Опасаясь контрразведки,
избегая жизни светской,
Под английским псевдонимом «мистер Джон Ланкастер Пек»,
Вечно в кожаных перчатках -
чтоб не делать отпечатков, -
Жил в гостинице «Советской» несоветский человек.

Джон Ланкастер в одиночку,
преимущественно ночью,
Щелкал носом, - в нем был спрятан инфракрасный объектив, -
А потом в нормальном свете
представало в черном цвете
То, что ценим мы и любим, чем гордится коллектив.

Клуб на улице Нагорной
стал общественной уборной,
Наш родной Центральный рынок стал похож на грязный склад.
Искаженный микроплёнкой,
ГУМ стал маленькой избёнкой,
И уж вспомнить неприлично, чем предстал театр МХАТ.

Но работать без подручных -
может, грустно, может - скучно.
Враг подумал, враг был дока, - написал фиктивный чек.
И где-то в дебрях ресторана
гражданина Епифана
Сбил с пути и с панталыку несоветский человек.

Епифан казался жадным,
хитрым, умным, плотоядным,
Меры в женщинах и в пиве он не знал и не хотел.
В общем, так: подручный Джона
был находкой для шпиона.
Так случиться может с каждым, если пьян и мягкотел.

Вот и первое заданье:
в три пятнадцать, возле бани,
Может, раньше, может, позже - остановится такси.
Надо сесть, связать шофёра,
разыграть простого вора,
А потом про этот случай раструбят по Би-Би-Си.

И еще. Оденьтесь свеже,
и на выставке в Манеже
К вам приблизится мужчина с чемоданом. Скажет он:
«Не хотите ли черешни?» -
Вы ответите: «Конечно». -
Он вам даст батон с взрывчаткой - принесете мне батон.

«А за это, друг мой пьяный, -
говорил он Епифану, -
Будут деньги, дом в Чикаго, много женщин и машин...» -
Враг не ведал, дурачина, -
тот, кому всё поручил он,
Был чекист, майор разведки и прекрасный семьянин.

Да, до этих штучек мастер
этот самый Джон Ланкастер.
Но жестоко просчитался пресловутый мистер Пек.
Обезврежен он, и даже
он пострижен и посажен.
А в гостинице «Советской» поселился мирный грек.