелы»? Это для меня любопытно. Знаешь ли что? у меня есть презабавные материалы для романа «Фаддей Выжигин». Теперь некогда, а со временем можно будет написать это. Какое действие произвела вообще и в частности статья о Видоке? пожалуйста, отпиши.

Ах, душа моя, какую женку я себе завел! -

Сейчас получил письмо твое - благодарю, душа моя. Заключай условия, какие хочешь - только нельзя ли вместо четырех лет - три года - выторгуй хоть 6 месяцев. Не продать ли нам Смирдину и трагедию? Поручение твое к моей невесте исполнено. Она заочно рекомендуется тебе и жене твоей. Что касается до будущего местопребывания моего, то сам не знаю - кажется от Петербурга не отделаюсь. Царь со мною очень мил.



1 «Что же касается трагедии вашей о Годунове, то его величество разрешает вам напечатать ее за вашей личной ответственностью» (франц.).

320. А. X. БЕНКЕНДОРФУ

7 мая 1830 г. Из Москвы в Петербург

Mon Général,

C’est à la sollicitude de Votre Excellence que je dois la grâce nouvelle, dont l’empereur vient de me combler: veuillez recevoir l’expression de ma profonde reconnaissance. Jamais dans mon cœur je n’ai méconnu la bienveillance, j’ose le dire, toute paternelle que me portait Sa Majesté, jamais je n’ai mal interprété l’intérêt que toujours vous avez bien voulu me témoigner; ma demande n’a été faite que pour tranquilliser une mère inquiète et que la calomnie avait encore effarouchée.

Veuillez recevoir, Mon Général, l’hommage de ma haute considération.

Votre très humble et très obéissant serviteur

Alexandre Pouchkine.

Moscou.

{Перевод:

Генерал,

Лишь предстательству вашего превосходительства обязан я новой милостью, дарованной мне государем; благоволите принять выражение моей глубокой признательности. В глубине души я всегда в должной мере ценил благожелательность, смею сказать, чисто отеческую, которую проявлял ко мне его величество; я никогда не истолковывал в дурную сторону внимания, которое вам угодно было всегда мне оказывать; моя просьба была высказана с единственной целью успокоить мать, находившуюся в тревоге и еще более взволнованную клеветой.

Благоволите принять, генерал, выражение моего высокого уважения. Ваш нижайший и покорнейший слуга

Александр Пушкин.

7 мая 1830. Москва.}

321. Е. М. ХИТРОВО

18 мая 1830 г. Из Москвы в Петербург

Je ne sais encore si je viendrai à Pétersbourg - les chaperons que vous avez la bonté de me promettre sont bien brillants pour ma pauvre Natalie. Je suis bien à leurs pieds et aux vôtres, Madame.

18 mai.

{Перевод:

Не знаю еще, приеду ли я в Петербург - покровительницы, которых вы так любезно мне обещаете, слишком блестящи для моей милой Натали. Припадаю к их стопам и к вашим, сударыня.

18 мая.}

322. М. П. ПОГОДИНУ

15 - 20 мая 1830 г. В Москве

Сделайте одолжение, скажите, могу ли надеяться к 30 мая иметь 5000 р. или на год по 10 проц., или на 6 мес. по 5 проц. - Что четвертое действие?

А. П.

323. Е. М. ХИТРОВО

19 - 24 мая 1830 г. Из Москвы в Петербург

D’abord permettez-moi, Madame, de vous remercier pour Hernani. C’est un des ouvrages du temps que j’ai lu avec le plus de plaisir. Hugo et Sainte-Beuve sont sans contredit les seuls poètes français de l’époque, surtout Sainte-Beuve - et à ce propos, s’il est possible d’avoir à Pétersbourg les Consolations de ce dernier, faites une œuvre de charité, au nom du ciel envoyez-les moi.

Quant à mon mariage, vos réflexions là-dessus seraient parfaitement justes, si vous m’eussiez jugé moi-même moins poétiquement. Le fait est que je suis bon homme et que je ne demande pas mieux que d’engraisser et d’être heureux - l’un est plus facile que l’autre. (Pardon, Madame: je m’aperçois que j’ai commencé ma lettre sur une feuille déchirée - je n ’ai pas le courage de la recommencer.)

Il est bien aimable à vous, Madame, de vous intéresser à ma situation vis-à-vis le maître. Mais quelle place voulez-vous que j’occupe auprès de lui - je n’en vois aucune qui puisse me convenir. J’ai le dégoût des affaires et des boumagui, comme le dit le comte Langeron. Etre gentilhomme de la Chambre n’est plus de mon âge, et puis que ferai-je à la cour? ni ma fortune ni mes occupations ne me le permettent. Les parents de ma femme se soucient fort peu d’elle et de moi. Je le leur rends de tout mon cœur. Ces relations sont fort agréables et je ne les changerai jamais.

{Перевод:

Прежде всего позвольте, сударыня, поблагодарить вас за «Эрнани». Это одно из современных произведений, которое я прочел с наибольшим удовольствием. Гюго и Сент-Бёв бесспорно единственные французские поэты нашего времени, в особенности Сент-Бёв, - и, к слову сказать, если в Петербурге возможно достать его «Утешения», сделайте доброе дело и, ради бога, пришлите их мне.

С вашей стороны очень любезно, сударыня, принимать участие в моем положении по отношению к хозяину. Но какое же место, по-вашему, я могу занять при нем? Не вижу ни одного подходящего. Я питаю отвращение к делам и к бумагам, как выражается граф Ланжерон. Быть камер-юнкером мне уже не по возрасту, да и что стал бы я делать при дворе? Мне не позволяют этого ни мои средства, ни занятия. Родным моей жены очень мало дела и до нее и до меня. Я от всего сердца плачу им тем же. Такие отношения очень приятны, и я никогда не изменю их.}

324. М. П. ПОГОДИНУ

19 - 24 мая 1830 г. В Москве

Сделайте божескую милость, помогите. К воскресенью мне деньги нужны непременно, а на вас вся моя надежда.

А. П.

325. И. Ф. АНТИПИНУ и Ф. И. АБАКУМОВУ

27 мая 1830 г. Полотняный завод

Александр Пушкин с чувством живейшей благодарности принимает знак лестного внимания почтенных своих соотечественников Ивана Фомича Антипина и Фаддея Ивановича Абакумова.

27 мая 1830.

Полотняный завод

326. А. Х. БЕНКЕНДОРФУ

29 мая 1830 г. Из Москвы в Петербург

Mon Général,

Je supplie Votre Excellence de me pardonner encore une fois mon importunité.

Le bisaïeul de ma promise a eu jadis la permission d’élever dans sa terre de Полотняный завод un monument à l’impératrice Catherine II. La statue colossale qu’il en a fait fondre en bronze à Berlin est tout à fait manquée et n’a jamais pu être érigée. Elle se trouve depuis plus de 35 ans ensevelie dans le caves de la maison. Des marchands de cuivre en ont offert 40 000 roubles, mais le propriétaire actuel, M-r Gontcharof, n’y a jamais voulu consentir. Il tenait à cette statue, toute difforme qu’elle était, comme au souvenir des bienfaits de la grande souveraine. Il craignait qu’en l’anéantissant il ne perdît aussi le droit d’ériger le monument. Le mariage de sa petite-fille qui s’est décidé inopinément l’a trouvé tout à fait sans ressources et après l’Empereur il n’y a guère que feu son auguste grand’mère qui puisse nous tirer d’embarras. M-r Gontcharof consent, quoiqu’à contre cœur, à se défaire de la statue, mais il craint de perdre un droit auquel il tient. Je supplie donc Votre Excellence de vouloir bien me faire parvenir, premièrement, la permission de faire fondre la statue en question, secondement, la grâce de conserver à M-r Gontcharof le droit d’ériger dès qu’il le pourra un monument à la bienfaitrice de sa famille.

Agréez, mon Général, l’hommage de mon parfait dévouement et de ma haute considération

de Votre Excellence le très humble et très

obéissant serviteur.

Alexandre Pouchkine.

29 mai 1830.

Moscou.}

{Перевод:

Генерал,

Покорнейше прошу ваше превосходительство еще раз простить мне мою докучливость.

Прадед моей невесты некогда получил разрешение поставить в своем имении Полотняный завод памятник императрице Екатерине II. Колоссальная статуя, отлитая по его заказу из бронзы в Берлине, совершенно не удалась и так и не могла быть воздвигнута. Уже более 35 лет погребена она в подвалах усадьбы. Торговцы медью предлагали за нее 40 000 рублей, но нынешний ее владелец, г-н Гончаров, ни за что на это не соглашался. Несмотря на уродливость этой статуи, он ею дорожил, как памятью о благодеяниях великой государыни. Он боялся, уничтожив ее, лишиться также и права на сооружение памятника. Неожиданно решенный брак его внучки застал его врасплох без всяких средств, и, кроме государя, разве только его покойная августейшая бабка могла бы вывести нас из затруднения. Г-н Гончаров, хоть и неохотно, соглашается на продажу статуи, но опасается потерять право, которым дорожит. Поэтому я покорнейше прошу ваше превосходительство не отказать исходатайствовать для меня, во-первых, разрешение на переплавку названной статуи, а во-вторых - милостивое согласие на сохранение за г-ном Гончаровым права воздвигнуть, - когда он будет в состоянии это сделать, - памятник благодетельнице его семейства.

Примите, генерал, уверение в моей совершенной преданности и высоком уважении. Вашего превосходительства нижайший и покорнейший слуга

Александр Пушкин.

29 мая 1830. Москва. }

327. М. П. ПОГОДИНУ

29 мая 1830 г. В Москве

Выручите, если возможно, а я за вас буду бога молить с женой и с малыми детушками. Завтра увижу ли вас и нет ли чего готового? (в трагедии, понимается).

А. П.

29 мая.

328. НЕИЗВЕСТНОМУ

Апрель - май 1830 г. В Москве

Voilà ma tragédie, je voulais vous l’apporter moi-même, mais tous ces jours-ci j’ai fait le jeune homme, c’est à dire que je dormais tout le long du jour.

{Перевод:

Вот моя трагедия. Я хотел принести ее вам лично, но все эти дни я вел себя, как юнец, то есть спал целыми днями.}

329. Н. Н. ГОНЧАРОВОЙ

Начало июня 1830 г. Из Москвы в Полотняный завод

Me voilà dans ce Moscou si triste, si ennuyeux lorsque vous n’y êtes pas. Je n’ai pas eu le courage de passer par la Nikitskaya, encore moins de venir demander des nouvelles d’Agraféna. Vous ne saurez imaginer l’angoisse que donne votre absence, je me repens d’avoir quitté Zavod - toutes mes craintes me reviennent plus vives et plus noires. Je voudrais pouvoir espérer que cette lettre ne vous trouvera plus à Zavod - je compte les quarts d’heure qui me séparent de vous.

{Перевод:

Итак, я в Москве, - такой печальной и скучной, когда вас там нет. У меня не хватило духу проехать по Никитской, еще менее - пойти узнать новости у Аграфены (?). Вы не можете себе представить, какую тоску вызывает во мне ваше отсутствие. Я раскаиваюсь в том, что покинул Завод - все мои страхи возобновляются, еще более сильные и мрачные. Мне хотелось бы надеяться, что это письмо уже не застанет вас в Заводе. - Я отсчитываю минуты, которые отделяют меня от вас.}

330. М. П. ПОГОДИНУ

20-е числа мая - 6 июня 1830 г. В Москве

Как вы думаете, есть надежда на Надеждина или Надоумко недоумевает?

А. П.

331. М. П. ПОГОДИНУ

30 мая - 6 июня 1830 г. В Москве

Могу ли к вам заехать и когда? и будут ли деньги? у бога, конечно, всего много, но он взаймы не дает, а дарит кому захочет, так я более да вас надеюсь, чем на него (прости господи мое прегрешение).

А. П.

Post-scriptum et Nota bene:1 Румянцов уничтожил рогатки (chevaux de Frise)2, а ввел карреи кагульские.



1 Приписка и нотабене (лат.).
2 фрисландские кобылки {военное приспособление} (франц.).

332. М. П. ПОГОДИНУ

30 мая - 6 июня 1830 г. В Москве

Если уж часть, так большую, ради бога.

А. П.

333. М. П. ПОГОДИНУ

30 мая - 6 июня 1830 г. В Москве

Надеждин хоть изрядно нас тешит иногда (тесать) или чешет etc., но лучше было бы, если он теперь потешил. Две тысячи лучше одной, суббота лучше понедельника etc.

Весь ваш etc.

334. А. Н. ГОНЧАРОВУ

7 июня 1830 г. Из Москвы в Полотняный завод

Милостивый государь

Афанасий Николаевич,

Каждый день ожидал я обещанных денег и нужных бумаг из Петербурга и до сих пор их не получил. Вот причина моего невольного молчания. Думаю, что буду принужден в конце сего месяца на несколько дней отправиться в Петербург, чтоб привести дела свои в порядок.

Что касается до памятника, то я тотчас по своем приезде в Москву писал о нем Бенкендорфу. Не знаю, уехал ли он с государем и где теперь он находится. Ответ его, вероятно, не замедлит.

Позвольте мне, милостивый государь Афанасий Николаевич, еще раз сердечно Вас благодарить за отеческие милости, оказанные Вами Наталии Николаевне и мне. Смею надеяться, что со временем заслужу Ваше благорасположение. По крайней мере жизнь моя будет отныне посвящена счастию той, которая удостоила меня своего выбора и которая так близка Вашему сердцу.

С глубочайшим почтением и беспредельной преданностию имею счастие быть,

милостивый государь,

Ваш покорнейший слуга

Александр Пушкин.

7 июня 1830.

Москва.

335. М. П. ПОГОДИНУ

8 - 9 июня 1830 г. В Москве

Слава в вышних богу, а на земле вам, любезный и почтенный! ваши 1800 р. ассигнациями получил с благодарностию, а прочие чем вы скорее достанете, тем меня более одолжите. Впрочем, я не обязался именно к которому числу.

Весь ваш

А. П.

336. М. П. ПОГОДИНУ

12 июня 1830 г. В Москве

Чувствую, что я вам надоедаю, да делать нечего. Скажите, сделайте одолжение, когда именно могу надеяться получить остальную сумму.

А. П.

337. А. Н. ГОНЧАРОВУ

28 июня 1830 г. Из Москвы в Полотняный завод

Милостивый государь

Афанасий Николаевич,

Только сейчас получил я бумагу Вашего поверенного и не успел еще ее пробежать. Осмеливаюсь повторить Вам то, что уже говорил я Золотову: главное дело не вооружить противу себя Канкрина, а никак не вижу, каким образом Вам без него обойтиться. Государь, получив просьбу Вашу, отдаст ее непременно на рассмотрение министра финансов, а министр, уже раз отказавши, захочет и теперь поставить на своем. Временное вспоможение (двумя или тремя стами тысяч) хотя вещь и затруднительная, но все легче, ибо зависит единственно от произвола государева. На днях еду в Петербург, и если бумага Ваша не будет иметь желаемого успеха, то готов (если прикажете) хлопотать об этом вспоможении и у Бенкендорфа и у Канкрина. Что касается до заложения Заводов, то хотя я и уверен в согласии молодых Ваших родственников и в их повиновении Вашей воле, но в их отсутствие не осмелюсь действовать мимо их. Надеюсь, что мое чистосердечие не повредит мне в Вашем ко мне благорасположении, столь драгоценном для меня: мне казалось лучше объясниться прямо и откровенно, чем обещать и не выполнить.

Ожидая дальнейших Ваших приказаний, препоручаю себя Вашему благорасположению и честь имею быть с глубочайшим почтением и сердечной преданностию,

милостивый государь, Ваш покорнейший слуга

Александр Пушкин.

28 июня 1830.

Москва.

338. М. П. ПОГОДИНУ

Вторая половина июня 1830 г. В Москве

Сердечно благодарю Вас, любезный Михайло Петрович, заемное письмо получите на днях. Как Вам кажется «Письмо» Чаадаева? и когда увижу Вас?

А. П.

339. М. П. ПОГОДИНУ

Май - июнь 1830 г. (?) В Москве

Когда будет время, заезжайте ко мне поутру, я всегда дома.

А. П.

340. В. С. ОГОНЬ-ДОГАНОВСКОМУ

Май - июнь 1830 г. В Москве

Я с охотою взялся бы выкупить Ваши долги, но срок оным векселям, по словам Вашим, два года, а следующие Вам 24 800 рублей обязан я выплатить в течение 4 лет. Я никак не в состоянии, по причине дурных оборотов, заплатить вдруг 25 тысяч. Все, что могу за Ваш 25-тысячный вексель выдать, 20 с вычетом 10 процентов за год - то есть 18 тысяч рублей, в таковом случае извольте отписать ко мне и я не премину чрез Вас или чрез кого Вам будет угодно доставить Вам...

341. А. X. БЕНКЕНДОРФУ

4 июля 1830 г. Из Москвы в Петербург

Милостивый государь

Александр Христофорович,

Имел я счастие получить письмо Вашего высокопревосходительства от 26 прошедшего месяца. Вашему благосклонному ходатайству обязан я всемилостивейшим соизволением государя на просьбу мою; Вам и приношу привычную, сердечную мою благодарность.

На днях должен я буду, по своим делам, приехать в Петербург, и буду иметь счастие явиться к Вашему высокопревосходительству.

С глубочайшим почтением и сердечной преданностию честь имею быть, милостивый государь,

Вашего высокопревосходительства

покорнейший слуга

Александр Пушкин.

4 июля 1830.

Москва.

342. М. Н. ЗАГОСКИНУ

14 июля 1830 г. В Москве

Милостивый государь

Михайла Николаевич,

Брат вчерашнего австрийского императора Щепина возымел сильное желание быть принятым в театральную школу. Препоручаю его высочество Вашему покровительству.

Сегодня или завтра еду в Петербург на несколько дней. Надеюсь при своем возвращении найти Вас и все семейство Ваше в добром здоровии.

Весь Ваш

А. Пушкин.

Москва.

343. Н. Н. ГОНЧАРОВОЙ

20 июля 1830 г. Из Петербурга в Москву

J’ai l’honneur de vous présenter mon frère (qui vous trouve si jolie pour son propre compte et que je vous supplie de bien recevoir malgré cela). Mon voyage a été ennuyeux à périr. Никита Андреевич m’avait acheté un бричка qui s’est brisé à la première station - je l’ai rajusté avec des épingles - à la seconde c’était à recommencer - ainsi de suite. Enfin j’ai trouvé à quelques verstes de Novgorod votre Всеволожский dont la roue était brisée. Nous avons achevé le voyage ensemble en parlant beaucoup des tableaux du prince Galitzine. Pétersbourg me paraît déjà bien ennuyeux, et je compte abréger mon séjour le plus que je pourrai. - Demain commenceront mes visites à vos parents. Наталья Кирилловна est à la campagne. Катерина Ивановна à Парголово (village finnois, où demeure la comtesse Polié). - En fait de très jolies femmes je n’ai encore vu que M-me et M-lle Malinovsky avec lesquelles j’ai été tout étonné de dîner hier.

Je suis pressé. Je baise les mains à Наталья Ивановна que je n’ose encore appeler maman et à vous aussi, mon ange, puisque vous ne me permettez pas de vous embrasser. Mes hommages à Mesdemoiselles vos sœurs. -

A. P.

{Перевод:

Честь имею представить вам моего брата (который находит вас такой прелестной в своих собственных интересах и которого, несмотря на это, я умоляю вас принять благосклонно). Мое путешествие было скучно до смерти. Никита Андреевич купил мне бричку, сломавшуюся на первой же станции, - я кое-как починил ее при помощи булавок, - на следующей станции пришлось повторить то же самое - и так далее. Наконец, за несколько верст до Новгорода, я нагнал вашего Всеволожского, у которого сломалось колесо. Мы закончили путь вместе, подробно обсуждая картины князя Голицына. Петербург уже кажется мне страшно скучным, и я хочу сократить насколько возможно мое пребывание в нем. - Завтра начну делать визиты вашим родным. Наталья Кирилловна на даче, Катерина Ивановна в Парголове (чухонской деревушке, где живет графиня Полье). - Из очень хорошеньких женщин я видел лишь м-м и м-ль Малиновских, с которыми, к удивлению своему, неожиданно вчера обедал.

Тороплюсь, - целую ручки Наталье Ивановне, которую я не осмеливаюсь еще называть маменькой, и вам также, мой ангел, раз вы не позволяете мне обнять вас. Поклоны вашим сестрицам.

А. П.

20 июля.}

344. Н. Н. ГОНЧАРОВОЙ

Около (не позднее) 29 июля 1830 г. Из Петербурга в Москву

Mon frère vous a-t-il remis ma lettre, et pourquoi ne m’envoyez-vous pas le reçu comme vous me l’aviez promis? je l’attends avec impatience et le moment où je l’aurai me dédommagera de l’ennui de mon séjour ici. Il faut que je vous raconte ma visite à Наталья Кирилловна. J’arrive, je me fais annoncer, elle me reçoit à sa toilette comme une très jolie femme du siècle passé. C’est vous qui épousez ma petite nièce? - Oui, Madame. - Comment donc? j’en suis très étonnée; je n’en suis pas informée, Наташа ne m’en a rien écrit. (Ce n’est pas de vous qu’elle parlait, c’était de maman.) Là-dessus je lui ai dit que le mariage ne s’était décidé que depuis très peu de temps, que les affaires dérangées d ’Афанасий Николаевич, celles de Наталья Ивановна etc. etc. Elle n’en a tenu compte: Наташа sait combien je l’aime, Наташа m’a toujours écrit dans toutes les occasions de la vie, Наташа m’écrira - et maintenant, Monsieur, que nous sommes parents, j’espère que vous viendrez me voir souvent.

Puis elle a beaucoup demandé des nouvelles de maman, de Николай Афанасьевич, de vous; elle m’a répété les compliments de l’Empereur à votre égard - et nous nous sommes séparés très bons amis. - N’est-ce pas que Наталья Ивановна lui écrira?

Je n’ai pas encore vu Иван Николаевич. Il était aux manœuvres et il n’est rentré à Strelna que d’hier. Je viendrai avec lui à Pargolova, car tout seul je n’en ai ni l’envie, ni le courage.

Ces jours-ci j’ai fait écrire mon père à Афанасий Николаевич mais peut-être viendra-t-il lui-même à Pétersbourg. Que fait la grand’maman de Zavode, celle de bronze, s’entend? Cette question ne vous engagera-t-elle pas à me répondre? Que faites-vous? qui voyez-vous? où vous promenez-vous? irez-vous à Rostof? m’écrirez-vous? Au reste n’allez pas vous effrayer de toutes ces questions, vous pouvez fort bien n’y pas répondre - puisque vous me prenez toujours pour un сочинитель. - J’ai été ces jours-ci voir mon Egyptienne. Elle s’est beaucoup intéressée à vous. Elle m’a fait dessiner votre profil, elle m’a témoigné le désir de faire votre connaissance, je prends donc la liberté de vous la recommander. Прошу любить и жаловать. Sur ce, je vous salue. Mes respects, mes hommages à maman, à vos sœurs. Au revoir.

{Перевод:

Передал ли вам брат мое письмо, и почему вы не присылаете мне расписку в получении, как обещали? Я жду ее с нетерпением, и минута, когда я ее получу, вознаградит меня за скуку моего пребывания здесь. Надо вам рассказать о моем визите к Наталье Кирилловне. Приезжаю, обо мне докладывают, она принимает меня за своим туалетом, как очень хорошенькая женщина прошлого столетия. - Это вы женитесь на моей внучатной племяннице? - Да, сударыня. - Вот как. Меня это очень удивляет, меня не известили, Наташа ничего мне об этом не писала. (Она имела в виду не вас, а маменьку.) На это я сказал ей, что брак наш решен был совсем недавно, что расстроенные дела Афанасия Николаевича и Натальи Ивановны и т. д. и т. д. Она не приняла моих доводов; Наташа знает, как я ее люблю, Наташа всегда писала мне во всех обстоятельствах своей жизни, Наташа напишет мне, - а теперь, когда мы породнились, надеюсь, сударь, что вы часто будете навещать меня.

Затем она долго расспрашивала о маменьке, о Николае Афанасьевиче, о вас; повторила мне комплименты государя на ваш счет - и мы расстались очень добрыми друзьями. - Не правда ли, Наталья Ивановна ей напишет?

На этих днях отец по моей просьбе написал Афанасию Николаевичу, но, может быть, он и сам приедет в Петербург. Что поделывает заводская Бабушка - бронзовая, разумеется? Не заставит ли вас хоть этот вопрос написать мне? Что вы поделываете? Кого видите? Где гуляете? Поедете ли в Ростов? Напишете ли мне? Впрочем, не пугайтесь всех этих вопросов, вы отлично можете не отвечать на них, - потому что вы всегда смотрите на меня как на сочинителя. - На этих днях я ездил к своей египтянке. Она очень заинтересовалась вами. Заставила меня нарисовать ваш профиль, выразила желание с вами познакомиться, - я беру на себя смелость поручить ее вашему вниманию {Прошу любить и жаловать.} Засим кланяюсь вам. Мое почтение и поклоны маменьке и вашим сестрицам. До свидания.}

345. Н. Н. ГОНЧАРОВОЙ

30 июля 1830 г. Из Петербурга в Москву

Voici une lettre d’Афанасий Николаевич que vient de m’envoyer Иван Николаевич. Vous ne vous imaginez pas combien elle m’embarrasse. Il aura la permission à laquelle il tient tant. Mais quant à ce qui regarde Zavode je n’ai ni le crédit qu’il me croit, ni la volonté d’agir contre le gré de Наталья Ивановна et à l’insu de votre frère aîné. Ce qu’il y a de pis, c’est que je prévois de nouveaux délais - en vérité, c’est impatientant. Je n’ai pas encore vu Катерина Ивановна, elle est à Pargolova chez la comtesse Polier qui est presque folle, qui dort jusqu’à 6 heures du soir et qui ne reçoit personne. Hier M-me Bagréef, la fille de Spéransky, m’a envoyé chercher pour me laver la tête de ce que je n’ai pas encore rempli les formalités - mais en vérité je n’en ai presque pas la force. Je vais peu dans le monde. On vous y attend avec impatience. Les belles dames me demandent à voir votre portrait, et ne me pardonnent pas de ne pas l’avoir. Je m’en console en passant des heures entières devant une madone blonde qui vous ressemble comme deux gouttes d’eau, et que j’aurais achetée, si elle ne coûtait pas 40 000 roubles. Афанасий Николаевич aurait du troquer contre elle la vilaine grand’maman, puisque jusqu’à présent il n’a pu parvenir à la fondre. Sérieusement je crains que cela ne retarde notre mariage, à moins que Наталья Ивановна ne consente à me charger de votre trousseau. Mon ange, tâchez de grâce.

Je suis un étourdi, mon ange: en relisant la lettre d’Афанасий Николаевич, je vois qu’il ne songe plus à engager son bien de Zavod, et qu’il veut, d’après mon avis, demander un secours momentané. C’est autre chose. En ce cas-là je vais à l’instant chez mon cousin Канкрин lui demander une audience. Je n’ai pas encore vu Benkendorf et tant mieux, je tâcherai d’arranger tout dans une seule audience.

Adieu, мой ангел. Mes hommages à toute votre famille, que j’ose regarder comme mienne.

30 juillet.

M’enverrez-vous un reçu?

{Перевод:

Вот письмо от Афанасия Николаевича, которое мне только что переслал Иван Николаевич. Вы не можете себе представить, в какое оно ставит меня затруднительное положение. Он получит разрешение, которого так добивается. Но что касается Завода, то у меня нет ни влияния, которое он мне приписывает, ни желания действовать против воли Натальи Ивановны и без ведома вашего старшего брата. Хуже всего то, что я предвижу новые отсрочки, это поистине может вывести из терпения. Я еще не видел Катерины Ивановны, она в Парголове у графини Полье, которая почти сумасшедшая - спит до 6 часов вечера и никого не принимает. Вчера г-жа Багреева, дочь Сперанского, присылала за мной, чтобы намылить мне голову за то, что я не выполнил еще формальностей, - но, право, у меня почти нет на это сил. Я мало бываю в свете. Вас ждут там с нетерпением. Прекрасные дамы просят меня показать ваш портрет и не могут простить мне, что его у меня нет. Я утешаюсь тем, что часами простаиваю перед белокурой мадонной, похожей на вас как две капли воды, я бы купил ее, если бы она не стоила 40 000 рублей. Афанасию Николаевичу следовало бы выменять на нее негодную Бабушку, раз до сих пор ему не удалось ее перелить. Серьезно, я опасаюсь, что это задержит нашу свадьбу, если только Наталья Ивановна не согласится поручить мне заботы о вашем приданом. Ангел мой, постарайтесь, пожалуйста.

Я ветреник, мой ангел: перечитывая письмо Афанасия Николаевича вижу, что он не собирается больше закладывать свое Заводское имение, а хочет, по моему совету, просить о единовременном пособии. Это другое дело. В таком случае я сейчас же отправлюсь к своему кузену Канкрину просить у него приема. - Я еще не видался с Бенкендорфом, и это к лучшему, постараюсь устроить все во время одного приема.

Прощайте, {мой ангел}. Поклоны всему вашему семейству, которое я осмеливаюсь считать своим.

30 июля.

Пришлете ли вы мне расписку?}

346. В. Ф. ВЯЗЕМСКОЙ

4 августа 1830 г. Из Петербурга в Москву

Здравствуйте, княгиня. Как досадно, что вы не застали меня в Москве; j’avais tant de choses à vous dire. J’avoue à ma honte que je m’amuse à Pétersbourg et je ne sais trop comment et quand je serai de retour. Может быть с князем, en tout cas au revoir.

А. P.

{Перевод:

{Здравствуйте, княгиня. Как досадно, что вы не застали меня в Москве;} мне так много надо было сказать вам. К стыду своему признаюсь, что мне весело в Петербурге, и я совершенно не знаю, как и когда вернусь. {Может быть с князем,} во всяком случае до свиданья.

А. П.}

347. М. Я. ФОН-ФОКУ

9 августа 1830 г. В Петербурге

Милостивый государь

Максим Яковлевич,

Препровождая к Вашему превосходительству записку о деле г. Гончарова, с глубочайшим почтением и благодарностию честь имею быть, милостивый государь, Вашего превосходительства покорнейшим слугою.

Александр Пушкин.

9 августа 1830.

348. Ф. Н. ГЛИНКЕ

12 - 13 августа 1830 г. (?) В Твери (?)

А. Пушкин просит Ф. Н. Глинку уделить ему несколько минут.

349. А. Н. ГОНЧАРОВУ

14 августа 1830 г. Из Москвы в Полотняный завод

Милостивый государь

Афанасий Николаевич,

По приказанию Вашему являлся я к графу Канкрину и говорил о Вашем деле, то есть о вспоможении денежном; я нашел министра довольно неблагосклонным. Он говорил, что сие дело зависит единственно от государя; я просил от него по крайней мере обещания не прекословить государю, если его величеству угодно будет оказать Вам от себя оное вспоможение. Министр дал мне слово.

Что касается до позволения перелить памятник, то Вы получите немедленно бумагу на имя Ваше от генерала Бенкендорфа. Судьба моя зависит от Вас; осмеливаюсь вновь умолять Вас о разрешении ее. Вся жизнь моя будет посвящена благодарности.

С глубочайшим почтением и сердечной преданностию имею счастие быть,

милостивый государь,

Вашим покорнейшим слугою.

Александр Пушкин.

14 августа 1830.

Москва.

350. Е. M. ХИТРОВО

21 августа 1830 г. Из Москвы в Петербург

Que je vous dois de reconnaissance, Madame, pour la bonté que vous avez eu de me mettre un peu au fait de ce qui se passe en Europe! Personne ici ne reçoit les journaux de France et en fait d’opinion politique sur tout ce qui vient de se passer, le Club anglais a décidé que le Prince Dmitri Galitzin a eu tort d’interdire l’écarté par ordonnance. Et c’est au milieu de ces ourangs-outans que je suis condamné à vivre au moment le plus intéressant de notre siècle. Pour surcroît de peine et d’embarras mon pauvre oncle Василий Львович vient de mourir. Il faut avouer que jamais oncle n’est mort plus mal à propos. Voilà mon mariage retardé encore de 6 semaines, et Dieu sait quand je pourrai revenir à Pétersbourg.

La Parisienne ne vaut pas la Marseillaise. Ce sont des couplets de vaudeville. Je meurs d’envie de lire le discours de Chateaubriand en faveur du duc de Bordeaux. Ça a été encore un beau moment pour lui. En tout cas le voilà donc encore dans l’opposition. Qu’est-ce que l’opposition du Temps? veut-il une république? Ceux qui l’ont voulu dernièrement ont hâté le couronnement de Louis-Philippe; il leur doit des places de chambellan et des pensions. Le mariage de M-me de Genlis avec Lafayette serait tout à fait convenable. Et c’est l’évêque Talleyrand qui devrait les unir. C’est ainsi que la révolution serait consommée.

Je vous supplie, Madame, de me mettre aux pieds de mesdames les comtesses vos filles et de vouloir bien accepter l’hommage de mon dévouement et de ma haute considération.

A. Pouchkine.

Moscou.

{Перевод:

Как я должен благодарить вас, сударыня, за любезность, с которой вы уведомляете меня хоть немного о том, что происходит в Европе! Здесь никто не получает французских газет, а что касается политических суждений обо всем происшедшем, то Английский клуб решил, что князь Дмитрий Голицын был не прав, издав ордонанс о запрещении игры в экарте. И среди этих-то орангутангов я осужден жить в самое интересное время нашего века! В довершение всех бед и неприятностей только что скончался мой бедный дядюшка Василий Львович. Надо признаться, никогда еще ни один дядя не умирал так некстати. Итак, женитьба моя откладывается еще на полтора месяца, и бог знает, когда я смогу вернуться в Петербург.

«Парижанка» не стоит «Марсельезы». Это водевильные куплеты. Мне до смерти хочется прочесть речь Шатобриана в защиту прав герцога Бордосского. Он еще раз блеснул. Во всяком случае, теперь он снова попал в оппозицию. В чем сущность оппозиции газеты «Время»? Стремится ли она к республике? Те, кто еще недавно хотели ее, ускорили коронацию Луи-Филиппа; он обязан пожаловать их камергерами и назначить им пенсии. Брак г-жи де Жанлис с Лафайетом был бы вполне уместен; а венчать их должен был бы епископ Талейран. Так была бы завершена революция.

Покорнейше прошу вас, сударыня, повергнуть меня к стопам графинь, ваших дочерей. Благоволите принять уверение в моей преданности и высоком уважении.

Пушкин.

21 августа. Москва.}

351. А. Н. ГОНЧАРОВУ

24 августа 1830 г. Из Москвы в Полотняный завод

Милостивый государь

Афанасий Николаевич,

Сердечно жалею, что старания мои были тщетны и что имею так мало влияния на наших министров: я бы за счастие почел сделать что-нибудь Вам угодное.

Смерть дяди моего, Василья Львовича Пушкина, и хлопоты по сему печальному случаю расстроили опять мои обстоятельства. Не успел я выйти из долга, как опять принужден был задолжать. На днях отправляюсь я в нижегородскую деревню, дабы вступить во владение оной. Надежда моя на Вас одних. От Вас одних зависит решение судьбы моей.

С глубочайшим почтением и совершенной преданностию имею счастие быть,

милостивый государь,

Вашим покорнейшим слугою.

Александр Пушкин.

24 августа.

Москва.

352. Н. Н. ГОНЧАРОВОЙ

Последние числа августа 1830 г. В Москве

Je pars pour Нижний, incertain de mon sort. Si M-me votre mère est décidée à rompre notre mariage et vous à lui obéir, je souscrirai à tous les motifs qu’elle voudra en donner, quand même ils seraient aussi raisonnables que la scène qu’elle m’a faite hier et les injures qu’il lui plaît de me prodiguer.

Peut-être a-t-elle raison et moi ai-je eu tort de croire un moment que le bonheur était fait pour moi. En tout cas vous êtes parfaitement libre; quant à moi je vous donne ma parole d’honneur de n’appartenir qu’à vous ou de ne me marier jamais.

A. P.

{Перевод:

Я уезжаю в Нижний, не зная, что меня ждет в будущем. Если ваша матушка решила расторгнуть нашу помолвку, а вы решили повиноваться ей, - я подпишусь под всеми предлогами, какие ей угодно будет выставить, даже если они будут так же основательны, как сцена, устроенная ею мне вчера, и как оскорбления, которыми ей угодно меня осыпать.

Быть может, она права, а не прав был я, на мгновение поверив, что счастье создано для меня. Во всяком случае, вы совершенно свободны; что же касается меня, то заверяю вас честным словом, что буду принадлежать только вам, или никогда не женюсь.

А. П.}

353. В. Ф. ВЯЗЕМСКОЙ

Последние числа августа 1830 г. В Москве

Je pars brouillé avec M-me Gontcharof. Le lendemain du bal elle m’a fait la scène la plus ridicule que vous puissiez vous imaginer. Elle m’a dit des choses qu’en conscience je n’ai pu entendre. Je ne sais encore si mon mariage est rompu, mais l’occasion est là, et j’ai laissé la porte toute grande ouverte. Je n’ai pas voulu en parler au prince, mais dites-le lui, et gardez-moi tous deux le secret. Ha, la maudite chose que le bonheur! Addio, chère Princesse. Ecrivez-moi un mot à Лукоянов в село Болдино.

{Перевод:

Я уезжаю, рассорившись с г-жой Гончаровой. На следующий день после бала она устроила мне самую нелепую сцену, какую только можно себе представить. Она мне наговорила вещей, которых я по чести не мог стерпеть. Не знаю еще, расстроилась ли моя женитьба, но повод для этого налицо, и я оставил дверь открытой настежь. Мне не хотелось говорить об этом с князем, скажите ему сами, и оба сохраните это втайне. Ах, что за проклятая штука счастье! Addio1, милая княгиня. Напишите мне словечко в (Лукоянов в село Болдино).



1 Прощайте (итал.).

354. П. А. ПЛЕТНЕВУ

31 августа 1830 г. Из Москвы в Петербург

Хорош!.. не хотел со мною проститься и ни строчки мне не пишешь. Сейчас еду в Нижний, то есть в Лукоянов, в село Болдино - пиши мне туда, коли вздумаешь.

Милый мой, расскажу тебе все, что у меня на душе: грустно, тоска, тоска. Жизнь жениха тридцатилетнего хуже 30-ти лет жизни игрока. Дела будущей тещи моей расстроены. Свадьба моя отлагается день от дня далее. Между тем я хладею, думаю о заботах женатого человека, о прелести холостой жизни. К тому же московские сплетни доходят до ушей невесты и ее матери - отселе размолвки, колкие обиняки, ненадежные примирения - словом, если я и не несчастлив, по крайней мере не счастлив. Осень подходит. Это любимое мое время - здоровье мое обыкновенно крепнет - пора моих литературных трудов настает - а я должен хлопотать о приданом да о свадьбе, которую сыграем бог весть когда. Все это не очень утешно. Еду в деревню, бог весть буду ли там иметь время заниматься и душевное спокойствие, без которого ничего не произведешь, кроме эпиграмм на Каченовского.

Так-то, душа моя. От добра добра не ищут. Черт меня догадал бредить о счастии, как будто я для него создан. Должно было мне довольствоваться независимостию, которой обязан я был богу и тебе. Грустно, душа, моя, обнимаю тебя и целую наших.

31 августа.

355. Н. Н. ГОНЧАРОВОЙ

9 сентября 1830 г. Из Болдина в Москву

Ma bien chère, ma bien aimable Наталья Николаевна - je suis à vos genoux pour vous remercier et vous demander pardon de l’inquiétude que je vous ai causée.

Votre lettre est charmante et m’a tout à fait rassuré. Mon séjour ici peut se prolonger par une circonstance tout à fait imprévue: je croyais que la terre que m’a donnée mon père était un bien à part, mais elle se trouve faire partie d’un village de 500 paysans, et il faudra procéder au partage. Je tâcherai d’arranger tout cela le plus vite possible. Je crains encore plus les quarantaines qu’on commence à établir ici. Nous avons dans nos environs la choléra morbus (une très jolie personne). Et elle pourra m’arrêter une vingtaine de jours de plus. Que de raisons pour me dépêcher! Mes respectueux hommages à Наталья Ивановна, je lui baise les mains bien humblement et bien tendrement. Je vais écrire à l’instant à Афанасий Николаевич. Celui-ci, avec votre permission, est bien impatientant. Remerciez bien M-lles Cathérine et Alexandrine pour leur aimable souvenir et encore une fois pardonnez-moi et croyez je ne suis heureux que là où vous êtes.

9 sept., Boldino.

{Перевод:

Моя дорогая, моя милая Наталья Николаевна, я у ваших ног, чтобы поблагодарить вас и просить прощения за причиненное вам беспокойство.

Ваше письмо прелестно, оно вполне меня успокоило. Мое пребывание здесь может затянуться вследствие одного совершенно непредвиденного обстоятельства. Я думал, что земля, которую отец дал мне, составляет отдельное имение, но, оказывается, это - часть деревни из 500 душ, и нужно будет произвести раздел. Я постараюсь это устроить возможно скорее. Еще более опасаюсь я карантинов, которые начинают здесь устанавливать. У нас в окрестностях - Choléra morbus1 (очень миленькая особа). И она может задержать меня еще дней на двадцать! Вот сколько для меня причин торопиться! Почтительный поклон Наталье Ивановне, очень покорно и очень нежно целую ей ручки. Сейчас же напишу Афанасию Николаевичу. Он, с вашего позволения, может вывести из терпения. Очень поблагодарите м-ль Катрин и Александрин за их любезную память; еще раз простите меня и верьте, что я счастлив, только будучи с вами вместе.

9 сентября. Болдино.}



1 Холера (лат.).

356. А. Н. ГОНЧАРОВУ

9 сентября 1830 г. Из Болдина в Полотняный завод

Милостивый государь

Афанасий Николаевич,

Из письма, которое удостоился я получить, с крайним сожалением заметил я, что Вы предполагаете во мне недостаток усердия. Примите, сделайте милость, мое оправдание. Не осмелился я взять на себя быть ходатаем по Вашему делу единственно потому, что опасался получить отказ, не в пору приступая с просьбою к государю или министрам. Сношения мои с правительством подобны вешней погоде: поминутно то дождь, то солнце. А теперь нашла тучка... Вам угодно было спросить у меня совета насчет пути, по которому препроводить Вам к государю просьбу о временном вспоможении: думаю, всего лучше и короче чрез А. X. Бенкендорфа. Он человек снисходительный, благонамеренный и чуть ли не единственный вельможа, чрез которого нам доходят частные благодеяния государя.

Препоручая себя Вашему благорасположению, имею счастие быть с глубочайшим почтением и сердечной преданностию,

милостивый государь,

Ваш покорнейший слуга

Александр Пушкин.

9 сентября 1830.

С. Болдино.

357. П. А. ПЛЕТНЕВУ

9 сентября 1830 г. Из Болдина в Петербург

Я писал тебе премеланхолическое письмо, милый мой Петр Александрович, да ведь меланхолией тебя не удивишь, ты сам на это собаку съел. Теперь мрачные мысли мои порассеялись; приехал я в деревню и отдыхаю. Около меня колера морбус. Знаешь ли, что это за зверь? того и гляди, что забежит он и в Болдино, да всех нас перекусает - того и гляди, что к дяде Василью отправлюсь, а ты и пиши мою биографию. Бедный дядя Василий! знаешь ли его последние слова? приезжаю к нему, нахожу его в забытьи, очнувшись, он узнал меня, погоревал, потом, помолчав: как скучны статьи Катенина! и более ни слова. Каково? вот что значит умереть честным воином, на щите, le cri de guerre à la bouche!1 Ты не можешь вообразить, как весело удрать от невесты, да и засесть стихи писать. Жена не то, что невеста. Куда! Жена свой брат. При ней пиши сколько хошь. А невеста пуще цензора Щеглова, язык и руки связывает... Сегодня от своей получил я премиленькое письмо; обещает выйти за меня и без приданого. Приданое не уйдет. Зовет меня в Москву - я приеду не прежде месяца, а оттоле к тебе, моя радость. Что делает Дельвиг, видишь ли ты его? Скажи ему, пожалуйста, чтоб он мне припас денег; деньгами нечего шутить; деньги вещь важная - спроси у Канкрина и у Булгарина.

Ах, мой милый! что за прелесть здешняя деревня! вообрази: степь да степь; соседей ни души; езди верхом сколько душе угодно, пиши дома сколько вздумается, никто не помешает. Уж я тебе наготовлю всячины, и прозы и стихов. Прости ж, моя милая.

9 сентября 1830. Болдино.

Что моя трагедия? я написал элегическое маленькое предисловие, не прислать ли тебе его? Вспомни однако ж, что ты обещал мне свое: дельное, длинное. А цена трагедии, 10 или 12?



1 с боевым кличем на устах! (франц.)

358. П. А. ПЛЕТНЕВУ

29 сентября 1830 г. Из Болдина в Петербург

Болдино, 29 сентября.

Сейчас получил письмо твое и сейчас же отвечаю. Как же не стыдно было тебе понять хандру мою, как ты ее понял? хорош и Дельвиг, хорош и Жуковский. Вероятно, я выразился дурно; но это вас не оправдывает. Вот в чем было дело: теща моя отлагала свадьбу за приданым, а уж, конечно, не я. Я бесился. Теща начинала меня дурно принимать и заводить со мною глупые ссоры; и это бесило меня. Хандра схватила, и черные мысли мной овладели. Неужто я хотел иль думал отказаться? но я видел уж отказ и утешался чем ни попало. Все, что ты говоришь о свете, справедливо; тем справедливее опасения мои, чтоб тетушки, да бабушки, да сестрицы не стали кружить голову молодой жене моей пустяками. Она меня любит, но посмотри, Алеко Плетнев, как гуляет вольная луна, etc. Баратынский говорит, что в женихах счастлив только дурак; а человек мыслящий беспокоен и волнуем будущим. Доселе он я - а тут он будет мы. Шутка! Оттого-то я тещу и торопил; а она, как баба, у которой долог лишь волос, меня не понимала да хлопотала о приданом, черт его побери. Теперь понимаешь ли ты меня? понимаешь, ну, слава богу! Здравствуй, душа моя, каково поживаешь, а я, оконча дела мои, еду в Москву сквозь целую цепь карантинов. Месяц буду в дороге по крайней мере. Месяц я здесь прожил, не видя ни души, не читая журналов, так что не знаю, что делает Филипп и здоров ли Полиньяк; я бы хотел переслать тебе проповедь мою здешним мужикам о холере; ты бы со смеху умер, да не стоишь ты этого подарка. Прощай, душа моя; кланяйся от меня жене и дочери.

359. Н. Н. ГОНЧАРОВОЙ

30 сентября 1830 г. Из Болдина в Москву

Me voici sur le point de me mettre en voiture, quoique mes affaires ne soient pas terminées et je suis déjà tout découragé. Vous êtes bien bonne de ne promettre qu’un délai de six jours à Богородецк. On vient de me dire qu’il y a cinq quarantaines établies depuis ici jusqu’à Moscou, et que dans chacune il me faudra passer 14 jours, comptez un peu et puis imaginez quelle chienne d’humeur je dois avoir. Pour surcroît de bonheur la pluie a commencé et comme de raison pour ne plus finir qu’au commencement du traînage. Si quelque chose peut me consoler, c’est la sagesse avec laquelle les routes sont pratiquées d’ici à Moscou: figurez-vous un parapet de chaque côté, point de fossé, point d’issue pour l’eau; ce qui fait que la route est une boîte à boue. En revanche les piétons vont très commodément sur des trottoirs bien secs et se moquent des voitures embourbées. Que maudite soit l’heure où je me décidais à vous quitter pour arriver dans ce beau pays de boue, de peste et d’incendie - car nous ne voyons que ça.

Que faites vous en attendant? comment vont les affaires et que dit le grand-papa? Savez-vous ce qu’il m’a écrit? la grand’maman ne vaut, dit-il, que 7 000 r. et cela ne vaut pas la peine de la déranger dans sa retraite. Ça valait bien la peine de faire tant d’embarras! Ne vous moquez pas de moi, car j’enrage. Notre mariage semble toujours fuir devant moi, et cette peste avec ses quarantaines n’est-elle pas la plus mauvaise plaisanterie que le sort ait pu imaginer. Мой ангел, votre affection est la seule chose de ce monde qui m’empêche de me pendre à la porte cochère de mon triste château (où par parenthèse mon ayeul avait fait pendre un français, un outchitel, un abbé Nicole dont il était mécontent), conservez-la moi, cette affection, et croyez que tout mon bonheur est là. Me permettez-vous de vous embrasser? ça ne tire pas à conséquence à 500 verstes de distance et à travers cinq quarantaines. Ces quarantaines ne me sortent pas de la tête. Adieu donc, mon ange. Mes tendres hommages à Наталья Ивановна; je salue de tout mon cœur vos sœurs et M-r Serge. Avez-vous des nouvelles des autres?

30 sept.

{Перевод:

Я уже почти готов сесть в экипаж, хотя дела мои еще не закончены и я совершенно пал духом. Вы очень добры, предсказывая мне задержку в Богородецке лишь на 6 дней. Мне только что сказали, что отсюда до Москвы устроено пять карантинов, и в каждом из них мне придется провести две недели, - подсчитайте-ка, а затем представьте себе, в каком я должен быть собачьем настроении. В довершение благополучия полил дождь и, разумеется, теперь не прекратится до санного пути. Если что и может меня утешить, то это мудрость, с которой проложены дороги отсюда до Москвы; представьте себе, насыпи с обеих сторон, - ни канавы, ни стока для воды, отчего дорога становится ящиком с грязью, - зато пешеходы идут со всеми удобствами по совершенно сухим дорожкам и смеются над увязшими экипажами. Будь проклят час, когда я решился расстаться с вами, чтобы ехать в эту чудную страну грязи, чумы и пожаров, - потому что другого мы здесь не видим.

А вы что сейчас поделываете? Как идут дела и что говорит дедушка? Знаете ли, что он мне написал? За Бабушку, по его словам, дают лишь 7000 рублей, и нечего из-за этого тревожить ее уединение. Стоило подымать столько шума! Не смейтесь надо мной, я в бешенстве. Наша свадьба точно бежит от меня; и эта чума с ее карантинами - не отвратительнейшая ли это насмешка, какую только могла придумать судьба? {Наталья Ивановна} ваша любовь - единственная вещь на свете, которая мешает мне повеситься на воротах моего печального замка (где, замечу в скобках, мой дед повесил француза-учителя, аббата Николя, которым был недоволен). Не лишайте меня этой любви и верьте, что в ней все мое счастье. Позволяете ли вы обнять вас? Это не имеет никакого значения на расстоянии 500 верст и сквозь 5 карантинов. Карантины эти не выходят у меня из головы. Прощайте же, мой ангел. - Сердечный поклон Наталье Ивановне; от души приветствую ваших сестриц и Сергея. Имеете ли вы известия об остальных?

30 сентября.}

360. Н. Н. ГОНЧАРОВОЙ

11 октября 1830 г. Из Болдина в Москву

L’entrée à Moscou est interdite et me voilà confiné à Boldino. Au nom du ciel, chère Наталья Николаевна, écrivez-moi malgré que vous ne le vouliez pas. Dites-moi où êtes-vous? avez-vous quitté Moscou? y a-t-il un chemin de travers qui puisse me mener à vos pieds? Je suis tout découragé et ne sais vraiment que faire. Il est clair que cette année (maudite année) notre mariage n’aura pas lieu. Mais n’est-ce pas que vous avez quitté Moscou? S’exposer de gaîté de cœur au beau milieu de la peste serait impardonnable. Je sais bien qu’on exagère toujours le tableau de ses ravages et le nombre des victimes; une jeune femme de Constantinople me disait jadis qu’il n’y avait que la canaille qui mourait de la peste - tout cela est bel et bon; mais il faut encore que les gens comme il faut prennent leurs précautions, car c’est là ce qui les sauve et non leur élégance et leur bon ton. Vous êtes donc à la campagne, bien à couvert de la choléra, n’est-ce pas? Envoyez-moi donc votre adresse et le bulletin de votre santé. Quant à nous, nous sommes cernés par les quarantaines, mais l’épidémie n’a pas encore pénétré. Boldino a l’air d’une île entourée de rochers. Point de voisins, point de livres. Un temps affreux. Je passe mon temps à griffonner et à enrager. Je ne sais que fait le pauvre monde, et comment va mon ami Polignac. Ecrivez-moi de ses nouvelles, car ici je ne lis point de journaux. Je deviens si imbécile que c’est une bénédiction. Что дедушка с его медной бабушкой? Оба живы и здоровы, не правда ли? Передо мной теперь географическая карта; я смотрю, как бы дать крюку и приехать к вам через Кяхту или через Архангельск? Дело в том, что для друга семь верст не крюк; а ехать прямо на Москву значит семь верст киселя есть (да еще какого? Московского!). Voilà bien de mauvaises plaisanteries. Je ris jaune, comme disent les poissardes. Adieu. Mettez-moi aux pieds de M-me votre mère; mes bien tendres hommages à toute la famille. Adieu, mon bel ange. Je baise le bout de vos ailes, comme disait Voltaire à des gens qui ne vous valaient pas.

11 octobre.

{Перевод:

Въезд в Москву запрещен, и вот я заперт в Болдине. Во имя неба, дорогая Наталья Николаевна, напишите мне, несмотря на то, что вам этого не хочется. Скажите мне, где вы? Уехали ли вы из Москвы? нет ли окольного пути, который привел бы меня к вашим ногам? Я совершенно пал духом и, право, не знаю, что предпринять. Ясно, что в этом году (будь он проклят) нашей свадьбе не бывать. Но не правда ли, вы уехали из Москвы? Добровольно подвергать себя опасности заразы было бы непростительно. Я знаю, что всегда преувеличивают картину опустошений и число жертв; одна молодая женщина из Константинополя говорила мне когда-то, что от чумы умирает только простонародье - все это прекрасно, но все же порядочные люди тоже должны принимать меры предосторожности, так как именно это спасает их, а не их изящество и хороший тон. Итак, вы в деревне, в безопасности от холеры, не правда ли? Пришлите же мне ваш адрес и сведения о вашем здоровье. Что до нас, то мы оцеплены карантинами, но зараза к нам еще не проникла. Болдино имеет вид острова, окруженного скалами. Ни соседей, ни книг. Погода ужасная. Я провожу время в том, что мараю бумагу и злюсь. Не знаю, что делается на белом свете и как поживает мой друг Полиньяк. Напишите мне о нем, потому что здесь я газет не читаю. Я так глупею, что это просто прелесть. {Что дедушка с его медной бабушкой? Оба живы и здоровы, не правда ли? Передо мной теперь географическая карта; я смотрю, как бы дать крюку и приехать к вам через Кяхту или через Архангельск? Дело в том, что для друга семь верст не крюк; а ехать прямо на Москву значит семь верст киселя есть (да еще какого? Московского!)} Вот поистине плохие шутки. Я кисло смеюсь, как говорят рыночные торговки. Прощайте, повергните меня к стопам вашей матушки; сердечные поклоны всему семейству. Прощайте, прелестный ангел. Целую кончики ваших крыльев, как говаривал Вольтер людям, которые вас не стоили.

11 октября.}

361. П. А. ПЛЕТНЕВУ

Около (не позднее) 29 октября 1830 г. Из Болдина в Петербург

Я сунулся было в Москву, да узнав, что туда никого не пускают, воротился в Болдино да жду погоды. Ну уж погода! Знаю, что не так страшен черт, як его малюют; знаю, что холера не опаснее турецкой перестрелки, да отдаленность, да неизвестность - вот что мучительно. Отправляясь в путь, писал я своим, чтоб они меня ждали через 25 дней. Невеста и перестала мне писать, и где она, и что она, до сих пор не ведаю. Каково? то есть, душа моя Плетнев, хоть я и не из иных прочих, так сказать, но до того доходит, что хоть в петлю. Мне и стихи в голову не лезут, хоть осень чудная, и дождь, и снег, и по колено грязь. Не знаю, где моя; надеюсь, что уехала из чумной Москвы, но куда? в Калугу? в Тверь? в Карлово к Булгарину? ничего не знаю. Журналов ваших я не читаю; кто кого? Скажи Дельвигу, чтоб он крепился; что я к нему явлюся непременно на подмогу зимой, коли здесь не околею. Покамест он уж может заказать виньетку на дереве, изображающую меня голенького, в виде Атланта, на плечах поддерживающего «Литературную газету». Что моя трагедия? отстойте ее, храбрые друзья! не дайте ее на съедение псам журнальным. Я хотел ее посвятить Жуковскому со следующими словами: я хотел было посвятить мою трагедию Карамзину, но так как нет уже его, то посвящаю ее Жуковскому. Дочери Карамзина сказали мне, чтоб я посвятил любимый труд памяти отца. Итак, если еще можно, то напечатай на заглавном листе:

Драгоценной для россиян памяти

Николая Михайловича

Карамзина

сей труд, гением его вдохновенный,

с благоговением и благодарностию посвящает

А. Пушкин

362. Н. Н. ГОНЧАРОВОЙ

Около (не позднее) 29 октября 1830 г. Из Болдина в Москву

Милостивая государыня Наталья Николаевна, я по-французски браниться не умею, так позвольте мне говорить вам по-русски, а вы, мой ангел, отвечайте мне хоть по-чухонски, да только отвечайте. Письмо ваше от 1-го октября получил я 26-го. Оно огорчило меня по многим причинам: во-первых, потому, что оно шло ровно 25 дней; 2) что вы первого октября были еще в Москве, давно уже зачумленной; 3) что вы не получили моих писем; 4) что письмо ваше короче было визитной карточки; 5) что вы на меня, видимо, сердитесь, между тем как я пренесчастное животное уж без того. Где вы? что вы? я писал в Москву, мне не отвечают. Брат мне не пишет, полагая, что его письма, по обыкновению, для меня неинтересны. В чумное время дело другое; рад письму проколотому; знаешь, что по крайней мере жив, и то хорошо. Если вы в Калуге, я приеду к вам через Пензу; если вы в Москве, то есть в московской деревне, то приеду к вам через Вятку, Архангельск и Петербург. Ей-богу не шучу - но напишите мне, где вы, а письмо адресуйте в Лукояновский уезд в село Абрамово, для пересылки в Болдино. Скорей дойдет. Простите. Целую ручки у матушки; кланяюсь в пояс сестрицам.

363.Н. Н. ГОНЧАРОВОЙ

4 ноября 1830 г. Из Болдина в Москву

Le 9 vous étiez encore à Moscou! mon père me l’écrit; il m’écrit encore que mon mariage est rompu. En est-ce assez pour me pendre? je vous dirai encore qu’il y a 14 quarantaines depuis Лукоянов jusqu’à Moscou. Est-ce bon? Maintenant je m’en vais vous raconter une anecdote. Un de mes amis faisait la cour à une jolie femme. Un jour qu’il vient chez elle, il trouve sur sa table un album qu’il ne connaissait pas - il veut le voir - Madame se jette dessus et le lui arrache; nous sommes quelquefois aussi curieux que vous autres, belles dames. Mon ami employe toute son éloquence, toutes les ressources de son esprit, pour se faire rendre l’album. Madame tient bon; il est obligé d’y renoncer. Quelque temps après cette pauvre petite femme meurt. Mon ami assiste à son enterrement et vient consoler le pauvre mari. Ils fouillent ensemble dans les tiroirs de la défunte. Mon ami aperçoit le mystérieux album. Il s’en saisit, il l’ouvre, il était tout blanc à l’exception d’un seul feuillet où étaient écrits ces 4 mauvais vers du «Кавказский пленник»:

He долго женскую любовь
Печалит хладная разлука,
Пройдет любовь, настанет скука

etc... Maintenant parlons d’autre chose. Quand je dis parlons d’autres choses, je veux dire, revenons à nos moutons. Comment n’avez-vous pas honte d’être restées à la Nikitska - en temps de peste? C’est bon pour votre voisin Адриян qui doit faire de bonnes affaires. Mais Наталья Ивановна, mais vous! - en vérité je ne vous conçois pas. Je ne sais comment parvenir jusqu’à vous. Je crois que Вятка est encore libre. En ce cas j’irai par là. Ecrivez-moi cependant à Абрамово для доставления в Болдино. Vos lettres me parviendront toujours.

Adieu, que Dieu vous conserve. Mettez-moi aux pieds de M-me votre mère.

4 Nov.

Mes hommages à toute la famille.

{Перевод:

9-го вы еще были в Москве! Об этом пишет мне отец; он пишет мне также, что моя свадьба расстроилась. Не достаточно ли этого, чтобы повеситься? Добавлю еще, что от Лукоянова до Москвы 14 карантинов. Приятно? Теперь расскажу вам одну историю. Один из моих друзей ухаживал за хорошенькой женщиной. Однажды, придя к ней, он видит на столе незнакомый ему альбом - хочет посмотреть его - дама бросается к альбому и вырывает его. Но мы иногда бываем так же любопытны, как и вы, прекрасные дамы. Друг мой пускает в ход все свое красноречие, всю изобретательность своего ума, чтобы заставить ее отдать альбом. Дама твердо стоит на своем; он принужден уступить. Немного времени спустя бедняжка умирает. Друг присутствует на похоронах и приходит утешать несчастного мужа. Они вместе роются в ящиках покойной. Друг мой видит таинственный альбом - хватает его, раскрывает; альбом оказывается весь чистый за исключением одного листа, на котором написаны следующие 4 плохих стиха из «Кавказского пленника»:

{He долго женскую любовь
Печалит хладная разлука,
Пройдет любовь, настанет скука}

и т.д. ... Теперь поговорим о другом. Этим я хочу сказать: вернемся к делу. Как вам не стыдно было оставаться на Никитской во время эпидемии? Так мог поступать ваш сосед Адриян, который обделывает выгодные дела. Но Наталья Ивановна, но вы! - право, я вас не понимаю. Не знаю, как добраться до вас. Мне кажется, что Вятка еще свободна. В таком случае поеду на Вятку. Между тем пишите мне в {Абрамово для доставления в Болдино} - ваши письма всегда дойдут до меня.

Прощайте, да хранит вас бог. Повергните меня к стопам вашей матушки.

4 ноября.

Поклон всему семейству.}

364. А. А. ДЕЛЬВИГУ

4 ноября 1830 г. Из Болдина в Петербург

Посылаю тебе, барон, вассальскую мою подать, именуемую цветочною по той причине, что платится она в ноябре, в самую пору цветов. Доношу тебе, моему владельцу, что нынешняя осень была детородна, и что коли твой смиренный вассал не околеет от сарацинского падежа, холерой именуемого и занесенного нам крестовыми воинами, то есть бурлаками, то в замке твоем, «Литературной газете», песни трубадуров не умолкнут круглый год. Я, душа моя, написал пропасть полемических статей, но, не получая журналов, отстал от века и не знаю, в чем дело - и кого надлежит душить, Полевого или Булгарина. Отец мне ничего про тебя не пишет. А это беспокоит меня, ибо я все-таки его сын - то есть мнителен и хандрлив (каково словечко?). Скажи Плетневу, что он расцеловал бы меня, видя мое осеннее прилежание. Прощай, душа, на другой почте я, может быть, еще что-нибудь тебе пришлю.

4 ноября.

Я живу в деревне как в острове, окруженный карантинами. Жду погоды, чтоб жениться и добраться до Петербурга - но я об этом не смею еще и думать.

365. М. П. ПОГОДИНУ

Начало ноября 1830 г. Из Болдина в Москву

Из «Московских ведомостей», единственного журнала, доходящего до меня, вижу, любезный и почтенный Михайло Петрович, что вы не оставили матушки нашей. Дважды порывался я к вам, но карантины опять отбрасывали меня на мой несносный островок, откуда простираю к вам руки и вопию гласом велиим. Пошлите мне слово живое ради бога. Никто мне ничего не пишет. Думают, что я холерой схвачен или зачах в карантине. Не знаю, где и что моя невеста. Знаете ли вы, можете ли узнать? ради бога узнайте и отпишите мне: в Лукояновский уезд в село Абрамово, для пересылки в село Болдино. Если при том пришлете мне вечевую свою трагедию, то вы будете моим благодетелем, истинным благодетелем. Я бы на досуге вас раскритиковал - а то ничего не делаю; даже браниться не с кем. Дай бог здоровье Полевому! его второй том со мною и составляет утешенье мое. Посылаю вам из моего Пафмоса Апокалипсическую песнь. Напечатайте, где хотите, хоть в «Ведомостях» - но прошу вас и требую именем нашей дружбы не объявлять никому моего имени. Если московская цензура не пропустит ее, то перешлите Дельвигу, но также без моего имени и не моей рукою переписанную... А главного-то и не сказал: срок моему долгу в следующем месяце, но я не смею надеяться заплатить вам: не я лгу, и не мошна лжет - лжет холера и прилыгают пять карантинов, нас разделяющих. Прощайте, будьте живы.

Что брат?

366. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

5 ноября 1830 г. Из Болдина в Москву

Отправляюсь, мой милый, в зачумленную Москву - получив известие, что невеста ее не покидала. Что у ней за сердце? твердою дубовою корой, тройным булатом грудь ее вооружена, как у Горациева мореплавателя. Она мне пишет очень милое, хотя бестемпераментное письмо. Брат Лев дал мне знать о тебе, о Баратынском, о холере... Наконец и от тебя получил известие. Ты говоришь: худая вышла нам очередь. Вот! да разве не видишь ты, что мечут нам чистый баламут; а мы еще понтируем! Ни одной карты налево, а мы все-таки лезем. Поделом, если останемся голы, как бубны. - Здесь я кое-что написал. Но досадно, что не получал журналов. Я был в духе ругаться и отделал бы их на их же манер. В полемике, мы скажем с тобою, и нашего тут капля меду есть. Радуюсь, что ты принялся за Фонвизина. Что ты ни скажешь о нем или кстати о нем, все будет хорошо, потому что будет сказано. Об истине (то есть о точности применения истины) нечего тебе заботиться: пуля виноватого сыщет. Все твои литературные обозрения полны этих пуль-дур. Собери-ка свои статьи критические, посмотри, что за перестрелка подымется. Когда-то свидимся? заехал я в глушь Нижнюю, да и сам не знаю, как выбраться? Точно еловая шишка {в жопе}; вошла хорошо, а выйти так и шершаво. Кстати: о Лизе Голенькой не имею никакого известия. О Полиньяке тоже. Кто плотит за шампанское, ты или я? Жаль, если я. Кабы знал, что заживусь здесь, я бы с ней завел переписку взасос и с подогревцами, то есть на всякой почте по листу кругом - и читал бы в нижегородской глуши le Temps и le Globe. Каков государь? молодец! того и гляди, что наших каторжников простит - дай бог ему здоровье. Дай бог вам всем здоровья, друзья. Покамест желать лучшего нечего. Здесь крестьяне величают господ титлом Ваше здоровье; титло завидное, без коего все прочие ничего не значат.

5 ноября.

367. П. А. ОСИПОВОЙ

5 (?) ноября 1830 г. Из Болдина в Опочку

C’est dans la solitude de Boldino, Madame, que j’ai reçu vos deux lettres à la fois. Il faut avoir été absolument seul, comme je le suis maintenant, pour savoir le prix d’une voix amie et de quelques lignes tracées par quelqu’un que nous chérissons. Je suis bien aise que mon Père ait, grâce à vous, bien supporté la nouvelle de la mort de Василий Львович. Je craignais beaucoup, je vous l’avoue, sa santé et ses nerfs si affaiblis. Il m’a écrit plusieurs lettres où il paraît que la crainte de la choléra en a remplacé la douleur. Cette maudite choléra! ne dirait-on pas que c’est une mauvaise plaisanterie du sort? J’ai beau faire, il m’est impossible d’arriver jusqu’à Moscou; je suis cerné par toute une échelle de quarantaines et cela de tout côté, le gouvernement de Nijni étant juste le centre de la peste. Cependant je pars après-demain et Dieu sait combien de mois je mettrai à faire 500 verstes que je parcours ordinairement en 48 heures.

Vous me demandez, Madame, ce que c’est que le mot toujours qui se trouve dans une phrase de ma lettre. Je ne m’en souviens pas, Madame. Mais en tout cas ce mot ne peut être que l’expression et la devise de mes sentiments pour vous et toute votre famille. Je suis fâché si ma phrase présentait un sens inamical - et je vous supplie de la corriger. Ce que vous me dites de la sympathie est bien vrai et bien délicat. Nous sympathisons avec les malheureux par une espèce d’égoïsme: nous voyons que, dans le fond, nous ne sommes pas les seuls. Sympathiser avec le bonheur suppose une âme bien noble et bien désintéressée. Mais le bonheur...... c’est un grand peut-être, comme le disait Rabelais du paradis ou de l’éternité. Je suis l’athée du bonheur; je n’y crois pas, et ce n’est qu’auprès de mes bons et anciens amis que je suis un peu sceptique.

Dès que je serai à Pétersbourg, vous recevrez, Madame, tout ce que j’ai imprimé. Mais ici je n’en ai pas les moyens de rien vous envoyer. Je vous salue, Madame, de tout mon cœur, vous et toute votre famille. Adieu, au revoir. Croyez à mon entier dévouement.

A. Pouchkine.

{Перевод:

В Болдинском уединении получил я сразу, сударыня, оба ваших письма. Надо было, подобно мне, познать совершенное одиночество, чтобы вполне оценить дружеский голос и несколько строк, начертанных дорогим нам существом. Очень рад, что благодаря вам отец мой легко перенес известие о смерти Василия Львовича. Я очень, признаться, боялся за его здоровье и ослабевшие нервы. Он прислал мне несколько писем, из которых видно, что страх перед холерой заслонил в нем скорбь. Проклятая холера! Ну, как не сказать, что это злая шутка судьбы? Несмотря на все усилия, я не могу попасть в Москву; я окружен целою цепью карантинов, и притом со всех сторон, так как Нижегородская губерния - самый центр заразы. Тем не менее послезавтра я выезжаю, и бог знает, сколько месяцев мне потребуется, чтобы проехать эти 500 верст, на которые обыкновенно я трачу двое суток.

Немедленно по приезде в Петербург пришлю вам, сударыня, все, что я напечатал. Отсюда же я не имею возможности ничего вам послать. От всего сердца приветствую вас, сударыня, и все ваше семейство. Прощайте, до свидания. Верьте моей совершенной преданности.

А. Пушкин. }

368. Н. Н. ГОНЧАРОВОЙ

18 ноября 1830 г. Из Болдина в Москву

Boldino, 18 Nov.

Encore à Boldino, toujours à Boldino. Ayant appris que vous n’aviez pas quitté Moscou, j’ai pris la poste et je suis parti. Arrivé sur la grand’route, je vis que vous aviez raison; que les 14 quarantaines n’étaient que des avant-postes - qu’il’ n’y avait de vraies quarantaines que trois. J’arrivais bravement à la première (à Sévasleika, gouvernement de Vladimir), l’inspecteur demande ma feuille de route, en m’apprenant que je n’aurai que 6 jours d’arrêts à subir. Puis il jette les yeux sur la feuille. Вы не по казенной надобности изволите ехать? - Нет, по собственной самонужнейшей. - Так извольте ехать назад на другой тракт. Здесь не пропускают. - Давно ли? - Да уж около 3 недель. - И эти свиньи губернаторы не дают этого знать? - Мы не виноваты-с. - Не виноваты! а мне разве от этого легче? нечего делать - еду назад в Лукоянов; требую свидетельства, что еду не из зачумленного места. Предводитель здешний не знает, может ли после поездки моей дать мне это свидетельство - я пишу губернатору, а сам в ожидании его ответа, свидетельства и новой подорожной сижу в Болдине да кисну. Voilà comment j’ai fait 400 verstes sans avoir bougé de ma tanière.

Ce n’est pas tout: de retour ici j’espérais du moins avoir de vos lettres. Ne voilà-t-il pas qu’un ivrogne de maître de poste à Mourome s’avise de mêler les paquets, de manière qu’Арзамас reçoit la poste de Казань, Нижний celle de Лукоянов et que votre lettre (s’il y en a une) se promène maintenant je ne sais où et me viendra quand il plaira à Dieu. Je suis tout découragé et puisque nous voilà en carême - (dites maman que ce carême-ci, je ne l’oublierai de longtemps) je ne veux plus me dépêcher; je laisserai aller les choses, et je resterai les bras croisés. Mon père m’écrit toujours que mon mariage est rompu. Ces jours-ci il m’apprendra peut-être que vous êtes mariée... Il y a là de quoi perdre la tête. Béni soit le prince Chalikof qui enfin m’a appris que la choléra a diminué. Voilà depuis trois mois la seule bonne nouvelle qui soit parvenue jusqu’à moi. - Adieu, мой ангел, portez-vous bien, ne vous mariez pas à M-r Davidof, et pardonnez-moi ma mauvaise humeur. Mettez-moi aux pieds de maman, bien des choses à tout le monde. Adieu.

{Перевод:

Болдино, 18 ноября.

Это еще не все: вернувшись сюда, я надеялся по крайней мере найти письма от вас. Но надо же было пьянице-почтмейстеру в Муроме перепутать пакеты, и вот Арзамас получает почту казанскую, Нижний - лукояновскую, а ваше письмо (если только есть письмо) - гуляет теперь не знаю где и придет ко мне, когда богу будет угодно. Я совершенно пал духом и так как наступил пост (скажите маменьке, что этого поста я долго не забуду), я не стану больше торопиться; пусть все идет своим чередом, я буду сидеть сложа руки. Отец продолжает писать мне, что свадьба моя расстроилась. На днях он мне, может быть, сообщит, что вы вышли замуж... Есть от чего потерять голову. Спасибо кн. Шаликову, который наконец известил меня, что холера затихает. Вот первое хорошее известие, дошедшее до меня за три последних месяца. Прощайте {мой ангел}, будьте здоровы, не выходите замуж за г-на Давыдова и извините мое скверное настроение. Повергните меня к стопам маменьки, всего хорошего всем. Прощайте.}

369. Н. Н. ГОНЧАРОВОЙ

26 ноября 1830 г. Из Болдина в Москву

D’après votre lettre du 19 novembre je vois bien qu’il faut que je m’explique. Je devais quitter Boldino le 1-r octobre. La veille j’allais à une trentaine de verstes de chez moi chez la princesse Galitzin pour savoir au juste le nombre des quarantaines, le chemin le plus court etc. Comme sa campagne se trouve sur le grand chemin, la princesse s’était chargée de savoir tout cela au juste.

Le lendemain 1-r octobre en revenant chez moi, je reçois la nouvelle que la choléra a pénétré jusqu’à Moscou, que l’empereur y est et que les habitants l’ont tous abandonnée. Cette dernière nouvelle me rassure un peu. Ayant appris cependant que l’on délivrait des certificats pour un passage libre ou, au moins, pour un temps moindre de quarantaine, j’écris à cet effet à Нижний. On me répond que le certificat me serait délivré à Лукоянов (comme quoi Boldino n’est pas infecté). En même temps on m’apprend que l’entrée et la sortie de Moscou sont interdites. Cette dernière nouvelle et surtout l’incertitude de votre séjour (je ne recevais de lettre de personne à commencer par M-r mon frère, qui se soucie de moi comme de l’an 40) m’arrêtent à Boldino. Arrivé à Moscou, je craignais ou plutôt j’espérais de ne pas vous y trouver, et quand même on m’y aurait laissé pénétrer, j’étais sûr qu’on ne m’en laisserait pas sortir. En attendant le bruit que Moscou était désert se confirmait et me rassurait.

Tout à coup je reçois de vous un petit billet où vous m’apprenez que vous n’y avez pas songé... Je prends la poste; j’arrive à Лукоянов où l’on me refuse un passeport sous prétexte que j’étais choisi pour inspecter les quarantaines de mon district. Je me décide à continuer ma route après avoir envoyé une plainte à Нижний. Arrivé sur le territoire de Vladimir, je trouve que la grand ’route est interceptée et que personne n’en savait rien, tellement les choses sont ici en ordre. Je reviens à Boldino, où je resterai jusqu’à ce que je n’aie reçu le passeport et le certificat, c’est-à-dire jusqu’à ce qu’il plaira à Dieu.

Vous voyez donc (si toutefois vous daignez me croire) que mon séjour ici est forcé, que je ne demeure pas chez la princesse Galitzin, quoique je lui aie rendu une visite; que mon frère cherche à s’excuser quand il dit m’avoir écrit dès le commencement de la choléra, et que vous avez tort de vous moquer de moi.

Sur ce - je vous salue.

26 nov.

Абрамове n’est pas la campagne de la princesse Galitztn comme vous le croyez - mais une station à 12 verstes de Boldino, Лукоянов en est à 50.

Comme il paraît que vous n’êtes pas disposée à me croire sur parole je vous envoye deux documents de ma détention forcée.

Je ne vous ai pas dit la moitié de toutes les contrariétés que j’ai eu à essuyer. Mais ce n’est pas en vain que je suis venu me fourrer ici. Si je n’avais pas été de mauvaise humeur en venant à la campagne, je serais retourné à Moscou dès la seconde station, où j’ai appris que la choléra ravageait Нижний. Mais alors je ne me souciais pas de rebrousser chemin et je ne demandais pas mieux que la peste.

{Перевод:

Из вашего письма от 19 ноября вижу, что мне надо объясниться. Я должен был выехать из Болдина 1-го октября. Накануне я отправился верст за 30 отсюда к кн. Голицыной, чтобы точнее узнать количество карантинов, кратчайшую дорогу и пр. Так как имение княгини расположено на большой дороге, она взялась разузнать все доподлинно.

Вдруг я получаю от вас маленькую записку, в которой вы сообщаете, что и не думали об отъезде. - Беру почтовых лошадей; приезжаю в Лукоянов, где мне отказывают в выдаче свидетельства на проезд под предлогом, что меня выбрали для надзора за карантинами моего округа. Послав жалобу в Нижний, решаю продолжать путь. Переехав во Владимирскую губернию, узнаю, что проезд по большой дороге запрещен - и никто об этом не уведомлен, такой здесь во всем порядок. Я вернулся в Болдино, где останусь до получения паспорта и свидетельства, другими словами, до тех пор, пока будет угодно богу.

Итак, вы видите (если только вы соблаговолите мне поверить), что мое пребывание здесь вынужденное, что я не живу у княгини Голицыной, хотя и посетил ее однажды; что брат мой старается оправдать себя, уверяя, что писал мне с самого начала холеры, и что вы несправедливо смеетесь надо мной.

Засим кланяюсь вам.

26 ноября.

Абрамово вовсе не деревня княгини Голицыной, как вы полагаете, а станция в 12-ти верстах от Болдина, Лукоянов от него в 50-ти верстах.

Так как вы, по-видимому, не расположены верить мне на слово, посылаю вам два документа о своем вынужденном заточении.

Я не перечислил вам и половины всех неприятностей, которые мне пришлось вытерпеть. Но я недаром забрался сюда. Не будь я в дурном расположении духа, когда ехал в деревню, я бы вернулся в Москву со второй станции, где узнал, что холера опустошает Нижний. Но в то время мне и в голову не приходило поворачивать вспять, и я не желал ничего лучшего, как заразы.

370. А. Н. ВЕРСТОВСКОМУ

Вторая половина ноября 1830 г. Из Болдина в Москву

Сегодня должен я был выехать из Болдина. Известие, что Арзамас снова оцеплен, остановило меня еще на день. Надо было справиться порядком и хлопотать о свидетельстве. Где ты достал краски для ногтей? Скажи Нащокину, чтоб он непременно был жив, во-первых, потому что он мне должен; 2) потому, что я надеюсь быть ему должен; 3) что если он умрет, не с кем мне будет в Москве молвить слова живого, то есть умного и дружеского. Итак, пускай он купается в хлоровой воде, пьет мяту - и, по приказанию графа Закревского, не предается унынию (для сего нехудо ему поссориться с Павловым, яко с лицом, уныние наводящим).

Не можешь вообразить, как неприятно получать проколотые письма: так шершаво, что невозможно ими подтереться - anum расцарапаешь.

371. М. П. ПОГОДИНУ

Последние числа ноября 1830 г. Из Болдина в Москву

Я было опять к вам попытался: доехал до Севаслейки (первого карантина). Но на заставе смотритель, увидев, что еду по собственной самонужнейшей надобности, меня не пустил и протурил назад в мое Болдино. Как быть? в утешение нашел я ваши письма и «Марфу». И прочел ее два раза духом. Ура! - я было, признаюсь, боялся, чтоб первое впечатление не ослабело потом; но нет - я все-таки при том же мнении: «Марфа» имеет европейское, высокое достоинство. Я разберу ее как можно пространнее. Это будет для меня изучение и наслаждение. Одна беда: слог и язык. Вы неправильны до бесконечности. И с языком поступаете, как Иоанн с Новымгородом. Ошибок грамматических, противных духу его усечений, сокращений - тьма. Но знаете ли? и эта беда не беда. Языку нашему надобно воли дать более (разумеется, сообразно с духом его). И мне ваша свобода более по сердцу, чем чопорная наша правильность. - Скоро ли выйдет ваша «Марфа»? Не посылаю вам замечаний (частных), потому что некогда вам будет переменять то, что требует перемены. До другого издания. Покамест скажу вам, что антидраматическим показалось мне только одно место: разговор Борецкого с Иоанном: Иоанн не сохраняет своего величия (не в образе речи, но в отношении к предателю). Борецкий (хоть и новгородец) с ним слишком запанибрата; так торговаться мог бы он разве с боярином Иоанна, а не с ним самим. Сердце ваше не лежит к Иоанну. Развив драматически (то есть умно, живо, глубоко) его политику, вы не могли придать ей увлекательности чувства вашего - вы принуждены были даже заставить его изъясняться слогом несколько надутым. Вот главная критика моя. Остальное... остальное надобно будет хвалить при звоне Ивана великого, что и выполнит со всеусердием ваш покорнейший пономарь.

А. П.

Что за прелесть сцена послов! как вы поняли русскую дипломатику! А вече? а посадник? а князь Шуйский? а князья удельные? Я вам говорю, что это все достоинства - ШЕКСПИРОВСКОГО!..

О слоге упомяну я вкратце, предоставя его журналам, которые, вероятно, подымут его на царя (и поделом), а вы их послушайтесь. Для вас же пришлю я подробную критику, надстрочную. Простите до свидания. Поклон Языкову.

372. Н. Н. ГОНЧАРОВОЙ

Около (не позднее) 1 декабря 1830 г. Из Платавы в Москву

Voici encore un document - veuillez tourner la feuille.

Je suis arrêté à la quarantaine de Платава. On ne m’y laisse pas entrer, parce que je suis en перекладной, ayant brisé ma voiture. Je vous supplie de faire savoir mon triste cas au prince Дмитрий Galitzin - et de le prier d’employer son influence pour me faire entrer à Moscou. Je vous salue de tout mon cœur ainsi que maman et toute la famille. Ces jours-ci je vous ai écrit une lettre un peu dure - mais c’est que je n’avais pas la tête à moi - pardonnez-la moi, car je m’en repens. Me voilà à 75 verstes de chez vous et Dieu sait si je vous verrai dans 75 jours.

P. S. Ou bien envoyez-moi une voiture ou une calèche à la quarantaine à Платава en mon nom.

{Перевод:

Вот еще один документ - извольте перевернуть страницу.

Р. S. Или же пришлите мне карету или коляску в Платавский карантин на мое имя.}

373. Н. Н. ГОНЧАРОВОЙ

2 декабря 1830 г. Из Платавы в Москву

Il est inutile de m’envoyer la calèche, j’avais été faussement averti. Me voilà en quarantaine avec la perspective de rester prisonnier pendant 14 jours - après quoi j’espère être à vos pieds.

Ecrivez-moi, je vous supplie, à la quarantaine de Platava. Je crains que je ne vous aie fâchée. Vous me pardonneriez si vous saviez tous les désagréments que j’ai eu à cause de cette peste. Au moment où j’allais partir, au commencement d’octobre, on me nomme inspecteur de district - charge que j’aurais acceptée absolument, si en même temps je n’eus appris que la Choléra était à Moscou. J’ai eu toutes les peines du monde en me débarrasser. Puis vient la nouvelle de ce que Moscou est cerné, que l’entrée en est défendue. Puis mes malheureuses tentatives d’évasion, puis la nouvelle que vous n’aviez pas quitté Moscou - enfin votre dernière lettre que m’a mis au désespoir. Comment avez-vous eu le courage de l’écrire? Comment avez-vous pu croire que je restais confiné à Нижний à cause de cette sacrée princesse Galitzine? connaissez-vous cette princesse Galitzine? A elle seule elle est grosse comme toute votre famille, y compris moi. En vérité je suis prêt à être dur de nouveau. Mais enfin me voilà en quarantaine et pour le moment je ne désire rien de plus. Вот до чего мы дожили - что рады, когда нас на две недели посодят под арест в грязной избе к ткачу, на хлеб да на воду! -

Нижний n’est plus cerné - les quarantaines ont été anéanties à Vladimir la veille de mon départ. Cela ne m’a pas empêché d’être retenu près de Sévasleika, vu que le gouverneur avait négligé d’envoyer savoir à l’inspecteur que la quarantaine n’existait plus. Si vous pouviez vous imaginer seulement le quart des désordres que ces quarantaines ont entraîné, vous ne concevriez pas comment on peut s’en débarrasser. Adieu. Mes respectueux hommages à maman. Je salue de tout mon cœur M-lles vos sœurs et M-r Serge.

Platava. 2 déc.

{Перевод:

Бесполезно высылать за мной коляску, меня плохо осведомили. Я в карантине с перспективой оставаться в плену две недели - после чего надеюсь быть у ваших ног.

Нижний больше не оцеплен - во Владимире карантины были сняты накануне моего отъезда. Это не помешало тому, что меня задержали в Севаслейке, так как губернатор не позаботился дать знать смотрителю о снятии карантина. Если бы вы могли себе представить хотя бы четвертую часть беспорядков, которые произвели эти карантины, - вы не могли бы понять, как можно через них прорваться. Прощайте. Мой почтительный поклон маменьке. Приветствую от всего сердца ваших сестер и Сергея.

Платава. 2 декабря}

374. П. А. ПЛЕТНЕВУ

9 декабря 1830 г. Из Москвы в Петербург

Милый! я в Москве с 5 декабря. Нашел тещу озлобленную на меня и насилу с нею сладил, но слава богу - сладил. Насилу прорвался я и сквозь карантины - два раза выезжал из Болдина и возвращался. Но слава богу, сладил и тут. Пришли мне денег сколько можно более. Здесь ломбард закрыт, и я на мели. Что «Годунов»? Скажу тебе (за тайну), что я в Болдине писал, как давно уже не писал. Вот что я привез сюда: 2 последние главы «Онегина», 8-ю и 9-ю, совсем готовые в печать. Повесть, писанную октавами (стихов 400), которую выдадим Anonyme. Несколько драматических сцен, или маленьких трагедий, именно: «Скупой рыцарь», «Моцарт и Сальери», «Пир во время чумы» и «Дон Жуан». Сверх того, написал около 30 мелких стихотворений. Хорошо? Еще не всё (весьма секретное)1. Написал я прозою 5 повестей, от которых Баратынский ржет и бьется - и которые напечатаем также Anonyme. Под моим именем нельзя будет, ибо Булгарин заругает. Итак русская словесность головою выдана Булгарину и Гречу! жаль - но чего смотрел и Дельвиг? охота ему было печатать конфектный билетец этого несносного Лавинья. Но все же Дельвиг должен оправдаться перед государем. Он может доказать, что никогда в его «Газете» не было и тени не только мятежности, но и недоброжелательства к правительству. Поговори с ним об этом. А то шпионы-литераторы заедят его как барана, а не как барона. Прости, душа, здоров будь - это главное.

9 декабря.



1 для тебя единого. (Прим. Пушкина.)

375. Е. М. ХИТРОВО

9 декабря 1830 г. Из Москвы в Петербург

En rentrant à Moscou, Madame, j’ai trouvé chez la princesse Dolgorouky un paquet de votre part. C’était des gazettes de France et la tragédie de Dumas - tout était nouvelles pour moi, malheureux pestiféré de Нижний. Quelle année! quels événements! La nouvelle de l’insurrection de Pologne m’a tout à fait bouleversé. Nos vieux ennemis seront donc exterminés et c’est ainsi que rien de ce qu’a fait Alexandre ne pourra subsister, car rien n’est basé sur les véritables intérêts de la Russie, et ne pose que sur des considérations de vanité personnelles, d’effet théâtral etc.... Connaissez-vous le mot sanglant du maréchal votre père? A son entrée à Vilna, les Polonais vinrent se jeter à ses pieds. Встаньте, leur dit-il, помните, что вы русские. - Nous ne pouvons que plaindre les Polonais. Nous sommes trop puissants pour les haïr, la guerre qui va s’ouvrir sera une guerre d’extermination - ou du moins devrait l’être. L’amour de la patrie, tel qu’il peut exister dans une âme polonaise, a toujours été un sentiment funèbre. Voyez leur poète Mickévicz. - Tout cela m’attriste beaucoup. La Russie a besoin de repos. Je viens de la parcourir. La sublime visite de l’empereur a ranimé Moscou, mais il n’a pu être à la fois dans tous les 16 gouvernements empestés. Le peuple est abattu et irrité. L’année 1830 est une triste année pour nous. Espérons - c’est toujours bien fait d’espérer.

9 décembre.

{Перевод:

Возвратившись в Москву, сударыня, я нашел у кн. Долгорукой пакет от вас, - французские газеты и трагедию Дюма, - все это было новостью для меня, несчастного зачумленного нижегородца. Какой год! Какие события! Известие о польском восстании меня совершенно потрясло. Итак, наши исконные враги будут окончательно истреблены, и таким образом ничего из того, что сделал Александр, не останется, так как ничто не основано на действительных интересах России, а опирается лишь на соображения личного тщеславия, театрального эффекта и т. д. ... Известны ли вам бичующие слова фельдмаршала, вашего батюшки? При его вступлении в Вильну поляки бросились к его ногам. {Встаньте}, сказал он им, {помните, что вы русские}. Мы можем только жалеть поляков. Мы слишком сильны для того, чтобы ненавидеть их, начинающаяся война будет войной до истребления - или по крайней мере должна быть таковой. Любовь к отечеству в душе поляка всегда была чувством безнадежно-мрачным. Вспомните их поэта Мицкевича. - Все это очень печалит меня. Россия нуждается в покое. Я только что проехал по ней. Великодушное посещение государя воодушевило Москву, но он не мог быть одновременно во всех 16-ти зараженных губерниях. Народ подавлен и раздражен. 1830-й год - печальный год для нас! Будем надеяться - всегда хорошо питать надежду.

9 декабря.}

376. Е. М. ХИТРОВО

11 декабря 1830 г. Из Москвы в Петербург

Mon père vient de m’envoyer une lettre que vous m’avez adressée à la campagne. Vous devez être aussi assurée de ma reconnaissance, que je le suis de l’intérêt que vous daignez prendre à mon sort. Je ne vous en parlerai donc pas, Madame. Quant à la nouvelle de ma rupture, elle est fausse et n’est fondée que sur ma longue retraite et mon silence habituel avec mes amis. Ce qui m’intéresse pour le moment, c’est ce qui se passe en Europe. Les élections de la France sont, dites-vous, dans un bon esprit. Qu’appelez-vous un bon esprit? Je tremble qu’ils ne mettent en tout cela la pétulance de la victoire, et que Louis-Philippe ne soit par trop roi-soliveau. La nouvelle loi des élections mettra au banc des députés une génération jeune, violente, peu effrayée des excès de la révolution républicaine qu’elle n’a connue que par les mémoires et qu’elle n’a pas traversée. Je ne lis pas encore les journaux, car je n’ai pas encore eu le temps de me reconnaître. Quant aux journaux russes je vous avoue que la suppression de la Gazette littéraire m’a fort étonné. Sans doute l’éditeur a eu tort d’inserrer le billet de bonbon de Casimir la Vigne - mais ce journal est si inoffensif, si ennuyeux dans sa gravité qu’il n’est lu que des littérateurs et qu’il est tout à fait étranger même aux allusions de la politique. J’en suis fâché pour Delvig, homme tranquille, père de famille, tout à fait estimable et auquel cependant la sottise ou l’inadvertance d’un moment peuvent nuire auprès du gouvernement et cela dans un moment où il sollicitait pour sa mère, veuve du général Delvig, une pension de Sa Majesté.

Veuillez, Madame, me mettre aux pieds des comtesses vos filles, dont la bienveillance m’est plus que précieuse, et souffrez que je reste aux vôtres.

11 déc.

{Перевод:

Мой отец только что переслал мне письмо, которое вы адресовали мне в деревню. Вы должны быть уверены в моей признательности, так же как я уверен в участии, которое вы изволите принимать в моей судьбе. Поэтому я не буду говорить вам об этом, сударыня. Что до известия о моем разрыве с невестой, то оно ложно и основано лишь на моем долгом отсутствии и на обычном моем молчании по отношению к друзьям. Более всего меня интересует сейчас то, что происходит в Европе. Вы говорите, что выборы во Франции идут в хорошем направлении, - что называете вы хорошим направлением? Я боюсь, как бы победители не увлеклись чрезмерно и как бы Луи-Филипп не оказался королем-чурбаном. Новый избирательный закон посадит на депутатские скамьи молодое, необузданное поколение, не устрашенное эксцессами республиканской революции, которую оно знает только по мемуарам и которую само не переживало. Я еще не читал газет, так как не имел времени оглядеться. Что же касается русских газет, то, признаюсь, меня очень удивило запрещение «Литературной газеты». Издатель, без сомнения, сделал ошибку, напечатав конфектный билетец Казимира Ла-Виня, - но эта газета так безобидна, так скучна в своей важности, что ее читают только литераторы, и она совершенно чужда даже намеков на политику. Мне обидно за Дельвига, человека спокойного, весьма достойного отца семейства, которому тем не менее минутная глупость или оплошность могут повредить в глазах правительства, - и как раз в тот момент, когда он ходатайствует перед его величеством о пенсии для своей матери, вдовы генерала Дельвига.

Будьте добры, сударыня, повергнуть меня к стопам графинь, ваших дочерей, благосклонность которых я высоко ценю, и разрешите мне сделать то же по отношению к вам.

11 декабря.}

377. Н. С. АЛЕКСЕЕВУ

26 декабря 1830 г. Из Москвы в Бухарест

Мой милый, как несправедливы - - твои упреки моей забывчивости и лени! Из писем твоих вижу я, душа моя, что мои до тебя не доходят. Не знаю, кого винить, не смею никого винить; но я писал к тебе несколько раз или (чтоб не солгать) два раза - стихами и прозою, как бывало в старину. Ты пишешь, что ты постарел, мой вечно юный; желал бы посмотреть на твою лысину и морщины; вероятно, и ты не узнал бы меня: я оброс бакенбардами, остригся под гребешок - остепенился, обрюзг - но это еще ничего - я сговорен, душа моя, сговорен и женюсь! и непременно дам тебе знать, что такое женатая жизнь. Пиши мне, мой милый, о тех местах, где ты скучаешь, но которые сделались уже милы моему воображению, - о берегах Быка, о Кишиневе, о красавицах - вероятно, состарившихся - о Еврейке, которую так долго и так упорно таил ты от меня, своего черного друга - о Пульхерии, о Стамо, о Худобашеве, об Инзове, об Липранди, словом обо всех близких моему воспоминанию, женщинах и мужчинах, живых и мертвых. Пребывание мое в Бессарабии доселе не оставило никаких следов - ни поэтических, ни прозаических. Дай срок - надеюсь, что когда-нибудь ты увидишь, что ничто мною не забыто. Прости, радость моя. Пиши же мне.

26 декабря.

378. П. В. НАЩОКИНУ

Декабрь (после 5) 1830 г. В Москве

Сейчас еду богу молиться и взял с собою последнюю сотню. Узнай, пожалуйста, где живет мой татарин, и, коли можешь, достань с своей стороны тысячи две.

379. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

Конец (не ранее 27 - 28) декабря 1830 г. Из Москвы в Остафьево

К тебе собираюсь. Но по службе должен провести сегодняшний и завтрашний день в Москве у невесты. «Северных цветов» еще не получил. «Борис Годунов» здесь, но у меня его еще нет. Поклон мой всем вам.

ИЗ РАННИХ РЕДАКЦИЙ

27. Н. И. ГНЕДИЧУ

29 апреля 1822 г.

В самом деле, недостатки этой повести, поэмы или чего вам угодно так явны, что я долго не мог решиться ее напечатать. Простота плана близко подходит к бедности изобретения; описание нравов черкесских, самое сносное место во всей поэме, не связано ни с каким происшествием и есть не что иное, как географическая статья или отчет путешественника. Характер главного лица (а действующих лиц - всего-то их двое) приличен более роману, нежели поэме, - да и что за характер? кого займет изображение молодого человека, потерявшего чувствительность сердца в несчастиях, неизвестных читателю; его бездействие, его равнодушие к дикой жестокости горцев и к юным прелестям кавказской девы могут быть очень естественны - но что тут трогательного - легко было бы оживить рассказ происшествиями, которые сами собою истекали бы из предметов. Черкес, пленивший моего русского, мог быть любовником молодой избавительницы моего героя - вот вам и сцены ревности и отчаянья прерванных свиданий и проч. Мать, отец и брат могли бы иметь каждый свою роль, свой характер - всем этим я пренебрег, во-первых, от лени, во-вторых, что разумные эти размышления пришли мне на ум тогда, как обе части моего Пленника были уже кончены - а сызнова начать не имел я духа.

Те, которые пожурили меня за то, что никак не назвал моего Финна, не нашед ни одного имени собственного, конечно, почтут это за непростительную дерзость - правда, что большей части моих читателей никакой нужды нет до имени и что я не боюсь никакой запутанности в своем рассказе.

Местные краски верны, но понравятся ли читателям, избалованным поэтическими панорамами Байрона и Вальтера Скотта - я боюсь и напомнить об них своими бледными рисунками - сравнение мне будет убийственно. К счастию, наши аристархи не в состоянии уничтожить меня основательным образом; тяжкие критики их мало меня беспокоят; они столь же безвредны, как и тупы - а шутки плоские и площадные ничуть не смешны и не забавны, как замечает Каченовский свойственным ему слогом.

Вы видите, что отеческая нежность не ослепляет меня насчет «Кавказского пленника», но, признаюсь, люблю его сам, не зная за что; в нем есть стихи моего сердца. Черкешенка моя мне мила, любовь ее трогает душу. Прелестная быль о Пигмалионе, обнимающем холодный мрамор, нравилась пламенному воображению Руссо. Поэту возвышенному, просвещенному ценителю поэтов, вам предаю моего «Кавказского пленника» - примите его под свое покровительство; в награду за присылку прелестной вашей идиллии, достойной чистой музы древности (о которой мы поговорим на досуге), завещаю вам скучные заботы нового издания. Дружба ваша меня избаловала. Несколько строк пера вашего вместо предисловия - и успех моей повести будет уже надежнее: бросьте в ручей одну веточку из ваших лавров, муравей не утонет. Впрочем, назовите моего «Пленника» сказкой, повестию, поэмой, или вовсе не назовите, издайте ее в двух книгах, частях или песнях, или только в одной - отдаю его в полное ваше распоряжение.

Есть у меня еще отрывок, стихов 200. Прислать мне вам его для физического наполнения книги?

56. ИЗ ПИСЬМА к П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

4 ноября 1823 г.

Перечитывая твои письма и статьи, меня берет охота спорить. Говоря об романтизме, ты где-то пишешь, что даже стихи со времени революции носят новый образ, - и упоминаешь об Андре Шенье. Никто более меня не уважает, не любит этого поэта, но он истинный грек, из классиков классик. C’est un imitateur savant et inspiré1. От него так и пышет Феокритом и Анфологиею. Он освобожден от итальянских concetti2 и от французских aнти-thèses, но романтизма в нем нет еще ни капли. Парни - древний, Millevoye ни то ни се, но хорош только в мелочах элегических. Первые думы Ламартина в своем роде едва ли не лучше «Дум» Рылеева, последние прочел я недавно и еще не опомнился - так он вдруг вырос. La Vigne школьник Вольтера - и бьется в старых сетях Аристотеля - романтизма нет еще во Франции. А он-то и возродит умершую поэзию - помни мое слово - первый поэтический гений в отечестве Буало ударится в такую бешеную свободу, что что твои немцы. Покамест во Франции поэтов менее, чем у нас. О Дмитриеве спорить с тобою не стану, хоть все его басни не стоят одной хорошей басни Крыловой, все его сатиры - одного из твоих посланий, а все прочее первого стихотворения Жуковского. Ермак такая дрянь, что мочи нет, сказки писаны в дурном роде, холодны и растянуты - по мне, Дмитриев ниже Нелединского и стократ ниже стихотворца Карамзина - любопытно видеть его жизнь не для него, а для тебя.

Хорош poète de notre civilisation!3 Хороша и наша civilisation! Грустно мне видеть, что все у нас клонится бог знает куда - ты один бы мог прикрикнуть налево и направо, порастрясти старые репутации, приструнить новые и показать нам путь истины, а ты покровительствуешь старому вралю, не { - - - } нами, - и, что всего хуже, бросил поэзию, - этого я переварить не в силах.



1 Это подражатель мудрый и вдохновенный (франц.).
2 изощренной игры словами и понятиями (итал.).
3 поэт нашей цивилизации (франц.).

93. ИЗ ПИСЬМА к В. А. ЖУКОВСКОМУ

31 октября 1824 г.

Вспыльчивость отца и раздражительность его мешали мне с ним откровенно изъясниться. Он плакал; жалея его, не желая видеть его слезы, я решился молчать... Ежели объявят правительству, что я поднял руку на отца, посуди, как там обрадуются. Мать согласна была с отцом, теперь она говорит: да он осмелился, говоря с отцом, непристойно размахивать руками - дело - да он убил его словами - это calembour1 и только. Мать меня обняла, говоря: que deviendrais-je, si tu es à la forteresse2. Я показывал им письмо мое к тебе. Отец говорит: экой дурак, в чем оправдывается? Да он бы еще меня прибил... зачем же было обвинять в злодействе несбыточном? - шутка пахнет палачом и каторгой. Стыжусь, что доселе не имею духа исполнить пророческую весть, которая разнеслась недавно обо мне, и еще не застрелился. Глупо час от часу далее вязнуть в жизненной грязи.



1 каламбур (франц.).
2 что со мной станется, если тебя посадят в крепость? (франц.).

149. ИЗ ПИСЬМА к H. Н. РАЕВСКОМУ-СЫНУ

Вторая половина июля (после 19) 1825 г.

La vraisemblance de situation et la vérité du dialogue - voilà la véritable règle de la tragédie. Shakespeare a saisi les passions; Goethe le coutume... Chaque homme aime, hait, s’attriste, se réjouit - mais chacun à sa manière - et là-dessus lisez Shakespeare... Voyez le Haineux de Byron (ha pagato), cette monotonie, cette affectation de laconisme... De là cette gène et cette timidité de dialogue. Lisez Shakespeare, c’est mon refrain...

{Перевод:

Правдоподобие положений и правдивость диалога - вот истинное правило трагедии. Шекспир понял страсти; Гете - нравы... Каждый человек любит, ненавидит, печалится, радуется - но каждый на свой лад - почитайте-ка Шекспира... Вспомните Озлобленного у Байрона (ha pagato) - это однообразие, этот подчеркнутый лаконизм... Отсюда эта принужденность и робость диалога. Читайте Шекспира - это мой постоянный припев...}

263. ИЗ ПИСЬМА к П. А. ВЯЗЕМСКОМУ

1 сентября 1828 г.

Алексей Полторацкий сболтнул в Твери, что я шпион, получаю за то 2500 в месяц (которые очень бы мне пригодились благодаря крепсу), и ко мне уже являются троюродные братцы за местами и за милостями царскими.

ПИСЬМА ПУШКИНА

1

В письмах Пушкина заключено и меньше и больше того, что дает нам его поэзия: в них нет свойственного искусству художественного обобщения и преображения, но есть непосредственность мироощущения, ставящая читателя «лицом к лицу» с мыслью, чувством, настроением великого поэта. Письма поэта позволяют шаг за шагом пройти с ним его жизненный путь - от юношеской поры «буйства молодого» до последних месяцев и дней его жизни.

По своему содержанию письма Пушкина многообразны, они ярко воссоздают черты его характера, широкий круг интересов, его общественные и личные отношения.

Образ поэта, каким он предстает перед нами в его письмах, глубоко привлекателен. «Прямодушная правда, отсутствие лжи и фразы, простота... откровенность и честность ощущений», - эти черты, которые И. С. Тургенев в своей речи о Пушкине определил как наиболее характерные для его творчества, в высшей степени свойственны и его письмам.

Огромно значение писем Пушкина как первоисточника для изучения его биографии, для ознакомления с его бытом, образом мыслей, с литературной борьбой, в которой он участвовал. В письмах отчетливо видны некие общие, постоянные черты его живого, открытого, увлекающегося, доверчивого характера, его деятельного и ясного ума. Вместе с тем в письмах отражен жизненный путь поэта, изменения в его судьбе, взглядах, душевной настроенности.

Письма первого, петербургского, периода (1815 - май 1820 г.) воссоздают круг юношеских интересов Пушкина - политическое вольнолюбие, увлеченность поэзией, войну с литературными староверами. Лицейские письма к В. А. Жуковскому, П. А. Вяземскому написаны в свободном и вместе с тем почтительном тоне - юноша Пушкин ценит приязнь уважаемых им писателей старшего поколения. Из петербургских писем послелицейских лет наиболее важны письма к П. А. Вяземскому (с которым у Пушкина установились отношения дружеского равноправия), А. И. Тургеневу, П. Б. Мансурову. По ним видно, насколько поэт был общителен, нуждался в общественной среде, жил ее интересами, соответственно строил свой образ жизни.

В период ссылки (май 1820 - сентябрь 1826) переписка заняла в жизни Пушкина особенно большое место; она стала наряду с его художественными произведениями и критическими выступлениями формой участия в общественной и литературной борьбе, а также единственным способом общения с отсутствующими друзьями. Письма периода ссылки исключительны по своей насыщенности разнообразным содержанием - бытовым, политическим, эмоциональным, творческим. Среди корреспондентов Пушкина - Жуковский, Гнедич, Вяземский, Бестужев, Рылеев.

В письмах (особенно пересылавшихся «по оказии») Пушкин горячо отзывался на совершавшиеся в Европе политические события - греческое восстание, испанскую революцию (В. Л. Давыдову (?) от первой половины марта 1821 г.; П. А. Вяземскому от 24-25 июня 1824 г.; Н. И. Гнедичу от 4 декабря 1820 г. и др.). Что касается политической жизни России, то высказываться о ней прямо было слишком опасно для ссыльного; но в письмах господствует дух недовольства, и претерпеваемые поэтом гонения трактуются как характерное проявление царящих в России насилия и произвола. Недовольство положением «порядочных» писателей; мечты о том, чтобы «тихонько взять трость и шляпу», то есть бежать ва границу; возмущение, часто высказываемое по поводу различных проявлений косности и застоя, выражали оценку внутренней политики правительства (письма С. И. Тургеневу от 21 августа 1821 г.; А. А. Бестужеву от конца мая - начала июня 1825 г.; П. А. Вяземскому от 27 мая 1826 г. и др.). «Меня тошнит с досады - на что ни взгляну, все такая гадость, такая подлость, такая глупость - долго ли этому быть?» (Л. С. Пушкину, январь - начало февраля 1824 г.).

Можно сказать с уверенностью, что, подобно вольнолюбивой лирике Пушкина, его вольнолюбивые письма, отнюдь не сохранявшиеся адресатами в тайне, оказывали свое влияние на общественное мнение и будили мысль многих.

Наиболее свободно и многогранно отражены в письмах 1820-1825 гг. литературные и творческие интересы Пушкина - его важнейший духовный ресурс в ссылке.

Письма Пушкина - письма профессионального литератора, для которого стихи - это «пища души», а литературная критика, споры о романтизме и классицизме, дружеские разногласия с литераторами, близкими по духу, ожесточенная полемика с противниками - это сама жизнь. При этом Пушкин уже знал, что его письменный приговор, оценка, совет - большая сила в литературе.

В переписке Пушкин подробно обсуждает свои и чужие произведения. Первостепенное значение имеет его спор с писателями-декабристами об «Евгении Онегине» (Рылееву, 25 января 1825 г.; А. Бестужеву, 24 марта 1825 г.); критический разбор «Горя от ума» Грибоедова (А. Бестужеву, конец января 1825 г.); характеристика «Дум» Рылеева (Рылееву, вторая половина мая 1825 г.); подробный стилистический анализ стихотворения Вяземского «Водопад» - принципиально важный для историка литературы потому, что подтверждает сознательность стилистических исканий Пушкина (Вяземскому, 14 и 15 августа 1825 г.). Письма поэта насыщены суждениями о писателях западноевропейских и русских - о Шекспире и Байроне (Н. Раевскому, вторая половина июля 1825 г.); о Ломоносове и Державине (Дельвигу, первые числа июня 1825 г.), о Крылове (Вяземскому, 8 марта 1824 г.), о Жуковском (Вяземскому и Л. С. Пушкину, 25 мая и ок. середины июня 1825 г.) и т. д. и т. д. Пушкин обсуждает в своей переписке и общие проблемы литературного развития - проблему французского романтизма (Вяземскому, 5 июля 1824 г.), русского романтизма и классицизма (Вяземскому, 6 февраля 1823 г., начало апреля 1824 г., 5 июля 1824 г.) и т. д. и т. д.

В своих письмах Пушкин - один из наиболее деятельных участников литературной борьбы первой половины 20-х гг., несмотря на удаленность от ее арены. Он предлагает тактику борьбы с цензурой и с реакционной критикой (письма Вяземскому 1823-1824 гг.), высказывает мысль о создании журнала, в котором объединились бы писатели прогрессивного направления, - и, характерно, Вяземский осуществил эту мысль, приняв участие в руководстве журналом «Московский телеграф».

Удаленный от близкой по духу среды, поэт, в сущности, не был от нее оторван и, при всей горечи изгнания, «тоске и бешенстве», обуревавших его в глухом Михайловском, осознавал себя участником общего дела. Не только гений Пушкина, не только его духовная мощь, но и ощущение такого общего дела и своего участия в нем были опорой для великого поэта. Письма его оптимистичны, часто веселы, всегда полны душевной энергии.

Важнейшее место среди писем периода ссылки занимают письма к декабристам Рылееву и Бестужеву. Переписка Пушкина с декабристами - это, конечно, переписка единомышленников. «Я пишу к тебе: ты {...}, надеюсь, что имею на это право и по душе и по мыслям. Пущин познакомит нас короче», - писал Пушкину Рылеев 5-7 января 1825 г. По-видимому, Рылеев подразумевал, что декабрист И. И. Пущин, приехавший в Михайловское навестить поэта, в какой-то мере введет его в курс декабристских замыслов; и Рылеев убежден в сочувствии Пушкина. В переписке отразились и существенные литературные разногласия Пушкина с декабристами, прямолинейно понимавшими гражданскую «цель» поэзии. Пушкин остро полемизирует с Рылеевым и Бестужевым, но самый пыл спора - свидетельство взаимного интереса: «...ни с кем мне так не хочется спорить, как с тобою да с Вяземским - вы одни можете разгорячить меня» (А. А. Бестужеву, 13 июня 1823 г.).

Письма Пушкина, написанные в дни, когда он узнал о восстании и поражении декабристов, проникнуты тревогой за «друзей, братьев, товарищей», - так Пушкин назвал декабристов в одном из своих писем (П. А. Вяземскому, 14 августа 1826 г). Просьбы Пушкина о перемене своей собственной участи выдержаны в весьма холодном тоне: «Положим, что правительство и захочет прекратить мою опалу, с ним я готов условливаться (буде условия необходимы), но вам решительно говорю не отвечать и не ручаться за меня» (письмо В. А. Жуковскому от 20-х чисел января 1826 г.). «Каков бы ни был мой образ мыслей, политический и религиозный, я храню его про самого себя и не намерен безумно противоречить общепринятому порядку и необходимости», - таков текст своеобразной «подписки» в официальном письме к Жуковскому от 7 марта 1826 г. Этот текст Жуковский даже не решился представить царю. Письмо Пушкина было квалифицировано влиятельными друзьями поэта как «холодное и сухое». 14 августа 1826 г., уже зная о казни пяти декабристов, Пушкин писал П. А. Вяземскому: «Ты находишь письмо мое холодным и сухим. Иначе и быть невозможно. Благо написано. Теперь у меня перо не повернулось бы».

Разгром декабристов, этот рубеж в жизни России и Пушкина, резкой чертой отмечен в его письмах. Все в них - содержание, тон, даже строение фраз - становится иным. Идет на убыль та непринужденность, «свобода разговора или письма», о которой Пушкин сам писал как-то Бестужеву (30 ноября 1825 г.). Письма Пушкина во многом утрачивают свою непосредственность, становятся более осторожными. Пушкин опасался перлюстрации - и не напрасно: письма его перехватывались полицией. В ряде случаев поэт даже сознательно вставляет в свои письма суждения, специально для полиции предназначенные. В ряде писем Пушкин с умыслом говорит о «прощении» декабристов царем, как о чем-то близком и само собой разумеющемся (письма Дельвигу от начала февраля и 20 февраля 1826 г., Вяземскому от 5 ноября 1830 г.).

Среди известных нам писем Пушкина 1826-1837 гг. чрезвычайно мало написанных в столь же легком, открытом, юношески веселом тоне, каким отличаются многие его письма первой половины 20-х гг.

Конечно, и среди поздних писем встречаются шутливые и «благодушные»: жизнеутверждающее мироощущение Пушкина долго сопротивлялось разочарованиям общественным и личным. Характерны слова, которыми в одном из писем он утешает Плетнева, потерявшего близкого друга: «Дельвиг умер, Молчанов умер; погоди, умрет и Жуковский, умрем и мы. Но жизнь все еще богата: мы встретим еще новых знакомцев, новые созреют нам друзья {...}. Были бы мы живы, будем когда-нибудь и веселы». Но через пять лет, за три месяца до смерти, Пушкин написал: «...я исхожу желчью и совершенно ошеломлен. Поверьте мне {...}, хотя жизнь и сладкая привычка, однако в ней есть горечь, делающая ее в конце концов отвратительной» (П. А. Осиповой, ок. 26 октября 1836 г. Подлинник по-французски).

Последекабрьский период предстает в письмах как период, насыщенный исканиями, надеждами и разочарованиями. Письма раскрывают и самую сущность этих надежд и разочарований, помогают уяснить смысл значительнейших произведений Пушкина тех лет. Письма конца 20-х гг. немногословны, несколько формальны, замкнуты; это, по-своему, отражало кризис, переживавшийся тогда Пушкиным и выразившийся в трагических мотивах его лирики. Напротив того, письма 1831-1833 гг. рисуют нам Пушкина в период известного подъема, когда и события его личной жизни (женитьба), и обстоятельства общего порядка временно дали поэту ощущение осмысленности и прочности его положения. Письма - доказательство того, что нельзя отрицать наличие политических иллюзий у Пушкина 30-х гг, что глубоко ошибочно видеть в нем «вечного декабриста». При этом сама проблема пушкинского декабризма, во всей ее значительности, может быть разрешена только при помощи внимательного изучения его писем 30-х гг. В начале 30-х гг. в обществе ожидались серьезные реформы, даже ограничение крепостного права; слухи об этом всячески поддерживались официальными кругами. Письма Пушкина периода июльской революции во Франции, польского восстания дают ценный комментарий к его творчеству и заключают ряд важных и вполне «лояльных» суждений, искренность которых несомненна в отличие от нарочитых фраз о скором «прощении» декабристов.

Свое собственное место Пушкин и теперь, в новых условиях, представлял как место поэта-гражданина; по письмам видно, что он действительно желал быть «приближенным» к власти - не для личной корысти, а для того, чтоб давать «советы царям» и способствовать благу страны. Письма начала 30-х гг. подробнейшим образом раскрывают программный смысл его стихов:

Беда стране, где раб и льстец
Одни приближены к престолу,
А небом избранный певец
Молчит, потупя очи долу.

(«Стансы»)

Письма помогают фиксировать хронологические границы духовной биографии Пушкина 30-х гг. Переломным и, в сущности, роковым в его жизни стал 1834 г., когда полицией было перехвачено его письмо к жене от 20 и 22 апреля 1834 г. Конечно, этот факт был так остро воспринят на фоне других разочарований. Пушкин уже был в начале этого года крайне уязвлен своим назначением в камер-юнкеры, по собственному выражению - в «камер-пажи». Это назначение делало из Пушкина рядового придворного, и не только в глазах света, но, что очень важно, в глазах самого Пушкина подчеркивало тщетность «претензий» поэта на некую особую роль в обществе. Перлюстрация письма возмутила все существо Пушкина, отразив истинное положение вещей. Иллюзии рушились. Цикл писем, написанных поэтом летом 1834 г. к жене, исполнен глубочайшего трагизма; ничто из написанного Пушкиным не воссоздает с такой детальностью его душевное состояние. Его письма - не только комментарий, но и ценнейшее дополнение к его лирическому творчеству. Автобиографические записки Пушкина предельно лаконичны. Именно из писем мы узнаем, как тяготился Пушкин своей денежной зависимостью от правительства, как упорно добивался отставки, мечтая уехать в деревню - ту самую, откуда так рвался в середине 20-х гг.

С течением времени скованность, недовольство Пушкина окружающей его действительностью и самим собой проявляются в письмах с возрастающей силой.

Письма 1834-1837 гг. объясняют истинные причины, приведшие великого поэта к гибели. Это - не только ненависть к семейству Геккеренов; это - чувство глубокой неудовлетворенности, вызывавшееся ложным положением, невыносимым для Пушкина ощущением зависимости - тягостной и многоликой, предстающей перед нами в письмах в самых разных обличьях: камер-юнкерства, жандармской опеки Бенкендорфа, цензурного комитета, заимодавцев, шпиона-Булгарина, родственников, опутавших поэта денежными заботами. Только из писем мы узнаем и о творческой неудовлетворенности, которую испытывал Пушкин перед концом своей жизни. Еще в 1833 г., в феврале, он писал П. В. Нащокину: «Заботы о жизни мешают мне скучать. Но нет у меня досуга, вольной холостой жизни, необходимой для писателя». В 1835 г. горечь подобных признаний сказывается еще сильнее: «Такой бесплодной осени отроду мне не выдавалось. Пишу, через пень колоду валю. Для вдохновения нужно сердечное спокойствие, а я совсем неспокоен» (П. А. Плетневу, около 11 октября 1835 г.).

Письма последних лет раскрывают также общественное и литературное одиночество Пушкина. В 1834 г. он писал Погодину: «...Пишу много про себя, а печатаю поневоле и единственно для денег: охота являться перед публикою, которая вас не понимает, чтоб четыре дурака ругали вас потом шесть месяцев в своих журналах только что не по-матерну. Было время, литература была благородное, аристократическое поприще. Ныне это вшивый рынок. Быть так». Это письмо, кстати, исчерпывающе разъясняет суть так называемого «литературного аристократизма» Пушкина 30-х гг. Пушкин, обращаясь к сыну крепостного крестьянина Погодину, под «аристократическим поприщем» понимает не специфически дворянский характер литературы первой половины 20-х гг., а преобладание в ней «аристократии духа», ее серьезность и честность. «Вшивый рынок» - это литература, где господствуют Булгарины, литература беспринципная и продажная.

И содержание писем последних лет, и круг корреспондентов Пушкина представляют резкий контраст тому, что было в первой половине 20-х гг. Рылеев был повешен, Бестужев, Кюхельбекер сосланы. Мы почти не встречаем и братьев Раевских; постепенно исчезает Вяземский. Письма убеждают, что сущность трагедии Пушкина 30-х гг. - в отсутствии среды. Они помогают уяснить истинное - и колоссальное - значение в жизни Пушкина декабристского окружения и декабристских идей. Письма показывают, что, хотя и до и после 1826 г. многое во взглядах Пушкина не совпадало со взглядами декабристов, - они были единственно родственной ему средой. Иной среды он для себя не обрел и обрести не мог.

Письма поэта - сильнейшее обвинение против деспотической власти, не умевшей и не желавшей дать поэту то, в чем он более всего нуждался, - «покой и волю». Отправившись в ссылку в 1820 г., Пушкин, в сущности, никогда больше не выходил из-под тайного или явного полицейского надзора. «Черт догадал меня родиться в России с душою и с талантом!» - это горькое восклицание в письме к жене (18 мая 1836 г.) становится понятным на фоне тупой полицейской «бдительности», мелочных придирок, выговоров, цензурных мытарств, о которых повествуют письма Пушкина. И тем не менее мы видим, как Пушкину дорог престиж России. В ссылке он тревожится о том, какое впечатление на французского путешественника Ансело произведет русское общество: он сам многое в своей стране осуждает, но ему неприятно, когда иностранец разделяет с ним это чувство (письмо к П. А. Вяземскому от 27 мая 1826 г.).

Возражая Чаадаеву на его знаменитое «Философическое письмо», Пушкин писал 19 октября 1836 г. (подлинник по-французски): «...Вы знаете, что я далеко не со всем согласен с Вами. {...} Пробуждение России, развитие ее могущества, ее движение к единству {...} А Петр Великий, который один есть целая всемирная история! {...} и (положа руку на сердце) разве не находите вы чего-то значительного в теперешнем положении России? {...} Я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя; как литератора - меня раздражают, как человек с предрассудками - я оскорблен, - но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам бог ее дал».

2

Будучи полнейшим и вернейшим источником для изучения биографии Пушкина, письма - часть его литературного наследия. Многое в них близко принципам пушкинского творчества. Это прежде всего их сдержанность, отсутствие в них субъективного пафоса - столь, казалось бы, естественного в письме. В своих письмах, как и в своих стихах, Пушкин чуждается тона «исповеди». Объективирующие принципы творчества Пушкина выражаются, как известно, и в его исключительном даре перевоплощения, умении слить свою точку зрения с точкой зрения изображаемого лица. Давно замечено, что пушкинское письмо часто с такой же яркостью воссоздает образ адресата, как и образ самого Пушкина; письма поэта отражают круг интересов и манеру речи, свойственные его корреспондентам. Это не значит, что Пушкин просто «приноравливается» к своему адресату; это значит, что, как и в своем творчестве, он отражает не только свой личный духовный мир, но мир объективный, и что интересы объективного мира становятся его интересами. Тематика, стиль, образ выражений в письмах Пушкина обуславливаются и его настроением, и кругом интересов в данный момент, и - в значительной мере - кругом интересов корреспондента. Письма к Вяземскому посвящены прежде всего вопросам литературы, содержат развернутые суждения о современной поэзии и литературной борьбе, полны язвительных замечаний по адресу противников, острых слов, грубоватых, а зачастую и совсем нецензурных выражений, в духе тех, которыми Вяземский в молодости обильно уснащал свою собственную речь. Совсем иначе Пушкин пишет не только Жуковскому или Гнедичу, но и Дельвигу и Плетневу, с которыми он вполне мог не «чиниться». Письма к Нащокину отличаются простодушием, даже наивностью; к Чаадаеву - сложностью, изощренной интеллектуальностью; к К. Собаньской - романтическим мистицизмом, кстати больше нигде у Пушкина не встречающимся; к Мансурову, Алексею Вульфу - циническим легкомыслием; к Алексееву - меланхолическим дружелюбием и т. д.

Письма поэта дают интереснейший материал для разрешения еще недостаточно изученного вопроса о многообразии и единстве авторского образа в творчестве Пушкина, о сочетании в нем многоликости и неповторимой индивидуальности: неповторимую индивидуальность Пушкина в значительной мере и составляет само это беспредельное разнообразие, как бы ничем не ограниченное богатство переживаний.

Следует помнить, что письма Пушкина отмечены и печатью времени. Тогда существовала своеобразная эпистолярная культура, восходящая в Западной Европе к XVII, в России к XVIII в. Были разработаны жанры писем и приемы их стилистического оформления. Пушкин блестяще владел этой культурой.

Письма его в жанровом отношении неоднородны; четкие грани проведены между письмами официальными, дружескими, светскими, французскими письмами к женщинам и т. д. В официальных и светских письмах Пушкин широко пользуется принятыми тогда условными эпистолярными формулами; многие его письма изобилуют изящными комплиментами, зачастую также совершенно условного характера - особенно в письмах, написанных по-французски (в этом жанре эпистолярные приемы были разработаны наиболее тщательно).

Особый раздел пушкинских писем составляют его письма к жене, где, напротив того, поэт чуждается светской «любезности», где и любовь и досада выражаются подчеркнуто «непринужденно»; где рядом стоят такие выражения, как «ангел» и «женка», «деру тебя за уши» и «благословляю», «пай-дитя», «хват-баба» и т. д.

В общем колорите пушкинских писем в полной мере сказываются специфические черты его стиля, по выражению Б. В. Томашевского, - «жизнь, движение, лаконизм, быстрота, напряженность». Однако самая сущность воспроизведения действительности в письмах совсем иная, чем в лирике. В отличие, скажем, от Жуковского, в понимании Пушкина «жизнь и поэзия» - совсем не «одно» (Жуковский писал: «И для меня в то время было - жизнь и поэзия одно»). Разумеется, речь идет не об отражении жизни в поэзии (в этом смысле Пушкин, а вовсе не Жуковский, был «поэтом действительности»), но о стремлении романтиков стереть границы между искусством и жизнью. Такое стремление было Пушкину чуждо. Мы напрасно станем искать в письмах Пушкина аналогий поэтическим образам его лирики, хотя они и дают, конечно, богатейший комментарий к лирике. В письмах настроения, мысли, чувства поэта предстают в своей эмпирической непосредственности, тогда как те же настроения, мысли и чувства обобщаются, преображаются в произведении искусства, превращаются в художественную «концепцию» - образ, выявляющий самое существенное в эмпирическом факте. Следует напомнить в этой связи, что лирике Пушкина свойственна высокая степень обобщенности. Свои отразившиеся в письмах настроения Пушкин иногда совершенно переосмысливает в стихах, и не потому, что меняется его настроение, а потому, что в своей поэзии он основывается на другом - прежде всего на обобщающей мысли.

По письмам поэта мы знаем, как рвался он из деревенской ссылки; в письмах отразилась именно эта сторона его пребывания в деревне: «Пускай позволят мне бросить проклятое Михайловское...», «Небо у нас сивое, а луна - точная репка...» и т. д. Между тем в стихотворениях этого времени тема деревни предстает преимущественно как тема прекрасной природы, а в первой главе «Евгения Онегина» - как тема уединения, благодатного для творческого труда:

Я был рожден для жизни мирной,
Для деревенской тишины,
В глуши звучнее голос лирный,
Живее творческие сны.

В письмах часто встречаются жалобы на запрещение путешествовать, на невозможность увидеть чужие края. Вот одна из них: «Когда воображаю Лондон, чугунные дороги, паровые корабли {...} или парижские театры {...}, то мое глухое Михайловское наводит на меня тоску и бешенство...» (П. А. Вяземскому, 27 мая 1826 г.). В стихах та же тема предстает в «очищенном», преображенном виде:

Адриатические волны!
О Брента! нет, увижу вас
И, вдохновенья снова полный,
Услышу ваш волшебный глас...

Особенно показательно сопоставление писем и стихотворений, написанных одновременно, под впечатлением одного и того же конкретного факта. Всем памятны знаменитые строки о «младом племени» - молодой роще, которая выросла около старых деревьев и по неизбежному, но мудрому закону когда-нибудь их заслонит:

Здравствуй, племя
Младое, незнакомое! не я
Увижу твой могучий поздний возраст,
Когда перерастешь моих знакомцев
И старую главу их заслонишь
От глаз прохожего. Но пусть мой внук
Услышит ваш приветный шум...

В письме: «В Михайловском нашел я все по-старому, кроме того, что нет уж в нем няни моей и что около знакомых старых сосен поднялась, во время моего отсутствия, молодая сосновая семья, на которую досадно мне смотреть, как иногда досадно мне видеть молодых кавалергардов на балах, на которых уже не пляшу» (Н. Н. Пушкиной, 25 сентября 1835 г.). Эмпирическое переживание и его поэтическое преображение Пушкиным предстают здесь во всем своем глубочайшем различии.

Письма Пушкина полностью лишены специфической «поэтичности» стиля. Не будучи сухими, они прежде всего деловиты. Между поэзией и прозой в письмах Пушкина им самим проведена отчетливая грань. Понимание различных задач и различной природы прозы и поэзии отразилось в том, как использует Пушкин в своих письмах стихотворные цитаты из своих и чужих стихотворений. Такие цитаты чрезвычайно многочисленны. Но Пушкин избегает употреблять их в «лирической» функции. Они часто приводятся в ироническом контексте, соответственно видоизменяясь. «...дайте знать минутным друзьям моей минутной младости, чтоб они прислали мне денег, чем они чрезвычайно обяжут искателя новых впечатлений» (А. И. Тургеневу, 7 мая 1821 г.). В стихотворении «Погасло дневное светило....», откуда взяты выражения «минутные друзья минутной младости» и «искатель новых впечатлений», они имели приподнято лирический характер; будучи помещены в столь прозаический во всех смыслах слова контекст - наоборот, подчеркивают «прозаичность», деловитость просьбы. В другом письме: «Ты зовешь меня в Пензу, а того и гляди, что я поеду далее.

Прямо, прямо на восток», -

Пушкин использует стих из мистического стихотворения Жуковского «Путешественник» для того, чтобы намекнуть на возможность репрессий в связи с делом об авторстве «Гавриилиады» (П. А. Вяземскому, 1 сентября 1828 г.). Слова Державина из его лирического пейзажного стихотворения «Утро» - «И все то благо, все добро» - Пушкин приводит, перечисляя лежащие на его столе «деньги, афишки, стихи, прозу, журналы» (Л. С. Пушкину, 30 января 1823 г.). Исключением является поэтически-эмоциональный эпиграф из вступления к «Двенадцати спящим девам» Жуковского в письме к Н. С. Алексееву: «Приди, о друг, дай прежних вдохновений, Минувшею мне жизнию повей!..» (1 декабря 1826 г.).

Пушкинские письма - материал для изучения различий его поэзии и прозы. Это принципиальное различие, «дьявольскую разницу» между поэзией и прозой Пушкин сам энергично подчеркивает в письмах (П. А. Вяземскому, 4 ноября 1823 г. и 13-15 сентября 1825 г. и др.). Письма являются лабораторией художественной и критической прозы Пушкина, помогают уяснить процесс ее становления.

В эпоху Пушкина письмам не только придавалось большое значение, но эпистолярная форма была и одним из жанров литературы. Еще в XVII в. были написаны письма м-м де Севинье; в XVIII в. появился ряд эпистолярных романов - «Кларисса Гарлоу» Ричардсона, «Новая Элоиза» Ж.-Ж. Руссо и многие другие. В России эпистолярный жанр был также широко распространен в XVIII и начале XIX в. - таковы «Письма из Франции» Д. И. Фонвизина, «Письма Милодора к Филалету и Филалета к Милодору» и «Письма русского путешественника» Н. М. Карамзина, «Письма русского офицера» С. Н. Глинки. У самого Пушкина мы находим попытки создания эпистолярного романа - «Роман в письмах», «Марья Шонинг». Форму письма имеет путевой очерк Пушкина о Крыме («Отрывок из письма к Д.»).

Более того, переписка действительно частная, преследующая обычную цель поддержания связи между родными и знакомыми, рассматривалась писателями пушкинского времени как факт литературы и всячески культивировалась. Это было связано с отходом от «высоких» жанров классицизма и выражало тенденцию к изображению частных, интимных, «домашних» сторон человеческой жизни.

В некоторых случаях письма Пушкина двойственны по своему характеру: часть письма является чисто деловой и личной, часть - иногда очень значительная по объему - «литературной». Таково, например, письмо к брату, Л. С. Пушкину, от 24 сентября 1820 г., с описанием путешествия по Кавказу.

Типичная литературная «корреспонденция» - описание хода греческого восстания в письме от первой половины марта 1821 г., предположительным адресатом которого считается декабрист В. Л. Давыдов. Во втором письме о греческом восстании (от июня 1823 г. - июля 1824 г., также предположительно В. Л. Давыдову) Пушкиным отчеркнут целый абзац; поэт явно предполагал целиком перенести его в другое место - возможно, в «Записки», впоследствии им уничтоженные.

Но в жанре «литературного» письма была своя условность, искусственность, как и в допушкинской русской прозе. Огромную роль в создании Пушкиным новой прозы сыграли его письма обычные, частные.

Во многих письмах Пушкина содержатся целые полемические статьи. Таковы в особенности письма к Вяземскому, А. Бестужеву, Катенину. Между письмами Пушкина и его критической прозой существует теснейшая связь в проблематике, стилистическая и, более того, текстуальная близость.

Статья Пушкина «О поэзии классической и романтической», с ее жанровым принципом определения специфики романтизма и классицизма, выросла из полемической переписки 1825 г. с Вяземским.

В свои статьи Пушкин часто переносил целые куски писем, лишь слегка их видоизменяя. Основой для пушкинского наброска предисловия к «Борису Годунову» послужило письмо к Н. Н. Раевскому от второй половины июля 1825 г. Статья «Причинами, замедлившими ход нашей словесности...» в ряде мест совпадает с письмом А. Бестужеву от конца мая - начала июня 1825 г. В возражении на статью А. Бестужева «Взгляд на русскую словесность в течение 1824 и начала 1825 гг.» повторяется ход мысли и структура того же письма.

Разговорная структура пушкинских писем была благодатной почвой для разработки точного, лаконического стиля литературной критики.

Не будучи литературными произведениями в собственном смысле слова, частные письма Пушкина прокладывали дорогу и его художественной прозе (эта мысль выдвинута Г. О. Винокуром в его книге «Культура языка. Очерки лингвистической технологии», М. 1925). Здесь нет надобности рассматривать вопрос о пушкинской и допушкинской художественной прозе (соответствующий материал приведен в т. 5 наст. изд. в статье «Проза Пушкина»). Напомним, что Пушкина не удовлетворяла проза Н. М. Карамзина, и прежде всего потому, что она, по его убеждению, не решала специфических задач прозы. В сущности, Карамзин не осуществил провозглашенный им самим принцип - «писать, как говорят, и говорить, как пишут». Пушкин в этой связи заметил: «У нас употребляют прозу как стихотворство: не из необходимости житейской, не для выражения нужной мысли, а токмо для приятного проявления форм» (из материалов к «Отрывкам из писем, мыслям и замечаниям»). Продиктованные «необходимостью житейской», письма и явились лабораторией прозы Пушкина - разговорно-свободной, лаконичной, точной, действительно исполненной, по его выражению, «мыслей и мыслей». Понимание Пушкиным этой роли писем выражено в ряде его высказываний в самих же письмах: «Предприми постоянный труд, {...} образуй наш метафизический язык, зарожденный в твоих письмах» (П. А. Вяземскому, 1 сентября 1822 г.). «...Возьмись-ка за целый роман и пиши его со всею свободою разговора или письма» (А. А. Бестужеву, 30 ноября 1825 г.).

Именно Пушкин, сначала в своих письмах, а затем и в художественной прозе, осуществил принцип «писать, как говорят, и говорить, как пишут». Письма его создают впечатление живой устной речи.

В разработке эпистолярного стиля у Пушкина были соратники и союзники: прежде всего П. А. Вяземский, писавший письма также с разговорной непринужденностью и при этом с большим блеском; уже упоминавшийся А. И. Тургенев и др. Но, во-первых, оба они не создали прозы художественной. Во-вторых, письма Пушкина отличает, как и все его творчество, особая простота, гармоничность, ясность. При всей своей непринужденности П. А. Вяземский часто впадает в вычурность. А. А. Бестужев тяготеет в своих письмах к неожиданным эффектным метафорам и оборотам (в высшей степени свойственным его художественной прозе).

Во времена Пушкина в литературной среде культивировалось острословие; в устной и эпистолярной речи широко применялись каламбуры, сатирические экспромты. В письмах Пушкина их также очень много, но они лишены вычурности, носят отпечаток обыденной речи. Подобно Вяземскому и многим другим своим современникам, Пушкин употребляет в письмах и выражения грубые, «нецензурные»; в то время это также служило целям преодоления «красивости», жеманности прозаического стиля. Известны в этой связи слова Пушкина: «Я бы хотел оставить нашему языку некоторую библейскую похабность». В то же время в письмах Пушкина, как и в его прозе, проявилось его резкое отвращение к вульгарному языку. Пушкин писал по этому поводу: «Низкими словами я почитаю те, которые подлым образом выражают низкие понятия; например, «нализаться» вместо «напиться пьяным» (заметка о «Полтаве»).

Устная структура языка пушкинских писем проявляется и в их лексике, и в их интонационном, синтаксическом строе, в естественно-разговорных началах и концовках, чуждых всякой «книжности»: «Милый Яков Николаевич, приступаю тотчас к делу» (Я. Н. Толстому, 26 сентября 1822 г.). «Зарезала меня цензура! {...} Бируков добрый малый, уговори его, или я слягу» (П. А. Вяземскому, 14 октября 1823 г.). Интонация живой беседы создается и тем, что Пушкин иногда как бы включает в письмо непосредственную реакцию адресата на свои слова, ставит его в положение реального собеседника: «Вероятно, я выразился дурно, но это вас не оправдывает {...} Теперь понимаешь ли ты меня? Понимаешь, ну, слава богу!» (П. А. Плетневу, 29 сентября 1830 г.). Письма Пушкина насыщены его любимыми поговорками и словечками («при сей верной оказии», «не забавно», «не намерен», «спустя рукава», «чудо, как мил» и т. д.).

Автографы пушкинских писем, их многочисленные черновики показывают, с какой тщательностью Пушкин обрабатывал свои письма, как сознательно стремился к простоте, которая была не плодом небрежности, а плодом тщательнейшей стилистической работы. «Уединение мое совершенно - праздность торжественна», - эти пять слов в черновике письма к Д. М. Шварцу (9 декабря 1824 г.) подверглись шестикратным переменам и перестановкам.

В письмах Пушкина вырабатывалась его реалистическая манера. Только в самых ранних из дошедших до нас писем чувствуется литературная условность авторского образа и стиля. Таковы, например, письма к П. А. Вяземскому от 27 марта 1816 г., В. Л. Пушкину от 28 (?) декабря того же года, с их изысканно-книжным стилем. В них Пушкин изображает себя «несчастным царскосельским пустынником», ленивым философом-эпикурейцем в духе батюшковской поэзии. В сугубо «книжной» структуре письма к В. Л. Пушкину изысканная проза органически сочеталась со столь же изысканными стихами. Все это скоро преодолевается Пушкиным. Важно отметить, что в его литературном наследии именно в письмах раньше всего устанавливается реалистический стиль: письма 1821-1822 гг. к Дельвигу, Л. С. Пушкину, даже письмо 1820 г. к Вяземскому соответствуют отмеченным выше принципам зрелой прозы Пушкина.

Работа Пушкина над художественной прозой началась во второй половине 20-х гг. К этому времени у него уже был опыт реалистического эпистолярного стиля. Свою художественную и публицистическую прозу Пушкин создавал на этом прочном фундаменте.

До нас дошло далеко не все эпистолярное наследие поэта. По всей вероятности, мы располагаем только одной третью его писем. Тому причиной - разгром декабристов, после которого его корреспондентами были уничтожены, по-видимому, многие его письма, так же как он сам уничтожил свои «Записки», а также небрежность родственников и друзей. Нет ни одного детского письма Пушкина, а мы знаем, что они были; почти отсутствуют письма к родителям и сестре, очень мало писем к брату, Л. С. Пушкину. Не сохранилось ни одного письма Пушкина к Карамзину, Баратынскому; известно всего два письма к ближайшему другу поэта Кюхельбекеру, причем адресованность одного из них Кюхельбекеру предположительна.

Письма исчезали и потому, что чинились препятствия к их опубликованию. По этой причине до сих пор неизвестно местонахождение писем к Пушкину его жены, Натальи Николаевны, наследники которой не желали предавать их гласности. В 50-х гг. сын Пушкина Григорий Александрович резко возражал против опубликования писем отца, рассматривая их с узкосемейной стороны. Влиятельные друзья поэта опасались, что его письма «повредят» их собственной репутации. Так, П. А. Вяземский, переписка которого отличалась самой бесшабашной свободой словоупотребления, на посту товарища министра народного просвещения писал по поводу опубликования писем великого поэта: «В письмах есть много личностей и непристойностей. Вот что цензура должна была иметь в виду».

При жизни поэта в печать попали два его письма - от декабря 1816 г. к дяде В. Л. Пушкину («Сын отечества», 1822) и отрывок из письма к А. А. Бестужеву от 8 февраля 1824 г. («Северная пчела», 1824).

Пушкин двойственно относился к возможности опубликования своих писем. В дневнике начала 20-х гг. он замечает, что был «взбешен» публикацией «Сына отечества»; в письмах 1824 г. неоднократно возмущается бесцеремонностью «разбойников» Булгарина и Греча. В 30-х гг. поэт требовал от жены, чтоб она никому не давала списывать его письма. Но этот запрет относился к переписке сугубо частной; Пушкин стремился обеспечить себе право, важное для любого человека, хранить в неприкосновенности тайну своих «семейственных сношений». Вместе с тем, после смерти своего ближайшего друга Дельвига, Пушкин хотел опубликовать свою переписку с ним. Эти письма Пушкин рассматривал не как переписку двух частных лиц, двух друзей, но как переписку поэтов и единомышленников, имеющую принципиальное значение.

После смерти поэта все его письма, от официальных до интимных, стали достоянием истории. Они публиковались в журналах на протяжении всей второй половины XIX в. и, так же как посмертные произведения, воспринимались с величайшим волнением и интересом.

Первое собрание писем Пушкина вышло в 1882 г. (т. VII Собрания сочинений под ред. П. А. Ефремова). Существует несколько советских изданий писем Пушкина, среди них - трехтомное издание под ред. Б. Л. Модзалевского и Л. Б. Модзалевского (М. -Л. 1926-1935), с обширным комментарием (к сожалению, издание доведено только до 1833 г. включительно). Письма Пушкина дважды издавались в полном составе в «малом» десятитомном издании Академии наук СССР (т. X, 1-е изд. - 1949 г., 2-е - 1958 г.) с краткими примечаниями.

Переписка Пушкина - его письма и письма к нему - полностью опубликована в 13-16 томах Полного собрания сочинений, изданного в 1937-1949 гг. Академией наук СССР.

В настоящем издании письма Пушкина даются полностью; орфография и пунктуация максимально приближены к существующим нормам. Недописанные фамилии, имена, названия и отдельные слова, чтение которых не вызывает сомнений, дополняются. Стихотворения Пушкина, сообщаемые им в письмах, но не являющиеся частью письма, напечатаны в томах первом и втором. В соответствующих местах под строкой даются ссылки на том и страницу.

В комментариях сведения об адресатах даются только один раз - в примечании к первому адресованному данному лицу письму. Сведения о лицах, упоминаемых Пушкиным в письмах, в целях экономии места и удобства читателей, содержатся не в примечаниях, а в именном указателе в конце 10-го тома.

В случаях, если объяснение к какому-либо месту письма содержится в примечании к предыдущему письму, это, как правило, не оговаривается.

ПРИМЕЧАНИЯ

  • 1. И. И. Мартынову (черновое).
  • Мартынов Иван Иванович (1771-1833) - литератор, знаток античной поэзии; в 1803-1817 гг. был директором департамента народного просвещения.
  • Пиеса на приезд государя - речь идет о стихотворении Пушкина «На возвращение государя императора из Парижа в 1815 году», посланном Мартынову вместе с настоящим письмом. Стихотворение было заказано Пушкину для отмененной затем церемонии встречи в Царском Селе Александра I, возвращавшегося с русскими войсками из Парижа после победы над Наполеоном.
  • Граф Алексей Кириллович - Разумовский, министр народного просвещения.
  • 2. П. А. Вяземскому.
  • Вяземский Петр Андреевич, князь (1792-1878) - поэт и критик; сформировался в русле «карамзинского» направления. Друг Жуковского, Батюшкова, Карамзина. В 1810-1820-х гг. был в оппозиции самодержавию, но от участия в тайных обществах уклонился.
  • Русские стихи Шапеля и Буало - имеются в виду стихи самого Вяземского. По мысли Пушкина, Вяземский близок этим французским поэтам характером своего творчества.
  • Софийский почтальон - София - с 1808 г. одно из названий Царского Села (уезд также именовался «Софийским»); позднее - название его части.
  • С радостью согласился бы я - здесь и далее отчетливо обнаруживается литературная позиция юного Пушкина. В это время Пушкин - сторонник литературной школы Карамзина, ратовавшей за обновление русской литературы, за ее «европеизацию» и сближение с жизнью русского дворянского общества.
  • Пресловутая «Россиада» - героическая эпическая поэма М. М. Хераскова; рассматривалась «карамзинистами» как образец тяжеловесной архаики.
  • Критика Мерзлякова - педантический похвальный разбор «Россиады» последователем русского классицизма XVIII в. А. Ф. Мерзляковым в журнале «Амфион» (1815).
  • Невинное удовольствие погребать - речь идет о заседаниях «Арзамаса» - общества, основанного в 1815 г. «карамзинистами» в противовес «Беседе любителей русского слова», члены которой по преимуществу были последователями русского классицизма XVIII в. На заседаниях «Арзамаса» вновь принимаемые члены произносили шуточные погребальные речи членам Российской академии и «Беседы» и получали шутливые прозвища, взятые из баллад В. А. Жуковского. Так, «Асмодей» (бес) - арзамасское прозвище Вяземского.
  • Не всем быть можно в ровной доле - не совсем точная цитата из послания Вяземского к Д. В. Давыдову («К партизану-поэту»).
  • Князья-стихотворцы на Ш. - члены «Беседы» князья А. А. Шаховской и С. А. Ширинский-Шихматов и сентименталист П. И. Шаликов. Все трое были постоянной мишенью сатирических нападок Вяземского.
  • Завоевал он Бову - лицейскую поэму «Бова» Пушкин не закончил, по-видимому, в связи с тем, что Батюшков при встрече (1815) сообщил ему о своих замыслах сказочной поэмы, в том числе и о замысле «Бовы».
  • 3. В. Л. Пушкину.
  • Пушкин Василий Львович (1767-1830) - дядя Пушкина, поэт-карамзинист. Был «старостой» «Арзамаса». Отношение Пушкина к его творчеству вскоре сделалось ироническим (ср. письмо и прим. 24).
  • Нестор - персонаж «Илиады», мудрый старец, пользовавшийся всеобщим уважением.
  • В боях воспитанный поэт - имеется в виду литературная «война» между арзамасцами и членами «Беседы»; В. Л. Пушкин с большим пылом участвовал в этой борьбе.
  • Опасный для певцов сосед - каламбур: «Опасный сосед» - фривольная поэма В. Л. Пушкина, содержащая выпады против «Беседы любителей русского слова».
  • «Вот» - арзамасское прозвище В. Л. Пушкина.
  • Девятимесячная беременность пера - Пушкин не писал дяде с апреля 1816 г.
  • Глухого варварства начала - речь идет о ненависти столпов «Беседы» к западноевропейской культуре. Отношение Пушкина к А. С. Шишкову впоследствии изменилось в связи с критической переоценкой карамзинизма (ср. письма и прим. 76, 77).
  • Клеймить единственным стихом - имеется в виду стих из «Опасного соседа», намекавший на популярность комедий Шаховского в публичном доме («Прямой талант везде защитников найдет»).
  • Незабвенные - П. А. Вяземский и К. Н. Батюшков.
  • Шапель Андреевич - Вяземский.
  • 4. В. А. Жуковскому.
  • Жуковский Василий Андреевич (1783-1852) - поэт, основоположник русского романтизма. см. письма 36, 93, 98, 132, 137, 183.
  • M-lle d’Orléans - антиклерикальная сатирическая поэма Вольтера «La Pucelle d’Orléans» («Орлеанская девственница»).
  • «Amphion» («Амфион») - название журнала.
  • Zadig, Tristam etc. sont priés (покорнейше просим Задига, Тристама...) - это место письма непонятно. Возможно, Пушкин просит Жуковского о присылке книг («Задиг» - философская повесть Вольтера; «Тристам» - «Тристрам Шенди», юмористический роман Л. Стерна).
  • 5. С. С. Фролову.
  • Фролов Степан Степанович - до 1817 г. был инспектором лицея. Строки Пушкина - часть коллективного поздравительного письма, написанного группой лицеистов по случаю пасхи (среди авторов письма - И. В. Малиновский, В. Д. Вольховский, И. И. Пущин, А. А. Дельвиг и др.).
  • Старинный приятель - вероятно, ирония: Фролов строго взыскивал с Пушкина за «шалости». Судя по воспоминаниям и стихам лицеистов, Фролов не пользовался симпатиями воспитанников. Тем не менее письмо лицеистов, за исключением довольно сухих пушкинских строк, написано в теплом тоне.
  • 6. П. А. Вяземскому и В. Л. Пушкину.
    Письмо, которое... потерял он - Вяземского к Пушкину (не сохранилось).
  • Луи - содержатель ресторана в Петербурге.
  • В псковском уединенье - с. Михайловском, куда Пушкин уехал после окончания лицея, в начале июля 1817 г.
  • Вот и Асмодей - «арзамасские» прозвища В. Л. Пушкина и П. А. Вяземского (см. прим. 2).
  • 7. А. И. Тургеневу.
  • Тургенев Александр Иванович (1784-1845) - историк, писатель и критик, друг Жуковского. Занимал высокое служебное положение (камергер, директор департамента духовных дел).
  • Очень мне жаль - на следующий день после написания письма Пушкин уехал в с. Михайловское.
  • Оба Мирабо - имеется в виду брат А. И. Тургенева, декабрист Н. И. Тургенев, страстный политический радикализм которого давал основания для сближения его прежде всего с О.-Г. Мирабо. Шутка Пушкина вызвана тем, что Н. И. Тургенев, подобно О.-Г. Мирабо, был хром и, подобно другому Мирабо (отцу), был экономистом и автором книги о налогах (у Н. И. Тургенева - «Опыт теории налогов», у В.-Р. Мирабо - «Теория налогов»).
  • Послание - А. Ф. Орлову («О ты, который сочетал...», 1819). В собственной типографии — речь идет о типографии министерства духовных дел и народного просвещения, в котором служил А. И. Тургенев.
  • Пламенный... гражданин - перефразировка стихов из пушкинского послания «Орлову».
  • Беллона (римск. миф.) - богиня войны.
  • Кавелин - Д. А., с февраля 1819 г. директор Петербургского университета.
  • Хоть ради вашего Христа - намек на службу Тургенева (далее названного «кардиналом») по духовному ведомству.
  • Соболевский - обучался в благородном пансионе при Петербургском университете вместе с братом поэта, Л. С. Пушкиным.
  • Don Basile (Дон Базилио) - хитрый святоша, персонаж из комедии Бомарше «Севильский цирюльник». Пушкин, вероятно, имеет в виду А. Н. Голицына, министра духовных дел и народного просвещения.
  • 8. Н. И. Кривцову (черновое).
  • Кривцов Николай Иванович (1791-1843) - офицер, участник войны 1812 г., петербургский приятель Пушкина. В 1818-1821 гг. служил при русском посольстве в Англии.
  • 9. П. Б. Мансурову.
  • Мансуров Павел Борисович (1795-?) - офицер, театрал, член общества «Зеленая лампа» - филиала «Союза Благоденствия». Настоящее письмо наглядно характеризует членов «Зеленой лампы», отличавшихся «вольным духом» как в политическом, так и в бытовом плане.
  • Чудо-черкес - намек на сходство фамилии Мансурова с именем чеченского вождя Мансура.
  • Кр., крылатая дева - выпускница театрального училища Крылова.
  • Никита - Н. В. Всеволожский.
  • Дурная комедия - «Пустодомы».
  • Tolstoy - Я. Н. Толстой.
  • Зеленая лампа нагорела - намек на ослабление деятельности общества, заседавшего в доме Н. В. Всеволожского после дружеских пирушек.
  • Военные поселения - поселения обращенных в солдат крестьян в Новгороде и Старой Руссе. Основанные по распоряжению Александра I Аракчеевым, были известны крайними формами военно-крепостнического угнетения и жестокого насилия; в декабристских кругах являлись главным предметом политической агитации.
  • 10. П. А. Вяземскому (черновое).
    Эпиграмма принадлежит кн. Н. С. Голицыну и направлена против Батюшкова («певец Юга») и Жуковского («певец Севера»). Пушкин посылает эпиграмму, по-видимому, в информационных целях (Вяземский - поклонник и друг задетых в эпиграмме поэтов).
  • Поэма - «Руслан и Людмила», законченная вчерне 26 марта 1820 г.
  • 11. П. А. Вяземскому.
  • Преображенский приятель - П. А. Катенин. Об отношении к нему Пушкина см. прим. 28.
  • Несколько строк - в письме Вяземского к А. И. Тургеневу от 19 и 20 февраля 1820 г.
  • ...пиров Гомеровых - эти слова взяты Пушкиным из указанного письма Вяземского по поводу подмеченной Катениным ошибки Вяземского в его предисловии к изданию сочинений В. А. Озерова (1816). Ошибка произошла вследствие неправильно переведенного Вяземским французского слова «relief» («остатки», «кусочки»), как «барельеф» («барельефы пиров Гомера») («Сын отечества», 1820 г., ч. LIX, № 5).
  • Четыре стиха Вяземского - строки в «Послании к И. И. Дмитриеву»: «Но что несноснее тех умников спесивых...» и т. д.
  • Последние произведения Жуковского - сборник «Для немногих» (1818), рассчитанный на узкий круг ценителей и отмеченный мистическими настроениями.
  • В бозе почивающий - каламбур: умерший, «покойный» (намек на ослабление поэтической деятельности Жуковского в связи с его придворной службой учителем русского языка вел. кн. Александры Федоровны) и «пребывающий в боге», предающийся мистицизму.
  • «Голос с того света» - проникнутое мистической идеей стихотворение из сборника «Для немногих».
  • Поэму свою я кончил - речь идет о «Руслане и Людмиле».
  • Сделался историческим лицом - имеются в виду сплетни о «легкомысленном» поведении Пушкина и ожидавших его репрессиях.
  • 12. Н. И. Гнедичу.
  • Гнедич Николай Иванович (1784-1833) - поэт, переводчик «Илиады».
  • Новые слухи - о репрессиях, ожидавших Пушкина. Гнедич вместе с П. Я. Чаадаевым, В. А. Жуковским, Н. М. Карамзиным, А. И. Тургеневым и другими хлопотал о смягчении участи поэта.
  • 13. Л. С. Пушкину.
    Настоящее письмо представляет собой образец литературного письма в жанре писем-«путешествий».
  • Пушкин Лев Сергеевич (1805-1852) - брат поэта. С годами Пушкин стал относиться к брату, отличавшемуся легкомыслием, холоднее; со стороны же Л. С. Пушкина навсегда сохранилось восторженное отношение.
  • Сын и две дочери ген. Н. Н. Раевского - Николай, Мария, Софья.
  • Лекарь, который с ним ехал - Е. П. Рудыковский, оставивший об этой поездке свои воспоминания.
  • Инзов - см. прим. 70.
  • Дикие черкесы напуганы - Пушкин, подобно декабристам, расценивал события на Кавказе как победу цивилизации над «дикой вольностью».
  • Замечания на... казаков - не сохранились.
  • Какой-то француз - А. А. Дюбрюкс, эмигрант, состоявший на русской службе; он не был «прислан из Петербурга» и занимался раскопками из любознательности.
  • Броневский был автором «Новейших географических и исторических известий о Кавказе» (1823).
  • Старик - изображенный римским поэтом I в. до н. э. Вергилием в IV книге «Георгик».
  • Элегия - «Погасло дневное светило...» - была напечатана в журнале Н. И. Греча «Сын отечества».
  • Старший сын - Александр.
  • Дочери ген. Раевского - старшая, Екатерина, впоследствии жена декабриста М. Ф. Орлова (Пушкин, по-видимому, был ею сильно увлечен), Елена, Мария, Софья.
  • С восторгом повторяет... русским безвестную - имеется в виду вольнолюбивая пародия на официальный монархический гимн Российской империи.
  • Наши - родители Пушкина и его сестра.
  • 14. Арзамасцам (черновое).
    Написано в стиле «арзамасских» шуточных протоколов (об «Арзамасе» см. прим. 2).
  • Липецкий потоп - имеется в виду 1-я постановка комедии А. А. Шаховского «Урок кокеткам, или Липецкие воды». В комедии был задет В. А. Жуковский, в связи с чем она явилась предметом сатирических нападок «арзамасцев».
  • Рейн - «арзамасское» прозвище М. Ф. Орлова.
  • Сверчок - «арзамасское» прозвище Пушкина.
  • Благородные гуси - шуточное общее прозвище членов общества «Арзамас».
  • 15. Н. И. Гнедичу.
    Пушкин посетил Каменку во время съезда декабристов, но не знал о существовании общества и не догадывался о происходящем съезде. В семье декабриста С. Г. Волконского сохранилось предание, что уже после этого съезда Волконскому было поручено принять Пушкина в тайное общество, чего он не сделал из боязни подвергнуть жизнь поэта опасности.
  • Поэма моя - «Руслан и Людмила»; издавалась в Петербурге под наблюдением Гнедича.
  • «Андромаха» - трагедия Расина, отрывки из которой были переведены Гнедичем и напечатаны в журнале «Сын отечества» (1820, № 34-37).
  • «Уже в последний раз приветствовать я мнил» - цитата из стихотворения Гнедича «К провидению», напечатанного в том же номере «Сына отечества».
  • В., который хвалит мое целомудрие - А. Ф. Воейков, в своих литературных выступлениях отличавшийся крайней наглостью. Был автором враждебного Пушкину разбора «Руслана и Людмилы» в указанном номере «Сына отечества». Употребленные Воейковым эпитеты нежный, чувствительный к Корреджио совершенно не подходят, над чем и иронизирует Пушкин.
  • Кисти в руки не берет - Орловский писал преимущественно карандашом.
  • Неизвестный эпиграмматист - баснописец И. А. Крылов, напечатавший эпиграмму на критику Воейкова («Сын отечества», 1820, № 38).
  • Допросчик - Д. П. Зыков, друг П. А. Катенина, автор помещенного там же полемического «Письма к сочинителю критики на поэму «Руслан и Людмила».
  • Взял на себя труд отвечать - имеются в виду «Замечания на разбор поэмы «Руслан и Людмила», напечатанные за подписью «П. К-в» в «Сыне отечества», 1820, № 42. Автор «Замечаний» - А. А. Перовский, впоследствии приятель Пушкина, писатель (псевдоним - Погорельский).
  • Картинка - фронтиспис президента Академии художеств А. {Н}. Оленина, изображавший основные эпизоды поэмы.
  • Еще поэма - «Кавказский пленник»; закончена вчерне в декабре 1820 г.
  • Нюхайте гишпанского табаку - намек на испанскую революцию, известие о которой было горячо встречено декабристами и Пушкиным.
  • Ее высочество - великая княгиня Александра Федоровна, при которой Жуковский состоял учителем русского языка.
  • Журнал и письма Кюхельбекера - написанные Кюхельбекером во время поездки за границу «Путешествия» и «Европейские письма».
  • 16. В. Л. Давыдову (?) (черновое).
  • Давыдов Василий Львович (1792-1855) - декабрист, участник войны 1812 г. В это время - полковник в отставке. Письмо проникнуто характерным для вольнолюбивых кругов сочувствием Греции, восставшей против турецкого ига.
  • Покойный Ипсиланти - Константин, бывший Молдавский и Валахский господарь.
  • Братья А. Ипсиланти - Георгий и Николай.
  • Георгий Кантакузен - грек, полковник русской службы.
  • Великая держава - Россия. На протяжении длительного времени Александр I покровительствовал недовольным грекам. Однако, вопреки всеобщим ожиданиям, восстание против Турции не поддержал, в связи с тем, что оно было осуждено Священным союзом как «мятеж» против «законного государя».
  • Сим знаменем победиши - согласно легенде, эти слова были написаны на кресте византийского императора V в. Константина - основателя христианской Византийской империи.
  • Старец - Али-паша Янинский; был убит турками за содействие восставшим (1822).
  • Два великих народа - Италия, восставшая против австрийского владычества, и Греция.
  • Тайное общество - общество гетеристов (основано в 1814 г.).
  • Константин-паша - Али-паша Янинский (см. выше).
  • Клодовик - король франков Хлодвиг (V-VI вв.), предательски истребивший тех, кто помогал ему укрепить власть.
  • Владимир - возможно, Пушкин имеет в виду киевского князя Владимира Святославовича. В «Истории государства Российского» Карамзина Пушкин несомненно читал о многочисленных злодеяниях, совершенных им до княжения (убийство брата Ярополка в 980 г. и т. д.). Впоследствии взгляд Пушкина на ход греческого восстания изменился (ср. письма 78, 83, 84).
  • 17. А. А. Дельвигу.
  • Дельвиг Антон Антонович (1798-1831) - ближайший друг Пушкина со времен лицея, поэт.
  • Людмила - 1-е изд. «Руслана и Людмилы» (вышло в 1820 г. под наблюдением Гнедича).
  • Путешествия Кюхельбекера - Кюхельбекер, в качестве секретаря обер-камергера А. Л. Нарышкина, уехал в Париж и навлек неудовольствие русских властей прочитанными там лекциями о русской литературе; лекции были проникнуты вольнолюбивыми идеями.
  • «Напиши поэму славную» - Пушкин иронически цитирует стих из послания А. Ф. Воейкова Жуковскому (1813).
  • «Монах» - название задуманной, но неосуществленной поэмы Дельвига.
  • «Кавказский пленник» - поэма Пушкина, в окончательной редакции (кроме эпилога) законченная 23 февраля 1821 г.
  • Бродят еще поэмы - к 1821-1822 гг. относятся замыслы незавершенных поэм Пушкина «Вадим», «Актеон», «Бова», «Мстислав», а также поэм о разбойниках и гетеристах (греческих повстанцах). см. т. 3, стр. 485 и 532-533.
  • Скоро оставляю... Бессарабию - возможно, речь идет о планах бегства Пушкина за границу.
  • Скарментадо - герой повести Вольтера «История путешествий Скарментадо».
  • Не прав - Пушкин шутливо намекает на сентенцию Скарментадо, что счастливейшим из людей является рогоносец (заключительная фраза повести).
  • Будут стараться изгладить - речь идет о родителях Пушкина, опасавшихся «вредного» для Л. С. Пушкина влияния брата.
  • 18. Н. И. Гнедичу.
  • Платье, сшитое... на «Руслана и Людмилу» - имеется в виду 1-е изд. поэмы, вышедшей под наблюдением Гнедича (ср. письмо 15).
  • АО - подпись А. Н. Оленина на его рисунках, в том числе на приложенном к этому изданию.
  • Ожидаю девятого тома - речь идет об «Истории государства Российского» Н. М. Карамзина (т. IX вышел в 1821 г.).
  • 19. А. И. Тургеневу.
  • Без вас двух - речь идет об А. Тургеневе и его брате Николае, декабристе.
  • «В руце твои предаюся» - неточная цитата из евангелия от Луки, гл. 23, ст. 46 («Отче! В руки твои предаю дух мой»).
  • С жителями Каменного острова - с Александром I и его приближенными, проводившими лето на Каменном острове в Петербурге.
  • Пафмос (Патмос) - остров, на котором, по преданию, изгнанный из Рима Иоанн Богослов написал свое «Откровение» (Апокалипсис) о близком конце света и наступлении сначала «царства антихриста», затем «царства божьего» на земле.
  • Сочинение во вкусе Апокалипсиса - антирелигиозная «кощунственная» поэма Пушкина «Гавриилиада».
  • Христолюбивый пастырь поэтического нашего стада - А. И. Тургенев (см. прим. 7).
  • Минутные друзья - измененная цитата из элегии Пушкина «Погасло дневное светило».
  • Искатель новых впечатлений - автохарактеристика из той же элегии.
  • Такая каша - имеется в виду греческое восстание (см. прим. 16).
  • Хуже овсяного киселя - каламбур: «Овсяный кисель» - название переведенной Жуковским и, по-видимому, не понравившейся Пушкину сентиментальной сказки немецкого поэта И. П. Гебеля.
  • Орлов женился - на Е. Н. Раевской (см. письма 13 и 14).
  • Beatus qui procul («Блажен кто вдали...») - начало 2-го эпода Горация.
  • Позволение возвратиться - не было дано Пушкину.
  • 21. Л. С. Пушкину и О. С. Пушкиной.
  • Пушкина Ольга Сергеевна, в замужестве Павлищева (1797-1868) - сестра Пушкина.
  • Конституционные друзья - кишиневские декабристы В. Ф. Раевский, М. Ф. Орлов и др.
  • Сделай милость, не поэт - Пушкин остерегает брата, писавшего посредственные стихи, от самообольщения.
  • «Сотворение мира» - незавершенная и ненапечатанная поэма поэта-сатирика М. В. Милонова (ум. в 1821 г.).
  • Вопросы Воейкову - речь идет о статье Д. П. Зыкова (см. прим. 15).
  • «Черная шаль» - стихотворение Пушкина, напечатанное с ошибками в «Сыне отечества» (1821 г., № 15).
  • V. С. Р. и L. D. - марки вин.
  • Лампа - общество «Зеленая лампа» (см. прим. 9).
  • Калмык - слуга Н. В. Всеволожского; на пирушках в доме последнего «желал здравия» неудачливым острякам.
  • «Таврида» - поэма С. С. Боброва «Таврида, или Мой летний день в Таврическом Херсонесе» (1-е изд. 1789 г., 2-е - 1804 г.); Пушкин интересовался ею в связи с замыслом «Бахчисарайского фонтана».
  • Omphale (Омфала) и Bizarr (Бизар) - собаки Ольги Сергеевны.
  • Les Korfs (Корфы) - семейство лицейского товарища Пушкина М. А. Корфа, жившее в Петербурге по соседству с родителями Пушкина.
  • 22. С. И. Тургеневу.
  • Тургенев Сергей Иванович (1790-1827) - младший брат А. И. и Н. И. Тургеневых.
  • Благополучное прибытие - С. И. Тургенев, служивший в Турции советником при русском посольстве, вместе с посольством возвратился в Россию: опасались враждебных действий со стороны Турции, подозревавшей русское правительство в сочувствии греческому восстанию.
  • Турция родная - намек на д еспотизм в России.
  • Северный Стамбул - Петербург.
  • Муфти (духовное лицо у мусульман) и его преосвященство - имеется в виду А. И. Тургенев, служивший в министерстве духовных дел.
  • Драгоман (русский переводчик у турок) - имеется в виду декабрист Н. И. Тургенев, служивший в Азиатском департаменте министерства иностранных дел; мятежным назван за резкую оппозицию самодержавию и крепостничеству (см. десятую главу «Евгения Онегина»).
  • Писал я письмо - имеется в виду письмо А. И. Тургеневу от 7 мая 1821 г.
  • Если есть надежда на войну - речь идет о неосуществившихся надеждах передовых кругов на участие России в борьбе за освобождение Греции (ср. прим. 16). В случае войны Пушкин предпочитал быть ближе к месту военных действий, чтобы принять в них участие.
  • «Чу» - «арзамасское» прозвище Д. И. Дашкова, состоявшего в то время при русской миссии в Турции. Об «Арзамасе» см. прим. 2.
  • Долгорукий Д. И. служил в русской миссии в Константинополе.
  • 23. Н. И. Гречу.
  • Греч Николай Иванович (1787-1867) - литератор, до 1821 г. настроенный либерально; после привлечения к следствию в связи с восстанием Семеновского полка, и особенно после разгрома декабристов, перешел на реакционно-охранительные позиции. Был приятелем Булгарина и позднее издавал вместе с ним газету «Северная пчела», на страницах которой в конце 20-х гг. началась травля Пушкина.
  • Послание к Ч-у - послание «Чаадаеву» («В стране, где я забыл тревоги прежних лет...»), напечатанное в журнале Греча «Сын отечества», 1821, ч. 72, № 35, с цензурным пропуском стиха «Вольнолюбивые надежды оживим».
  • Шаротык (биллиардный кий) и топталище (тротуар) - неудачные словообразования А. С. Шишкова, стремившегося полностью искоренить из русского языка слова западноевропейского происхождения (ср. прим. 2).
  • Словарь Шишкова - составлявшийся им «Словарь русского языка».
  • Американец Толстой - Ф. И. Толстой, с которым в это время Пушкин был в крайне враждебных отношениях.
  • Скромное письмо - ненапечатанный протест Пушкина против самовольного опубликования Гречем его письма к В. Л. Пушкину от 28 (?) декабря 1816 г.
  • 24. П. А. Вяземскому.
  • Липранди, вопреки мнению Пушкина, двурушничал и доносил правительству. Ср. прим. 212.
  • Послание к Каченовскому - «Перед судом ума сколь, Каченовский! жалок...» («Сын отечества», 1827, ч. 67).
  • Он облил - в «Послании к Птелинскому-Ульминскому» (Вяземскому).
  • Я его задел - в послании 1821 г. «Чаадаеву» (имеются в виду строки «Оратор Лужников, никем не замечаем...» и т. д.). Об отношении Пушкина к Толстому (Американцу) см. письма и прим. 23, 33, 281.
  • Что ему понравилось в этом Муре - Жуковским была переведена и напечатана в «Сыне отечества» (1821, № 20) вторая часть поэмы Т. Мура «Лалла Рук», «Рай и пери» (под названием «Пери и ангел»). Поэма представляет собой чуждую Пушкину стилизацию в духе восточной поэзии и проникнута притом религиозно-примирительной идеей.
  • «Тристам Шанди» («Тристрам Шенди») - роман английского писателя XVIII в. Л. Стерна.
  • Каков Баратынский - ср. статью Пушкина «Стихотворения Евгения Баратынского» (т. 6, стр. 271), а также письма 33, 58, 65.
  • Меркантильный успех - имеется в виду 1-е изд. «Руслана и Людмилы», вышедшее под наблюдением Н. И. Гнедича и в материальном отношении оказавшееся невыгодным для Пушкина.
  • Опасаюсь журнальных почестей - речь идет о самовольном опубликовании письма Пушкина к дяде, В. Л. Пушкину (см. прим. 23).
  • Его творенья - собрание сочинений В. Л. Пушкина (вышло в 1822 г.).
  • Буянов, двоюродный брат - герой поэмы В. Л. Пушкина «Опасный сосед» (см. письмо и прим. 3).
  • Опасаюсь... долго ли до греха - резкость иронической характеристики связана с общим отходом Пушкина от односторонне-«арзамасских» поэтических симпатий (ср. письма 2, 3, 30, 69, 185).
  • Рейн - «арзамасское» прозвище М. Ф. Орлова (о его женитьбе см. прим. 13, 14).
  • Делает палки сургучные - Орлов основал фабрику сургуча и отменил в своей дивизии телесные наказания.
  • 25. Л. С. Пушкину.
  • Письмо... о Тавриде - письмо от 27 июля 1821 г.
  • Постараюсь сам быть - планы Пушкина о приезде в Петербург не осуществились.
  • Новая поэма - «Кавказский пленник» (ср. прим. 24).
  • Мои стихи к нему - стихи, посланные Дельвигу в письме от 23 марта 1821 г.
  • Посылаю тебе мои стихи - о каких стихах идет речь, не установлено. И. П. Липранди в «Воспоминаниях» пишет об «исписанной с перемарками тетради, листа в три почтовых», которую он привез Л. С. Пушкину. В «Сыне отечества» за 1822 г. стихотворения Пушкина не появлялись.
  • Фока и Демьян - персонажи из басни И. А. Крылова «Демьянова уха».
  • 26. В. Ф. Раевскому.
  • Раевский Владимир Федосеевич (1795-1872) - поэт, член «Союза Благоденствия»; был арестован в 1822 г. и вошел в историю под именем «первого декабриста».
  • «Histoire de Crimée» («История Крыма») - книга Сестренцевича-Богуша «Histoire du royaume de la Chersonese Taurique» (1800) или (вероятнее) книга Кастельно «Essai sur l’histoire ancienne et moderne de la Nouvelle Russie» (1820). Пушкина заинтересовала в связи с замыслом «Бахчисарайского фонтана».
  • 27. Н. И. Гнедичу.
    Латинские стихи - из первой элегии 1 песни «Tristia» Овидия. Пушкин неоднократно сопоставлял свою судьбу с судьбой римского поэта-изгнанника (ср. стихотворение «К Овидию», т. 1, стр. 165-167).
  • Недостатки этой повести - речь идет о «Кавказском пленнике». Ср. письмо к В. П. Горчакову от октября - ноября 1822 г. (№ 39); в разделе «Из ранних редакций» см. черновик настоящего письма.
  • Идиллия Гнедича - «Рыбаки».
  • Заботы издания - ср. письма 25, 30.
  • 28. П. А. Катенину.
    Письмо сохранилось в виде обрывка черновика.
  • Катенин Павел Александрович (1792-1853) - писатель и критик, видный деятель раннего декабризма; его влияние в известной мере способствовало отходу Пушкина от «односторонности» карамзинской школы. Вместе с тем Пушкин часто тяготился педантизмом и пристрастностью Катенина (ср. письма 11, 31, 185).
  • Письмо к Гречу - критическая статья Катенина «Письмо к издателю» («Сын отечества», 1822, ч. 76, № 13) по поводу книги Н. И. Греча «Опыт краткой истории русской литературы» (1822); Катенин на первое место среди молодых писателей поставил Пушкина и упрекнул Греча за умолчание о Баратынском, Грибоедове и др., а также об оригинальных произведениях самого Катенина.
  • 29. А. А. Бестужеву.
  • Бестужев, псевдоним «Марлинский», Александр Александрович (1797-1837) - писатель-декабрист. Настоящее письмо - ответ Пушкина на не дошедшее до нас письмо Бестужева, положившее начало оживленной переписке поэта с самим Бестужевым и с К. Ф. Рылеевым.
  • Бессарабские бредни - стихотворения Пушкина для альманаха Рылеева и Бестужева «Полярная звезда». Стихотворение «К Овидию» было напечатано без подписи Пушкина.
  • Услужливый Плетнев - намек на элегию Плетнева «Б...в {Батюшков} из Рима» (ср. письма и прим. 34, 38, 40).
  • 30. Н. И. Гнедичу.
  • Ваше дружеское попечение - под наблюдением Гнедича в Петербурге издавался «Кавказский пленник».
  • Его недостатки - ср. письмо и прим. 27.
  • Геты и сарматы - кочевые племена, населявшие северное Причерноморье в последние века до н. э.
    Отвечал Бестужеву - письмом от 21 1822 г.
  • Стравить его с Катениным - имеется в виду длительная полемика между П. А. Катениным, А. А. Бестужевым, Н. И. Гречем и О. М. Сомовым, развернувшаяся по двум линиям: вокруг книги Греча (см. прим. 28) и вокруг статьи Катенина о принципах перевода итальянских октав (см. прим. 31) («Сын отечества», 1822, ч. 76, № 13 и 14; ч. 77, № 16-20; ч. 78, № 21). А. А. Бестужев включился в полемику, задетый следующими словами статьи Катенина в № 17: «Такого рода аттическую соль должно бы {...} исключительно предоставить критику, скрывающемуся иногда от любопытных под именем Марлинского». Бестужев в № 18 напечатал статью «Почему?» (замечания на книгу Греча) и обещал «на днях» доставить «нечто о критике г. Катенина»; в том же № и Катенин обещал ему свой ответ. «Замечания» Бестужева на критику Катениным книги Греча появились в № 20. Бестужев оспаривал, в частности, мнение «архаиста» Катенина о церковнославянском языке как исконном языке русской литературы, не подвергшемся искажениям, и отстаивал права разговорной речи. Катенин в «Ответе двоим» (№ 21) презрительно отозвался на возражения Бестужева: «Могу ли я с ним спорить? Я молчал, молчу и буду молчать». Пушкин, по-видимому, имеет в виду и ранние статьи Бестужева о Катенине - враждебный разбор его перевода трагедии Расина «Эсфирь» («Сын отечества», 1819, № 3) и «Письмо к издателю» о «Мстиславе Мстиславиче» (там же, 1820, № 12).
  • Своею сравнительною скромностию - намек на эпизод той же полемики. Имея в виду свою ученицу А. М. Колосову, Катенин упрекнул Греча за выражение «Семенова у нас одна», принижающее якобы таланты других русских актеров. На нарочитое предложение назвать актеров, равных Семеновой, Катенин в № 21 ответил, что считает это «нескромным и ненужным». В «Ответе одного на ответ двоим» Греч иронически объяснил свое умолчание о бездарных писателях «тою же самою скромностию, которая запрещает г-ну Катенину назвать лучших наших актеров».
  • «Шильонский узник» - поэма Байрона в переводе Жуковского.
  • Пери - см. прим. 24.
  • Громобой - персонаж из баллады Жуковского «Двенадцать спящих дев».
  • Старушка - персонаж из «Баллады о старушке, которая ехала на черном коне вдвоем...»
  • Уродливые повести Мура - в поэзии Т. Мура Пушкину не нравились крайности «восточной» экзотики (ср. письмо и прим. 24).
  • Саувей - Р. Саути. Пушкин имеет в виду его поэму «Родриг, последний из готов». Жуковским эта поэма переведена не была.
  • «Чувства и мысли» - слова И. И. Дмитриева в письме его к Вяземскому от 20 октября 1820 г. (уязвившая Пушкина критика «Руслана и Людмилы»). Ср. письма 44, 69.
  • Флориан (1755-1794) и Легуве (1764-1812) - французские поэты-классицисты, писавшие в нравоучительном роде.
  • Молдованно - перефразировка выражения Пушкина («кюхельбекерно») из эпиграммы «За ужином объелся я...» (1818 {1819 - В.Л.}).
  • Что-то с ним делается - речь идет о В. К. Кюхельбекере и последствиях его дуэли с племянником ген. Ермолова.
  • 31. П. А. Катенину.
  • Дружба не итальянский глагол piombare - имеется в виду полемика Катенина с Сомовым о принципах перевода на русский язык Ариосто и Тассо (см. предыд. прим.). Катенин в № 13 «Сына отечества» предлагал переводить итальянские октавы октавами русскими. Сомов в № 16 защищал традиционный александрийский стих и, доказывая неизбежность искажений смысла при переводе октавами, ссылался на неудачный, по его мнению, перевод Катениным глагола piombare (ударять, бить во что-нибудь), как «свинцом бьют в дол» (песнь IV, окт. 3). Правильность своего понимания глагола piombare Катенин подтверждал в № 17 его этимологической связью со словом «свинец».
  • «И сплетней разбирать игривую затею» - стих из послания Пушкина «Чаадаеву» («В стране, где я забыл тревоги прежних лет...»); был направлен против Ф. И. Толстого (Американца).
  • Твоя комедия - «Сплетни», вольный перевод комедии Грессе «Le Méchant» («Злоязычный»).
  • Зельский - персонаж из этой комедии. «Сид» в переводе Катенина был издан и представлен в Петербурге в 1822 г.
  • Чаша Атреева - имеется в виду сцена из трагедии Кребильона «Атрей и Фиест». Атрей - легендарный царь Аргоса; из мести брату, убил его детей и подал ему на пиру чашу с их кровью.
  • Non erat hic locus («Здесь не место для этого») - стих из поэмы Горация «Искусство поэзии».
  • 32. Л. С. Пушкину и О. С. Пушкиной.
  • Ты на меня дуешься - за упрек в письме от 24 января 1822 г. (№ 25).
  • В службе ли ты - Л. С. Пушкин поступил на службу позднее, в 1824 г.
  • Он принял на себя стих - см. письмо 31.
  • «Руслан» - 1-е издание «Руслана и Людмилы» (1820).
  • Издание Бестужева - альманах К. Ф. Рылеева и А. А. Бестужева «Полярная звезда на 1823 год».
  • Стихи, ему посланные - стихотворение «К Овидию», которое Пушкин в это время считал своим лучшим произведением.
  • «Пленник» - поэма Пушкина «Кавказский пленник», печатавшаяся в Петербурге под наблюдением Н. И. Гнедича.
  • Батюшков помешался - в 1822 г. депрессия Батюшкова приняла форму душевной болезни, оказавшейся неисцелимой (ср. прим. 34).
  • Вильгельм - В. К. Кюхельбекер.
  • 33. П. А. Вяземскому.
  • Стихи мои - об Ф. И. Толстом (Американце), в послании «Чаадаеву» (ср. письмо и прим. 24).
  • Чердак - общество, собиравшееся у драматурга и театрала А. А. Шаховского.
  • Очиститься - имеется в виду намерение Пушкина вызвать Толстого на дуэль.
  • Что-то ужасное - эпиграмма Толстого на Пушкина «Сатиры нравственной язвительное жало...», где Толстой именует Пушкина Чушкиным и угрожает ему пощечиной («И вспомни, милый друг, что у тебя есть щеки»).
  • Журналисты должны были принять - речь идет об Н. И. Грече, дорожившем тогда участием Пушкина в его журнале «Сын отечества» и отказавшемся напечатать пасквиль Толстого.
  • Каченовский представитель - Пушкин полемизирует с каким-то высказыванием Вяземского в не дошедшем до нас письме Пушкину.
  • Voilà des mots (Вот слова) - выражение Вольтера.
  • «Шильонский узник» - поэма Байрона, вышедшая в переводе Жуковского в 1822 г. Стихи из поэмы приведены Пушкиным не совсем точно.
  • Метафизический язык - Пушкин имеет в виду создание языка новой прозы, способной к выражению мыслей и чувств современного человека (ср. письмо 140).
  • Поэма в мистическом роде - ирония; имеется в виду «Гавриилиада».
  • Стал придворным - иронический намек на религиозно-мистические увлечения двора.
  • 34. Л. С. Пушкину.
  • О службе - ср. письмо 32.
  • Раевский - Н. Н. - старший.
  • Киселев - П. Д., в то время начальник штаба 2-й (Южной) армии.
  • Погодил продавать - речь идет о проигранной Пушкиным Всеволожскому в 1820 г. рукописной тетради стихов, подготовленных Пушкиным к изданию по подписке (см. письма и прим. 79, 91, 98, 116, 118).
  • 40 билетов - на это задуманное самим Пушкиным издание; билеты были розданы до того, как он проиграл рукопись. Собрание стихотворений Пушкина, основанное на рукописной «тетради Всеволожского», вышло в 1826 г.
  • Ожидаю успеха - речь идет о предполагавшейся постановке на сцене трагедии Шиллера «Орлеанская дева» в переводе Жуковского (не состоялась).
  • «Смерть Роллы» - напыщенная трагедия А. Коцебу.
  • Славянорусские стихи Кюхельбекера - стихотворение «Глагол господень был ко мне».
  • Иеремия - библейский пророк.
  • «Ода к Ермолову» - «Послание к Ермолову».
  • «Стихи к Грибоедову» - «Грибоедову» (1821). В этом стихотворении Кюхельбекера Пушкину особенно не понравилось выражение «кровь резво скачет и кипит».
  • Страх при звоне меди - цитата из юношеского стихотворения Кюхельбекера, которое в лицейский годы служило предметом постоянных насмешек.
  • Батюшков прав - имеется в виду возмущенное письмо Батюшкова Гнедичу (из Теплица) по поводу элегии Плетнева «Б...в {Батюшков} из Рима». Это плохое стихотворение по недоразумению приписывалось самому Батюшкову; впавший в душевное расстройство поэт был этим больно задет, так же как и имевшимися в стихотворении намеками на утрату им вдохновенья. Результатом этого печального недоразумения было обострение душевной болезни Батюшкова (о нем см. также прим. 32, 40).
  • Луч денницы ... в полдень - ошибка Рылеева («...в полдень... луч денницы...») в думе «Богдан Хмельницкий» (денница - утренняя заря).
  • О бездарном графомане Д. И. Хвостове - см. письма и прим. 58, 71, 108.
  • 35. Я. Н. Толстому.
  • Толстой Яков Николаевич (1791-1867) - офицер, приятель Пушкина, член общества «Зеленая лампа» (ср. письмо и прим. 9).
  • Предложение князя Лобанова - А. Я. Лобанов-Ростовский предложил издать стихотворения Пушкина в Париже (издание не состоялось). О проигранной Всеволожскому рукописи см. письма 34, 91, 98, 116, 118.
  • Минутных друзей минутной младости - перефразировка стиха из элегии Пушкина «Погасло дневное светило».
  • Издание книги - «Мое праздное время, или Собрание некоторых стихотворений...» Я. Н. Толстого (1821).
  • 36. Н. И. Гнедичу.
  • «Пленники» - экземпляры вышедших в 1822 г. под наблюдением Гнедича «Кавказского пленника» Пушкина и «Шильонского узника» Байрона, в переводе Жуковского.
  • Перемены, требуемые цензурою - ср. письмо 30.
  • Мастерски литографирован - речь идет о портрете Пушкина, гравированном Е. Гейтманом.
  • Примечание издателей - о «необыкновенном даре» юного Пушкина.
  • «В бореньях с трудностью силач необычайный» - стих из послания Вяземского «В. А. Жуковскому».
  • 1-я часть «Спящих дев» - «Громобой» (1810), 1-я часть баллады Жуковского «Двенадцать спящих дев».
  • Лобанов предлагает - см. письмо 35.
  • 38. Л. С. Пушкину.
  • Зачем ты показал Плетневу - речь идет о письме 34.
  • Толстой - Федор Иванович (Американец).
  • Послание Плетнева - «Я не сержусь на едкий твой упрек...»
  • Отвечу ему - см. письмо 40.
  • Я карабкаюсь - Пушкин безуспешно добивался разрешения вернуться в Петербург.
  • Министр - министр иностранных дел К. В. Нессельроде.
  • О други, Августу мольбы мои несите! - стих из послания Пушкина «К Овидию», где тема изгнанничества поэта имела автобиографический смысл.
  • Август - подразумевается Александр I.
  • «Август смотрит сентябрем» - политический каламбур из стихотворения Н. М. Языкова «Мы любим шумные пиры...»
  • Календарь - альманах А. А. Бестужева и К. Ф. Рылеева «Полярная звезда на 1823 год», где было напечатано стихотворение «К Овидию».
  • Книга Греча - «Опыт краткой истории русской литературы» (ср. письмо и прим. 28).
  • Цертелев - издал в 1820 г. брошюры «О произведениях древней русской поэзии» и «Взгляд на русские сказки и песни и Повесть в духе старинных русских стихотворений».
  • 39. В. П. Горчакову.
  • Горчаков Владимир Петрович (1800-1867) - офицер; приятель и страстный поклонник Пушкина. К письму приложены отрывки из «Кавказского пленника» с поправками Пушкина.
  • 40. П. А. Плетневу (черновое).
  • Плетнев Петр Александрович (1792-1865) - писатель и журналист; с середины 20-х гг. - один из ближайших друзей Пушкина.
  • Не отвечал тебе - на стихотворное послание к Пушкину, по поводу резкого суждения поэта в письме 34 о стихах Плетнева.
  • Первый стих послания Плетнева - «Я не сержусь на едкий твой упрек».
  • Твоя Ироида - элегия «Б...в {Батюшков)} из Рима» (см. письма и прим. 29, 34, 38).
  • 41. Л. С. Пушкину.
  • Критики Воейкова - см. прим. 15.
  • Полудневная денница - см. прим. 34.
  • Его же герб Российский - имеется в виду ошибка Рылеева в думе «Олег Вещий».
  • Яков - камердинер Жуковского.
  • Он из ума шутит - о болезни Батюшкова см. прим. 32, 34.
  • 42. К. В. Нессельроде.
  • Нессельроде Карл Васильевич, граф (1780-1862) - министр иностранных дел. В 30-х гг. его дом стал центром великосветской травли Пушкина. Настоящее прошение было отклонено.
  • 43. Л. С. Пушкину.
  • «И все то благо, все добро» - слова из стихотворения Державина «Утро».
  • Пиши мне и т. д. - речь идет о постановке балетмейстером Ш.-Л. Дидло балета на сюжет поэмы Пушкина «Кавказский пленник» с знаменитой балериной Е. И. Истоминой в роли Черкешенки.
  • Звезда - альманах К. Ф. Рылеева и А. А. Бестужева «Полярная звезда на 1823 год», где были напечатаны стихотворения Пушкина «К Овидию» и «Война» (под названием «Мечта воина»).
  • Жалею, что Баратынский поскупился - в указанном выпуске «Полярной звезды» Баратынский мало напечатал.
  • Две звездочки - подпись Пушкина под его стихотворениями. К поэзии Рылеева Пушкин вначале отнесся сурово, но изменил свое мнение соответственно развитию дарования Рылеева (ср. письма 45, 65, 67, 119, 132, 133).
  • Я не Фемистокл - Пушкин шутливо использует свое собственное определение Ф. Глинки как «Аристида» в послании «Ф. Н. Глинке» («Когда средь оргий жизни шумной...»). Аристид и Фемистокл - соперничавшие между собой государственные деятели древней Греции (VI - V вв. до н. э.).
  • «Увы, напрасно ждал тебя жених печальный» - цитата из стихотворения Гнедича «Тарентинская дева», напечатанного в «Полярной звезде на 1823 год».
  • Приехал ли царь? - Александр I возвратился с Веронского конгресса в январе 1823 г.
  • Кюхельбекерно - см. письмо и прим. 30.
  • NN - Александр I.
  • Ты не приказываешь жаловаться на погоду - в не дошедшем до нас письме Л. С. Пушкин упрекал брата за политические каламбуры в письме от октября 1822 г. (см. прим. 38). Иронизируя над этой осторожностью, поэт в первой строке письма назвал Л. С. Пушкина «благоразумным».
  • 44. П. А. Вяземскому.
  • Ты меня утешил - имеется в виду статья Вяземского о «Кавказском пленнике» («Сын отечества», 1822, ч. 82, № 49).
  • Варюшка и Буянов - действующие лица фривольной поэмы В. Л. Пушкина «Опасный сосед» (см. прим. 3).
  • Полагаешь его поэтом романтическим - речь идет о предисловии Вяземского к изданию сочинений В. А. Озерова (1816).
  • «Нет! песням никогда надгробным я не внемлю...» - неточная цитата из 1-го акта трагедии Озерова «Фингал».
  • Правила парнасского православия - Пушкин подчеркивает зависимосгь Озерова от принципов драматургии классицизма.
  • Щелчок цензуре - имеются в виду иронические похвалы в статье Вяземского по адресу «бдительности цензуры».
  • Послание Бирукову - «Первое послание цензору».
  • Читал я твои стихи - «Послание к И. И. Дмитриеву...», «Всякий на свой покрой», «Цветы» и др., напечатанные в «Полярной звезде на 1823 год».
  • Прозу-то не забывай - ср. письмо и прим. 33.
  • «Глинка владеет языком чувств» - отзыв о поэзии Ф. Н. Глинки в статье Бестужева «Взгляд на старую и новую словесность в России» («Полярная звезда на 1823 год»).
  • Бестужева статья - указанная статья А. А. Бестужева, положившая начало подъему декабристской критики в 1823-1825 гг.
  • Ущипнуть Дмитриева - Пушкин был уязвлен высокомерными суждениями о своей поэзии И. И. Дмитриева (ср. письмо и прим. 30).
  • Староста - В. Л. Пушкин, «староста» общества «Арзамас» (см. прим. 2).
  • Дорат - К.-Ж. Дора, поэт, безнадежно устарелый в это время. Пушкин назвал его «грибом, выросшим у корней дубов» (вариант статьи «О ничтожестве литературы русской»).
  • Письмо Чаадаева с суждениями о «Кавказском пленнике» не сохранилось.
  • 45. П. А. Вяземскому.
  • «Первый снег» - я читал - см. письмо 11.
  • Плетнев и Рылеев отучат - ср. письма и прим. 34, 40, 43.
  • Тяжба с цензурою - имеется в виду столкновение Вяземского с цензором А. И. Красовским, не пропускавшим в печать статью Вяземского «О двух статьях, напечатанных в «Вестнике Европы». Статья эта, направленная против М. Т. Каченовского, была опубликована лишь в 1878 г.
  • Руссо... утверждает que c’est le plus vil des métiers (что это наиболее низкое из ремесел) - Пушкин полемизирует с высказыванием Руссо в его педагогическом трактате «Эмиль».
  • «Отечества и грязь...» - пародия на слова Державина в стихотворении «Арфа» («Отечества и дым нам сладок и приятен»).
  • Сверчок - «арзамасское» прозвище Пушкина.
  • 46. П. А. Вяземскому.
  • Герои Скулян и Секу - разбитые у этих мест греческие повстанцы (ср. письмо 16).
  • Иордаки Олимпиод - один из вождей греков; фигурирует в рассказе Пушкина «Кирджали».
  • Гречанка - Калипсо Полихрони; ей посвящено стихотворение Пушкина «Гречанке» («Ты рождена воспламенять...»).
  • Правда ли, что говорят о Катенине? - П. А. Катенин подвергся высылке из Петербурга в деревню за шиканье в театре актрисе Е. С. Семеновой, с которой соперничала его ученица А. М. Колосова.
  • Арзамас - см. прим. 2.
  • 47. Н. И. Гнедичу.
  • Обещан Якову Толстому - речь идет о новых стихотворениях, которыми должно было быть пополнено предполагавшееся тогда Пушкиным издание его произведений (не состоялось; см. письмо и прим. 35).
  • Готовая поэмка - «Бахчисарайский фонтан».
  • Je n’ai pas mérité... («Я не заслужил...») - стихи из трагедии Расина «Британик».
  • «Нерешительный» - комедия Н. И. Хмельницкого «Нерешительный, или Семь пятниц на неделе».
  • Кюхельбекер пишет - в послании «К Пушкину» («Мой образ, друг минувших лет...»).
  • Delenda est censura (цензуру же должно уничтожить) - шутливая перефразировка слов Катона: «Карфаген должен быть разрушен».
  • 48. А. А. Бестужеву.
    Бестужев напечатал в «Полярной звезде на 1823 год» повесть «Роман и Ольга», рассказ «Вечер на бивуаке» и статью «Взгляд на старую и новую словесность в России» (о ней см. письмо 44).
  • Благовещение - имеется в виду поэма Пушкина «Гавриилиада».
  • Постараюсь прислать тебе - для альманаха «Полярная звезда на 1824 год». В этом выпуске альманаха было напечатано девять стихотворений Пушкина и отрывок из «Кавказского пленника».
  • Анфология - возможно, речь идет о предполагавшемся Пушкиным издании его стихотворений (вышло только в 1826 г.). «Разбойники» - первый вариант поэмы, от которой остался отрывок («Братья-разбойники»).
  • Их нет и не будет на русской земле - стих из думы Рылеева «Иван Сусанин».
  • Новая сатира - несохранившийся пасквиль на «либералистов», написанный бывшим членом «Зеленой лампы» А. Родзянко.
  • Донос на человека сосланного - в пасквиле фигурировал Пушкин.
  • 51. П. А. Вяземскому.
  • Асмодей - «арзамасское» прозвище Вяземского (см. прим. 2).
  • Timeo danaos (Боюсь данайцев) - стих из второй песни «Энеиды» Вергилия. Пушкин намекает на невыгодное для него издание Гнедичем «Руслана и Людмилы» (см. прим. 24).
  • 52. Л. С. Пушкину.
  • «Мне стало жаль моих покинутых цепей» - цитата из «Шильонского узника» Байрона в переводе Жуковского.
  • «О Кишиневе я вздохнул» - перефразировка стиха из той же поэмы («Я о тюрьме моей вздохнул»).
  • Родзянка-предатель - имеется в виду написание А. Родзянко сатиры на «либералистов» (ср. письмо 48).
  • 53. П. А. Вяземскому.
  • Асмодей - «арзамасское» прозвище Вяземского (см. прим. 2).
  • Гнедич - вел переговоры с Пушкиным о приобретении права на 2-е издание «Руслана и Людмилы» и «Кавказского пленника».
  • «Я не властен сказать...» - перефразировка стиха из баллады Жуковского «Иванов вечер».
  • Два замечания, вроде антикритики - Пушкин возражает анонимному автору рецензии в «Вестнике Европы» (1823, № 1). Об’он’пол - по ту сторону (старинное выражение). Брошюра А. С. Стурдзы - «La Grèce en 1821-1822» («Греция в 1821-1822 годах»).
  • Вигель в 1824 г. был назначен бессарабским вице-губернатором.
  • Эпиграф «Кавказского пленника» - из послания Вяземского к Ф. И. Толстому (Американцу), бывшему в то время злейшим врагом Пушкина.
  • Не оставил его - чтобы Толстого не сочли прообразом Пленника.
  • 54. А. Н. Раевскому (?) (черновое).
    Раевский Александр Николаевич (1795-1868) - старший сын ген. Н. Н. Раевского, в молодости ближайший друг Пушкина. Увлечение Пушкина Собаньской отражено в письмах к ней 296, 297.
  • Lara (Лара) - герой одноименной романтической поэмы Байрона, здесь - одесский знакомый Пушкина Вацлав Ганский.
  • Atala (Атала) - героиня романа Шатобриана «Атала», здесь - Ева-Констанция Ганская, во втором браке жена Бальзака.
  • Caractère Melmotique (мельмотический характер) - имеется в виду «демонический» герой романа Р. Мэйчурена «Мельмот-скиталец» (1820).
  • 55. Ф. Ф. Вигелю.
  • Вигель Филипп Филиппович (1786-1856) - бывший член «Арзамаса», автор известных «Записок».
  • Завальевский - Н. С., чиновник особых поручений при М. С. Воронцове; претенциозностью своего поведения вызывал всеобщие насмешки.
  • Полторацкие - А. П. и М. А.
  • Липранди - см. письмо и прим. 24.
  • 56. П. А. Вяземскому.
  • Последняя моя поэма - «Бахчисарайский фонтан».
  • Полицейское послание (то есть материалы для предисловия) - не сохранилось.
  • «Путешествие» - «Путешествие по Тавриде» И. М. Муравьева-Апостола, отца декабристов С. И., М. И. и И. И. Муравьевых-Апостолов.
  • Писать оперу - Вяземский совместно с Грибоедовым написал одноактную оперу-водевиль «Кто брат? кто сестра? или Обман за обманом» на музыку А. Н. Верстовского.
  • Роман в стихах - «Евгений Онегин», начатый 9 мая 1823 г.
  • О печати и думать нечего - эти слова не следует понимать как свидетельство особой сатирической остроты первоначального замысла «Евгения Онегина» (ср. письмо 119). Дело в том, что, постоянно сталкиваясь по самым мелким поводам с придирками цензуры, Пушкин вначале считал 1-ю главу, с ее язвительным описанием светского общества, совершенно нецензурной. Однако в дальнейшем ему удалось «пробиться сквозь цензуру».
  • «Если брать, так брать...» - перефразировка стиха из басни Крылова «Вороненок».
  • Статья, победившая цензуру - см. прим. 45.
  • 57. П. А. Вяземскому.
    Письмо-приписка в тетради с текстом «Братьев-разбойников» (напечатаны в «Полярной звезде на 1825 г.»).
  • Некоторые стихи напоминают - речь идет о переживаниях узников-братьев, составлявших сюжетную основу «Братьев-разбойников» и «Шильонского узника» Байрона (в переводе Жуковского вышел в свет в 1822 г.).
  • 58. А. А. Дельвигу.
  • Повеяло мне - перефразировка стиха из вступления к балладе Жуковского «Двенадцать спящих дев» («Минувшею мне жизнию повей»).
  • Слава... тебе и моему Пущину - речь идет о получении писем от Дельвига и Пущина (не сохранились).
  • Сатира к Гнедичу - послание Баратынского «Гнедичу, который советовал сочинителю писать сатиры». Послание это было откликом на борьбу, вспыхнувшую в «Вольном обществе любителей российской словесности» между сторонниками двух различных направлений «гражданственной» поэзии: подлинно гражданской, прогрессивной, и официальной. Пропагандистом первой выступил Гнедич. Баратынский занял в этой борьбе промежуточную позицию, но в первой рукописной редакции послания (которую имеет в виду Пушкин) с чрезмерным сарказмом отозвался о ряде литераторов, противников Гнедича. Промежуточность общей позиции Баратынского и при этом несправедливость его частных характеристик и вызвали осуждение Пушкина.
  • Шутка, достойная... Измайлова - басни А. Е. Измайлова и его журнал «Благонамеренный» прославились вульгарностью и бестактностью.
  • «Полярная звезда» - альманах Рылеева и Бестужева.
  • Я полу-Хвостов - Пушкин имеет в виду стих бездарного графомана Д. И. Хвостова «Люблю писать стихи и отдавать в печать» («К Ивану Ивановичу Дмитриеву»).
  • Новая поэма - «Евгений Онегин». Первоначально Пушкин часто называл «Евгения Онегина» поэмой в связи с лирической структурой своего романа в стихах.
  • Бируков ее не увидит - ср. письмо и прим. 56.
  • Немецкий «пленник» - «Кавказский пленник» в переводе А. Е. Вульферта на немецкий язык (1823).
  • 59. А. А. Шишкову.
  • Шишков Александр Ардалионович (1799-1832) - приятель Пушкина, третьестепенный поэт, племянник А. С. Шишкова.
  • Александр Иванович Казначеев - см. прим. 74.
  • 60. Н. И. Кривцову.
  • Ты стал аристократом - Кривцов был назначен губернатором в Тулу.
  • 61. Майгин и неизвестной (черновое).
    Майгин - имя или прозвище неизвестной нам кишиневской приятельницы Пушкина. Ср. письмо 55.
  • Arétin (Аретино) - итальянский поэт XVI в. Речь идет о его фривольном сочинении «Странствующая блудница».
  • 62. А. И. Тургеневу.
  • Вы помните Кипренского, который... напечатал - имеется в виду его «Письмо из Рима», напечатанное в «Сыне отечества», 1817, № XLVI.
  • «Исчезла прежня живость» и т. д. - стихи из «Послания к друзьям моим» И. И. Дмитриева. Княгиня Голицына (ср. письмо 19) - в своем салоне высказывала неудовольствие по поводу дарования Александром I конституции Польше.
  • Принцесса Шарлотта - великая княгиня Александра Федоровна, жена будущего царя Николая I. Жуковский состоял при ней учителем русского языка.
  • «Гяур» - поэма Байрона; Жуковским переведена не была.
  • Пишу новую поэму - речь идет об «Евгении Онегине» (ср. письма и прим. 56, 58, 119). Вторую главу Пушкин закончил 8 декабря 1823 г.
  • 63. П. А. Вяземскому.
  • Ты прав - в не дошедшем до нас письме Вяземский критиковал отдельные места «Бахчисарайского фонтана». В издании поэмы 1824 г. Пушкин последовал советам Вяземского и изменил некоторые места, но потом вернулся к первоначальной редакции.
  • Анна Львовна - Пушкина, незамужняя тетка поэта.
  • Апостол написал - речь идет о книге И. М. Муравьева-Апостола (см. письмо и прим. 56).
  • Комедия на Чаадаева - имеется в виду «Горе от ума»; современники в Чацком находили сходство с П. Я. Чаадаевым.
  • «Разбойники» - «Братья-разбойники».
  • 64. П. А. Вяземскому.
  • «Какая б ни была вина» и «Символ...» - стихи из «Бахчисарайского фонтана», подготовлявшегося к печати Вяземским. Пушкин переводит эти стихи на французский язык, чтобы подчеркнуть ускользнувший от Вяземского оттенок смысла.
  • «Aux Somaises futurs...» («Будущим Сомезам...») - стихи из «Искусства поэзии» Буало.
  • Что Кривцов - см. прим. 60.
  • Что журнал - Пушкин спрашивает об альманахе Кюхельбекера и В. Одоевского «Мнемозина».
  • Анахарсис Клоц - деятель Великой французской революции, немец по происхождению; Пушкин сравнивает с ним В. К. Кюхельбекера, также отличавшегося пылкостью характера и радикализмом убеждений.
  • 65. А. А. Бестужеву.
    Пушкин пишет Бестужеву по поводу напечатанных в «Полярной звезде на 1824 год» стихотворений («Элегия», «Нереида» и др.).
  • Именно те стихи - три последних стиха элегии «Редеет облаков летучая гряда» (Пушкин просил Бестужева их не печатать).
  • Опечатки - в стихотворениях «Нереида» и «Простишь ли мне ревнивые мечты...»
  • Стихи, обещанные... Я. Толстому - см. прим. 47.
  • Он переписывается с тобою - Толстой печатал в «Сыне отечества» (1823) свои корреспонденции из Парижа в форме писем к Бестужеву.
  • Баратынский - прелесть и чудо - речь идет о напечатанных в «Полярной звезде на 1824 год» стихотворениях Баратынского («Признание», «Истина» и др.). Ср. письма 24, 33, 58.
  • Рылеева... слог... возмужал - ср. письма и прим. 43, 45.
  • Walter (Вальтер) - прозвище, данное Пушкиным Бестужеву за «рыцарскую повесть» в духе Вальтера Скотта («Замок Нейгаузен»).
  • 66. Ф. В. Булгарину.
  • Булгарин Фаддей Венедиктович (1789-1859) - писатель и журналист. До 1825 г. общался с декабристами, был дружен с Грибоедовым, Рылеевым; после разгрома восстания репрессий избежал и добровольно сделался агентом III отделения. С 1830 г. начал ожесточенную травлю Пушкина (см. письма и прим. 304, 306).
  • «Северный архив» - журнал, издававшийся Булгариным.
  • Снисходительный ваш отзыв о татарской моей поэме - объявление в «Литературных листках» о предстоящем выходе «Бахчисарайского фонтана».
  • Прилагаемые две пьесы - «Элегия» и «Нереида» (см. предыд. письмо).
  • 67. Л. С. Пушкину.
  • Раевский - Н. Н., младший; служил в войсках на Кавказе.
  • Просил Ивана Ивановича - речь идет об Александре I (см. письмо 42).
  • «Mais pourquoi chantais-tu?» («Но почему ты пел?») - слова из стихотворения французского поэта-романтика Ламартина «Умирающий поэт».
  • Благодарю... Тургенева ... Воейкова - А. И. Тургенев и Воейков распространяли в рукописи еще не изданный «Бахчисарайский фонтан».
  • Зачем пишет он - речь идет о статье А. О. Корниловича «Об увеселениях российского двора при Петре I», написанной в форме письма к баронессе А. Е. А.
  • «Федра» Лобанова - перевод трагедии Расина «Федра» М. Е. Лобанова.
  • «Voulez-vous découvrir la trace de ses pas» («Хотите ли вы отыскать следы его шагов») - цитата приведена неточно. Пушкин возмущен бессмысленной витиеватостью перевода.
  • «D’un mensonge si noir...» («Столь черной ложью...») - слова Ипполита из его объяснения с Тезеем во 2-й сцене 4-го действия.
  • «Паризина» - поэма Байрона.
  • «Vous - même...» («Вы сами...») - слова Терамена, уговаривающего Ипполита обратить внимание на Арисию (д. 1-е, сц. 1-я).
  • С Рылеевым мирюсь - ср. прим. и письмо 65.
  • Ожидал романтизма - то есть лирической патетики, характерной для южных поэм Пушкина.
  • Нашел сатиру и цинизм - речь идет о «прозаическом» тоне нравоописательных строф 1-й главы, совершенно противоположных «возвышенной» тональности южных поэм (ср. прим. 56). Н. Раевский, подобно Бестужеву и Рылееву (ср. письма 106, 119), реалистической простоте пушкинского романа в стихах предпочитал «высокий романтизм».
  • 68. А. А. Бестужеву.
  • Ты не получил - речь идет о письме 65.
  • Повесть - в «Полярной звезде на 1824 год» были помещены две повести А. Бестужева: «Замок Нейгаузен» и «Роман в семи письмах».
  • В прошлом годе - в «Полярной звезде на 1823 год» были напечатаны повесть Бестужева «Роман и Ольга» и рассказ «Вечер на бивуаке».
  • Шаликовскою невинностию - сентиментальность писаний Шаликова приобрела анекдотическую известность.
  • Булгарин говорит - имеется в виду отзыв Булгарина в «Литературных листках» о статье Н. А. Бестужева «Об удовольствиях на море».
  • Арабская сказка - «Витязь буланого коня» О. Сенковского.
  • Мадригал А. Родзянки - «К милой».
  • Баратынский - чудо - в «Полярной звезде на 1824 год» были напечатаны стихотворения Баратынского «Истина», «В альбом Софии», «Рим», «Признание» и др.
  • Мои пиесы - «Элегия» («Редеет облаков летучая гряда...»), «Нереида» и др. В оценке Пушкиным своих стихотворений сказывается, по-видимому, досада на исказившие их опечатки (ср. письмо 65).
  • Aux douces loix des vers... (К нежным законам стиха...) - цитата из стихотворения А. Шенье «Юная пленница».
  • Ты требуешь - для альманаха «Полярная звезда».
  • Я обещал Кюхельбекеру - для предпринятого им совместно с В. Одоевским альманаха «Мнемозина».
  • Моя поэма - «Евгений Онегин» (ср. письма 56, 58, 62).
  • Брат и братья - Л. С. Пушкин и дружеский круг передовой молодежи.
  • 69. П. А. Вяземскому.
  • Ты продал все издание - речь идет о «Бахчисарайском фонтане», печатавшемся под наблюдением Вяземского.
  • Новая поэма - «Цыганы».
  • Предисловие - было предпослано Вяземским 1-му изданию «Бахчисарайского фонтана» (см. письмо 72).
  • Давешние замечания на Булгарина - «Замечания...» Вяземского, напечатанные в «Новостях литературы», 1823, № 19. Возражая на статью Булгарина «Краткое обозрение русской литературы 1822 года», Вяземский в осторожной форме высказал мысль об отрицательном воздействии на литературу условий русской общественной жизни.
  • «Жизнь Дмитриева» - статья Вяземского «Известия о жизни и стихотворениях И. И. Дмитриева» (в издании стихотворений Дмитриева, 1823). В отличие от Пушкина, Вяземский не освободился от односторонности «карамзинистских» литературных вкусов и не сумел увидеть гигантское расстояние, отделявшее салонного баснописца Дмитриева от Крылова. см. также письма и примечания 30, 44, 172.
  • 71. Л. С. Пушкину.
    Пушкин упрекает брата за чтение в обществе еще не напечатанных его произведений.
  • В «Благонамеренном» читал я - в журнале А. Е. Измайлова «Благонамеренный» (1824, ч. 25, № 4) было помещено сообщение о чтении «Бахчисарайского фонтана», состоявшемся в «Вольном обществе любителей словесности, наук и художеств». Булгарин напечатал в «Литературных листках» (1824, ч. I, № 3) отрывок из письма Пушкина к А. А. Бестужеву от 8 февраля 1824 г. («Я суеверно перекладывал в стихи рассказ молодой женщины...»).
  • 72. П. А. Вяземскому.
  • «Бахчисарай» - 1-е издание «Бахчисарайского фонтана», вышедшее в 1824 г. под наблюдением Вяземского.
  • «Разговор» - предисловие Вяземского к этому изданию («Разговор между издателем и классиком...»), в котором Вяземский защищал принципы романтической поэзии.
  • «Жизнь Дмитриева» - см. прим. 69.
  • «Du choc des opinions...» («От столкновения мнений...») - шутливая переделка французской пословицы («От столкновения мнений рождается истина»). Пушкин полемизирует с Вяземским по вопросу о борьбе в русской литературе того времени классицизма и романтизма. По мысли Пушкина, Вяземский, защищая романтизм, одновременно преувеличивает силу его противников, значение действующих в литературе писателей старой школы (ср. прим. 69). Пушкин подчеркивает, что программными жанрами классицизма, с его дидактизмом, была монументальная эпическая и дидактическая поэма и трагедия.
  • «Вестник Европы» (издававшийся М. Т. Каченовским) и «Благонамеренный» (издававшийся А. Е. Измайловым) - журналы архаической ориентации (см. прим. 24 и 58).
  • 73. В. К. Кюхельбекеру (?).
  • Кюхельбекер Вильгельм Карлович (1797-1846) - поэт, декабрист, один из ближайших друзей Пушкина со времен лицея. Публикуемый текст - выписка, сделанная полицией из перехваченного и не дошедшего до нас письма. «Крамольные» атеистические строки послужили поводом для высылки Пушкина из Одессы в Михайловское (ср. письмо 197).
  • Англичанин, глухой философ - по-видимому, преподаватель Ришельевского лицея Вольсей.
  • 74. А. И. Казначееву (черновое).
  • Казначеев Александр Иванович (1788-1881) - правитель канцелярии Воронцова, одесский знакомый Пушкина (ср. письмо 59).
  • Предписание - о представлявшемся Пушкину неуместным поручении (обследование мест, пораженных саранчой).
  • Его сиятельство - Воронцов. Следующее письмо Казначееву (75) также сохранилось в черновике.
  • 76. П. А. Вяземскому.
  • Жена твоя - В. Ф. Вяземская.
  • Мадригал В. Л. Пушкина - не сохранился.
  • После своей эпиграммы - речь идет об остроумной эпиграмме Вяземского («К журнальным близнецам») на М. А. Дмитриева, по поводу его критики предисловия Вяземского к 1-му изданию «Бахчисарайского фонтана» (1824).
  • «Цып-цып» - начало указанной эпиграммы Вяземского («Цып! цып! Сердитые малютки...»).
  • Эпиграмма Грибоедова - рукописная, на М. А. Дмитриева и А. И. Писарева.
  • В твоей неточность - Пушкин предлагает поправку («...страшный писк такой поднять») в указанную эпиграмму Вяземского (была принята Вяземским).
  • В смысле Милонова - Пушкин цитирует его эпиграмму на Каченовского (ср. письмо 24).
  • Дмитриев - об отношении к нему Пушкина см. прим. 30, 44, 69.
  • Василий Львович - Пушкин.
  • Отречешься ли от Воейкова - Вяземский сотрудничал в издававшемся Воейковым (о нем см. прим. 15) журнале «Новости литературы».
  • Мог услужить тебе - речь идет о задержанных Вяземским деньгах, вырученных от продажи 1-го издания «Бахчисарайского фонтана» (вышло под наблюдением Вяземского).
  • 1-я песнь «Онегина» - вышла в свет отдельным изданием в 1825 г.
  • Перемена министерства - назначение в 1824 г. А. С. Шишкова министром народного просвещения вместо обскуранта кн. А. Н. Голицына. На изменении пушкинского отношения к Шишкову сказалась переоценка им «карамзинского» направления в литературе.
  • 77. Л. С. Пушкину.
  • Булгаринское вранье - заметка Булгарина о высокой цене на издание сочинений Пушкина («Литературные листки», 1824, № 7).
  • Напиши о «Северных цветах...» - альманах Дельвига «Северные цветы на 1825 год» вышел в свет в декабре 1824 г.
  • Хлопоты, неприятности - столкновение с Воронцовым (см. письмо и прим. 74).
  • Жуковского я получил - «Стихотворения» Жуковского, изд. 1824 г.
  • Славный был покойник - в этих словах выразилось недовольство придворной службой Жуковского, отвлекавшей его от поэтического творчества.
  • 78. П. А. Вяземскому.
  • С Трубецким по оказии Пушкин отправил настоящее письмо.
  • Тиверий - римский император, здесь - Александр I.
  • Сеян - приближенный Тиверия, здесь - М. С. Воронцов. О происшедшем с ним конфликте см. письмо 74. Говоря об «европейской молве», Пушкин имеет в виду репутацию Воронцова как просвещенного и гуманного «вельможи».
  • Грустно по Байроне - Байрон умер 7 апреля 1824 г.
  • Твоя мысль воспеть его смерть - Вяземский убеждал Пушкина и намеревался сам написать 5-ю песнь «Чайльд-Гарольда», изобразив в ней гибель Байрона в Греции. Аналогичная идея была осуществлена французским поэтом А. Ламартином.
  • Греция мне огадила - ср. письма 16, 83, 84.
  • Сам Байрон в замечаниях - в примечаниях ко 2-й части «Чайльд-Гаролъда» Байрон критически отзывался о нравах современных греков.
  • Перемена министерства - см. письмо и прим. 76.
  • Еще слово... я позволил брату продать - речь идет о праве на 2-е издание «Кавказского пленника», ранее обещанное Пушкиным Вяземскому (см. письмо 53). Продано не было; поэма вышла 2-м изданием в 1828 г.
  • Ты задорный издатель - см. прим. 76.
  • 79. А. А. Бестужеву.
  • Опасно переписываться - ... чувствительные строчки - см. прим. 71.
  • Острамил меня - см. письмо и прим. 65.
  • «С одним из петербургских...» - перефразировка слов Булгарина, предпосланных строкам напечатанного им пушкинского письма.
  • Я принужден был вмешаться - речь идет о полемике М. Дмитриева и Вяземского по поводу «Бахчисарайского фонтана» (см. прим. 76). Пушкин напечатал защищавшее Вяземского письмо к издателю «Сына отечества» («Сын отечества, 1824, ч. 93, № XVIII).
  • Поумнела при Шишкове - см. прим. 76, 77.
  • Продал ему - ср. письмо и прим. 34.
  • «Мужайся, дай ответ скорей» - измененный стих Ломоносова из «Оды 9-й, выбранной из Иова...» («Мужайся, стой и дай ответ...»).
  • 80. П. А. Вяземскому (набросок).
    Пушкин оказался прав в своем предвидении «бешеной свободы» творчества романтиков школы Гюго, впоследствии получивших наименование «неистовых». Те же вопросы затронуты в письме 137.
  • Карбонаризм - революционное движение в Италии.
  • Что твои немцы - Пушкин имеет в виду немецкий романтизм.
  • 81. А. И. Тургеневу.
    Об отношениях Пушкина с Воронцовым см. прим. 74, 78.
  • Последняя перемена министерства - назначение А. С. Шишкова министром народного просвещения (см. прим. 76, 77).
  • Истинная потеря - речь идет о в ынужденной отставке А. И. Тургенева (служившего в министерстве народного просвещения) в связи с уходом Голицына.
  • Голицына constitutionelle... - см. прим. 62.
  • 82. П. А. Вяземскому.
  • За что ты меня бранишь... - Вяземский, так же как и влиятельные петербургские друзья Пушкина (А. Тургенев, Жуковский), уговаривал его не обострять своих отношений с правительством (ср. письма 74, 81).
  • Кюхельбекер едет сюда - речь идет о несостоявшихся планах устройства В. К. Кюхельбекера на службу в канцелярии М. С. Воронцова.
  • Дал ли ты ему «Разбойников» - отрывки из поэмы «Братья-разбойники» были опубликованы в «Полярной звезде на 1825 год».
  • Все заклеймено - см. прим. 56, 58, 67.
  • Плутня Ольдекопа - переиздание Е. П. Ольдекопом немецкого перевода «Кавказского пленника» с приложением русского текста.
  • 83. В. Л. Давыдову (?) (черновое).
    Ср. письмо 16.
  • Повторяю и здесь то - см. письмо 78, 84.
  • 84. В. Л. Давыдову (?) (черновое).
  • Vitgenstein - П. X. Витгенштейн, в 1824 г. командовавший 2-й (Южной) армией.
  • 85. И. С. Деспоту-Зеновичу.
  • Деспот-Зенович Игнатий Семенович - помещик с. Колпина, Витебской губ.; Пушкин остановился у него по пути из Одессы в ссылку, в Михайловское.
  • 86. А. Н. Вульфу.
  • Вульф Алексей Николаевич (1805-1881) - друг Пушкина, сын от первого брака его соседки и приятельницы, помещицы с. Тригорское П. А. Осиповой. Вместе с поэтом Н. М. Языковым обучался в Дерптском университете.
  • Я под строгим присмотром - см. письмо 93.
  • 87. П. А. Вяземскому.
  • Ольдекоп украл - см. прим. 82.
  • Доверенность - на ведение дела против Ольдекопа.
  • Каков граф Воронцов - см. письма и прим. 74, 81.
  • Поминаньице - стих. «К морю»; три строфы в нем посвящены Байрону, умершему 7 апреля 1824 г.
  • 88. В. А. Жуковскому.
  • Скулянская битва - битва греческих повстанцев с турками под м. Скуляны (1821).
  • Мария - вдовствующая императрица Мария Федоровна, мать Александра I.
  • И оправдаем провиденье - заключительный стих из послания Жуковского «К князю Вяземскому» (1814). В этом послании Жуковский просил Вяземского о помощи впавшей в нищету семье священника (ср. письмо и прим. 192).
  • Не могу всего этого раздумать - речь идет о высылке Пушкина в Михайловское (см. прим. 73, 74, 81).
  • 89. П. А. Плетневу (черновое).
    Пушкин поручил Плетневу издание 1-й главы «Евгения Онегина» (вышло в 1825 г.).
  • Жалею, что нет... Баратынского - Баратынский служил в Финляндии.
  • 90. В. Ф. Вяземской (черновое).
  • Вяземская Вера Федоровна (1790-1886) - жена П. А. Вяземского; Пушкин ценил ее ум и доброжелательное отношение.
  • Mon père a eu la faiblesse (Мой отец имел слабость) - ср. письмо 93.
  • Voisine (Соседка) - П. А. Осипова.
  • Ses filles (Ее дочери) - Анна, Евпраксия, Мария, Екатерина и падчерица Александра.
  • Mili (Мили) - возможно, семилетняя дочь одесского градоначальника А. Д. Гурьева (ср. письмо 103).
  • 91. Н. В. Всеволожскому (черновое).
  • Всеволожский Никита Всеволодович (1799-1862) - друг Пушкина, богатый помещик и вольнодумец; в его доме собиралось общество «Зеленая лампа» (см. прим. 9).
  • Полупродал, полупроиграл - «тетрадь Всеволожского» была возвращена Пушкину и положена в основу издания «Стихотворений» 1826 г. (см. прим. 34, 96, 116, 118).
  • 92. Б. А. Адеркасу.
  • Адеркас Борис Антонович (ум. в 1831 г.) - в 1816-1826 гг. псковский гражданский губернатор. Письмо, сохранившееся в отрывке, по-видимому, не было отослано. Ср. письма 93, 98, 99.
  • 94. Л. С. Пушкину.
  • Annette- Анна Н. Вульф.
  • Там - в Тригорском.
  • Происшествия, ему известные - ср. письмо и прим. 93.
  • Всех святых - речь идет, по-видимому, о влиятельных петербургских друзьях (Жуковском, А. Тургеневе, Карамзине), на которых Пушкин возлагал надежды в отношении своего освобождения.
  • «Онегин» - 1-я глава романа, представленная в цензуру (вышла в свет отдельным изданием в 1825 г.).
  • Михайло - М. И. Калашников, крепостной Пушкина.
  • Жизнь Пугачева - «Ложный Петр III, или Жизнь, характер и злодеяния бунтовщика Емельки Пугачева», М. 1809.
  • «Путешествие по Тавриде» - см. прим. 56.
  • Я тружусь во славу Корана - речь идет о работе Пушкина над «Подражаниями Корану».
  • Нащокин и Сабуров - приятели Л. С. Пушкина и его партнеры по карточной игре; Нащокин - впоследствии один из ближайших друзей Пушкина.
  • Mirtil (Миртиль) - имя влюбленного пастушка из сентиментальных идиллий XVIII в.
  • Н. М. Языков обучался в Дерптском университете.
  • 95. Л. С. Пушкину.
  • Картинка для Онегина - рисунок Пушкина на обороте письма, изображающий Онегина и «автора» на набережной, против Петропавловской крепости (см. т. 4, стр. 29). Пушкин настаивает на этом «местоположении», чтобы подчеркнуть общественный смысл судеб героев. К 1-му изд. 1 главы рисунок приложен не был.
  • 96. Л. С. Пушкину.
  • Немецкая критика - краткое упоминание в книге К. Ф. Борга «Poetische Erzeugnisse der Russen...» («Поэтические произведения русских...», 1823).
  • «Талия» - издававшийся Булгариным альманах «Русская Талия... на 1825 год».
  • Евпраксия - Е. Н. Вульф.
  • Анетка - Анна Н. Вульф.
  • Рукописная моя книга - по-видимому, «тетрадь Всеволожского» (см. письма и прим. 34, 91, 100, 118).
  • Перстень - подаренный Пушкину Е. К. Воронцовой и воспетый в стихотворении «Талисман».
  • Что Онегин? - Речь идет о подготовлявшейся к печати 1-й главе романа; вышла в Петербурге отдельным изданием в 1825 г.
  • Разговор - предпосланный этому изданию «Разговор книгопродавца с поэтом».
  • «Conversations» - «Conversations de lord Byron» («Беседы лорда Байрона»), Paris, 1824.
  • Пишу записки - см. т. 7, прим. {Статью Т.Г. Цявловской}
  • Чухонка - поэма Баратынского «Эда. Финляндская повесть».
  • 97. И. М. Рокотову.
  • Рокотов Иван Матвеевич (р. в 1782 г.) - богатый помещик, сосед Пушкина по имению (ср. прим. 104).
    Милостивый государь, я счел бы своим долгом послать вам свою коляску, но в настоящую минуту в моем распоряжении нет лошадей. Если вам угодно будет прислать за нею, она к вашим услугам. Если ваш брат окажет мне честь посетить меня, мне будет весьма лестно принять его и возобновить столь приятное знакомство.
    Что касается цены, то, как я уже имел честь говорить вам, я хотел бы продать коляску за 1500 рублей.
    Впрочем, совершенно полагаюсь в этом на решение вашего брата.
    Примите уверения в глубочайшем уважении и совершеннейшем почтении. Милостивый государь, ваш нижайший и покорный слуга
    Александр Пушкин.
    Среда.

    Р.S. Отец мой свидетельствует вам свое почтение. Он надеется в ближайший раз иметь двойное удовольствие принять в Михайловском вас и вашего брата.
  • 98. Л. С. Пушкину.
  • Все кончено - речь идет об относительном восстановлении семейного согласия и отъезде С. Л. и Н. О. Пушкиных в Петербург (ср. письма 90, 93).
  • Письмо мое к Адеркасу - письмо 92, содержавшее чреватую тяжелыми последствиями просьбу Пушкина о заключении его в крепость.
  • Потоп - наводнение в Петербурге 7 ноября 1824 г.; далее названо «Александрийским пожаром». Вначале Пушкин не знал о размерах этого стихийного бедствия и потому пишет здесь о нем шутливо (ср. письмо 101). Впоследствии тема наводнения 1824 г. легла в основу «Медного всадника».
  • Жаль «Цветов» - речь идет о происшедшей в связи с наводнением задержке издания альманаха Дельвига «Северные цветы».
  • Тетка - Анна Львовна Пушкина (см. прим. 63); умерла в Москве.
  • Наши - отец и мать Пушкина.
  • Печатай Онегина - см. прим. 96.
  • Анна Николаевна - Вульф.
  • Прасковья Александровна - Осипова.
  • Письма в Лубны - письмо к А. П. Керн.
  • Евпраксия - Е. Н. Вульф.
  • Записки - см. т. 7, прим. {Статью Т.Г. Цявловской}
  • «Кларисса» - роман английского писателя XVIII в. Ричардсона «Кларисса Гарлоу».
  • Что Всеволожский... рукопись - см. письма и прим. 91, 96, 100, 118.
  • Вера Федоровна - Вяземская.
  • Будет ли картинка - см. письмо и прим. 95.
  • Полярные господа - К. Ф. Рылеев и А. А. Бестужев, издатели альманаха «Полярная звезда».
  • Тот, после своего потопа - Пушкин имеет в виду библейскую легенду о всемирном потопе и праведнике Ное, который после спасения напился от радости пьяным.
  • Торопи Дельвига - с изданием «Северных цветов».
  • Чухонка - поэма Баратынского «Эда. Финляндская повесть». В чем надо было «усовестить» А. И. Сабурова - неизвестно.
  • Бочки - речь идет о покупке вина.
  • 99. В. А. Жуковскому.
  • Тревога - см. прим. 98.
  • Я сослан за строчку - речь идет о письме 73.
  • Гречанка - см. письмо 88.
  • Полу-милорд - Пушкин имеет в виду свою эпиграмму на Воронцова («Полу-милорд, полу-купец...»).
  • Бессмертен твоими стихами - имеются в виду две строфы, посвященные Воронцову в «Певце во стане русских воинов» Жуковского («Наш твердый Воронцов, хвала!..» и т. д.). В 1812 г. Воронцов имел чин генерала и был ранен в Бородинском бою.
  • Письмо Вяземского - от 6 ноября 1824 г., где Вяземский язвительно острил по адресу своих литературных противников.
  • 100. П. А. Вяземскому.
  • Ольдекоп... надоел - см. прим. 82.
  • О проигранной рукописи см. прим. 118.
  • Принужден был... - в эти дни Пушкин писал «Подражания Корану»; отсюда - сравнение себя с Магометом (бегство, то есть изгнание), рукописи - с Кораном, читателей - с правоверными.
  • Брат увез «Онегина» - речь идет о 1-й главе романа, отдельное издание которой вышло в 1825 г.
  • Что твоя проза о Байроне - в связи со смертью Байрона Вяземский намеревался написать о нем, но замыслы свои не осуществил.
  • Тетка - см. прим. 98.
  • Frétillon (Резвушка) - прозвище героини одноименной песенки Беранже.
  • Нет ли хоть эпитафии - ирония над салонной поэзией В. Л. Пушкина.
  • 101. Л. С. Пушкину и О. С. Пушкиной.
  • «Демон» был напечатан в альманахе Кюхельбекера «Мнемозина» (1824, ч. III).
  • Море - стихотворение «К морю».
  • Г. издатель «Онегина» - обращение к брату, руководившему изданием 1-й главы.
  • «Разговор» - «Разговор книгопродавца с поэтом», предпосланный отдельному изданию 1-й главы (1825).
  • Mes arrières neveux (Мои двоюродные внуки...) - измененный стих Лафонтена («Старик и трое молодых»).
  • Михайло - см. прим. 94.
  • Закрытие феатра... - в связи с наводнением в Петербурге (см. прим. 98).
  • Стоять в «Инвалиде» - то есть фигурировать в качестве благотворительного лица в газете «Русский инвалид».
  • Шаликов - напечатал чувствительное послание «К В. Л. Пушкину. На кончину его сестры».
  • Троегорские приятельницы - А. Н. и Е. Н. Вульф (дочери П. А. Осиповой) и А. И. Осипова (ее падчерица).
  • «Старина»... приятная новость - каламбур: речь идет об альманахе декабриста А. О. Корниловича «Русская старина».
  • Торопи Дельвига... - выход альманаха Дельвига «Северные цветы» задерживался в связи с наводнением.
  • Поэт И. И. Козлов ослеп в 1821 г.
  • 102. А. Г. Родзянке.
  • Родзянко Аркадий Гаврилович (1793-1846) - помещик Полтавской губернии, поэт. Был членом общества «Зеленая лампа» (ср. письмо 48).
  • Кузина - Анна Н. Вульф.
  • Славны Лубны... - А. П. Керн жила в г. Лубны, Полтавской губ.
  • Чухонка - поэма Баратынского «Эда. Финляндская повесть».
  • Порфирий - брат А. Родзянко.
  • 103. Д. М. Шварцу (черновое).
  • Шварц Дмитрий Максимович (1797-1839) - одесский знакомый Пушкина, чиновник особых поручений при Воронцове. Называя последнего Уоронцовым, Пушкин высмеивает англоманию «европеизированного» вельможи.
  • Саранча - см. прим. 74.
  • Одно семейство - речь идет о семействе П. А. Осиповой.
  • Маленькая графиня Гурьева - см. прим. 90.
  • 104. Л. С. Пушкину.
  • Вульф - Алексей Н.
  • Прасковья Александровна - Осипова.
  • Ветреным юношей Рокотов (см. прим. 97) назван иронически, за старания казаться моложе своих лет.
  • Святочная песенка - неизвестна.
  • Тригорские - дочери П. А. Осиповой (см. прим. 101).
  • Календари - сборники, альманахи и пр.
  • Речь А. С. Шишкова, произнесенная в собрании членов Главного правления училищ, оканчивалась заявлением о вреде грамотности для народа (была напечатана в «СПб. ведомостях», 1824, 16 дек.).
  • Толки публики - о ссылке Пушкина в Михайловское.
  • Говоря по-делилевски - далее Пушкин иронически имитирует изысканный «перифрастический» стиль французского поэта Ж. Делиля.
  • Станем трактовать... - далее перечисляются условные термины плана побега Пушкина за границу.
  • «От усыпителя...» - слова из стихотворения Пушкина «Уединение».
  • Письмо мое - см. письмо 98.
  • 105. Л. С. Пушкину.
  • Дельвиг собирался навестить Пушкина в Михайловском (приехал в апреле 1825 г.).
  • «Цветы» - «Северные цветы», альманах Дельвига.
  • «Эда» - поэма Баратынского.
  • 106. К. Ф. Рылееву.
  • Рылеев Кондратий Федорович (1795-1826) - поэт-декабрист. Настоящее письмо - начало оживленной переписки двух поэтов, оборвавшейся с арестом и гибелью Рылеева.
  • Пущин привезет - И. И. Пущин провел в Михайловском 11 января и уехал в Петербург.
  • Отрывок из «Цыганов» - для напечатания в «Полярной звезде».
  • «Войнаровский» - поэма Рылеева. Об отношении Пушкина к поэзии Рылеева см. письма и прим. 43, 45, 65, 67, 119.
  • Он не прав - ср. письма 67, 119.
  • Легкое и веселое - этими словами Пушкин не столько определяет смысл своего произведения, сколько подчеркивает односторонность пристрастия Рылеева и Бестужева к «высокому романтизму».
  • «Orlando furioso» («Неистовый Роланд») - ироническая рыцарская поэма Ариосто.
  • «Гудибрас» - сатирическая поэма Бутлера.
  • «Pucelle» («Девственница») - антиклерикальная фривольная поэма Вольтера «Орлеанская девственница».
  • «Вер-Вер» - шутливая поэма Грессе.
  • «Ренике Фукс» - «Рейнеке-Лис», средневековая сатирическая поэма, обработанная Гете.
  • «Душенька» - поэма Богдановича.
  • Статья Плетнева - «Письмо к графине С. И. С. о русских поэтах» («Северные цветы на 1825 год»), представляющее собой восторженный, но поверхностный обзор русской поэзии от Державина до Пушкина. Жуковского Плетнев рассматривает как первого поэта «золотого века» русской поэзии. Бестужев критиковал эту статью в не дошедшем до нас письме к Пушкину.
  • Зачем кусать нам... - перефразировка стихов из «Божественной комедии» Данте.
  • 107. П. А. Вяземскому.
  • Получил ли... письмо - речь идет о письме 100.
  • «Цветы» - «Северные цветы на 1825 год».
  • Прочел я в «Инвалиде» - в газете «Русский инвалид» было объявлено о выходе в свет первого номера журнала Н. А. Полевого «Московский телеграф», где было напечатано стихотворение «Телега жизни» и семь стихов из стихотворения «К морю».
  • Что мой Кюхля - В. К. Кюхельбекер, еще в начале 20-х гг. навлекший за себя неудовольствие властей, безуспешно пытался устроиться на службу.
  • Слушаю старые сказки - ср. письма 96, 103.
  • «Онегин» печатается - речь идет о 1-й главе романа.
  • Честь и слава Шишкову - см. письма 76, 77.
  • Дело с Ольдекопом - см. прим. 82. Позднее Пушкин все же обратился к Шишкову (см. письмо 125).
  • Статья Бестужева - «Русская антология... Б ауринга», направленная против влияния немецкой литературы («Литературные листки», 1824, № XIX-XX).
  • Фита - Ф. Н. Глинка.
  • 108. П. А. Вяземскому.
  • Княгиня - В. Ф. Вяземская, давшая в Одессе взаймы Пушкину 600 р.
  • Савелов А. П. (должник Пушкина), вопреки условию, не вернул ей эту сумму.
  • Но умный человек... - цитата из «Горя от ума».
  • Читал я Чацкого - речь идет о чтении списка «Горя от ума», привезенного Пущиным. Ср. письмо и прим. 109.
  • Напечатан ли там Хвостов? - бездарное «Послание к NN о наводнении...», позднее высмеянное Пушкиным в «Медном всаднике», было напечатано не в «Московском телеграфе», а в «Невском альманахе на 1825 год».
  • Каков Филимонов - имеется в виду объявление в его газете «Русский инвалид» об издании «Искусства жить».
  • 109. А. А. Бестужеву.
  • Пожури моего брата... - Лев Сергеевич повсюду читал поэму «Цыганы» еще до того, как она была издана.
  • Слушал Чацкого - см. прим. 108.
  • Что такое Чацкий... - Пушкин указывает на наличие в Чацком черт «резонера».
  • Cléon (Клеон), Жеронт и Хлоя - персонажи комедии Грессе «Le Méchant» («Злоязычный»).
  • «Олег» - «Песнь о вещем Олеге»; была напечатана в «Северных цветах на 1825 год».
  • Твоя критика на Бауринга... - см. прим. 107.
  • 110. П. А. Вяземскому.
  • Граббе был уволен в отставку за независимость мнений; в 1825 г. его вновь приняли на службу.
  • Заветных - речь идет о стихах, не предназначавшихся для печати.
  • 111. Л. С. Пушкину.
  • Жду шума - имеется в виду выход в свет 1-й главы «Евгения Онегина» (15 февраля 1825 г.).
  • «Conversations de Byron» («Беседы Байрона») - см. прим. 96.
  • «Записки» Ж. Фуше вышли в Париже в 1824 г.
  • «Записки Наполеона» - о пребывании его на острове св. Елены; на материале рукописей Наполеона составлены Ш. Монтолоном (адъютантом Наполеона и его душеприказчиком) совместно с генералом Гурго (не Бертраном).
  • Мой Коншин - имеется в виду поэт В. И. Туманский, пользовавшийся симпатиями Пушкина (Коншин Н. М. - посредственный поэт, опекавшийся Плетневым).
  • «Цветы» - альманах Дельвига «Северные цветы».
  • Бестужеву писал я - см. письмо 109.
  • «Палей» - поэма Рылеева; осталась незаконченной.
  • Плетнев... повредил... - в его статье «Письмо к графине С. И. С.» (см. прим. 106) был помещен восторженный отзыв о Баратынском. Неумеренностью своих похвал Плетнев активизировал противников опального поэта.
  • «Эда» - поэма Баратынского.
  • «И скоро ль...» - цитата из баллады Жуковского «Двенадцать спящих дев» (часть 1-я, «Громобой»). За проступок, совершенный в возрасте 14-ти лет, Баратынский пять лет служил в армии рядовым и унтер-офицером. Смог уйти в отставку в 1826 г., после получения офицерского чина.
  • «Записки» - см. т. 7, примеч {Статью Т.Г.Цявловской}.
  • Новая поэма Рылеева - «Палей».
  • Дедушка - прадед Пушкина, А. П. Ганнибал.
  • 112. П. А. Вяземскому.
  • Шутки журнальные. - В 1824 г. П. А. Муханов увез из Одессы несколько отрывков из произведений Пушкина, в том числе начало «Цыган». В «Северной пчеле» (1825, № 15), в форме письма к самому Муханову, появилось сообщение о написании Пушкиным «Цыган» и о том, что отрывки поэмы имеются у его приятелей.
  • Мадригал князю Шаликову - иронический стих «Пускай их {женщин} Шаликов поет».
  • «Телеграф» - недавно основанный Н. А. Полевым журнал «Московский телеграф».
  • Ты в самом деле напечатал «Телегу» - стихотворение Пушкина «Телега жизни» было напечатано в журнале «Московский телеграф», 1825, № 1 (ср. письмо 107).
  • Чувствую необходимость - речь идет об издании собственного журнала (см. т. 6) {Статью Ю.Г. Оксмана}.
  • Издание Фонвизина - задуманная Вяземским биография Д. И. Фонвизина (закончена в 1830 г., издана в 1848 г.).
  • 113. Н. И. Гнедичу.
  • Вам обязан Онегин покровительством Шишкова - возможно, ходатайство Гнедича облегчило выход в свет 1-й главы «Евгения Онегина». Гнедич состоял членом Российской академии, президентом которой был министр просвещения А. С. Шишков (о нем см. письма и прим. 76, 77, 107).
  • Песни греческие - сборник переведенных Гнедичем «Простонародных песен нынешних греков» (1825). В предисловии Гнедич указывал на сходство песен современных греков и русских. Под причинами сходства Пушкин подразумевает угнетенность обоих народов деспотизмом.
  • Совершение Вашего Гомера - перевод Гнедичем «Илиады» был закончен в октябре 1826 г., доработка продолжалась до 1828 г.
  • История народа принадлежит поэту - измененные слова из «Истории государства Российского» Карамзина («История народа принадлежит царю»).
  • 114. Л. С. Пушкину.
  • Дельвиг - приехал в Михайловское в апреле 1825 г.
  • Строгие меры - по-видимому, речь идет о докучавшей Л. С. Пушкину родительской опеке.
  • Объявление - в газете Булгарина «Северная пчела» (1825, 21 февраля) о выходе в свет 1-й главы «Евгения Онегина».
  • Зачем пишу я Булгарину - беспринципность Булгарина уже в это время снискала ему дурную репутацию.
  • Давыдов - по-видимому, Денис Васильевич, поэт-партизан.
  • Друзья... зарежут - речь идет о распространении друзьями Пушкина его ненапечатанных произведений, что подрывало его «книжный торг» (выражение в письме 71).
  • У Дельвига - имеется в виду альманах Дельвига «Северные цветы».
  • У Бестужева - имеется в виду альманах «Полярная звезда».
  • Моему другу - ирония: Воейков напечатал стихотворение Пушкина «Земля и море. Из Мосха», не упомянув последнего (Мосх - сиракузский поэт II в. до н. э.) и стихотворение «Прозерпина», не упомянув Парни, вольным переводом из которого оно является («Новости литературы», 1825, № 1).
  • Бион - друг Мосха; здесь имеется в виду Воейков.
  • «Старина» и «Талия» - альманахи «Русская старина» и «Русская Талия» (1825).
  • Письмо - к издателю «Невского альманаха» Е. В. Аладьину, анонсировавшему участие Пушкина в альманахе (не сохранилось).
  • Слепой поп - Г. А. Пакатский; в 1825 г. издал «Книгу премудрости Иисуса, сына Сирахова...»
  • 115. Л. С. Пушкину.
  • Послал это - возможно, речь идет о нескольких отдельных стихотворениях из «Подражаний Корану».
  • Восстанет, судя по сухому объявлению «Пчелы» - Пушкин имеет в виду личную близость и единомыслие издателя журнала «Сын отечества» Н. И. Греча с Ф. В. Булгариным. В газете последнего «Северная пчела» (21 февраля 1825) было напечатано издевательское объявление о выходе 1-й главы «Евгения Онегина».
  • 116. Л. С. Пушкину.
  • Моя рукопись - рукопись Пушкина, отданная поэтом Всеволожскому в счет долга 1000 р. и возвращенная за ту же сумму (см. письма 91, 117, 118).
  • «Conversations» (Беседы) - см. прим. 96.
  • «Mémoires» de Fouché («Мемуары» Фуше) - см. прим. 111.
  • «Талия» - альманах «Русская Талия».
  • «Старина» - альманах «Русская старина».
  • Sismondi - имеется в виду труд французского историка и экономиста С. Сисмонди «О литературе южной Европы».
  • Schlegel - имеется в виду книга одного из видных идеологов раннего немецкого романтизма А. В. Шлегеля «Чтения о драматическом искусстве и литературе».
  • Новое издание - «Собрания новых русских стихотворений...» Их было несколько (1822-1824).
  • Каченовский восстал... - в «Вестнике Европы», 1825, № 3, была напечатана заметка «Мысли и замечания» с выпадами против «Черной шали» и «Кавказского пленника». Эпиграмму на Каченовского Пушкин послал в письме 132.
  • Ересь - по-видимому, имеются в виду слова Рылеева в посвящении к «Войнаровскому», где он говорит о своих стихах «Ты не увидишь в них искусства», «Я не поэт, а гражданин». Пушкин решительно не соглашался с идеей литераторов-декабристов о «преимуществах» содержания над формой, всегда страстно настаивая на единстве формы и содержания. Ср. письмо и прим. 153.
  • Анна Николаевна - Вульф.
  • Миртильничаю - см. прим. 94.
  • Гнедича песни - переведенные Гнедичем «Простонародные песни нынешних греков» (см. прим. 113).
  • Мелкие стихотворения - посылавшиеся Пушкиным для альманаха «Полярная звезда». Их тексты понадобились Пушкину для включения в подготовлявшееся им собрание стихотворений.
  • 117. Л. С. Пушкину.
    Ср. письмо 116.
  • Закревский, бывший тогда генерал-губернатором Финляндии, покровительствовал опальному Баратынскому.
  • 118. Л. С. Пушкину и П. А. Плетневу.
  • Рукопись - «тетрадь Всеволожского» (ср. письма 34, 91, 98, 116), положенная в основу собрания стихотворений Пушкина 1826 г. (ср. письма 121, 127, 128, 132, 136).
  • Издание Батюшкова - «Опыты в стихах и прозе...», 1817.
  • Жуковский и Булгарин названы Пушкиным как пример полярной противоположности в области нравственности личной и профессиональной.
  • Гнедич и Грибоедов противопоставлены в плане различия их литературных мнений (еще в 1816 г. они обменялись острыми полемическими статьями о путях развития русской баллады, по поводу баллады Катенина «Ольга»).
  • Эпиграф к «Стихотворениям» 1826 г. был взят из римского поэта Проперция («Ранний возраст поет любовь, зрелый - потрясения»).
  • Виньетку бы не худо - указанное издание вышло без виньетки.
  • «Он мнил...» - из стихотворения Жуковского «Мотылек и цветы».
  • «Нет! Слишком дорога!» - цитата из сказки И. И. Дмитриева «Модная жена».
  • «Иною прелестью пленяется...» - стих из названного стихотворения Жуковского.
  • Последнее издание Жуковского - «Стихотворения» 1824 г.
  • Добрые критики Плетнева - его «Письмо к графине С. И. С.» (см. прим. 106).
  • 119. А. А. Бестужеву.
  • Войнаровский - поэма Рылеева.
  • Спор английского поэта Боульса с Байроном. - В этом споре Байрон утверждал, что поэтическое описание колоды карт выше, чем плохое описание деревьев. Этот парадокс Пушкин использовал в предыдущем, не дошедшем до нас письме к Бестужеву, полемизируя с ним и Рылеевым о «цели» в искусстве (ср. письмо и прим. 116). Полемика возникла в связи с 1-й главой «Евгения Онегина».
  • Очень дельное опровержение - не сохранилось.
  • Твое письмо очень умно - речь идет о письме от 9 марта 1825 г., в котором Бестужев ставил Пушкину в пример острую сатиричность байроновского «Дон-Жуана» и убеждал Пушкина не «вырезывать изображения из яблочного семечка», то есть не тратить свой талант на изображение «ничтожных» предметов. Ср. письма и прим. 67, 106, 116.
  • Затрещала набережная - на Дворцовой набережной в Петербурге расположен Зимний дворец. О пределах сатиры в 1-й главе «Евгения Онегина» ср. письмо и прим. 56.
  • Отдашь справедливость Катенину - Пушкин укоряет Бестужева за умолчание о Катенине в статье «Взгляд на русскую словесность...» («Полярная звезда на 1825 год»).
  • Хочется в ротмистра - Бестужев служил в чине штабс-капитана.
  • 120. В. Ф. Вяземской.
  • Malheur (Несчастие) - смерть сына Вяземских Николая и болезнь П. А. Вяземского.
  • «Онегин» - 1-я глава романа.
  • Pouchtchine (Пущин) - 11 февраля 1825 г. был у Пушкина в Михайловском.
  • 121. Л. С. Пушкину.
  • Бабушкин кот - Аристарх (не Трифон) Фалелеич Мурлыкин, герой повести Антония Погорельского (псевдоним А. А. Перовского) «Лефортовская маковница».
  • Чтенье бесие - Л. С. Пушкин повсюду читал еще не изданные произведения Пушкина.
  • Получил ли ... стихотворенья - см. письмо и прим. 118. Предисловие к сборнику стихотворений было написано от имени издателей; настоящее письмо Пушкина легло в его основу.
  • «Бахчисарайский фонтан» - имеется в виду предисловие Вяземского к изданию поэмы (1824).
  • «Телеграф» - «Московский телеграф», журнал Н. А. Полевого (ср. след. прим.).
  • Дельвига нет - Пушкин ждал его в Михайловское.
  • Воейков ведет себя хорошо - ср. письмо и прим. 15.
  • Стихи Голицыной-Суворовой - «Давно о ней воспоминанье...» {«Кн. М. А. Голицыной»}
  • «Вчера был день...» - стих. «Друзьям».
  • Море - «Земля и море».
  • Записки о Державине - о чтении в лицее, в присутствии Державина, «Воспоминаний в Царском Селе» (см. т. 7).
  • Стихи о дружбе - «Дружба».
  • 122. П. А. Вяземскому.
    Ср. письма 120, 121.
  • Переписываю «Онегина» - речь идет о 2-й главе романа.
  • Голицына - Е. И. (ср. письмо 19), предмет увлечения Пушкина в Петербурге.
  • Кюхельбекерский Державин - см. письмо и прим. 34.
  • Полевой - Н. А.; в 20-х гг. Вяземский поддерживал его журнал «Московский телеграф». Пародия Полевого на «Сельское кладбище» Жуковского («Книжная лавка») была напечатана в «Невском альманахе на 1825 год». Пушкин, в молодости сам написавший несколько пародий на Жуковского, в это время к пародированию стиля Жуковского относился отрицательно, как к проявленью дурного или архаического вкуса (ср. прим. 178).
  • Стихотворения мои - см. прим. 118.
  • Вымарал стихи - задевающие Ф. И. Толстого (Американца), приятеля Вяземского.
  • Мур - Пушкин имеет в виду поэму Т. Мура «Лалла Рук».
  • 123. П. А. Вяземскому.
  • Байрон умер 7 апреля 1824 г.
  • «Онегин» - 2-я глава романа.
  • Получил я - поэму К. Ф. Рылеева «Войнаровский» и его же «Думы» (изд. 1825 г.), пересланные И. И. Пущиным при письме его к Пушкину от 12 марта 1825 г. Слух о новой плутне (ср. письмо 82 и след.) оказался ложным.
  • 124. Л. С. Пушкину.
  • Анна Николаевна - Вульф.
  • «Полярная» - альманах Рылеева и Бестужева «Полярная звезда на 1825 год».
  • Справься... о «Фонтане» - то есть о перепечатке «Бахчисарайского фонтана» без разрешения автора, ср. предыд. прим.
  • On vous permet - речь идет об А. Н. Вульф, флиртовавшей с Л. С. Пушкиным.
  • Euphrosine (Евпраксия) - Е. Н. Вульф.
  • M-lle N. N. (Мадемуазель N. N.) - Анна Н. Вульф.
  • «Honny soit...» («Да будет стыдно...») - слова из девиза английского ордена подвязки («Да будет стыдно тому, кто дурно об этом думает»).
  • Заказал обедню - см. предыд. прим.
  • Шкода - прозвище священника с. Воронича.
  • 125. А. С. Шишкову (черновое).
  • Шишков Александр Семенович (1754-1841) - президент Российской академии, автор «Рассуждения о старом и новом слоге». Был председателем «Беседы любителей русского слова» и противником литературной школы Карамзина, с ее «европеизмом». Об отношении Пушкина к Шишкову см. письма и прим. 3, 76, 77. Пушкин хотел добиться от Шишкова, как министра народного просвещения, поддержки в своем деле с Ольдекопом (см. письмо 82). В письме описка - перепечатан был не «Бахчисарайский фонтан», а «Кавказский пленник».
  • 126. А. Н. Вульфу.
  • Послание Н. М. Языкова - «Не вовсе чуя бога света» - ответ на послание Пушкина «К Языкову» («Издревле сладостный союз...»). О какой из элегий Языкова идет речь - не установлено (из его стих. 1825 г. известно шесть под названием «Элегия»).
  • 127. Л. С. Пушкину.
    Пушкин просит прислать: «Записки» Фуше, «Курс драматической литературы» Шлегеля (во французском переводе), «Дон-Жуан» Байрона.
  • Баронов приезд - А. А. Дельвиг посетил Пушкина в Михайловском в апреле 1825 г.
  • Чигиринский староста - «Смерть Чигиринского старосты», отрывок из поэмы Рылеева «Наливайко».
  • Предисловие - к изданию стихотворений Пушкина (см. письмо 118); было написано от имени издателей.
  • «Пощечина» - Ф. И. Толстому (в послании «Чаадаеву») - см. прим. 122.
  • Толстой явится... в 4-й песне «Онегина» - Толстой фигурирует в XIX строфе 4-й главы («..нет презренной клеветы, на чердаке вралем рожденной...» и т. д.).
  • Пасквиль Толстого на Пушкина - эпиграмма «Сатиры нравственной язвительное жало...» (см. прим. 33).
  • Толку в моей луне - имеется в виду выражение «как эта глупая луна» или сцена Татьяны с няней (3-я глава «Евгения Онегина»).
  • Анна Николаевна, Анета - Вульф.
  • 129. П. А. Вяземскому.
  • Судьба - см. письмо и прим. 120.
  • Зачем ты не хотел отвечать - Вяземский в письме от 4 августа 1825 г. сослался на свою болезнь и смерть сына.
  • «Цветы» - альманах «Северные цветы».
  • «Полярная» - альманах Рылеева и Бестужева «Полярная звезда на 1825 год».
  • Известия об Одессе - Пушкин интересовался толками по поводу своей ссылки и, в особенности, событиями в семье Воронцовых.
  • 131. В. А. Жуковскому.
  • Вот тебе... ответ - на письмо Жуковского от 15 - начала 20-х чисел апреля 1825 г., в котором Жуковский предлагал свои хлопоты о переводе Пушкина для лечения в Ригу.
  • Николай Михайлович - Карамзин.
  • Не совсем чисты в отношении слова - Пушкин имеет в виду характерный для «Кинжала» стиль гражданской поэзии с ее политической фразеологией. Уверения в политической «безгрешности» замысла - разумеется, нарочиты; Пушкин подчеркивает, что в его стихотворении нет прямого упоминания о русском правительстве.
  • Пятистопные без рифм - такими стихами Пушкин писал в это время «Бориса Годунова».
  • Письмо к Белому (к Александру I) - письмо 130.
  • «Стихотворения» Жуковского - изд. 1824 г.
  • Блудов (бывший усердный «арзамасец») вызывал раздражение Пушкина как представитель устарелых, но живучих «салонных» вкусов в литературе (за эту «салонность» назван маркизом). Принимал участие в издании «Стихотворений» Жуковского 1824 г.
  • «Ax, если б мой милый» - стихотворение Жуковского «Мечта».
  • Гению - стихотворение Жуковского «К мимо пролетевшему знакомому гению».
  • С приобщением стихов... - Пушкин, как и его современники, относился иронически к затрудненной и изобиловавшей неудачными оборотами поэзии своего ближайшего друга Кюхельбекера. Отметим, что уже после смерти Пушкина Кюхельбекер создал ряд стихотворений, отличающихся своеобразием и психологической глубиной.
  • «Водолаз» - баллада Жуковского «Кубок» (перевод баллады «Водолаз» Шиллера).
  • Какая цель - Жуковский, с иных позиций, чем декабристы, также упрекал Пушкина за отсутствие «высокого предмета» в его поэзии. Ср. прим. 67, 106, 119.
  • 132. Л. С. Пушкину.
  • Лже-Дмитриев - М. А. Дмитриев, названный так в отличие от своего дяди, поэта И. И. Дмитриева.
  • Процесс - журнальная полемика вокруг «Бахчисарайского фонтана».
  • Подпись слепого поэта - восторженная надпись И. И. Козлова на печатном экземпляре присланной им Пушкину поэмы «Чернец» (вышла в 1825 г.; в письме названа «повестью»).
  • Послание - «К другу В. А. Жуковскому».
  • Письмо к Гнедичу - письмо 113.
  • «Конечно, бедный болен» - измененный стих И. И. Дмитриева («Воробей и зяблица»).
  • «Войнаровский» - поэма К. Ф. Рылеева.
  • Замечания Пушкина на «Войнаровского» не сохранились. Об изменении отношения Пушкина к поэзии Рылеева см. прим. 43.
  • Последняя ... Жанлис - «Записки о XVIII веке и о французской революции» (Paris, 1825).
  • Чайльд-Гарольд Ламартина - 5-я песнь «Чайльд-Гарольда» (поэма Байрона), написанная французским поэтом А. Ламартином.
  • «Старина» - альманах декабриста А. О. Корниловича «Русская старина».
  • «Талия» - альманах Булгарина «Русская Талия» (1825) с отрывками комедии А. А. Шаховского «Ворожея, или Танцы духов» и комедий Н. И. Хмельницкого.
  • Анахарзис Клоц - см. прим. 64; имеется в виду Кюхельбекер, в послании к Грибоедову употребивший неудачное выражение «резвоскачущая кровь». Ср. прим. 131.
  • Об аневризме Пушкина см. письма и прим. 130, 131.
  • Письмо Жуковского - от 15-начала 20-х чисел апреля 1825 г.; проникнуто тревогой за ссыльного поэта.
  • Тиснуть... потонут - речь идет об издании стихотворений Пушкина (см. письмо 118).
  • «Сарское Село» - «Воспоминания в Царском Селе». О «ноте» см. письмо 121.
  • 133. К. Ф. Рылееву.
    Замечания Пушкина на поэму Рылеева «Войнаровский» не сохранились. Об ошибке в думе «Олег Вещий» см. письмо 41.
  • Исповедь - отрывок из поэмы Рылеева «Наливайко». Об отношении Пушкина к поэзии Рылеева см. прим. 43.
  • «Думы» Рылеева Пушкин ставил невысоко за отсутствие историзма и прямолинейную дидактику (см. письмо 131).
  • 135. А. А. Бестужеву.
  • «Взгляд» - статья Бестужева «Взгляд на русскую словесность...» («Полярная звезда на 1825 год»).
  • Критика Мерзлякова - см. прим. 2.
  • Ода к Зубову - «На возвращение графа Зубова из Персии» (впервые напечатана в 1804 г. в журнале «Друг просвещения», ч. III).
  • Ободрения у нас нет и т. д. - в отличие от декабриста Бестужева Пушкин расценивает поддержку писателя правительством как необходимое условие спокойного творческого труда. Его суждения во многом определены собственной участью ссыльного. Ср. письмо 163.
  • Карамзин с 1803 г. получал пенсию 2000 руб. в год; Жуковский с 1816 г. - 4000; Крылов с 1812 г. - 1500; Гнедич с 1825 г. - 3000.
  • Лучшая поэма Вольтера - «Орлеанская девственница».
  • «О вспомни...» - слова из оды «На возвращение графа Зубова...».
  • Послание к Александру - «Императору Александру» (1814 г.), где Жуковский обращался к самодержавию с призывом к гуманности и служению общественному долгу.
  • Об «Онегине» ты не высказал - ср. письма 106, 119.
  • «Турнир» - повесть «Ревельский турнир».
  • Владимир - герой повести «Измена».
  • Замечания... - см. прим. 133.
  • Жаловаться... - в статье «Взгляд на старую и новую словесность...», где Бестужев намекал на стесненность русской литературы цензурными ограничениями.
  • А. С. Шишков был назначен министром народного просвещения (см. письма 76, 77).
  • 136. А. А. Дельвигу.
  • «Разные стихотворения» - подготовляемое к печати собрание стихотворений Пушкина (см. письмо 118).
  • «Онегин» - 1-я глава романа вышла отдельным изданием в 1825 г.
  • «Русской грамоты не знал...» - слова из «Эпитафии» И. И. Дмитриева.
  • В пяльцах - Пушкин в это время работал над «Борисом Годуновым».
  • Демьян и Фока - «Демьянова уха» Крылова.
  • «История» - «История государства Российского» Н. М. Карамзина, работавшего над XII томом.
  • 137. П. А. Вяземскому и Л. С. Пушкину.
  • Доволен ли... - речь идет о статье Вяземского «Жуковский, Пушкин. Новая пиитика басен» («Московский телеграф», 1825, № 4).
  • «В бореньях с трудностью...» - слова из послания Вяземского к Жуковскому.
  • «Былое сбудется опять...» - цитата из стихотворения Жуковского «Я музу юную, бывало...».
  • Твое о «Чернеце» - статья Вяземского о поэме слепого поэта И. И. Козлова «Чернец» («Московский телеграф», 1825, № 8).
  • «Войнаровский» - поэма Рылеева; об отношении к ней Пушкина см. также письмо 132.
  • Неелов С. А. - приятель отца и дяди Пушкина; был известен своими неудобными для печати посланиями и экспромтами.
  • Стихи его - в журнале «Московский телеграф», 1825, № 8.
  • Статья и стихи Шаликова - послание «К А. С. Пушкину» («Дамский журнал», 1825, № 8) по поводу измененного впоследствии иронического стиха в «Разговоре книгопродавца с поэтом» («Пускай их Шаликов поет»).
  • Твое о Байроне - задуманная, но не осуществленная Вяземским статья о Байроне.
  • Благодарю за Casimir - за присланные стихи французского поэта Казимира Делавиня.
  • Первый гений там - ср. письмо и прим. 80.
  • Сосводничать мне Полевого - речь идет о сотрудничестве в журнале Н. А. Полевого «Московский телеграф».
  • Ему случается завираться - Пушкин критикует статьи Полевого «О Полярной звезде на 1825 год» («Московский телеграф», 1825, № 8, и «Прибавление к «Московскому телеграфу», № 5).
  • «Buovo d’Antona» («Буово д’Антона») - средневековая итальянская сказка.
  • «Orlando inamorato» («Влюбленный Роланд») - поэма итальянского поэта XV в. М. Боярдо.
  • Заметил ... Фуше - в «Записках» (см. прим. 111).
  • 138. П. А. Вяземскому.
  • Перемена министерства - назначение А. С. Шишкова министром народного просвещения (см. прим. 76).
  • Мор на Пушкиных - ср. письма 98, 136.
  • «Le bon Dieu» («Господь бог») - кощунственная песня Беранже.
  • А. П. Хвостова - автор книги «Камин и ручеек» (у В. Л. Пушкина - послание «К камину»).
  • «Опасный сосед» - фривольная поэма В. Л. Пушкина.
  • Алексей Михайлович - Пушкин; умер в 1825 г. Подобно И. И. Дмитриеву, славился своими шутками над В. Л. Пушкиным.
  • «Пчела» - газета Булгарина «Северная пчела». Вяземским заглавия эпиграммы Пушкина «Приятелям». Эпиграмма была напечатана в поддерживавшемся Вяземским журнале Полевого «Московский телеграф» под названием «Журнальным приятелям». Пушкин послал заметку об этой «опечатке» в «Северную пчелу».
  • На «Благонамеренного» - на А. Е. Измайлова (см. прим. 58), напечатавшего враждебную заметку о стихотворении «Приятелям» («Благонамеренный», 1825, ч. XXX).
  • Фита - Ф. Н. Глинка. Пушкин пародирует слог его «Псалмов».
  • 139. В. А. Жуковскому.
    Ср. прим. 130. Настоящее письмо насквозь иронично и проникнуто глубоким возмущением лицемерной «милостью» царя.
  • Губернатор - Б. А. Адеркас.
  • Всеволожский - имеется в виду В. И. Всеволодов.
  • 140. П. А. Вяземскому.
  • Твой Байрон - задуманная Вяземским статья о Байроне.
  • «Toi dont... le vrai nom» («Ты, чье истинное имя...») - слова из послания Ламартина к Байрону.
  • Твои замечания - статья Вяземского «О разборе трех статей, помещенных в Записках Наполеона, написанном Денисом Давыдовым» («Московский телеграф», 1825, № 12).
  • О выражении метафизический язык см. письмо и прим. 33.
  • В «Онегине» - в 3-й главе романа (строфы XXV-XXIX).
  • Статья Пушкина - «О г-же Сталь...» («Московский телеграф», 1825, № 12, за подп. «Ст. Ар.», то есть «Старый Арзамасец», см. т. 6, стр. 8-10).
  • Есть одно великодушие - Пушкин имеет в виду собственное выражение в указанной статье («Великодушие русского императора»), поставленное для отвода глаз цензуры.
  • Ты уже знаешь - см. предыд. прим.
  • Романтическая трагедия - «Борис Годунов», к работе над которым Пушкин приступил еще в ноябре-декабре 1824 г. Пушкин называет свою трагедию «романтической» прежде всего за свободу изобретения, решительное ниспровержение канонов классической драматургии (ср. письма и прим. 80, 137).
  • «А. Шенье в темнице» - стихотворение «Андрей Шенье».
  • Суди о нем... по намерению - намек на автобиографический смысл стихотворения.
  • Арзамасский гусь - см. прим. 14.
  • 141. П. А. Плетневу.
  • Дельвиг обвенчался с С. М. Салтыковой 30 окт. 1825 г.
  • Одна прелесть - А. П. Керн.
  • 142. Анне Н. Вульф.
  • «Не мила ей прелесть ночи» - стихотворение И. И. Козлова «Венецианская ночь».
  • Alexis (Алексей) - А. Н. Вульф.
  • Elle (Она) - А. П. Керн.
  • Maudite visite ... départ (Проклятый приезд ... отъезд) - речь идет о приезде в Тригорское А. П. Керн.
  • 143. А. А. Дельвигу.
  • Петр Александрович - Плетнев.
  • Письмо матери - см. письмо и прим. 130. Недовольство Пушкина поведением брата выразилось и в письме 146.
  • Рукопись моя - для издания «Стихотворений» Пушкина 1826 г.
  • Невеста Дельвига - С. М. Салтыкова, дочь М. А. Салтыкова, почетного члена «Арзамаса».
  • Прасковья Александровна - Осипова.
  • 144. А. П. Керн.
  • Notre rencontre (Наша встреча) - у Олениных, в 1819 г.
  • Ермолай Федорович - муж А. П. Керн.
  • Voulf (Вульф) - Алексей Н. (см. прим. 86).
  • Анна Николаевна - Вульф (см. прим. 134).
  • 145. П. А. Осиповой.
  • Осипова Прасковья Александровна (1781-1859), в первом браке Вульф - помещица с. Тригорское, соседка и близкий друг Пушкина. Ср. письмо 147.
  • 146. Л. С. Пушкину.
  • Выкуп... рукописи - см. письмо 118.
  • Вяземскому 600 р. - речь идет о старом долге (см. письма 108, 174).
  • Заикин - А. И. или И. И., один из братьев-книгопродавцев.
  • Предложение - о переиздании поэм Пушкина.
  • 147. И. Ф. Мойеру.
  • Мойер Иван Филиппович (1786-1858) - хирург, профессор Дерптского университета; был женат на племяннице Жуковского, М. А. Протасовой. Приезд Мойера в Михайловское нарушил бы планы Пушкина, предполагавшего под предлогом лечения вырваться из ссылки. см. прим. 130.
  • 149. Н. Н. Раевскому-сыну (черновое).
  • Раевский Николай Николаевич (1801-1843) - младший сын ген. Н. Н. Раевского, офицер, друг Пушкина.
  • Votre frère (Ваш брат) - А. Н. Раевский.
  • Voisine (Соседка) - П. А. Осипова.
  • Ma tragédie (Моя трагедия) - «Борис Годунов».
  • Philoctète (Филоктет) - герой трагедии французского писателя XVIII в. Лагарпа «Филоктет».
  • Le Haineux de Byron (Озлобленный у Байрона) - Дж. Лоредано, герой драмы «Двое Фоскари».
  • ha pagato (он заплатил) - его реплика, Пушкин делится с Раевским мыслями, положенными в основу его теоретических заметок о драме («О трагедии» {«О классической трагедии», «О трагедиях Байрона», «О народной драме и «Марфе Посаднице» М. П. Погодина»).
  • 150. П. А. Осиповой.
  • La petite (Малютка) - двухлетняя Е. И. Осипова, дочь Осиповой.
  • 151. Н. А. Полевому.
  • Полевой Николай Алексеевич (1796-1846) - издатель журнала «Московский телеграф», писатель и историк; происходил из купеческого звания. В своих критических статьях защищал принципы романтической литературы.
  • Ваше письмо - не сохранилось.
  • Я писал князю Вяземскому - см. письмо 138.
  • 152. П. А. Осиповой.
  • Анна Богдановна - экономка Осиповой. Что имел в виду Пушкин, говоря о слухах (bruits) и роли Е. Ф. Керна, мужа А. П. Керн - неясно.
  • La surveillance paternelle (Отеческий надзор) - полицейское наблюдение.
  • 153. П. А. Вяземскому.
  • Я из Михайловского не тронусь - намек на неудавшиеся планы уехать в Дерпт и за границу (см. прим. 130).
  • Твой Байрон - см. прим. 140.
  • «Что нужды...» - первый стих эпиграммы Вяземского на П. П. Свиньина, напечатавшего в 1818 г. посвященную Аракчееву подобострастную «Поездку в Грузино».
  • Грузино - имение Аракчеева и центр военных поселений; см. прим. 9.
  • 8-й стих - «И лучше в Грузино пойду путем доходным».
  • «Я не поэт, а дворянин» - стих из этой эпиграммы, внешне напоминающий стих Рылеева в посвящении к поэме «Войнаровский» («Я не поэт, а гражданин»).
  • Дельвиг... сердится - Пушкин также не сочувствовал пропагандистской установке Рылеева на преимущество «содержания» над «формой» (ср. письма и прим. 116, 133).
  • Жуковский хлопотал о лечении аневризма Пушкина (ср. прим. 130, 147).
  • Кюхельбекер безуспешно пытался устроиться на службу.
  • Разбор Шихматова - статья Кюхельбекера о поэме Ширинского-Шихматова «Петр Великий».
  • Антикритика Полевого - полемическая заметка Н. А. Полевого «К читателям «Телеграфа», направленная против газеты Булгарина «Северная пчела».
  • Разбор «Новой пиитики...» - статья Вяземского «Жуковский. Пушкин. Новая пиитика басен».
  • Когда-то мы возьмемся за журнал - см. прим. 112.
  • Смотри хоть за Полевым - Вяземский принимал деятельное участие в незадолго перед тем основанном журнале Н. А. Полевого «Московский телеграф».
  • 154. П. А. Осиповой.
  • La petite (Малютка) - см. прим. 150.
  • Les bruits (Слухи) - см. письмо и прим. 152.
  • L’avocat Patelin (Адвокат Патлэн) - хитрец, герой средневекового фарса того же названия.
  • Grand’ Oncle (Двоюродный дедушка) - Петр Абрамович Ганнибал; Пушкин взял у него биографию своего прадеда А. П. Ганнибала. По-видимому, посещение состоялось между 11 и 25 августа 1825 г.
  • 155. В. И. Туманскому.
  • Туманский Василий Иванович (1800-1860) - поэт, одесский приятель и сослуживец Пушкина, восторженный поклонник его поэзии.
  • О мошенничестве Савелова - см. прим. 108.
  • Мойер хотел - см. письмо и прим. 147.
  • О стихотворении Туманского «Девушка влюбленному поэту» ср. письмо и прим. 111.
  • Варвара Дмитриевна и Александр Иванович - Казначеевы.
  • 156. А. П. Керн.
  • Netty (Нетти) - А. И. Вульф.
  • Cousine (Кузина) - Анна Николаевна Вульф.
  • Cousin (Кузен) - Алексей Николаевич Вульф.
  • 157. О. С. Пушкиной.
  • Ce qui m’est arrivé (To, что со мной произошло) - см. прим. 130.
  • 158. П. А. Вяземскому.
  • Поэзия твой родной язык - Пушкин возражает Вяземскому, писавшему в письме от 4 августа 1825 г., что он говорит в стихах, «как на иностранном языке».
  • Глинка С. Н. и няня Василиса шутливо сближены Пушкиным в качестве поборников родной речи. Глинка страстно осуждал галломанию; няня Василиса (персонаж комедии И. А. Крылова «Урок дочкам») требовала, чтобы ее барышни «жаловались» и «бранились» по-русски.
  • «Водопад» - стихотворение Вяземского «Нарвский водопад». В поправках Пушкина сказалась сознательная установка на точность поэтического языка, неприятие им романтической метафоризации.
  • «Я созвал нежданных гостей» - производящая комический эффект переделка стиха из «Черной шали» Пушкина одною из приятельниц Вяземского (последний писал об этом Пушкину в письме от 4 августа 1825 г.).
  • 159. В. А. Жуковскому.
  • «Отче, в руце твои...» - см. прим. 19.
  • Об аневризме Пушкина см. прим. 130.
  • Кюхельбекерно - см. прим. 30.
  • Сбивалась иногда на эпиграмму - Пушкин имеет в виду слова Жуковского в письме к нему от 9 августа 1825 г. («Твоя жизнь... была очень забавною эпиграммою, но должна быть возвышенною поэмою»).
  • Элегии Н. М. Коншина часто были предметом шуток Пушкина.
  • Трагедия моя - «Борис Годунов».
  • Два последние тома - X и XI тт. «Истории государства Российского», посвященные царствованию Бориса Годунова и Смутному времени.
  • Писал я... - письмо Пушкина к Н. Н. Раевскому-сыну не сохранилось.
  • Железный (или Большой) колпак - юродивый XVI в.; «Житие» его понадобилось Пушкину в связи с работой над «Борисом Годуновым».
  • Письма В. А. Перовского из Италии, с описанием Везувия, Геркуланума и Помпеи, были частично опубликованы Жуковским в «Северных цветах на 1825 год». Это злободневно, как свежая газета (франц.).
  • 160. А. П. Керн.
  • Cousin (Кузен) - А. Н. Вульф.
  • Annete (Анета) - Анна Н. Вульф.
  • 161. А. П. Керн.
  • Voici une lettre (Вот письмо) - письмо 162.
  • En d’autre mains (В чужие руки) - одно из писем Пушкина к Керн было прочтено П. А. Осиповой.
  • Votre cousine (Ваша кузина) - Анна Н. Вульф.
  • Netty (Нетти) - см. прим. 156.
  • 162. П. А. Осиповой.
    Это письмо было написано в шутку и предназначалось не для П. А. Осиповой, а для Керн; см. письмо 168.
  • Honny soit (Да будет стыдно) - см. прим. 124.
  • Correspondance (Переписка) - с А. П. Керн.
  • Votre ... nièce (Ваша... племянница) - А. П. Керн.
  • Votre fils (Ваш сын) - А. Н. Вульф.
  • Ермолай Федорович - Керн, муж А. П. Керн.
  • Netty (Нетти) - см. прим. 156.
  • 163. К. Ф. Рылееву (черновое).
  • Не понимает - имеется в виду письмо 135. В первой половине июня 1825 г. Рылеев, возражая Пушкину, писал: «...ты и ободрение и покровительство принимаешь за одно и то же {...} сила душевная слабеет при дворах {...} все дело добрых правительств состоит в том, чтобы не стеснять гения».
  • Наш приятель - Александр I.
  • Хвостов - сам скупал свои нерасходившиеся произведения.
  • 164. А. Н. Вульфу.
  • Сочинения, цензор, наборщик, коляска - условные термины плана побега Пушкина за границу.
  • Послали мою коляску к Мойеру - см. письмо и прим. 147.
  • Подражание элегии его - см. письмо 171.
  • 165. П. А. Катенину.
  • Твое письмо - от 9 мая 1825 г.
  • В своей глуши - Катенин жил в с. Шаеве, Костромской губ., куда был выслан за шиканье в театре актрисе Е. С. Семеновой.
  • Heu, fugant (Увы, уносятся) - неточная цитата из Горация (Hor. Carm., II, 14, 1-2).
  • Царевна София Алексеевна (сестра Петра I), по преданию, писала пьесы для дворцового театра; Пушкин мог прочитать об этом в «Опыте краткой истории русской литературы» Н. И. Греча.
  • Твое 3-е действие - отрывки из трагедии Катенина «Андромаха», напечатанные в альманахе Булгарина «Русская Талия».
  • Чердак князя Шаховского - речь идет о доме драматурга А. А. Шаховского, где собирались любители театра (Пушкин бывал там перед ссылкой на юг).
  • «Венцеслав» - вольнолюбивая трагедия французского драматурга XVII в. Ж. Ротру; 1-й акт ее, в переделке вольными стихами А. А. Жандра, был напечатан в «Русской Талии».
  • По-гишпански не знаю - Ротру переделал трагедию из испанской пьесы Рохаса «Нельзя быть отцом короля». В России «Венцеслав» был запрещен к постановке.
  • Mémoires - «Записки» Пушкина, уничтоженные в 1826 г., после разгрома декабристов (см. т. 7 {Статью Т.Г. Цявловской}).
  • Четыре песни... не до них - Пушкин был поглощен работой над «Борисом Годуновым».
  • К... - вероятно, П. П. Каверин.
  • Майор - Денисевич, с которым Пушкин поссорился в театре зимой 1819-1820 гг.
  • 166. П. А. Вяземскому.
  • Пинский - М. М. Карниолин-Пинский, сотрудник журнала «Сын отечества».
  • Сам ищешь полудня - буквальный перевод французской пословицы («делать невпопад»), употребленной Вяземским в письме от 28 августа 1825 г. Так же, как и Жуковский, Вяземский не понимал лицемерного характера «царской милости» - позволения лечить аневризм в Пскове. Ср. прим. 130, 157.
  • Асмодей - «арзамасское» прозвище Вяземского.
  • Мысли твои об общем мнении - Вяземский писал в указанном письме: «Оппозиция у нас - бесплодное и пустое ремесло {...} она может быть домашним рукоделием {...}, если набожная душа отречься от нее не может, но {...} она не в цене у народа».
  • Приезд Мойера - см. письмо 147.
  • «Водопад» - пушкинские замечания на это стихотворение см. в письме 158.
  • Железный колпак - см. прим. 159.
  • В самом деле и т. д. - Пушкин имеет в виду следующие слова Вяземского в указ. письме: «Жуковский уверяет, что и тебе надобно выехать в лицах юродивого». Эту шутку Пушкин использовал для своего каламбура «авось буду блаженнее» (блаженный - так называли в старину юродивых). В дальнейшем Пушкин еще решительнее отождествляет роль поэта и юродивого - как глашатаев правды в деспотической стране (ср. письмо 172).
  • Цветной колпак - «фригийский», «красный колпак» (революционный).
  • Моя трагедия - «Борис Годунов».
  • Замечания Карамзина - о «дикой смеси» в характере Бориса «набожности и преступных страстей» (было сообщено Вяземским в указ. письме).
  • X и XI тома - «Истории государства Российского» Н. М. Карамзина. В них изображается царствование Бориса Годунова и Смутное время.
  • Муханов А. А. - автор статьи «Отрывки г-жи Сталь...», вызвавшей возражения Пушкина в его статье «О г-же Сталь...» (см. т. 6, стр. 8-10).
  • Адъютантом ген. Н. И. Раевского был брат А. А. Муханова.
  • Антикритика Полевого - см. прим. 153.
  • Со своим лицейским товарищем Горчаковым, рано начавшим делать карьеру, Пушкин незадолго перед тем встретился у его дяди Пещурова (ср. письмо 169).
  • Объедаюсь гонением - влиятельные друзья близоруко обвиняли Пушкина в «тщеславной» гордости участью гонимого.
  • 167. Александру I (черновое).
    Отослано не было.
  • Assassiner (Убить) - существует предположение, что речь идет о замысле цареубийства.
  • V - Votre Majesté - Ваше величество. Однако полной уверенности в этом нет.
  • 168. А. П. Керн.
  • N’envoyez pas (He отсылайте) - речь идет о письме 162.
  • Cousin (Кузен) - А. Н. Вульф.
  • Annette (Анета) - Анна Н. Вульф.
  • Mon projet (Мой проект) - о приезде А. П. Керн в Михайловское (см. письмо 161).
  • 169. П. А. Вяземскому.
    О встрече Пушкина с Горчаковым ср. письмо и прим. 166.
  • Моя комедия - трагедия «Борис Годунов». Горчаков не сумел ее оценить, был шокирован «грубостью» некоторых сцен.
  • Радуюсь участи моей песни - в письме от 6 сент. 1825 г. Вяземский сообщал Пушкину, что М. Ю. Вьельгорский положил на музыку песню Земфиры из поэмы «Цыганы». «Песня Земфиры» и приложенные Пушкиным к настоящему письму ноты «дикого напева» были напечатаны в «Московском телеграфе» Н. А. Полевого, 1825 г., ч. VI.
  • Элегия на смерть Анны Львовны - см. письмо 129.
  • Милонов - М. В., поэт-сатирик. В одной из своих сатир зло задел В. Л. Пушкина. Рассказывали, что В. Л. Пушкин жаловался знакомым, говоря: «А я его чаем поил!»
  • 171. А. Н. Вульфу.
    Ср. письмо 164.
  • Коляска - условное обозначение для плана побега Пушкина в Дерпт и за границу.
  • Анна Петровна - Керн.
  • Муж ее... милый человек - А. П. Керн в своих воспоминаниях сообщила, что Пушкин «очень не поладил с мужем».
  • Подражание Языкову - элегии его «Подите прочь...»
  • 172. П. А. Вяземскому.
  • Благодарствую - за шестистишие в письме от 16 и 18 октября 1825 г. («Ты сам Хвостова подражатель...»).
  • Романтическая трагедия - под романтизмом Пушкин подразумевал прежде всего творческую свободу художника, ниспровержение жанровых норм (ср. письма и прим. 80, 137).
  • Разбор - статья Вяземского «Жуковский. Пушкин. Новая пиитика басен».
  • Жуковский говорит - см. прим. 170.
  • Упрятать... ушей - ср. письмо и прим. 166.
  • Ты уморительно критикуешь - Вяземский в письме от 16-18 октября 1825 г. резко возражал Пушкину, в статье «О предисловии г-на Лемонте...» назвавшему Крылова представителем духа русского народа. Спор с Вяземским о Крылове см. также в письме 69.
  • «Молчи, то знаю...» - цитата из басни Крылова «Совет мышей».
  • Я назвал его - см. выше.
  • См. господина Карамзина - имеется в виду «История государства Российского» Н. М. Карамзина.
  • Орлов - Г. В., издал французский и итальянский переводы басен Крылова.
  • Как отца Евгения - то есть как создателя «Евгения Онегина».
  • Губернатор - Б. А. Адеркас.
  • 173. А. А. Дельвигу.
  • Эристов был младшим товарищем Пушкина по лицею; в лицей поступил из Полоцкой иезуитской коллегии. Куплеты его не сохранились.
  • Том «Разных стихотворений» - «Стихотворения» Пушкина (вышли в 1826 г.).
  • Возьми себе - для альманаха «Северные цветы на 1826 год». О будущих жене и тесте Дельвига см. прим. 143.
  • 174. П. А. Вяземскому.
  • Я думал - см. письма и прим. 108, 146.
  • Не могу являться в халате - намек на полицейскую проверку писем Пушкина.
  • Предисловие Лемонте - см. прим. 172.
  • Твоя статья - «Нью-Стидское аббатство»; в предисловии к ней Вяземский писал об уничтожении Т. Муром «Записок» Байрона («Московский телеграф», 1825, № 20, подп. «В»).
  • Раевский - Н. Н., младший.
  • Руссо - Жан-Жак Руссо; имеется в виду его «Исповедь».
  • «Лалла Рук» - поэма Т. Мура (оценку ее ср. в письмах 24, 122).
  • 175. А. А. Бестужеву.
  • Поговори там - речь идет о предполагавшемся журнале Вяземского (ср. прим. 112).
  • Поэмы... скоро выйдут - Пушкин намеревался выпустить отдельным изданием собрание своих поэм (вышло только в 1835 г.).
  • Голиковская проза - «Деяния Петра Великого», составленные купцом И. И. Голиковым, в 30-ти томах (М. 1790-1797).
  • О горцах - «Отрывки о Кавказе», за подписью «А. Я.» («Северная пчела», 1825 г., № 138).
  • Декабрист Якубович был известен как бреттер и смельчак; служа офицером на Кавказе, неоднократно участвовал в стычках с горцами. В 1817 г. в качестве секунданта принимал участие в дуэли А. П. Завадовского с В. В. Шереметевым (вторым секундантом был Грибоедов). Через год на дуэли с Грибоедовым прострелил ему руку. В рассказах об «отчаянности» Якубовича было, несомненно, много преувеличений.
  • Поэма моя была бы лучше - имеется в виду «Кавказский пленник».
  • Трагедия - «Борис Годунов». Под истинным романтизмом Пушкин подразумевал художественную систему, предоставляющую писателю полную свободу творческого изобретения (см. письма и прим. 80, 137, 172).
  • Кюхельбекер врет - имеется в виду статья «О направлении нашей поэзии...».
  • «Духи» Кюхельбекера - «Шекспировы духи. Драматическая шутка в двух действиях» (СПб. 1825).
  • Коцебятина - сентиментально-морализирующие драмы немецкого писателя А. Ф. Коцебу.
  • Планщик Рылеев... план без стихов - в письме 12 февраля 1825 г. Рылеев сообщил Пушкину о составлении плана поэмы «Хмельницкий», которая так и не была написана.
  • 176. П. А. Вяземскому.
  • Ты приказывал - в письме от 16-18 октября 1825 г.
  • Для какого-то альманаха - речь идет об альманахе «Урания на 1826 год» М. П. Погодина.
  • 177. П. А. Катенину.
  • Письмо твое - от 24 ноября 1825 г. В 1822 г. Катенин был выслан из Петербурга; в 1825 г. получил разрешение вернуться.
  • «Андромаха» - трагедия Катенина; была поставлена на сцене в 1827 г. и успеха не имела.
  • Собираешься издать - «Сочинения» Катенина вышли в 1832 г.
  • Радуюсь восшествию... Константина I - Пушкин еще не знал о междуцарствии.
  • Актер В. А. Каратыгин, ученик Катенина, для своего бенефиса перевел стихами французскую трагедию Сорена «Бланка и Гискар». Перевод был одобрен Катениным.
  • 179. П. А. Плетневу.
    Письмо написано после получения известия о смерти Александра I.
  • В оба уха - неудачное выражение Кюхельбекера (см. письмо 178).
  • Не слишком отучил - намек на возможное недовольство влиятельных петербургских друзей (в первую очередь Жуковского) «неуступчивостью» Пушкина в переговорах о лечении аневризма (ср. письма 130, 139, 147, 166, 170).
  • «Если брать...» - измененный стих из басни Крылова «Вороненок».
  • Я пророк, ей-богу пророк - Пушкин имеет в виду предсказание близкой гибели тирана в стихотворении «Андрей Шенье».
  • Борька - Б. М. Федоров.
  • Роман его - «Князь Курбский».
  • Мой юродивый - см. прим. 166.
  • Письма к юродивым - к П. А. Катенину (письмо 177) и В. К. Кюхельбекеру (письмо 178).
  • Сентябрьская книжка - журнала Воейкова «Новости литературы».
  • «Илья Муромец» - «богатырская повесть» в стихах М. П. Загорского, умершего 24-х лет. Была напечатана в «Новостях литературы», 1825, ноябрь.
  • 180. А. П. Керн.
  • Byron vient d’acquérir (Байрон приобрел) - Керн, по просьбе Пушкина, прислала ему сочинения Байрона.
  • Gulnare (Гюльнара) и Leila (Леила) - героини поэм Байрона «Корсар» и «Гяур».
  • Le changement (Перемена) - смерть Александра I.
  • 181. П. А. Плетневу.
  • «Стихотворения Александра Пушкина» - первый сборник стихотворений Пушкина, печатавшийся под наблюдением Плетнева, вышел в свет 30 декабря 1825 г.
  • Что делается у вас - до Пушкина уже дошли и вызвали его крайнюю тревогу слухи о восстании 14 декабря.
  • Вы полагаете меня в Нерчинске - за близость к декабристам.
  • Две строчки - в письме 73.
  • 182. А. А. Дельвигу.
  • А. Н. Раевский был арестован 29 декабря, но вскоре освобожден.
  • 183. В. А. Жуковскому.
  • За неимением верного случая - намек на способ отправки письма «с оказией», для избежания полицейской проверки.
  • О заговоре кричали по всем переулкам - распространенность слухов о подготовке восстания сознательно преувеличена Пушкиным. Сам он частично был посвящен в замыслы декабристов приезжавшим к нему в январе 1825 г. Пущиным. Формальная непричастность Пушкина к заговору давала ему возможность претендовать на пересмотр его участи новым царем - Николаем I. При этом тон Пушкина необычайно сдержан; поэт готов условливаться с правительством, но решительно сохраняет за собой право на свободу мысли (ср. письма и прим. 184, 189, 197, 199).
  • Оба Раевские - А. Н. и Н. Н. были арестованы, но вскоре освобождены.
  • Генерал Пущин - Павел Сергеевич, участник войны 1812 г. Был членом «Союза Благоденствия».
  • Кишиневская ложа - «Овидий», закрытая в конце 1821 г. (запрещение масонских лож в России в 1822 г. не было непосредственно связано с ее закрытием).
  • Стихи на смерть Александра - стихотворение Жуковского «Хор девиц Екатерининского института...», где Александру I посвящено две строфы.
  • Подсвистывая ему - Пушкин имеет в виду свои «Сказки» (Noël) и эпиграммы на Александра I.
  • 184. А. А. Дельвигу.
    Письмо написано в «лояльном» тоне, позволявшем использовать его в ходе хлопот о Пушкине.
  • Две строчки - в письме 73.
  • Заметил Alfieri - Пушкин ссылается на книгу Альфиери «О правителе и о литературе».
  • Взглянем... взглядом Шекспира - речь идет о понимании объективных закономерностей истории и ее трагедий (ср. письмо 189).
  • Ты взял 2000 - из денег Пушкина, вырученных Плетневым за издание его произведений.
  • 185. П. А. Катенину.
  • Отвечаю тебе - на письмо от 3 февраля 1826 г., в котором обидчивый Катенин недоумевал, действительно ли к нему обращены стихи о Колосовой («Кто мне пришлет ее портрет»). Это послание Катенину в 1-м издании «Стихотворений» Пушкина (1826) было напечатано под сокращенным названием «К-ну».
  • Альманах - задуманный Катениным и Н. А. Бахтиным.
  • Не затеять ли нам журнала - ср. прим. 112.
  • Что «Андромаха» и собрание - см. прим. 177.
  • 186. А. А. Дельвигу.
  • Io, Hymen (Ио, Гимен) - слова из брачной песни Катулла.
  • Баронесса Дельвиг - см. прим. 143.
  • Радуюсь, что тевтон Кюхля - Пушкин был обрадован сообщением Дельвига о непричастности Кюхельбекера к тайному обществу Соединенных славян (однако он был членом Северного общества с начала декабря 1825 г.).
  • Поведение великого князя - вел. князь Михаил Павлович, в которого Кюхельбекер стрелял 14 декабря, просил царя о сохранении Кюхельбекеру жизни.
  • Но что Иван Пущин? - лицейский друг поэта И. И. Пущин был заключен в Петропавловскую крепость и после окончания следствия приговорен к пожизненной каторге.
  • Крепко надеюсь... правительство может пренебречь - эти строки написаны в расчете на полицейскую проверку письма. Ср. прим. 366.
  • Писал Жуковскому - см. письмо 183.
  • Прасковья Александровна - Осипова.
  • Видел я и Слепушкина - речь идет о сборнике его стихотворений «Досуги сельского жителя» (1826). Ср. письма 188, 191.
  • «Цветы» - альманах «Северные цветы на 1826 год».
  • 187. П. А. Осиповой.
  • Poème de Baratinsky (Поэма Баратынского) - «Эда».
  • Votre fille (Ваша дочь) - Анна Н. Вульф.
  • Netty (Нетти) - см. прим. 156.
  • 188. П. А. Плетневу.
  • Страшно вдвое - в ожидании известий об участи декабристов и о состоянии здоровья Карамзина.
  • «Реку в сердце...» - измененный 1-й стих 13-го псалма Давида.
  • Сле-Пушкин - поэт Ф. Н. Слепушкин (см. прим. 186), выражавший в своих стихах «преданность престолу». Получил в поощрение кафтан и часы от царского семейства и среднюю золотую медаль от Российской академии.
  • Академический четвертак - жетон, получаемый за каждое заседание членами Российской академии.
  • Деловые письма - письма 181, 183, 184.
  • 189. В. А. Жуковскому.
    Письмо предназначено для представления Николаю I. Характерно, что тон Пушкина очень сдержан; поэт вовсе не отказывается от своих убеждений («Каков бы ни был мой образ мыслей...»). Ср. письмо 183.
  • Сослать в деревню - за письмо 73.
  • 190. П. А. Плетневу.
  • Благодарен тебе за все известия - в письме от 27 февраля 1826 г. Плетнев уведомлял Пушкина о быстрой распродаже его «Стихотворений» (изд. 1826 г.), об улучшении здоровья Н. И. Гнедича и Н. М. Карамзина и т. д.
  • Предложения книгопродавца Заикина - о переиздании поэм Пушкина.
  • Неудовольствия по поводу «Стихотворений» властями не высказывались.
  • Брат - Л. С. Пушкин, на которого Пушкин сердился за распространение еще не напечатанных «Цыган».
  • Повесть вроде «Beppo» («Беппо», Байрона) - «Граф Нулин».
  • Письмо к Жуковскому - письмо 189.
  • Какого вам «Бориса» - Жуковский через Плетнева просил Пушкина прислать ему «Бориса Годунова» для лекций вел. княгине Елене Павловне.
  • Сдери долг - см. письмо 184.
  • Деньги... нужны - в связи с надеждами Пушкина на освобождение и переезд в столицу.
  • 191. И. Е. Великопольскому.
  • Великопольский Иван Ермолаевич (1797-1868) - офицер и мелкий писатель, приятель Пушкина.
  • Стихотворения Слепушкина - см. прим. 186.
  • Портрет Пушкина - неизвестен.
  • 192. П. А. Вяземскому.
  • Девушка - Ольга Михайловна Калашникова, крепостная Пушкина. Впоследствии вышла замуж за чиновника П. С. Ключарева.
  • Остафьево - подмосковное имение Вяземского. Ср. письмо 195.
  • Послание... о попе - имеется в виду послание Жуковского 1814 г. «К кн. Вяземскому» («Нам славит древность Амфиона...»), содержащее восхваление добродетелей умершего священника и просьбу помочь его семье (ср. письмо и прим. 88). Сентиментальный тон этого стихотворения вызвал иронию Пушкина.
  • 193. А. Н. Вульфу.
  • Филистер - это слово употреблено Пушкиным по ошибке (ср. в вариантах «Евгения Онегина» слова о Ленском: «В душе филистер геттингенский»). Вульф был студентом («буршем») в Дерпте.
  • Вдохновенный - поэт Н. М. Языков, товарищ Вульфа по Дерптскому университету.
  • Анна Николаевна - Вульф.
  • Анна Петровна - Керн.
  • Ермолай Федорович- муж А. П. Керн, с которым она к этому времени разошлась.
  • Синск - станция по дороге из Михайловского в Псков.
  • 194. П. А. Вяземскому.
  • Судьба не перестает - ср. письмо 120. Весной 1826 г. у Вяземского умер другой сын.
  • Не ведает бо, что творит - слова из евангелия (гл. 23, ст. 34).
  • Эда - героиня поэмы Баратынского «Эда», обольщенная офицером; здесь - О. М. Калашникова (см. письмо 192).
  • Стансы Ольге - стихи Вяземского, посвященные О. С. Пушкиной; в них с благоговением упоминается Пушкин.
  • Мое упрямство - подразумевается гордость Пушкина своей участью гонимого (ср. письмо и прим. 166).
  • Счастливее, чем Андрей Шенье - Пушкин сближал свою участь с судьбой казненного во время Великой французской революции поэта.
  • Стихотворение Вяземского «К мнимой счастливице» и отрывок из его водевиля «Семь пятниц на неделе» были напечатаны в «Северных цветах на 1826 год».
  • Слишком умны - Пушкин имеет в виду рассудочность, неуместную в поэзии.
  • 195. П. А. Вяземскому.
  • «Ты прав, любимец муз» - стих из «Послания И. М. Муравьеву» Батюшкова. Пушкин соглашается с советом Вяземского (в его письме от 10 мая 1826 г.) оставить О. М. Калашникову при ее семействе, написав отцу ее «полулюбовное, полураскаятельное, полупомещичье» письмо. см. письма 192, 194.
  • Пора бы нам отослать - речь идет об основании собственного журнала, в противовес «Северной пчеле» Булгарина, «Благонамеренному» Измайлова и «Московскому телеграфу» Полевого.
  • Жаль мне, что с Катениным - ср. письма и прим. 11, 28, 76.
  • Lancelot - Ж.-А. Ансело. Приехал в Россию на коронацию Николая I.
  • И спросишь с милою улыбкой - пародия на стихотворение И. И. Дмитриева «К Маше».
  • Карамзин собирался за границу, но умер 22 мая 1826 г.; Пушкин еще не знал об этом.
  • 196. И. Е. Великопольскому.
  • Назимову Пушкин проиграл 500 руб.
  • 197. Николаю I.
  • Суждение касательно афеизма - в письме 73.
  • Об аневризме Пушкина см. письма 130, 131, 139, 143, 147, 153, 166.
    Подписка дана в связи со следствием по делу декабристов. см. письма и прим. 181, 183, 184, 189.
  • 198. П. А. Вяземскому.
  • Моя эпиграмма - по-видимому, «В его истории изящность, простота...». Кроме нее, известна еще одна эпиграмма Пушкина на Карамзина («Послушайте, я сказку вам начну...»).
  • Кого ты называешь - возможно, эти слова являются упреком Вяземскому за невольное оскорбление декабристов, в среде которых были популярны эпиграммы на Карамзина.
  • 13-й том - Карамзин кончил свою «Историю» на 12-м томе.
  • Ф. Гальяни - автор «Неизданной переписки...» (Paris, 1818), где высшим ораторским искусством названо искусство «сказать все - и не попасть в Бастилию в стране, где запрещено говорить все». По-видимому, в намеке Пушкина «скажи все» подразумевается его понимание Карамзина как в большей мере союзника, чем антипода «вольнодумцев». В том же 1826 г. в своих «Записках» Пушкин следующим образом охарактеризовал структуру «Истории государства Российского»: «Несколько отдельных размышлений в пользу самодержавия, красноречиво опровергнутые верным рассказом событий».
  • Я писал тебе - см. письмо 195.
  • Писал царю - см. письмо 197.
  • Катерина Андреевна - вдова Карамзина, единокровная сестра Вяземского.
  • 200. П. А. Осиповой.
    Mon brusque départ (Мой внезапный отъезд) - в ночь с 3 на 4 сентября Пушкин уехал с фельдъегерем в Москву по требованию царя.
  • 201. П. А. Осиповой.
  • L’Empereur m’a reçu (Император меня принял) - других свидетельств Пушкина о его приеме Николаем I не сохранилось. В интересах Николая было «простить» Пушкина и тем произвести благоприятный эффект в обществе, находившемся под гнетущим впечатлением казней и ссылок декабристов. Несколько позднее шеф жандармов Бенкендорф писал Николаю: «Пушкин... порядочный шалопай, но если удастся направить его перо и его речи, то это будет выгодно». По воспоминаниям современников, аудиенция продолжалась около двух часов. Пушкин не скрывал своих убеждений и заявил, что 14 декабря был бы вместе с восставшими. Николай, угадав безрезультатность по отношению к Пушкину тактики запугивания, разыграл перед поэтом роль патриота и государственного человека, обещал Пушкину освободить его от цензуры и быть его «цензором». По позднейшему сообщению Николая, Пушкин под конец дал ему честное слово «сделаться другим». Не без демагогического умысла царь сказал по поводу аудиенции, что «долго говорил с умнейшим человеком в России». Временные иллюзии Пушкина отразились в стихотворении 1826 г. «Стансы» («В надежде славы и добра...»); с течением времени они в значительной мере рассеялись. Обнаружилась фиктивность свободы - как в плане личном, так и творческом. Тягостная зависимость все отчетливее осознавалась Пушкиным и все больше его угнетала. Ср. письма 210, 211, 213, 218, 303, 579, 581, 584, 596.
  • Les fêtes (празднества) - по случаю коронации.
  • М-lles Annettes (Обе м-ль Анеты) - А. Н. и А. И. Вульф, проводившие лето в с. Малинники.
  • 202. В. В. Измайлову.
  • Измайлов Владимир Васильевич (1773-1830) - свойственник Пушкина. В 1814 г. редактировал «Вестник Европы», где Пушкин впервые напечатал свое стихотворение («К другу стихотворцу»).
  • Не мог отвечать - на письма Измайлова от 19 мая и 29 сентября 1826 г.
  • Ваш альманах - «Литературный музеум на 1827 год». Стихи не были присланы Пушкиным.
  • 203. В. А. Муханову.
  • Муханов Владимир Алексеевич (1805-1876) - камер-юнкер, переводчик при московском архиве иностранных дел. Горячо увлекался поэзией Пушкина.
  • Nous lirons (Мы будем читать) - речь идет об одном из публичных чтений Пушкиным «Бориса Годунова».
  • 205. В. П. Зубкову.
  • Зубков Василий Петрович (1799-1862) - московский приятель Пушкина. В молодости был связан с масонами и с будущими деятелями тайных обществ, был другом И. И. Пущина.
  • La mort dans le cœur (Co смертью в сердце) - Пушкин сватался к сестре жены Зубкова, С. Ф. Пушкиной, и получил отказ.
  • 206. В. Ф. Вяземской.
  • Mon voyage (Мое путешествие) - из Москвы в Петербург и затем в Михайловское.
  • S. Р. (С. П.) - С. Ф. Пушкина (см. прим. 205).
  • L’autre (Другая) - Анна Н. Вульф.
  • Mes voisines (Мои соседки) - семейство П. А. Осиповой.
  • Ma tante (Моя тетушка) - Анна Львовна Пушкина.
  • 207. С. А. Соболевскому.
  • Соболевский Сергей Александрович (1803-1870) - близкий друг Пушкина, библиофил, эпиграмматист.
  • Бранил тебя немилосердно - см. письмо 208.
  • Жил да был петух индейский - стихотворение Соболевского и Баратынского «Цапли».
  • 208. П. А. Вяземскому.
  • Письмо мое - письмо 206.
  • Она велела - речь идет о С. Ф. Пушкиной (см. прим. 205).
  • Журнал - «Московский вестник», основанный в 1827 г. членами кружка «любомудров» (Д. В. Веневитиновым, М. П. Погодиным, С. П. Шевыревым и др.). «Любомудры» были связаны с традициями декабризма, но предавались чисто философским исканиям. Пушкин, не сочувствуя увлечению этой группы немецкой идеалистической философией, ценил серьезность ее интересов и вначале активно поддерживал «Московский вестник» в надежде изменить его ориентацию. см. письма 217, 220, 222.
  • Известие о смерти Румянцева - «Некрология...» («Московский телеграф», 1826, ч. VII, № 3.)
  • Княгиня Ветрана - В. Ф. Вяземская.
  • Запретная роза - кн. Е. П. Лобанова-Ростовская; ей посвящено стихотворение Вяземского под таким названием. В обстоятельствах личной жизни ее и Е. А. Тимашевой были сходные черты (см. т. 2, стр. 151 и 690).
  • Листы о Карамзине - отрывок из уничтоженных Пушкиным «Записок». Пушкин все же напечатал его в «Северных цветах на 1828 год», включив в «Отрывки из писем, мысли и замечания».
  • Что ты сделал для Дмитриева - Вяземский написал статью «Жизнь Дмитриева».
  • Стихи Языкова - «Тригорское», посвященное П. А. Осиповой.
  • Если уж завидовать - по свидетельству Вяземского, он однажды упрекнул Пушкина в зависти к Дмитриеву. Пушкин был этим крайне уязвлен и долго не мог забыть сказанную Вяземским нелепость.
  • 209. Н. М. Языкову.
  • Языков Николай Михайлович (1803-1846) - поэт; Пушкин высоко ценил его поэзию за динамичность и смелость стиха.
  • «Тригорское» - см. прим. 208.
  • Царь освободил меня от цензуры - см. прим. 201.
  • Годунова тиснем - «Борис Годунов» был напечатан лишь в декабре 1830 г.
  • Цензурный устав - новый, очень жесткий; опубликован в начале сентября 1826 г.
  • Мои стихи - «К Языкову» («Языков, кто тебе внушил...»).
  • Первое послание - «К Языкову» («Издревле сладостный союз...»).
  • 210. М. П. Погодину.
  • Погодин Михаил Петрович (1800-1875) - историк, литератор и журналист, сын крепостного крестьянина. Руководил изданием журнала «Московский вестник» (ср. письмо и прим. 208). В 40-х гг. стал одним из идеологов «официальной народности».
  • Воля высшего начальства - см. письмо 211.
  • Договор наш - об участии в «Московском вестнике». Представлял для Пушкина литературный и материальный интерес. В дальнейшем был возобновлен.
  • 211. А. X. Бенкендорфу.
  • Бенкендорф Александр Христофорович (1783-1844) - шеф корпуса жандармов, граф. Первое письмо Бенкендорфа - от 30 сентября 1826 г.; Пушкин на него не ответил. Ответом на второе, с выговором, является настоящее письмо. Бенкендорф сообщал Пушкину о запрещении печатать что-либо, не представляя Николаю I.
  • Читал свою трагедию - речь идет о нескольких публичных чтениях «Бориса Годунова». Ср. прим. 201.
  • 212. Н. С. Алексееву.
  • Алексеев Николай Степанович (род. в 1789 г.) - кишиневский приятель и сослуживец Пушкина.
  • «Приди, о друг...» - стихи из вступления Жуковского к балладе «Двенадцать спящих дев».
  • Еврейка - М. Е. Эйхфельдт, приятельница Алексеева.
  • «Надежды нет...» - перефразировка стиха из сказки Пушкина «Царь Никита».
  • Липранди - был привлечен по делу декабристов и подобно Пушкину отправлен в столицу с фельдъегерем. Вскоре был освобожден и дважды награжден крупной суммой денег. Ср. письмо и прим. 24.
  • 213. П. А. Вяземскому.
  • Меня доезжают - см. прим. 211.
  • Презренная проза - речь идет о записке «О народном воспитании», заказанной Николаем I.
  • Сушков - приятель и поклонник Грибоедова.
  • 214. В. П. Зубкову.
  • Sophie (Софи) - С. Ф. Пушкина (см. прим. 205).
  • Панин - В. А., впоследствии муж С. Ф. Пушкиной.
  • Turquoise (Бирюза) - один из перстней Пушкина.
  • Samoilof (Н. А. Самойлов) - развелся с нелюбимой и изменявшей ему женой; по-видимому, Пушкин поздравляет его по этому поводу.
  • 215. С. А. Соболевскому.
  • Представить... выше - то есть Николаю I.
  • Вымыли голову - см. прим. 211.
  • Писал Погодину - в письме 210.
  • Письмо Зубкову - письмо 214.
  • 217. Н. М. Языкову.
  • Певцу того и другого - имеется в виду стихотворение Языкова «Тригорское».
  • Об отношении Пушкина к журналу «Московский вестник» см. письма и прим. 208, 220, 222.
  • «Телеграф» - журнал Н. А. Полевого «Московский телеграф».
  • 218. А. X. Бенкендорфу.
  • Письмо Бенкендорфа - от 14 декабря 1826 г.
  • Драматическая поэма - «Борис Годунов». Николай I, основываясь на извлечениях из трагедии и замечаниях, составленных Ф. В. Булгариным (о чем Пушкин не знал), советовал переделать трагедию в «историческую повесть или роман наподобие Вальтер Скотта». Ср. прим. 201.
  • 219. П. П. Каверину.
  • Каверин Петр Павлович (1794-1855) - офицер, друг Пушкина со времени пребывания поэта в Царскосельском лицее.
  • Янтарь - вероятно, мундштук для трубки.
  • Зубков собирался в свое имение.
  • Слово хам употреблено Пушкиным в общепринятом тогда смысле «мужик» (ср. письмо 208).
  • Наша съезжая - квартира Соболевского, у которого жил Пушкин (в Москве, на Собачьей площадке).
  • 220. В. И. Туманскому.
  • Погодин был официальным редактором «Московского вестника»; Пушкин хотел сделать этот журнал органом своей литературной группы и привлечь к участию в нем Вяземского, Плетнева, Жуковского и др. (ср. письма 208, 217, 222).
  • Имя, звук пустой - измененная автоцитата из стихотворения «Андрей Шенье».
  • «Одесса» - отрывок из «Путешествия Онегина».
  • 221. А. А. Муханову.
  • Муханов Александр Алексеевич (1800-1834) - приятель и почитатель Пушкина, автор вызвавшей резкие возражения поэта статьи «Отрывки г-жи Сталь о Финляндии» (ср. письмо и прим. 166). В это время был адъютантом П. X. Витгенштейна.
  • Дядя Пушкина - В. Л. Пушкин.
  • Яр - владелец московского ресторана.
  • 222. А. А. Дельвигу.
  • Суровое письмо Пушкина Д. В. Веневитинову неизвестно.
  • «Цыганы» - были представлены на просмотр Бенкендорфу.
  • Пеняешь (в не дошедшем до нас письме) - за участие в «Московском вестнике», органе «любомудров» (ср. прим. 208, 217, 220).
  • «Веревка вещь... терять» - измененные стихи из басни И. И. Хемницера «Метафизик» и намек на казнь декабристов.
  • Лев - Лев Сергеевич Пушкин.
  • Andrieux (Андрие) - петербургский ресторатор.
  • Плетнев... пишет мне - в письме от 2 января 1827 г. Плетнев писал: «Вижу, что любви и дружбы нет без равенства, или по крайней мере без денег». Слов: «Мне страшно думать: это люди!» - в письме Плетнева нет.
  • Цветы цветочки - альманах Дельвига «Северные цветы на 1827 год».
  • 224. В. Д. Соломирскому.
  • Соломирский Владимир Дмитриевич (ум. 1884) - офицер; ревновал Пушкина к одной из княжен Урусовых. Настоящее письмо - вызов на дуэль, которая не состоялась.
  • 225. М. П. Погодину.
  • Черкешенка - стихотворение Пушкина «Ответ Ф. Т.» («Нет, не черкешенка она...»), посвященное С. Ф. Пушкиной (о ней см. прим. 205).
  • К Языкову - послание «Языков, кто тебе внушил...»
  • 228. Л. С. Пушкину.
  • Твой командир - Н. Н. Раевский-младший, командовавший полком на Кавказе.
  • Война - с Персией; окончилась в 1828 г. подписанием Туркманчайского мира.
  • Ермолов за популярность в декабристских кругах был нелюбим Николаем I и в марте 1827 г. на посту командующего Отдельным кавказским корпусом замещен И. Ф. Паскевичем.
  • 230. М. П. Погодину.
  • Корректура - 2-й главы «Евгения Онегина», печатавшейся под наблюдением С. А. Соболевского.
  • Silleri (Силлери) - сорт шампанского.
  • 232. С. А. Соболевскому.
  • Горе Соболевского - смерть матери.
  • «Цыганы» вышли в свет 2-м изданием в мае 1827 г.
  • 233. Е. М. Хитрово.
  • Хитрово Елизавета Михайловна - приятельница Пушкина, страстно его почитавшая; дочь полководца М. И. Голенищева-Кутузова.
  • 235. А. X. Бенкендорфу.
  • Стихотворения - «Ангел», «Стансы» («В надежде славы и добра...»), «Евгений Онегин» (глава III), «Граф Нулин», «Отрывок из Фауста», «Песни о Стеньке Разине» (последние не были дозволены Николаем I к печати).
  • Записка о деле с Ольдекопом - письмо 234. Ср. письмо 82.
  • 236. А. А. Дельвигу.
  • Отрывок из «Онегина» - строфы I-IV главы 4-й были напечатаны не в «Северных цветах» Дельвига, а в «Московском вестнике», 1827, ч. V, № 20 (ср. письмо 237).
  • Отрывок из «Бориса» - «Граница литовская».
  • «Московский вестник» - см. прим. 208.
  • Послание о черепе - стихотворение «Череп» {«Послание Дельвигу»}.
  • Принялся я за прозу - речь идет об «Арапе Петра Великого».
  • Вечер у Карамзина... не Булгарину прерывать - статья Ф. В. Булгарина «Встреча с Карамзиным...» была напечатана в альманахе «Альбом северных муз на 1828 год».
  • 237. М. П. Погодину.
    При этом письме были посланы I-IV строфы 4-й главы «Евгения Онегина», не вошедшие в окончательный текст («В начале жизни мною правил...») - ср. прим. 236.
  • Наш «Вестник» - «Московский вестник» (см. прим. 208).
  • «Фауст» - «Сцена из Фауста».
  • Байбак - С. А. Соболевский.
  • 238. М. П. Погодину.
  • Господин, который вопрошал - И. М. Снегирев, цензор.
  • Вы хотите издать - задуманный Погодиным альманах «Урания на 1828 год» не был издан. Со второй половины 20-х гг. у Пушкина сложилось отрицательное отношение к альманашной форме (см. письмо 185 и статью «Альманашник», т. 6, стр. 311-316).
  • Европейский журнал - «Московский вестник» (см. прим. 208).
  • Телеграф - журнал «Московский телеграф».
  • Индейская сказка - «Переход через реку брамина Парамарты» В. Л. Титова (перевод с немецкого).
  • Альманах издателя «Благонамеренного» - «Календарь муз» А. Е. Измайлова; Вяземский в статье об альманахах («Московский телеграф», 1827, ч. XIII, № 1) отозвался о нем презрительно.
  • Журнальный сыщик Сережа - библиограф С. Д. Полторацкий.
  • Стансы к царю - «В надежде славы и добра...».
  • 239. А. П. Керн.
    Приписка на шутливом письме Алексея Н. Вульфа и Анны Н. Вульф.
  • Подпись «яблочный пирог» вызвана замечанием Алексея Н. Вульфа об орехах - «кои для меня столь же вкусны, как для тебя пироги яблочные».
  • 240. А. X. Бенкендорфу.
    Ответ на письмо Бенкендорфа от 22 августа 1827 г. с сообщением отзыва Николая I на представленные ему произведения Пушкина (3-я глава «Евгения Онегина», «Граф Нулин», «Сцена из Фауста», «Песни о Стеньке Разине», «Ангел», «Стансы»). Николай их «изволил прочесть с особым вниманием». «Граф Нулин» именуется в письме Бенкендорфа «прелестной пиесой», сообщается, что царь ее «изволил прочесть с большим удовольствием». По поводу «Песен о Стеньке Разине» сказано, что они «при всем поэтическом своем достоинстве неприличны к напечатанию. Сверх того, церковь проклинает Разина, равно как и Пугачева». Характерно умолчание о «Стансах», в которых Пушкин обращался с «советами» к царю.
  • Дело с Ольдекопом - см. письмо 82. Соображения Пушкина о правах литературной собственности были оставлены без внимания.
  • 241. А. Ф. Смирдину.
  • Смирдин Александр Филиппович (1795-1857) - книгопродавец и книгоиздатель.
  • 2-е издание «Бахчисарайского фонтана» вышло в декабре 1827 г.
  • 243. Л. С. Пушкину.
  • Rayevsky (Раевский) - Н. Н.-младший, под начальством которого служил Лев Сергеевич Пушкин.
  • 244. С. А. Соболевскому.
    Ср. письмо 246.
  • Анна Петровна - Керн.
  • Где «Онегина» 2-я часть? - 2-я глава романа вышла в свет в октябре 1826 г.
  • Другие главы - 1-я и 3-я. 1-я вышла в свет в феврале 1825 г.; 3-я - в октябре 1827 г.
  • Живот, Калибан (имя невоздержанного, чувственного дикаря в «Буре» Шекспира) - прозвища Соболевского.
  • Наши, они - редакция «Московского вестника» (ср. прим. 208).
  • Баронесса - С. М. Дельвиг, жена А. А. Дельвига.
  • 245. М. П. Погодину.
  • Посылаю - вероятно, речь идет о стихотворении В. И. Туманского «Песенка».
  • «Голубые глаза» - его же стихотворение, напечатанное в «Северных цветах на 1828 год» под названием «Прекрасным глазам».
  • Отрывок из «Онегина» - строфы XXVII-XXX главы 4-й.
  • Стансы - «В надежде славы и добра...», недозволенные к печати. «Москва» - отрывки из 7-й главы «Евгения Онегина».
  • К. Ф. Калайдович в письме от 3 ноября 1827 г. просил Пушкина дать что-либо из его произведений в первую книжку журнала «Русский зритель».
  • Высший цензор - Николай I, пожелавший сам быть цензором Пушкина.
  • Скажите это им - по-видимому, речь идет о цензурном комитете.
  • 246. С. А. Соболевскому.
  • 2-я глава - см. прим. 244.
  • Ольдекопничаешь - имеется в виду плутня Ольдекопа (см. письмо 82).
  • Воейковствуешь - Воейков (ср. прим. 15) напечатал отрывки из произведений Пушкина в «Собрании новых русских стихотворений» (1826). Аналогичное намерение Соболевского не было осуществлено.
  • Двое Пушкиных - Пушкин иронически ставит в один ряд с собою своего дядю Василия Львовича.
  • 247. П. А. Осиповой.
    Дельвиг, служивший в министерстве внутренних дел, был послан на следствие по делу о заготовке провианта для войск.
  • Ses Fleurs (Свои цветы) - альманах «Северные цветы».
  • M-lle Euphrosine (М-ль Евпраксия) - Е. Н. Вульф.
  • 248. Е. М. Хитрово.
  • La comtesse (Графиня) - младшая дочь Хитрово, Е. Ф. Тизенгаузен. О каком несчастном случае идет речь - неизвестно.
  • Arnt (Арендт) - известный врач.
  • 249. Е. М. Хитрово.
  • Vous protégiez (Вы покровительствуете) - речь идет о 4-й и 5-й главах «Евгения Онегина», вышедших в январе 1828 г. и посланных Пушкиным при предыдущем письме.
  • Remarque (замечание) Хитрово неизвестно.
  • 251. М. П. Погодину.
  • Примечание Булгарина - обидное для издателей «Московского вестника» примечание в связи с перепечаткой отрывка из «Евгения Онегина» (см. прим. 250).
  • О, герой Шевырев! - имеется в виду напечатанная Шевыревым в «Московском вестнике» критика сочинений Булгарина, вызвавшая резкий ответ последнего.
  • «Плюнь на суку...» - перефразировка стихов Тредиаковского из его раннего стихотворения «Песенка на выезд в чужие краи» («Плюнь на суку морску скуку»).
  • Пришлю прозу - проза Пушкина в «Московском вестнике» не появилась.
  • 252. С. А. Соболевскому.
  • Калибан - см. прим. 244.
  • Атенеический мудрец - автор придирчивого разбора 4-й и 5-й глав «Евгения Онегина» («Атеней», 1828, ч. I, № 4), за подписью «В». Разбор был написан в самодовольно-менторском тоне и изобиловал замечаниями «нет характеров, нет и действия», «от этого такая говорливость у него» (Пушкина), «попьем-попишем» (по поводу выражения «бордо благоразумный») и т. п. Пушкин написал на эту «критику» оставшееся в рукописи опровержение (см. т. 6, стр. 284-288 и 344-346).
  • Д. Е. Зубарев снискал в литературных кругах дурную репутацию неудачной критикой «Истории государства Российского» Карамзина.
  • Иван Савельич - Сальников, известный своей вульгарностью шут кн. В. А. Хованского.
  • 253. А. X. Бенкендорфу.
  • Письмо Бенкендорфа - от 5 марта 1829 г. с благоприятным отзывом Николая I о 6-й главе «Евгения Онегина» и стихотворении «Друзьям» («Нет, я не льстец, когда царю...»). Последнее стихотворение, однако, не было разрешено к напечатанию.
  • Будущее назначение - в действующую армию (на Кавказ), куда безуспешно хотел попасть Пушкин (ср. письма 256, 257).
  • 254. П. А. Осиповой.
    Пушкин посылает Осиповой 4-ю, 5-ю и 6-ю главы «Евгения Онегина», вышедшие в 1828 г.
  • M-lle Euphrosine (М-ль Евпраксия) - Е. Н. Вульф.
  • Зуево - местное название Михайловского.
  • 255. И. Е. Великопольскому.
  • Ваши стансы - стихотворение «Узнал я тотчас по замашке...», где говорилось о проигрыше Пушкиным Великопольскому 2-й главы «Евгения Онегина» и где этот эпизод был назван «первым мудрости уроком». Великопольский все же настаивал, но безуспешно, на опубликовании своего стихотворения. На последующих отношениях Пушкина с Великопольским этот инцидент не отразился.
  • Моя шутка - «Послание к Великопольскому, сочинителю «Сатиры на игроков».
  • 256. А. X. Бенкендорфу.
  • Назначение - см. прим. 253.
  • 257. А. X. Бенкендорфу.
  • Желания Пушкина - см. прим. 253.
  • Просьбу о разрешении на поездку в Париж Бенкендорф царю не передал.
  • Вновь издать - речь идет о «Кавказском пленнике» и «Руслане и Людмиле» (обе поэмы вышли вторым изданием в 1828 г.).
  • 258. В. Ф. Вяземской.
    Приписка на письме П. А. Вяземского к жене.
  • В Саратовской степи - в с. Мещерском.
  • Его сиятельство Павел - восьмилетний сын Вяземских.
  • 262. А. Х. Бенкендорфу (черновое).
    Вероятно, не было отослано.
  • Подписка, затребованная у Пушкина, - о ненаписании им впредь богохульных сочинений (III отделением было начато дело об авторстве и распространителях «Гавриилиады»). Подписка была дана Пушкиным, но до нашего времени не сохранилась.
  • 263. П. А. Вяземскому.
  • Хлопоты, неприятности - имеется в виду начатое III отделением дело о «Гавриилиаде» (см. предыд. прим.).
  • Твои запросы - в письме от 26 июля 1828 г. Вяземский спрашивал, откуда слова «Быть может некогда...» (впоследствии Вяземский вспоминал, что молодой Пушкин любил повторять этот стих).
  • «Танкред» - трагедия Вольтера. Пушкин цитирует не совсем точно.
  • Н. Д. Киселев был назначен не в армию, а секретарем русского посольства в Париже.
  • Junior (Младший) - Алексей Алексеевич Оленин, сын президента Академии художеств А. Н. Оленина.
  • С. Г. Голицын - принимал участие в делах композитора М. И. Глинки.
  • Бесприютен - возможно, намек на отказ, полученный в сватовстве к А. А. Олениной (Приютино - имение Олениных).
  • Медная Венера - А. Ф. Закревская, отличавшаяся монументальной красотой.
  • Я ей пишу стихи - стихотворения «Портрет», «Наперсник», «Счастлив, кто избран своенравно...», «Когда твои младые лета...».
  • Намеренье благое - острота поэта М. В. Милонова по поводу журнала «Благонамеренный».
  • «Прямо, прямо на восток» - слова из стихотворения Жуковского «Путешественник». Пушкин намекает на возможность репрессий в связи с делом о «Гавриилиаде» (см. прим. 262); приписывает поэму Д. П. Горчакову, умершему в 1824 г., в расчете на то, что письмо его будет вскрыто.
  • Критика кн. Павла - в указанном письме Вяземский сообщил Пушкину критику «Евгения Онегина» своим сыном и шутил, что «он нашим критикам не уступит». Одну из строф восьмилетний Павлуша охарактеризовал пушкинским же стихом - «Какие глупые места». Ср. письмо 295.
  • Портрет Пелагеи Николаевны - стихотворение Вяземского «Простоволосая головка», посвященное П. Н. Всеволожской; обаяние своенравной красавицы сравнивалось там с «веселым стихом» Пушкина.
  • Княгиня Вера -жена Вяземского; Пушкин ей давно не писал.
  • Происшествия в Одессе - речь идет о высылке из Одессы в Полтаву А. Н. Раевского с обвинением в «дурных отзывах» о правительстве. Высылка произошла по доносу М. С. Воронцова, ревновавшего Раевского к своей жене.
  • 266. Н. В. Путяте.
  • Путята Николай Васильевич (1802-1877) - офицер и литератор, приятель Баратынского. Записка Пушкина - приглашение быть секундантом на его дуэли с секретарем французского посольства де Лагренэ. Дуэль не состоялась (де Лагренэ принес уверения, что Пушкин ослышался) .
  • 267. А. Н. Вульфу.
  • Ловелас и Вальмон - безнравственные герои романов Ричардсона («Кларисса Гарлоу») и Шодерло де Лакло («Опасные связи»).
  • Пояснения... дал я - приятельнице Вульфа, Е. П. Полторацкой, сестре А.П. Керн.
  • Борисова - сирота, воспитывавшаяся в доме дяди Вульфа.
  • Анна Петровна - Керн.
  • Баронесса - С. М. Дельвиг.
  • 269. А. А. Дельвигу.
  • «Цветы» - альманах «Северные цветы на 1828 год».
  • Ответ Катенину - на его стихотворение «Старая быль» (ср. прим. 271).
  • Ответ Готовцовой - см. прим. 270.
  • Письмо Пушкина Баратынскому и ответ последнего неизвестны. По-видимому, переписка касалась участия Баратынского в активно поддерживавшемся Пушкиным альманахе Дельвига «Северные цветы».
  • Прасковья Александровна - Осипова.
  • Мунито - известная в то время дрессированная собака.
  • Петр Маркович - Полторацкий, отец А. П. Керн.
  • Борис Михайлович - Федоров; в своем разборе 4-й и 5-й глав «Евгения Онегина» («Санкт-Петербургский зритель», 1828) возмущался тем, что Пушкин дворянских барышень назвал «девчонками» («Девчонки прыгают заране...»), а крестьянскую девушку - «девою» («В избушке распевая, дева.,.»). (см. т. 6, стр. 349.).
  • Сестра просит - О. С. Пушкина вышла замуж за музыканта-любителя Н. И. Павлищева; для его альманаха «Лирический альбом на 1829 год» просила стихотворение «Два ворона». Под названием «Ворон к ворону летит» стихотворение было опубликовано (гравировано) в указанном альманахе с приложением нот М. Е. Вьельгорского.
  • А ты печатай - в «Северных цветах» Дельвига стихотворение появилось без нот, под названием «Два ворона».
  • 270. А. А. Дельвигу.
  • «Ответ Готовцовой» - стихотворение Пушкина, ответ на сообщенное Пушкину Вяземским в письме от 18 ноября 1828 г. послание А. И. Готовцовой, туманно упрекавшей поэта за критику «прекрасного пола». Послано Дельвигу для альманаха «Северные цветы на 1829 год», где было напечатано и послание Готовцовой.
  • «Ces petits vers» («Эти стишки») - стих Вольтера из послания к г-же де Сен-Жульен.
  • Ты едешь - Дельвиг собирался ехать по делам в Смоленскую губернию.
  • Посылаешь меня за Баратынским - ср. предыд. прим.
  • Что... Гнедич - Н. И. Гнедич, после длительной болезни, занимался изданием своего перевода «Илиады» (вышел в свет в 1829 г.).
  • 271. Издателям «Северных цветов на 1829 год».
  • Стихотворение Катенина - «Старая быль». В нем заключался намек на Пушкина, изображенного под видом греческого певца, восхваляющего царей. Настоящим письмом, напечатанным Дельвигом в «Северных цветах на 1829 год» при стихотворении Катенина, Пушкин преследовал цель отклонить от себя подобное истолкование «Старой были».
  • 273. П. А. Вяземскому.
  • Участие Жуковского - хлопоты о реабилитации Вяземского, обвиненного перед царем по доносу Булгарина в вольнодумстве, в развратном поведении и дурном влиянии на молодых людей (в том числе на Пушкина).
  • Называя это участие арзамасским, Пушкин подчеркивает его дружеский, неофициальный характер.
  • Князь Дмитрий - Д. В. Голицын, военный генерал-губернатор Москвы; через него Николай I передавал свои распоряжения по делу Вяземского.
  • Филимонов - В. С., издатель журнала «Бабочка». В надежде привлечь Жуковского, Вяземского и Пушкина к участию в журнале, однажды пригласил их в гости. Позднее возвращение их послужило поводом для сплетен.
  • Варюшка - героиня фривольной поэмы В. Л. Пушкина «Опасный сосед».
  • «Я захожу в ваш милый дом...» - стихи из послания Баратынского «К - ».
  • Princesse Moustache (Усатая княгиня) - Н. П. Голицына, пользовавшаяся в обществе большим влиянием. В известной мере послужила прототипом старой графини в «Пиковой даме» Пушкина.
  • Я в Петербурге с неделю - Пушкин ездил в Старицу, к Вульфам.
  • Зинаида - княгиня З. А. Волконская; ее салон отличался изысканностью музыкально-литературных занятий.
  • Говорят, что Булгарин - недоверие Пушкина было оправданным: благосклонно отозвавшись в «Северной пчеле» о произведениях Вяземского, Булгарин одновременно подал на него донос в III отделение.
  • «Цветы» - альманах Дельвига «Северные цветы на 1829 год», где было напечатано семнадцать произведений Пушкина, элегия Жуковского «Море» и его же «Отрывки из Илиады». Гнедич печатал в это время свой перевод «Илиады».
  • 274. М. Шимановской.
  • Шимановская Мария (ум. в 1831 г.) - талантливая польская пианистка, приятельница Мицкевича.
  • Вяземские, П. А. и его жена В. Ф., находились в с. Мещерском Пензенской губ., в имении П. А. Кологривова (отчима В. Ф.).
  • 276. С. Д. Полторацкому.
  • Полторацкий Сергей Дмитриевич (1803-1884) - библиофил и библиограф, приятель Пушкина.
  • 277. И. М. Снегиреву.
  • Снегирев Иван Михайлович (1792-1868) - цензор, профессор Московского университета; неоднократно чинил препятствия при пропуске в печать произведений Пушкина (ср. письмо и прим. 238).
  • Замечание - возможно, речь идет об одной из эпиграмм Пушкина на издателя «Вестника Европы» М. Т. Каченовского (были напечатаны в журнале «Московский телеграф», 1829, ч. XXVI, № 7 и 8).
  • 278. И. А. Яковлеву.
  • Яковлев Иван Алексеевич (1804-1882) - приятель Пушкина, богатый помещик-заводчик, игрок.
  • 279. Н. И. Гончаровой.
  • Гончарова Наталья Ивановна (ум. в 1848 г.) - мать Натальи Николаевны Пушкиной; внебрачная дочь генерал-лейтенанта И. А. Загряжского. Пушкин полюбил Н. Н. Гончарову зимой 1829 г.; получив неопределенный ответ Н. И. Гончаровой, уехал на Кавказ; свадьба состоялась 18 февраля 1831 г.
  • Tolstoy - см. прим. 281.
  • 280. Б. Г. Чиляеву (черновое).
  • Чиляев Борис Гаврилович (1798-1850) - «пристав» на Военно-Грузинской дороге. Обстоятельства, вызвавшие письмо, отразились в 1-й главе «Путешествия в Арзрум».
  • 281. Ф. И. Толстому (черновое).
  • Толстой (Американец) Федор Иванович (1782-1846) - офицер, путешественник и писатель; снискал известность своим оригинальным характером и необычными приключениями. В начале 20-х гг. Пушкин считал, что Толстой распускал оскорбительные для его чести сплетни (ср. письма 23, 24, 33); после возвращения из ссылки намеревался драться с ним на дуэли, но затем помирился. Толстой был посредником в сватовстве Пушкина к Н. Н. Гончаровой (см. письмо и прим. 279), чем и вызвано беспокойство поэта по поводу не полученного им письма Толстого.
  • Путешествие мое - от Петербурга до Тифлиса.
  • А. П. Ермолов - бывший командир отдельного Кавказского корпуса, находился в опале за прикосновенность к замыслам декабристов.
  • 283. А. Н. Вульфу.
  • Ловлас - см. прим. 267.
  • Малинники - имение Вульфов, наследников Н. И. Вульфа, первого мужа П. А. Осиповой, отца адресата.
  • Анна Николаевна и Евпраксия Николаевна - Вульф, сестры адресата.
  • Александра Ивановна - Осипова, сводная сестра Вульфа.
  • Гретхен - героиня 1-й части «Фауста» Гете; здесь - Екатерина Васильевна Вельяшева, двоюродная сестра Вульфа (ей посвящено стихотворение Пушкина «Подъезжая под Ижоры...»).
  • Фридерика Ивановна - жена Павла Ивановича Вульфа, дяди адресата.
  • Минерва - Екатерина Ивановна Гладкова;
  • Netty (Нетти) - Анна Ивановна Вульф (обе двоюродные сестры адресата).
  • Поповна - Е. Е. Смирнова, отвергнувшая ухаживания нравившегося ей Вульфа и поэтому названная
  • Клариссой (по имени добродетельной героини романа Ричардсона «Кларисса Гарлоу»).
  • Иван Иванович - Вульф, дядя адресата.
  • 284. А. X. Бенкендорфу.
    Поездка на Кавказ была предпринята Пушкиным «самовольно» и вызвала неудовольствие Николая I и Бенкендорфа. Ср. прим. 201.
  • Mon frère (Мой брат) - Л. С. Пушкин, служивший офицером на Кавказе.
  • 285. С. Д. Киселеву.
  • Киселев Сергей Дмитриевич (ум. в 1851 г.) - полковник в отставке, приятель Пушкина.
  • Демут - гостиница в Петербурге.
  • Ушаковы - Екатерина Николаевна и Елизавета Николаевна. За Екатериной Н. Пушкин некоторое время ухаживал; Елизавета Н. впоследствии вышла замуж за Киселева.
  • Карс - турецкая крепость; здесь имеется в виду Н. Н. Гончарова (см. письмо и прим. 279).
  • 286. О. М. Сомову.
  • Сомов Орест Михайлович (1793-1833) - литератор, друг Дельвига и его помощник по изданию «Литературной газеты». см. упоминание о Сомове в письме 58.
  • Отрывок, посылаемый с письмом, - из опущенной в окончательном тексте романа, по первоначальному счету - 8-й, главы «Путешествие Онегина» (от слов «Прекрасны вы, брега Тавриды» до «Зарему я воображал»). Был напечатан в «Литературной газете», 1830 г., № 1.
  • 287. Неизвестной (черновое, отрывок).
  • Olga (Ольга) - сестра Пушкина, О. С. Павлищева.
  • 288. Е. Ф. Тизенгаузен.
  • Тизенгаузен Екатерина Федоровна, графиня (1803-1888) - дочь Е. М. Хитрово от первого брака, внучка полководца М. И. Голенищева-Кутузова, фрейлина. Стихи написаны Пушкиным для придворного костюмированного бала, где Тизенгаузен, одетая Циклопом, должна была их продекламировать.
  • 289. Н. И. Гнедичу.
  • Несколько строк - заметка Пушкина в «Литературной газете» о выходе в свет (в декабре 1829 г.) «Илиады», переведенной Гнедичем (см. т. 6, стр. 32). Тронутый Гнедич в письме от 6 января 1830 г. писал Пушкину: «Едва ли мне в жизни случится читать что-либо о моем труде, что было бы сказано так благородно и что было бы мне так утешительно и сладко! Это лучше царских перстней».
  • Andrieux (Андрие) - модный ресторатор; Гнедич предлагал Пушкину у него встретиться.
  • 290. А. X. Бенкендорфу.
    Разрешение на поездку за границу не было дано под предлогом «заботы» о денежных делах и литературных занятиях Пушкина. Истинной причиной была политическая «неблагонадежность» поэта, находившегося в России под бдительным полицейским надзором.
  • Ma tragédie (Моя трагедия) - «Борис Годунов»; с рядом цензурных исправлений и изъятий вышла в свет в декабре 1830 г., с датой издания 1831 г.
  • 293. А. X. Бенкендорфу.
  • La lettre (Письмо) Бенкендорфа - от 17 января 1830 г., с отказом в разрешении на поездку за границу (ср. письмо 290).
  • В настоящем письме Пушкин ходатайствует о семействе умершего в 1829 г. генерала Н. Н. Раевского, здоровье которого было подорвано репрессиями, коснувшимися членов его семьи в связи с восстанием декабристов.
  • La veuve (Вдова) - С. А. Раевская, внучка Ломоносова.
  • La moitié... est exilée (Половина... в изгнании) - сын А. Н. в Полтаве (см. прим. 263); дочь М. Н. в Сибири с мужем, декабристом С. Г. Волконским; дочь Ек. Н. - после вынужденной отставки мужа (декабриста М. Ф. Орлова) - в его имении. Другие дочери С. А. Раевской - Ел. Н. и С. Н. Ходатайство Пушкина имело успех.
  • 294. М. О. Судиенко.
  • Судиенко Михаил Осипович (1802-1874) - офицер в отставке, богатый и образованный помещик, игрок.
  • 295. П. А. Вяземскому.
  • Орест - О. М. Сомов. Пушкин временно редактировал с ним «Литературную газету» в связи с отъездом Дельвига.
  • Твоя проза - статьи о московских журналах для «Литературной газеты».
  • Милославский - роман М. Н. Загоскина «Юрий Милославский».
  • Я его похвалил - ср. письмо и прим. 291. Булгарин упомянут как автор вульгарных «нравственно-сатирических» романов «Иван Выжигин» и «Дмитрий Самозванец», рассчитанных на дешевый вкус.
  • «История» Н. А. Полевого - «История русского народа», направленная против «Истории» Карамзина; вызвала отрицательную оценку Пушкина (см. т. 6, стр. 34-40).
  • Муравьев - Н. Н., статс-секретарь; в 1828 г. начал издавать собрание своих сочинений, производивших комический эффект.
  • Критика Погодина ни на что не похожа - М. П. Погодин (см. прим. 210) напечатал оскорбительную рецензию на «Историю» Полевого, обвиняя последнего в «шарлатанстве в высочайшей и отвратительнейшей степени» («Московский вестник», 1830, ч. I, VI).
  • Ушакова - Екатерина Н. (см. прим. 285).
  • «К ним» - стихотворение Вяземского, написанное в ответ на клевету и доносы (см. прим. 273).
  • Критик Павлуша - сын Вяземского (о его «критике» см. прим. 263).
  • Ругательская антикритика - не сохранилась.
  • «Галатея» - журнал С. Е. Раича, ведший ожесточенную полемику с «Московским телеграфом».
  • «Павлуша, медный лоб...» - стих из басни А. Е. Измайлова «Лгун», направленной против рептильного литератора П. П. Свиньина.
  • 296. К. А. Собаньской.
  • Собаньская, урожд. Ржевусская, Каролина-Розалия-Текла Адамовна (1794-1885) - одесская знакомая Пушкина. Увлечение Пушнина Собаньской относится к 1821-1823 гг. Настоящее письмо, как и следующее, обращенное к Собаньской (297), сохранилось в черновике.
  • 298. К. М. Бороздину (черновое).
  • Бороздин Константин Матвеевич (1781-1848) - председатель Петербургского цензурного комитета.
  • К. С. Сербинович, вопреки мнению о нем Пушкина, двурушничал: служа «осведомителем», сумел снискать в то же время покровительство Н. М. Карамзина, А. И. Тургенева, А. С. Шишкова.
  • Н. П. Щеглов, профессор физики, в качестве цензора был не на своем месте, как человек далекий от гуманитарных интересов.
  • Послание Д. В. Давыдова - «Зайцевскому, поэту и моряку».
  • 300. В. Ф. Вяземской.
    Письмо - приписка к письму Вяземского и Е. А. Карамзиной, вдовы писателя.
  • Павлуша - сын Вяземских (см. прим. 263).
  • 301. П. А. Вяземскому.
  • Гончарова - Наталья Николаевна.
  • Княгиня Вера - жена Вяземского.
  • Братья Полевые - К. А. и Н. А.; против последнего Пушкин незадолго перед тем выступил с двумя статьями (см. прим. 295).
  • Приезд государев - царь приехал в Москву, усмотрев «крамольный дух» в шумном скандале, происшедшем в частном французском театре С. В. Карцовой. Один из членов дирекции театра нанес пощечину актрисе Альфред; вступившиеся за актрису завсегдатаи театра были арестованы.
  • Потемкина - Е. П., сестра декабриста С. П. Трубецкого, жена С. П. Потемкина, одного из арестованных.
  • Княгиня Вера... говорила о тебе - имеются в виду выдвинутые против Вяземского обвинения в вольнодумстве и развратном поведении (см. прим. 273).
  • Меморий - «Моя исповедь» Вяземского, предназначенная для Николая I. Вяземский, подчеркивая в «Исповеди» свою лояльность, вместе с тем не скрывал верности конституционным взглядам. Он писал: «Нельзя не подчинить дел своих и поступков законной власти, но мнения могут, вопреки всем усилиям, оставаться неприкосновенными».
  • Сибелев - один из участников театрального скандала; вероятно, Е. И.
  • Эти два дела - Пушкин подчеркивает разницу между трагикомическим театральным происшествием и серьезными обвинениями властей по адресу Вяземского.
  • Киселев, Ушаковы - см. прим. 285.
  • И. И. Дмитриев - мог быть недоволен Полевым как поборником литературной новизны, глашатаем романтизма.
  • С. Н. Глинка, служивший цензором, пропускал в «Московском телеграфе» статьи Полевого.
  • Затащить его в полемику - Пушкин хотел сделать Дмитриева - друга и поклонника Карамзина - своим союзником в полемике с Полевым, автором направленной против Карамзина «Истории русского народа» (см. прим. 295).
  • Катерина Андреевна - вдова Карамзина.
  • Коп - содержатель московской гостиницы.
  • Кн. С. С. Гагарин - в 1829-1833 гг. был директором императорских театров.
  • 302. П. А. Вяземскому.
  • Письмо, давно написанное - вероятно, письмо 301.
  • Проект новой организации - нового закона о «состояниях», закрывавшего доступ в дворянство посредством продвижения по службе (что противоречило петровской «Табели о рангах»). Импонировал дворянской интеллигенции своей направленностью против чиновничества. В обществе носились также слухи о подготовке проекта освобождения крестьян. Все это вызывало живейший интерес Пушкина.
  • Будешь ли ты в службе - после девятилетнего перерыва, в апреле 1830 г. Вяземский вновь поступил на службу (при министерстве финансов).
  • М. М. Солнцев - муж тетки Пушкина, Елизаветы Львовны.
  • Он объявил себя - речь идет о разыгравшемся в Москве театральном скандале (ср. письмо и прим. 301).
  • Ольга Матвеевна - дочь Солнцева.
  • 304. А. X. Бенкендорфу.
    Ср. письмо и прим. 303.
  • La lettre (Письмо) Бенкендорфа - от 17 марта 1830 г.
  • Une critique (Критический отзыв) - статья о романе Булгарина «Дмитрий Самозванец», принадлежавшая Дельвигу.
  • L’infâme article (Гнусная статья) - пасквиль на Пушкина («Северная пчела», 1830, № 30); о Пушкине там говорилось, что у него сердце, «как устрица, а голова - род побрякушки, набитой гремучими рифмами, где не зародилась ни одна идея», что он «чванится перед чернью вольнодумством, а тишком ползает у ног сильных». Дикие выходки Булгарина, вскоре снова выступившего против Пушкина с разгромной рецензией на 7-ю главу «Евгения Онегина» («Северная пчела», 1830, № 35 и 39), вызвали даже неудовольствие Николая I, который намеревался запретить «Северную пчелу»; однако шеф жандармов с горячностью и упорством защищал своего агента.
  • Raievsky (Раевский) - Н. Н.-младший. Разрешение на поездку дано не было. Н. Раевский, ранее служивший на Кавказе, навлек на себя неудовольствие царя общением с находившимися там декабристами. В Полтаве, куда он должен был приехать, находился и высланный туда А. Н. Раевский. Свидание Пушкина с обоими было нежелательно для властей.
  • 305. Н. А. Полевому.
  • А. А. Писарев - председатель «Общества любителей российской словесности», в действительные члены которого был избран Пушкин (в декабре 1829 г.) и в котором давно состоял Полевой.
  • 306. П. А. Вяземскому.
  • Донос Сумарокова - официальное «доношение» о несправедливости взыскания с него денег по Академии наук. Ломоносова враждовавший с ним Сумароков обвинял в пьянстве и, в частности, писал: «А что он не в полном разуме, в том я свидетельствуюсь сочиненною им Риторикою и Грамматикою». По совету Пушкина «доношение» было использовано Вяземским в его статье о Сумарокове.
  • Гончаров - Иван Николаевич, брат невесты Пушкина.
  • Елиза - Е. М. Хитрово (см. прим. 233).
  • Пентефреиха - Пушкин имеет в виду библейскую легенду о влюбленной в Иосифа жене египтянина Пентефрия (Потифара).
  • Выходка Булгарина - пасквиль на Пушкина (см. прим. 304).
  • Ушаков - по-видимому, Н. В., отец Екатерины Н. и Елизаветы Н. Ушаковых (см. прим. 285).
  • М. П. Погодин за границу не поехал.
  • Блудов - в это время был товарищем министра народного просвещения.
  • Строев написал - составленный П. М. Строевым Указатель к «Истории государства Российского» вышел в свет в 1836 г.
  • Слух о смертельной болезни Батюшкова оказался ложным.
  • 308. Н. О. и С. Л. Пушкиным (черновое).
  • Пушкина Надежда Осиповна, урожденная Ганнибал (1775-1836) - мать поэта.
  • Пушкин Сергей Львович (1770-1848) - отец поэта.
  • 309. А. X. Бенкендорфу.
  • Circonstances alors récentes (События тогда недавние) - восстание декабристов. Николай разрешил напечатать «Бориса Годунова» (вышел в свет в декабре 1830 г. с датой издания 1831 г.) под «личную ответственность» Пушкина. В ответном письме Бенкендорф писал 28 апреля 1830 г., что в положении Пушкина нет «ничего ни фальшивого, ни сомнительного» и что царь «с истинно отеческим благоволением» к Пушкину поручил Бенкендорфу «не как шефу жандармов, но как человеку... наблюдать» за поэтом и «руководить его советами». Письмо Бенкендорфа удовлетворило Н. И. Гончарову.
  • 311. Е. М. Хитрово.
  • Mon frère (Мой брат) - Иван Николаевич Гончаров, брат Натальи Николаевны.
  • 312. Д. Ф. Фикельмон.
  • Фикельмон Дарья Федоровна (1804-1863) - дочь Е. М. Хитрово; была замужем за австрийским послом. Относилась к Пушкину с пониманием и сочувствием; в своем дневнике оставила ценные записи о последних месяцах жизни поэта.
  • Votre mère (Ваша матушка) - Е. М. Хитрово.
  • 314. В. Ф. Вяземской.
  • L’Ane (Осел) - роман Ж. Жанена «Мертвый осел...».
  • Le dernier jour (Последний день) - «Последний день приговоренного к смерти», повесть Гюго.
  • 200 душ - в дер. Кистенево, около Болдина.
  • 315. С. П. Шевыреву.
  • Шевырев Степан Петрович (1806-1864) - поэт и критик, друг и сотрудник М. П. Погодина. Впоследствии - один из идеологов «официальной народности». Строки Пушкина - одна из 15-ти приписок друзей Шевырева на письме к нему М. П. Погодина.
  • 316. П. А. Вяземскому.
  • Благодарю тебя - за письмо от 26 апреля 1830 г.
  • Канкрин был начальником Вяземского, в апреле 1830 г. (после длительного перерыва) вновь вступившего в службу при министерстве финансов.
  • Газета Дельвига - «Литературная газета».
  • Соперничество с Раичем и Шаликовым - то есть с издателями журналов, в значительной мере обращенных к «дамской» аудитории («Галатея» С. Е. Раича и «Дамский журнал» П. И. Шаликова).
  • Третье издание «Бахчисарайского фонтана» вышло в апреле 1830 г.
  • Мой цензор - Николай I (см. прим. 201).
  • Катерина Андреевна - вдова Карамзина.
  • 317. Н. О. и С. Л. Пушкиным.
  • Sa Majesté (Его величество) - см. прим. 309.
  • Ma tragédie (моя трагедия) - «Борис Годунов».
  • Матвей Михайлович и ma tante (моя тетушка) - см. прим. 302.
  • 318. А. Н. Гончарову.
  • Гончаров Афанасий Николаевич (ок. 1760-1832) - дед Натальи Николаевны Пушкиной, помещик-заводчик, владевший около 3500 душ крестьян. К этому времени был полностью разорен. Свадьба Пушкина откладывалась до 18 февраля 1831 г.
  • 319. П. А. Плетневу.
  • В первобытной красоте - то есть без купюр, которые царь требовал в 1826 г., при первом ознакомлении с трагедией (ср. письмо 309). Французская фраза - из письма Бенкендорфа к Пушкину от 28 апреля 1830 г.
  • Отзыв «Северной пчелы» - издевательская рецензия Булгарина на 7-ю главу «Евгения Онегина» (1830, № 35 и 37).
  • Материалы для романа - вошли в статью Пушкина «Несколько слов о мизинце г. Булгарина...».
  • О Видоке - статья Пушкина «О записках Видока», направленная против Булгарина.
  • Письмо твое - от 29 апреля 1830 г.
  • Заключай условия - речь идет о продаже книгопродавцу А. Ф. Смирдину на четыре года права переиздания сочинений Пушкина.
  • 321. Е. М. Хитрово.
  • Les chaperons (Покровительницы) - дочери Хитрово, гр. Д. Ф. Фикельмон и гр. Е. Ф. Тизенгаузен, пользовавшиеся влиянием в светских кругах.
  • 322. М. П. Погодину.
    При посредстве Погодина денежный заем был совершен у Н. И. Надеждина - известного критика и журналиста, неоднократно выступавшего против Пушкина. Ср. письма 324, 327, 330, 331, 332, 333, 335, 336, 338.
  • Четвертое действие - речь идет о трагедии Погодина «Марфа Посадница».
  • 323. Е. М. Хитрово.
  • Hernani (Эрнани) - драма В. Гюго.
  • Об отношении к Сент-Беву ср. также статью Пушкина «Vie, poésies et pensées de Joseph Delorme» (см. т. 6, стр. 66-73).
  • Le maître (Хозяин) - Николай I.
  • Langeron (Ланжерон) - в 1815-1823 гг. новороссийский генерал-губернатор; с аристократической небрежностью относился к канцелярской волоките.
  • 325. И. Ф. Антипину и Ф. И. Абакумову.
  • Антипин Иван Фомич - калужский мещанин, книгопродавец и стихотворец.
  • Абакумов Фаддей Иванович - калужский мещанин. Оба пришли пешком поздравить Пушкина с днем рождения на Полотняный завод (имение деда Н. Н. Гончаровой), где Пушкин тогда находился.
  • 327. М. П. Погодину.
    Ср. письмо 322.
  • Трагедия Погодина - «Марфа Посадница».
  • 329. Н. Н. Гончаровой (черновое).
  • Гончарова Наталья Николаевна (1812-1863) - невеста, вскоре жена Пушкина (свадьба состоялась 18 февраля 1831 г.). На Б. Никитской в Москве находился дом Гончаровых (ныне ул. Герцена, д. 50).
  • Zavod (Завод) - см. прим. 325.
  • 330. М. П. Погодину.
    См. прим. 322.
  • Надоумко - псевдоним Н. И. Надеждина.
  • 331. М. П. Погодину.
    Ср. прим. 322.
  • Карреи - построение войск в каре, впервые примененное гр. П. А. Румянцевым-Задунайским в Кагульском сражении. Ср. в «Истории Петра» Пушкина под 1711 г.
  • 333. М. П. Погодину.
  • Надеждин (см. прим. 322) тешит — каламбур: подразумеваются неблагоприятные критические статьи Надеждина о Пушкине. Ср. письмо 332.
  • 334. А. Н. Гончарову.
  • Памятник - см. письмо и прим. 326.
  • 337. А. Н. Гончарову.
  • Золотов - поверенный А. Н. Гончарова.
  • Просьба А. Н. Гончарова - о денежной ссуде (ср. прим. 326).
  • Заводы - см. прим. 325.
  • Молодые ваши родственники - братья Натальи Николаевны Гончаровой.
  • 338. М. П. Погодину.
  • Благодарю вас - ср. письма 335, 336.
  • Письмо Чаадаева - знаменитое 1-е «Философическое письмо» (было напечатано только в 1836 г.). см. размышления Пушкина по поводу идей Чаадаева в письме к нему (т. 10 - № 740 и «Из ранних редакций»).
  • 340. В. С. Огонь-Догановскому (черновое).
  • Огонь-Догановский Василий Семенович (1776-1838) - богатый помещик, игрок.
  • 24 800 р. Пушкин проиграл Огонь-Догановскому.
  • 341. А. X. Бенкендорфу.
  • Просьба моя - см. письмо 326.
  • 342. М. Н. Загоскину.
  • Брат вчерашнего... императора - брат оперного артиста П. М. Щепина, скрипач А. М. Щепин. Пушкин обращается к Загоскину, так как он был управляющим конторой московских театров.
  • 343. Н. Н. Гончаровой.
  • Mon frère (Мой брат) - Л. С. Пушкин. Далее в письме идет речь о поездке Пушкина из Москвы в Петербург.
  • Никита Андреевич - Козлов, крепостной слуга Пушкина.
  • Всеволожский - поклонник Натальи Николаевны.
  • Tableaux (Картины) - «живые картины» на вечерах у Д. В. Голицына (см. прим. 273), в которых участвовала Наталья Николаевна.
  • Наталья Кирилловна и Катерина Ивановна - Загряжские, тетки Н. Н. Гончаровой.
  • Polié (Полье) - владелица богатого дома в Парголове, жила уединенно после смерти мужа (ср. письмо 345). О красоте А. П. и Е. А. Малиновских Пушкин говорит иронически (А. П. было 70 лет).
  • 344. Н. Н. Гончаровой.
  • Mon frère (Мой брат) - Л. С. Пушкин.
  • Наталья Кирилловна - см. прим. 343.
  • Афанасий Николаевич, Николай Афанасьевич, Наталья Ивановна и Иван Николаевич - дед, отец, мать и брат Н. Н. Гончаровой.
  • Les compliments de l’Empereur (Комплименты государя) - в разговоре с Н. К. Загряжской Николай I назвал Наталью Николаевну «любезной и интересной».
  • Je viendrai (Я поеду) - в Парголово, с визитом к другой тетке Н. Н., К. И. Загряжской.
  • La grand’maman de Zavode (Заводская бабушка) - статуя Екатерины II (см. письмо 326).
  • Mon Egyptienne (Моя египтянка) - лицо неустановленное.
  • 345. Н. Н. Гончаровой.
  • Афанасий Николаевич - Гончаров; при посредстве Пушкина добивался разрешения расплавить статую Екатерины II и заложить имение Полотняный завод (см. прим. 326 и 327).
  • Иван Николаевич, Наталья Ивановна - см. прим. 344.
  • Катерина Ивановна - см. прим. 343.
  • Polié (Полье) - см. прим. 343.
  • Les formalités (Формальности) - светские «обязанности» жениха.
  • Une madone blonde (Белокурая мадонна) - «Мадонна» Перуджино.
  • Vilaine grand’maman (Негодная бабушка) - статуя Екатерины II (см. прим. 326).
  • Канкрин Е. Ф. - министр финансов; своим кузеном Пушкин называет его в шутку.
  • 347. М. Я. Фон-Фоку.
  • Фон-Фок Максим Яковлевич (1777-1831) - управляющий III отделением.
  • Дело г. Гончарова - см. письмо и прим. 345.
  • 348. Ф. Н. Глинке.
  • Глинка Федор Николаевич (1786-1880) - поэт-декабрист, знакомый Пушкина.
  • 349. А. Н. Гончарову.
    Ср. письма и прим. 337, 345.
  • Памятник - ср. письмо 326.
  • Осмеливаюсь вновь - Пушкин просит не откладывать свадьбу из-за задержки с приданым.
  • 350. Е. М. Хитрово.
  • Хитрово сообщала Пушкину о ходе июльской революции 1830 г.
  • Galitzin (Голицын) - Д. В., военный генерал-губернатор Москвы.
  • В. Л. Пушкин умер 20 августа 1830 г.
  • La Parisienne («Парижанка») - гимн июльской революции; текст его был сочинен Казимиром Делавинем, музыка - Обером. Последующие строки Пушкина об июльской революции очень точно воссоздают расстановку сил и политическую суть происшедших событий. После свержения Карла X возведение на престол Луи-Филиппа Орлеанского явилось компромиссом между республикой и легитимизмом; республиканцы заключили союз с монархией Луи-Филиппа; усилиями республиканцев новый король получил престол. На этом фоне представлялась более принципиальной позиция писателя Шатобриана, реакционного политического деятеля, находившегося, впрочем, в некоторой оппозиции Карлу X, а теперь выступившего в защиту легитимизма как наиболее «законной» формы престолонаследия (поэтому Пушкин пишет, что он «снова в оппозиции»).
  • Les discours de Chateaubriand (Речь Шатобриана) - произнесенная 7 августа 1830 г. в палате пэров в защиту прав десятилетнего герцога Бордосского (Генриха V), внука Карла X.
  • Радикальная газета Temps («Время») не считала нужным касаться вопроса о монархическом принципе и только требовала гарантий, которые при новой монархии обеспечили бы «самодержавие народа». Предательскую по отношению к революции роль сыграл генерал Лафайет, поддерживавший Луи-Филиппа и назвавший его «государем, какой нам нужен», а его монархию - «лучшей из республик». Этим и вызвана шутка Пушкина о его браке с писательницей Жанлис - воспитательницей Луи-Филиппа, ненавидевшей революцию, и о благословении этого брака Талейраном, политическим деятелем, прославившимся своей беспринципностью.
  • Révolution serait consommée - возможно, Пушкин повторяет начальные слова передовой статьи «Journal des Débats» от 9 августа 1830 г.
  • 351. А. Н. Гончарову.
  • Старания Пушкина - см. письмо 345.
  • Нижегородская деревня - Кистенево.
  • Решение судьбы - окончательное согласие на свадьбу.
  • 353. В. Ф. Вяземской.
  • Je pars (Я уезжаю) - см. письмо 351.
  • 354. П. А. Плетневу.
  • «Тридцать лет, или Жизнь игрока» - популярная мелодрама В. Дюканжа.
  • Московские сплетни - о «легкомысленном» поведении Пушкина.
  • Размолвка - ср. письмо 353.
  • Независимостью... обязан... тебе - Плетнев с середины 20-х гг. руководил изданиями произведений Пушкина.
  • 355. Н. Н. Гончаровой.
    Ср. письма 352, 353.
  • Наталья Ивановна - Гончарова, мать Н. Н.
  • Афанасий Николаевич - ср. письма 326, 334, 337, 349, 351.
  • M-lles (М-ль) - сестры Натальи Николаевны.
  • 357. П. А. Плетневу.
  • Премеланхолическое письмо - письмо 354.
  • Статьи Катенина - «Размышления и разборы» печатались в «Литературной газете» 1830 г.
  • Припас денег - за статьи в «Литературной газете».
  • Я тебе наготовлю - как известно, «Болдинская осень» 1830 г. была в жизни Пушкина временем исключительного по своей интенсивности творческого труда (см. письмо 374).
  • Моя трагедия - подготовлявшийся к печати «Борис Годунов» (вышел в свет в декабре 1830 г. с датой издания 1831 г.).
  • Маленькое предисловие - сохранилось несколько набросков предисловия Пушкина к «Борису Годунову» (см. т. 6, стр. 299-303). Трагедия вышла без предисловия.
  • 358. П. А. Плетневу.
    Ср. письмо 354.
  • «Гуляет вольная луна» - автоцитата из поэмы «Цыганы» (слова старого цыгана).
  • Филипп - французский король Луи-Филипп.
  • Полиньяк - министр свергнутого Карла X; Пушкин держал пари с Вяземским, утверждая, что Полиньяк будет казнен.
  • 359. Н. Н. Гончаровой.
  • Le grand’papa (Дедушка) - Афанасий Николаевич Гончаров.
  • La grand’maman (Бабушка) - бронзовая статуя Екатерины II (см. письмо 326).
  • Mon aïeul (Мой предок) - дед Пушкина Лев Александрович Пушкин. Об эпизоде с учителем см. т. 7, стр. 286.
  • Serge (Сергей) - С. Н. Гончаров, брат Натальи Николаевны.
  • 361. П. А. Плетневу.
  • «Хоть я и не из иных...» - измененная цитата из стихотворения Пушкина «Рефутация Беранжера».
  • Где моя - Н. Н. Гончарова в это время находилась в Москве.
  • Карлово - имение Булгарина; упомянуто в шутку.
  • Дочери Карамзина - С. Н. Карамзина и кн. Е. Н. Мещерская.
  • 362. Н. Н. Гончаровой.
  • Брат - Л. С. Пушкин.
  • Письмо проколотое - речь идет о дезинфекции писем в связи с эпидемией холеры.
  • 363. Н. Н. Гончаровой.
  • Адриан - гробовщик, живший около дома Гончаровых; прототип героя повести Пушкина «Гробовщик».
  • Наталья Ивановна - Гончарова, мать Н. Н.
  • 364. А. А. Дельвигу.
  • Подать, именуемая цветочною - стихи для альманаха Дельвига «Северные цветы».
  • Осень была детородна - см. письма и прим. 357, 374.
  • Пропасть полемических статей - см. т. 6, стр. 324 - 352 {«Опыт отражения некоторых нелитературных обвинений», «Опровержения на критики и замечания на собственные сочинения», «Заметки о русском дворянстве»}. «Литературная газета» временно была запрещена; Пушкин не знал об этом.
  • 365. М. П. Погодину.
  • Матушка наша - Москва.
  • Вечевая трагедия - «Марфа Посадница» Погодина.
  • Второй том - «Истории...» Н. А. Полевого.
  • Пафмос - остров, на котором, по преданию, был написан Апокалипсис (ср. прим. 19).
  • Апокалипсическая песнь - стихотворение «Герой».
  • Мой долг - см. прим. 322.
  • Ведомости - газета «Московские ведомости».
  • 366. П. А. Вяземскому.
  • «Твердою дубовою корой» - цитата из 1-й оды Горация в переводе И. И. Дмитриева.
  • Баламут - шулерский прием сдачи карт; Пушкин намекает на демагогический характер реакционной политики Николая I.
  • Кое-что написал - ср. письма и прим. 357, 364, 374.
  • «И нашего тут капля...» - переделка стиха из басни Крылова «Орел и пчела».
  • Ты принялся за Фонвизина - речь идет о продолжении давно задуманной Вяземским биографии Фонвизина.
  • Лиза - Е. М. Хитрово (см. прим. 233).
  • О Полиньяке и пари Пушкина с Вяземским см. прим. 358.
  • «Le Temps» («Время») - радикальная французская газета.
  • «Le Globe» («Земной шар») - умеренно-либеральная французская газета.
  • Каков государь? - речь идет о посещении Николаем I зараженной холерой Москвы. Уверенность в «прощении» царем каторжников-декабристов - очевидно, расчет на перлюстрацию письма (аналогичный прием Пушкин применил в письме 186). Страстное ожидание Пушкиным освобождения декабристов выражено и в стихотворении «Стансы», в той же форме «уверенности» в «великодушии» царя. Однако амнистия была дана оставшимся в живых декабристам лишь в 1856 г., после смерти Николая I.
  • 367. П. А. Осиповой.
  • Василий Львович - см. прим. 350.
  • Disait Rabelais. - По преданию, Рабле сказал перед смертью, что уходит в «великое быть может».
  • 368. Н. Н. Гончаровой.
  • Dites maman (Скажите маменьке) - набожная Н. И. Гончарова давала Пушкину наставления о необходимости соблюдать посты.
  • Chalikof (Шаликов) - см. прим. 2; редактировал газету «Московские ведомости», из которой Пушкин узнавал о положении дел в зараженной Москве.
  • Davidof (Давыдов) - поклонник Натальи Николаевны.
  • 369. Н. Н. Гончаровой.
  • 370. А. Н. Верстовскому.
  • Верстовский Алексей Николаевич (1799-1862) - композитор, приятель Пушкина.
  • А. А. Закревский - в 1828-1831 гг. был министром внутренних дел.
  • Н. Ф. Павлов - был страстным игроком и зачастую обыгрывал своего приятеля Нащокина.
  • За лицо, «уныние наводящее»... Павел I (по преданию) уволил одного из своих генералов.
  • 371. М. П. Погодину.
  • «Марфа» - трагедия Погодина «Марфа Посадница».
  • Разбор ее был написан Пушкиным (см. т. 6, стр. 359-367). При жизни его не опубликован.
  • Иоанн - Иван III.
  • «Иван Великий» - колокольня в московском Кремле.
  • 372. Н. Н. Гончаровой.
  • Document (Документ) - письмо Пушкину его соседа Д. Языкова, «свидетельствовавшее» о вынужденности пребывания Пушкина в Болдине, в чем сомневалась Н. Н. (ср. письмо 369).
  • Galitzin (Голицын) Д. В. - военный генерал-губернатор Москвы.
  • 373. Н. Н. Гончаровой.
    Ср. письма 369 и 372.
  • Votre dernière lettre (Ваше последнее письмо) - письма Н. Н. к Пушкину, изобиловавшие, по-видимому, мелочными упреками, неизвестны.
  • 374. П. А. Плетневу.
  • Что «Годунов»? - «Борис Годунов» заканчивался печатанием.
  • Повесть - «Домик в Коломне».
  • «Дон-Жуан» - «Каменный гость».
  • 5 повестей - «Повести Белкина».
  • Билетец... Лавинья - стихи Казимира Делавиня, посвященные французской революции 1830 г.; напечатание их в «Литературной газете» послужило, по доносу Булгарина, поводом к временному закрытию газеты и отстранению от ее редактирования А. А. Дельвига.
  • 375. Е. М. Хитрово.
  • La tragédie de Dumas (Трагедия Дюма) - «Стокгольм, Фонтенебло и Рим» А. Дюма-отца.
  • Rien de ce qu’a fait Alexandre (Ничего из того, что сделал Александр) - имеется в виду покровительство Александра польской аристократии, дарование Польше конституции и т. д. Привилегии, дарованные польскому дворянству, вызывали неудовольствие в патриотически настроенных кругах русского дворянства.
  • Votre рère (Ваш отец) - полководец М. И. Голенищев-Кутузов. Высказанное в настоящем письме отношение Пушкина к польскому восстанию отразилось и в стихотворении «Клеветникам России».
  • 376. Е. М. Хитрово.
  • Les élections (Выборы) - в парижскую палату депутатов.
  • Roi-soliveau (Король-чурбан) - персонаж из басни Лафонтена «Лягушки, просящие царя».
  • Le billet de bonbon (конфетный билетец) - см. прим. 374.
  • Vos filles (Ваши дочери) - Д. Ф. Фикельмон и Е. Ф. Тизенгаузен.
  • 377. Н. С. Алексееву.
  • «Мой милый, как несправедливы» - стих из послания Пушкина к Алексееву (1821).
  • Еврейка - М. Е. Эйхфельдт.
  • Пульхерия - П. А. Варфоломей, дочь молдавского боярина.
  • Стамо - Е. З., предмет кратковременного увлечения Пушкина.
  • 378. П. В. Нащокину.
  • Нащокин Павел Воинович (1800-1854) - с 1830 г. ближайший друг Пушкина.
  • Мой татарин - торговец, у которого Пушкин делал покупки перед свадьбой.
  • 379. П. А. Вяземскому.
  • «Северные цветы на 1831 год» - альманах Дельвига.
  • «Борис Годунов» поступил в продажу в конце декабря 1830 г. с датой издания 1831 г.
  • 27. Н. И. Гнедичу.
  • Те, которые пожурили меня - Пушкин имеет в виду критиков «Руслана и Людмилы».
  • Как замечает Каченовский - в рецензии на «Руслана и Людмилу»: «Шутка грубая, не одобряемая вкусом просвещенным, отвратительна, а ничем не смешна и не забавна» («Вестник Европы», 1820, № 11).
  • Отрывок, стихов в 200 - «Братья-разбойники».
  • 56. Из письма к П. А. Вяземскому.
  • Первые думы Ламартина - «Поэтические раздумья» (1820).
  • Последние прочел я - «Новые поэтические раздумья» Ламартина (1823).
  • Любопытно видеть его жизнь - «Известия о жизни... Дмитриева» Вяземского.
  • Поэт нашей цивилизации - слова Вяземского.
  • 263. Из письма к П. А. Вяземскому.
  • Крепс - азартная игра в кости.
  • СПИСОК ИЛЛЮСТРАЦИЙ


    Стр. 16-17. В. Л. Пушкин. Рисунок Ж. Вивьена. 1823.
    Стр. 48-49. Л. С. Пушкин. Рисунок Пушкина. 1829.
    Стр. 80-81. А. И. Тургенев. Акварель П. Ф. Соколова. 1830.
    Стр. 112-113. А. А. Бестужев. Акварель Н. А. Бестужева. 1828.
    Стр. 144-145. В. Ф. Вяземская. Рисунок Молинари. 1810.
    Стр. 176-177. В. А. Жуковский. Литография Е. Эстеррейха. 1820.
    Стр. 197. Письмо Пушкина к А. П. Керн от 28 августа 1825 г.
    Стр. 208-209. С. Л. Пушкин. Рисунок К. Гампельна. 1824.
    Стр. 240-241. П. А. Катенин. Масло. Неизвестный художник.
    Стр. 272-273. А. А. Дельвиг. Рисунок В. П. Лангера. 1829.
    Стр. 279. Лесной пейзаж. Рисунок Пушкина. 1833.
    Стр. 294. Ф. И. Толстой. Рисунок Пушкина. 1823.
    Стр. 304-305. П. А. Вяземский. Рисунок О. А. Кипренского. 1835.
    Стр. 336-337. Е. М. Хитрово. Рисунок Пушкина на черновой рукописи повести «Гости съезжались на дачу...». 1828.
    Стр. 368-369. Н. Н. Гончарова. Рисунок Пушкина. Поверх него черновой текст письма к Бенкендорфу от 16 апреля 1830.